Евгений Тарле. Русский историк. Часть 1.
Начинаю публиковать мои собственные заметки о замечательном русском историке Евгении Викторовиче Тарле. данный мой опус в нескольких частях повествует не только о нём и его работе. Собственно, у меня довольно много обращения к современности и размышлений об эпохах, которыми занимался историк.
Открывая для себя творчество великого русского историка Евгения Викторовича Тарле, я увидел, насколько значимыми и важными для нашей культуры являются его труды. При этом, впрочем, порою не можешь отделаться от мысли, что в них много моментов, абсолютно перекликающихся с современными нам событиями.
Для начала стоит сказать о самом историке, о его личности. Происходивший из еврейской купеческой семьи, он мог, однако, в течение своей жизни говорить о себе переделанными словами великого русского поэта Иосифа Бродского: «Я - русский историк, хотя и евреец». Он было именно русским историком - и никаким другим. Как пишет его внучатый племянник Лео Яковлев, «предложения из его работ, написанных по-русски, используются в качестве образцов в учебниках русского языка» [1]. В 20-летнем возрасте он сознательно принял православие для того, чтобы жениться на очень религиозной, происходившей из небогатой дворянской семьи русской девушке Лёле (Ольге Григорьевне) Михайловой, в которую он был влюблён ещё с гимназических времён. Крещение произошло в августе 1893 года, в Софийском соборе города Киева. Григорий Вигдорович стал Евгением Викторовичем и именно под этим именем он навсегда и остался в истории. Это решение навсегда изменило его жизнь, фактически, он связал свою судьбу с судьбой русского народа, которому он будет потом посвящать свои важнейшие исторические труды. С Ольгой Григорьевной они прожили вместе 60 лет до самой его смерти в январе 1955 года (она пережила своего супруга всего на 2 месяца).
Город Киев вообще оказал важное значение для Евгения Викторовича. Именно в нём он появился на свет осенью 1874 года. Однако детство и раннюю юность он провёл в Новороссии - в Херсоне и Одессе, где познакомился с известным историком-византинистом профессором (впоследствии академиком) Фёдором Успенским, по рекомендации которого был принят в Императорский Новороссийский университет (ныне - Одесский национальный университет имени И.И.Мечникова). Долго там он, однако, не проучился и на второй учебный год перевёлся в Киевский Императорский университет святого Владимира (в 1939 году он был испохаблен наречением его в честь Тараса Шевченко). Киев в те времена был ещё русским городом, в котором находился один из центров русского национализма, издавалась газета «Киевлянин», редактором которой был знаменитый Дмитрий Пихно, а одним из авторов - его пасынок Василий Шульгин. Там же долгое время функционировал знаменитый «Киевский клуб русских националистов», в котором, в частности, состояли профессора-византинисты Флоринский (расстрелян большевиками 2 мая 1919 года) и Кулаковский и противостоявшие украинству историки Стороженко и Щёголев (расстрелян большевиками 15 мая 1919 года). Киев был русским городом, где каждый сантиметр земли дышал самой Историей.
В молодости Тарле, впрочем, как и многие тогдашние студенты, увлекался марксизмом, состоял в социал-демократических кружках. В 1900 году последовал первый арест, после которого он был выслан в Херсон под гласный надзор полиции, впрочем, вскоре получив дозволение защитить магистерскую диссертацию о Томасе Море, написанную в духе «легального марксизма». С 1903 по 1917 годы работает преподавателем в Санкт-Петербурге (с перерывом с февраля по октябрь 1905 года). В 1911 году защищает докторскую диссертацию, посвящённую рабочему классу в период Французской революции. С 1913 по 1918 годы - профессор Юрьевского (Тартуского) университета. В 1918 году переходит в Московский университет.
Февральскую революцию он принял с восторгом, но к революции октябрьской отнёсся настороженно и даже враждебно. Историк считал, что с падением монархии основная задача революции была выполнена, а победа большевиков внушала ему опасения распада страны и гражданской войны [2]. «Его беспокоило не столько крушение привычного уклада обеспеченной профессорской жизни, наступающий голод и лишения, сколько опасения того, что грядет начало гибели культуры и что революция может стать исходным моментом для распада России как великой державы. Еще больше страшил Тарле сепаратный мир с Германией. Он очень болезненно воспринял известие о начавшихся в Бресте переговорах и свое отношение к ним выразил в статье «Перспективы», опубликованной в меньшевистской газете «День». Протестуя против подписания договора с Германией, ученый призывал не садиться за стол переговоров до тех пор, пока не будут очищены от немецких войск все захваченные ими территории» [3]. Тем не менее, он не встал на путь борьбы с советской властью, хотя и сделал это, скорее, вынужденно. Евгений Викторович откровенно возмущался фактом проведения красного террора: в 1918 - 1919 годах в либеральном издательстве «Былое» публикуется двухтомник «Революционный трибунал в эпоху Великой французской революции (воспоминания современников и документы)». «Осуждая бессмысленность якобинского террора, Тарле как бы осуждал и террор в Петрограде. Эту же цель преследовала и его книга «Запад и Россия», куда вошли ранее опубликованные им статьи. Она демонстративно была посвящена «мученической памяти» министров Временного правительства А.И.Шингарева и Ф.Ф.Кокошкина, убитых анархиствующими матросами в Мариинской больнице в январе 1918г.» [4].
Впрочем, со временем, учёный свыкся с фактом установления советской власти и продолжил работать по своей специальности. В 1920-е годы начинается его активная полемика с основателем советской марксистской исторической школы Михаилом Николаевичем Покровским. Их спор начался в ходе дискуссии о причинах начала Первой мировой войны и о том, кто нёс наибольшую ответственность за её развязывание. Тарле считал, что главную ответственность за начало Первой мировой несут государства Тройственного союза во главе с Германией. Покровский же утверждал, что ответственность за развязывание войны лежит целиком на странах Антанты, и, прежде всего, на России, поддержавшей Сербию [5]. Он был убеждён, что в 1914 году немцы были вынуждены обороняться от стран Антанты, а им самим воевать было крайне невыгодно. Отношения между двумя учёными стали враждебными, Покровский считал, что Тарле - буржуазный историк, ловко маскирующийся под марксиста.
Вообще ему была свойственна нелюбовь к Германии при абсолютной симпатии к Франции, что отразилось в его работах. В биографии Наполеона Тарле отмечает, что французский император не стал уничтожать прусское государство потому, что об этом просил его император русский. Разумеется, это было роковой ошибкой, в первую очередь, для самой России. В «Крымской войне», работа над которой велась во время Великой Отечественной, учёный прямо пишет следующее: «много роковых ошибок в своей политике касательно Пруссии (а затем и Германской империи) предстояло совершить Александру II, и реками крови заплатили за эти ошибки последующие поколения русских людей» [6].
В 1929 году начались аресты сотрудников Академии наук, в основном историков-архивистов. Был дан старт т.н. «Академическому делу», которое было одним из череды показательных сфабрикованных процессов того времени. В 1930 году, наряду с другими учёными во главе с Сергеем Фёдоровичем Платоновым, известным историком, бывшим учителем царских детей и неформальным лидером учёных старой школы, Тарле также был арестован и заключён в «Кресты». Всего по делу было привлечено 115 человек. «Согласно разработанной схеме, учёные якобы ставили перед собой цель свержения Советской власти, установления конституционно-монархического строя и образования правительства, в котором пост премьера отводился Платонову, а министра иностранных дел - Тарле» [7]. Неблаговидную роль в этом деле сыграл ярый недоброжелатель Евгения Викторовича историк Покровский (по словам Лео Яковлева, «элементарный паскудник и опытный провокатор, ещё в 1922 году предлагавший ЧК арестовать всех «буржуазных спецов» [8]), который возглавил кампанию против представителей старой исторической науки, навешивая на них всевозможные оскорбительные ярлыки. Покровский говорил, что представители «русской исторической школы» находятся на научном кладбище, где нет места для марксизма и даже отрицал возможность создания ими подлинно научных произведений. Решением коллегии ОГПУ от 8 августа 1931 года во внесудебном порядке Тарле был приговорён к пяти годам ссылки в Алма-Ату. Именно там он начал работу над своим важным трудом - биографией французского императора Наполеона. Через год учёный был возвращён в Москву, восстановлен в звании профессора (но не академика) и был введён в состав Государственного учёного совета. Скорее всего, это было сделано по распоряжению Сталина, который внимательно наблюдал за ходом «Академического дела».
Времена тогда были уже совсем другие, отношение власти к исторической науке менялось - в частности, в 1934 году в школы и ВУЗы было возвращено отдельное преподавание истории, были созданы исторические факультеты. Тарле продолжает работу над книгой о Наполеоне и, вскоре, в 1936 году она выходит в свет в серии ЖЗЛ и получает огромную всеобщую популярность. Но вскоре, 10 июня 1937 года, в газетах «Правда» и «Известия», выходят одновременно две разгромные рецензии, написанные под разными именами, но, скорее всего, одним и тем же лицом. Сталин, которому книга о Наполеоне очень понравилась, высоко ценил учёного и немедленно вступился за него. На следующий день в газетах появились другие, благожелательные рецензии, а затем Тарле был восстановлен в звании академика. С этого момента его научная деятельность активизировалась, и он стал востребованным автором.
[1] http://lib.ru/NEWPROZA/YAKOWLEW_L/shtrihi.txt_with-big-pictures.html
[2] http://1812.nsad.ru/187
[3] http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/dunch95f.htm
[4] Там же.
[5] Там же.
[6] Тарле Е.В. Крымская война. Т.II. М.: Изографус, «ЭКСМО», 2003. С.541.
[7] http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/dunch95f.htm
[8] http://e-libra.ru/read/247849-t-shh-stalin-i-t-shh-tarle.html