Кавелин. "Наш умственный строй"
Кавелин Константин Дмитриевич (1818-1885). Из статьи "Наш умственный строй" (газета Неделя, 1875, 9 марта)
Наш теперешний умственный строй, если в него хорошенько вдуматься, едва ли не беспримерное явление в истории: ни одно из современных европейских обществ не представляет ничего подобного.
Прислушайтесь к толкам мыслящих и просвещённых людей всевозможных направлений и оттенков - и везде услышите одну и ту же жалобу: мало у нас производительности, слишком мало труда, энергии, выдержки. В уме, талантах, способностях - нет недостатка, но они пропадают даром, вырождаются в пустоцвет. Малейшее, ничтожнейшее дело тормозится у нас громадными препятствиями, превышающими силы одного человека. Наталкиваясь на их на каждом шагу, всякий побьётся-побьётся - да и сложит руки и ничего не делает…
Не согласные ни в чём, мы все совершенно согласны в этих сетованиях и расходимся только в объяснении, отчего это у наc так? Одни (большинство) сваливают вину на внешние обстоятельства, другие - на нашу будто бы прирождённую вялость и дряблость, причины которой ищут в этнографических, географических, климатических и тому подобных условиях.
Нам нужно дело, труд, работа - то, что должно быть, а наши рассуждения обнимают только то, что было и есть.
NB К какому периоду истории рода человеческого мы бы ни обратились, везде и всегда господствующие мировоззрения, строй убеждений, течение мыслей отвечали живым потребностям времени. Везде и всегда действительные потребности заставляли людей подходить к философской истине именно с такой-то, а не с другой стороны, оттенять с особенною яркостью именно этот, а не другой её закон.
Одни мы точно составляем изъятие из общего правила. Требования времени настоятельно толкают нас на развитие нравственной личности, самостоятельной и самодеятельной - этой основы не только гражданского и общественного, но вообще всякого человеческого существования, а наше мировоззрение находится в вопиющем противоречии с этой насущною потребностью.
Не без зависти смотрим мы на Западную Европу. И есть чему позавидовать! Сумела же она выработать свои доктрины так, что они раз в раз идут с ними рука об руку, освещают, направляют их и ведут к сознательному, возможно правильному их удовлетворению в данное время и при данных обстоятельствах. Народится другое племя, явятся новые потребности - и мысль, теория снова спешат им на подмогу, создаются новые доктрины, выдвигающие на первый план другую сторону истины или другой закон, остававшийся до тех пор в тени, незамеченным, потому что не было повода, нужды обращать на них внимание; а приспело время - и вот вся зоркость мысли, все силы науки устремляются на них. Так было в Европе всегда, так ведётся и теперь. Теория и практика живут там не в разладе, а в тесном единении.
Всем известно, из каких элементов сложилась европейская жизнь и развилась европейская культура. В основание европейской общественности легла сильно развитая личность. Личная независимость, личная свобода, насколько возможно нестеснённая, всегда были исходной точкой и идеалом в Европе. Весь европейский гражданский и политический быт, сверху донизу, был построен на договорах, на системе взаимного уравновешения прав. Европа долго боролась, прошла через целый ряд глубоких потрясений, прежде чем ей наконец удалось справиться с разрозненностью и замкнутостью враждебных друг другу союзов, ввести их в некоторые границы и подчинить условиям правильно организованного государства.
Чрезмерным развитием личной энергии, железной стойкостью человека, его необузданным стремлением к свободе, его щепетильным и ревнивым охранением своих прав мы никогда не имели повода хвалиться. Юридическая личность у нас, можно сказать, едва народилась и продолжает и теперь поражать своею пассивностью. Во всех слоях нашего общества стихийные элементы подавляют индивидуальное развитие. Не говорю о нравственной личности в высшем значении слова: она везде и всегда была и есть плод развитой интеллектуальной жизни и всюду составляет исключение из общего правила. Нет, я беру личность в самом простом, обиходном смысле, как ясное сознание своего общественного положения и призвания, своих внешних прав и внешних обязанностей, как разумное доставление ближайших практических целей и такое же разумное и настойчивое их преследование. И что же? Даже в этом простейшем смысле личность составляет у нас почтенное и, к сожалению, редкое исключение.
В ходе общественных и частных наших дел, нет ни обдуманной системы, ни даже последовательности, нет преемственности от поколения к поколению, и потому нет капитализации труда, знания и культурных привычек. Сменились люди - и дело пропадает; всё идёт совсем иначе… Так как в нас самих нет никакой устойчивости, то её нет и в нашей обстановке, которая всегда есть живое отражение человека и общества. Мы вечно фантазируем, жалуемся на обстановку, на злую судьбу, а особенно на всеобщее равнодушие и безучастие ко всякому доброму и полезному делу. Нам желалось бы, чтоб дело делалось само собою, чтоб жизнь несла нам дары труда и образованности без всякого с нашей стороны участия в чёрной работе. И вот, мы прячемся за ход вещей, за логику событий, которые должны работать за нас. Так и выходит на самом деле: все делается как-то само собою, помимо нас, но зато совсем не так, как бы нам хотелось.
Мы слишком мало думаем, элемент мышления не принимает почти никакого участия в наших делах и предприятиях. До последнего времени мысль была у нас прихотью достаточных классов, избранных людей, которые одиноко стояли в среде, погружённой в ближайшую грубую непосредственность и жившей одними преданиями и рутиной. Как прихоть, мысль и носилась у нас свободно над действительностью, нигде и ни за что не зацепляясь, ни в чем не встречая преграды, как ветер на наших необозримых равнинах. Не будучи прикована к нашим ежедневным нуждам, трудам и заботам, она легко улетучивалась в фантазию и бред...
***