Иван Жданов - агент КГБ
Раскусила меня подруга моя любимая.
- Когда моих знакомых гаишники останавливают, - начинает она свой сеанс разоблачения, - они всегда выходят из машины, здороваются , почтительно кланяются гаишникам и протягивают им документы. А ты никогда задницы от сиденья не оторвешь, только стекло опустишь и орешь на них. Значит, они тебя все в лицо знают. Значит, ты у них самый главный. Если на майора орешь, не иначе - полковник. Полковник КГБ! Почитай, выше, чем у подполковника Путина, звание.
Ну, что тут скажешь? Возразить нечего.
Про то, что все в лицо меня знают, уже вся Москва говорит.
Как-то остановил какой-то придурок меня напротив Ваганьковского кладбища, увидел рожу пьяную, замахал руками:
- Ой, я вас узнал. Проезжайте, проезжайте! - видно, вспомнил, как я на него наехал когда-то. А у меня - полна машина "чеховской" публики. "В лицо знают!" - не отвертишься.
Выслушал я "разоблачения", но не стал объяснять подруге своей, что не люблю я ментов поганых куда больше, чем какого-нить Курицына со сломанным (мною) носом.
И не стал вспоминать, что 329-й приказ Степашина, запрещавший останавливать машины от не хуя делать, никто еще не отменял.
И про новый татарский регламент, где главный мент-татарин подробно расписал, что не хуя без толку приставать к мирным гражданам, хоть пешим, хоть конным, я ей тоже не рассказывал.
Даже не стал напоминать, что агентов КГБ со справками из Кащенко не бывает.
Да пусть хоть пирожком назовет, лишь бы в печку не ставила. Пусть хоть всему свету растрезвонит, что я - агент КГБ. Лишь бы любила.
А любит она меня, как, не знаю, даже как сказать. Ну, вот так, как никто никогда еще не любил.
Правда, редко. Как вспомнит, что я - агент КГБ, так ваще трубку бросает. В общем, Новый год чаще.
ЗЫ
В свое оправдание скажу лишь, что строгости обращения с ментами погаными меня покойная Лена Воинова научила, царстиве ей небесное. Помню, возвращались мы с церкви на Успенском вражке, напившисть кагору освящённого. Едем к ней по 1-й Брестской. Нет, чтобы мне через Тишинскую площадь проехать, поперся я сдуру круги перед Белорусским вокзалом делать, а перед площадью - толпа ментов на двух машинах, какая-то проститутка-нарколог с ними. Полно машин остановленных. Пацаны в трубку дуют и баксы тут же отстегивают. А менты поганые берут бабки немереные у всех подряд, на виду у почтенных публики, ни хуя не стесняясь.
- Чё пил? - меня спрашивают.
- Ни хуя не пил! - отвечаю и опять в трубку дую.
Прибор вновь зашкаливает. Но тут Лена Воинова подходит. Добрейшая женщина, царствие ей небесное, но как строго она с ментами разговаривала, это - жесть!
Стоит строго так, руки в боки.
- Так! И чем вы тут занимаетесь? - строго спрашивает она, глядя на всё это безобразие со сбором дани, с баксами заморскими. - У нас тут праздник великий, православный. Пасха святая. Мы из храма домой едем. Вот наш дом. И в чем дело?
Для убедительности Лена Воинова показала, где у ней стоит дом на Тишинке.
Опешивший гаишник толстобрюхий понял, что никаких баксов ему от меня сегодня не видать. А начнет протокол составлять, неизвестно еще, чем дело кончится. То ли ему пришьют оскорбление религиозных чувств верующих, то ли антисемитскую выходку.
Грустно так он протягивает мне документы и говорит:
- Езжайте!
ЗЫЗЫ
С недавних пор меня не только агентом КГБ, но и агентом ЦРУ еще считают. Это с тех пор, как я позвонил своей подруге, гостившей у тетушки в далеком провинциальном городе одной заморской страны. Тетушка эта лет 20 назад еще из СССР уехала, я ее знать не знал и она меня никогда в глаза не видела и номер телефона, конечно же, не оставляла. А тут - звонит телефон домашний в городе заморском, подруга трубку берет и мой голос слышит. Ну, думает, полный пиздец! Этот Ванёк еще и агент ЦРУ, оказывается!
Как я телефон добыл, я тоже рассказывать не стал. Пусть лумает, что Ванёк - агент ЦРУ.
- Когда моих знакомых гаишники останавливают, - начинает она свой сеанс разоблачения, - они всегда выходят из машины, здороваются , почтительно кланяются гаишникам и протягивают им документы. А ты никогда задницы от сиденья не оторвешь, только стекло опустишь и орешь на них. Значит, они тебя все в лицо знают. Значит, ты у них самый главный. Если на майора орешь, не иначе - полковник. Полковник КГБ! Почитай, выше, чем у подполковника Путина, звание.
Ну, что тут скажешь? Возразить нечего.
Про то, что все в лицо меня знают, уже вся Москва говорит.
Как-то остановил какой-то придурок меня напротив Ваганьковского кладбища, увидел рожу пьяную, замахал руками:
- Ой, я вас узнал. Проезжайте, проезжайте! - видно, вспомнил, как я на него наехал когда-то. А у меня - полна машина "чеховской" публики. "В лицо знают!" - не отвертишься.
Выслушал я "разоблачения", но не стал объяснять подруге своей, что не люблю я ментов поганых куда больше, чем какого-нить Курицына со сломанным (мною) носом.
И не стал вспоминать, что 329-й приказ Степашина, запрещавший останавливать машины от не хуя делать, никто еще не отменял.
И про новый татарский регламент, где главный мент-татарин подробно расписал, что не хуя без толку приставать к мирным гражданам, хоть пешим, хоть конным, я ей тоже не рассказывал.
Даже не стал напоминать, что агентов КГБ со справками из Кащенко не бывает.
Да пусть хоть пирожком назовет, лишь бы в печку не ставила. Пусть хоть всему свету растрезвонит, что я - агент КГБ. Лишь бы любила.
А любит она меня, как, не знаю, даже как сказать. Ну, вот так, как никто никогда еще не любил.
Правда, редко. Как вспомнит, что я - агент КГБ, так ваще трубку бросает. В общем, Новый год чаще.
ЗЫ
В свое оправдание скажу лишь, что строгости обращения с ментами погаными меня покойная Лена Воинова научила, царстиве ей небесное. Помню, возвращались мы с церкви на Успенском вражке, напившисть кагору освящённого. Едем к ней по 1-й Брестской. Нет, чтобы мне через Тишинскую площадь проехать, поперся я сдуру круги перед Белорусским вокзалом делать, а перед площадью - толпа ментов на двух машинах, какая-то проститутка-нарколог с ними. Полно машин остановленных. Пацаны в трубку дуют и баксы тут же отстегивают. А менты поганые берут бабки немереные у всех подряд, на виду у почтенных публики, ни хуя не стесняясь.
- Чё пил? - меня спрашивают.
- Ни хуя не пил! - отвечаю и опять в трубку дую.
Прибор вновь зашкаливает. Но тут Лена Воинова подходит. Добрейшая женщина, царствие ей небесное, но как строго она с ментами разговаривала, это - жесть!
Стоит строго так, руки в боки.
- Так! И чем вы тут занимаетесь? - строго спрашивает она, глядя на всё это безобразие со сбором дани, с баксами заморскими. - У нас тут праздник великий, православный. Пасха святая. Мы из храма домой едем. Вот наш дом. И в чем дело?
Для убедительности Лена Воинова показала, где у ней стоит дом на Тишинке.
Опешивший гаишник толстобрюхий понял, что никаких баксов ему от меня сегодня не видать. А начнет протокол составлять, неизвестно еще, чем дело кончится. То ли ему пришьют оскорбление религиозных чувств верующих, то ли антисемитскую выходку.
Грустно так он протягивает мне документы и говорит:
- Езжайте!
ЗЫЗЫ
С недавних пор меня не только агентом КГБ, но и агентом ЦРУ еще считают. Это с тех пор, как я позвонил своей подруге, гостившей у тетушки в далеком провинциальном городе одной заморской страны. Тетушка эта лет 20 назад еще из СССР уехала, я ее знать не знал и она меня никогда в глаза не видела и номер телефона, конечно же, не оставляла. А тут - звонит телефон домашний в городе заморском, подруга трубку берет и мой голос слышит. Ну, думает, полный пиздец! Этот Ванёк еще и агент ЦРУ, оказывается!
Как я телефон добыл, я тоже рассказывать не стал. Пусть лумает, что Ванёк - агент ЦРУ.