про папу
Когда мне, ребенку, задавали дурацкий вопрос - кого я больше люблю, папу или маму - я всегда отвечала: папу. Наверно, маме это было очень обидно, она тут же пыталась объяснить и как-то сгладить мою детскую категоричность. Объясняла, что это потому, что папа не заставляет пить невкусный рыбий жир и капать в нос капли от насморка. Но я-то знала (про себя), что это не так. Не поэтому.
Не надо задавать этот вопрос маленьким детям.
Мой отец родился в небольшом еврейском местечке Толочин Витебской губернии в 1892 году, его родной язык был идиш. Матери лишился в очень раннем возрасте. Жили в большой бедности - отец его был, как тогда говорили, холодным сапожником. Гимназию окончил заочно, экстерном. Можно понять, что очень хотел учиться. На дальнейшее образование денег в семье не было. В России в то время для евреев была жесткая процентная норма, и для получения образования еврейские дети из богатых семей уезжали учиться за границу.
Много позже мне рассказали, что еще тогда были заметны его повышенные способности и большой интерес к точным наукам. Еврейская община дала деньги, и он отправился учиться во Францию.
Франция
Молодых людей в то время сильно привлекала совсем новая тогда область - электричество. Он выбрал себе эту область в качестве будущей специальности и сумел поступить в один из старейших университетов Франции в городе Тулуза. Вначале, чтобы обеспечить себя, работал грузчиком в порту, таскал какие-то здоровенные мешки. Он был маленького роста, но очевидно, обладал физической силой. Много лет спустя в какой-то связи подробно рассказывал, как наиболее рационально надо носить тяжести.
Учился он очень хорошо. И через какое-то время стал заниматься подготовкой к экзаменам неуспевающих студентов. По-видимому, это был не совсем обычный случай - большинство студентов из России были из обеспеченных семей, и мало кто был вынужден как-то зарабатывать на жизнь. Этого заработка на скромное существование хватало.
После окончания Университета он получил работу в Швейцарии и занимался проектированием, строительством и вводом в эксплуатацию гидроэлектростанций на горных реках страны.
Швейцария
Швейцария. На отдыхе. Папа сидит наверху
Когда началась Первая Мировая война, а вслед за этим и революция 1917 года, еврейская молодежь из местечек черты оседлости и эмигранты из Европы потянулись обратно в Россию. Папа был молодой инженер-электрик, дипломированный и уже имевший опыт работы в области энергетики.
Таких специалистов не так уж много было в тогдашней России, и это обеспечивало его хорошей работой и приличной по тем временам зарплатой.
Уже громко трубили о знаменитом плане ГОЭЛРО ( кто помнит - Государственный план электрификации России), который так и не был полностью завершен. Позднее возник лозунг "коммунизм - это советская власть плюс электрификация всей страны". В Брежневские времена лозунг перерос в короткий анекдот: "Советская власть - это коммунизм минус электрификация всей страны".
Россия. Папа четвертый слева
В Москве он поселился в одной квартире со своим знакомым по Тулузе, врачом-гинекологом, из тех самых "обеспеченых" студентов. Историю о том, каким образом они оказались в одной квартире, я описала в небольшой повести "Про маму", опубликованной здесь http://berkovich-zametki.com/2010/Starina/Nomer2/Gumina1.php. От этого врача я многое узнала о жизни моего папы во Франции в годы студенчества. Он был более разговорчив, чем мой отец.
Среди студентов и преподавателей папа был известен, как хороший репетитор, к нему направляли неуспевающих. Был случай, когда одного из студентов экзаменатор спросил, кто его подготовил, после чего одобрительно кивнул и поставил высокую оценку. Может, это легенда, но папин однокурсник мне лично это рассказывал уже после смерти папы.
Как-то рассказал, что там была 20-балльная система оценок. Я спросила, как можно сравнить эту систему с более привычной нам 5-балльной. Запомнила (до сих пор!), что от 15 до 18 примерно соответствует нашей пятерке. А 19, 20? "Ну, это почти никто не получал. Один раз Джозефу (в России моего отца звали Иосиф, во Франции - Джозеф) поставили 19 - это была сенсация, потому что в последний раз 19 поставили кому-то лет 200 назад".
Тоже легенда?
Сейчас мне невозможно понять, как молодой мальчик, не из Москвы, не из какого-нибудь крупного города, а из небольшого еврейского местечка, без знания языка (а откуда ему было знать французский?), без средств к существованию (выданных общиной денег могло хватить разве что на оплату обучения), уехал в никуда, в полную неизвестность, где его никто не ждал. Сегодня, когда я хорошо понимаю, что такое эмиграция, этот шаг кажется отчаянно храброй авантюрой.
Продолжение
Не надо задавать этот вопрос маленьким детям.
Мой отец родился в небольшом еврейском местечке Толочин Витебской губернии в 1892 году, его родной язык был идиш. Матери лишился в очень раннем возрасте. Жили в большой бедности - отец его был, как тогда говорили, холодным сапожником. Гимназию окончил заочно, экстерном. Можно понять, что очень хотел учиться. На дальнейшее образование денег в семье не было. В России в то время для евреев была жесткая процентная норма, и для получения образования еврейские дети из богатых семей уезжали учиться за границу.
Много позже мне рассказали, что еще тогда были заметны его повышенные способности и большой интерес к точным наукам. Еврейская община дала деньги, и он отправился учиться во Францию.
Франция
Молодых людей в то время сильно привлекала совсем новая тогда область - электричество. Он выбрал себе эту область в качестве будущей специальности и сумел поступить в один из старейших университетов Франции в городе Тулуза. Вначале, чтобы обеспечить себя, работал грузчиком в порту, таскал какие-то здоровенные мешки. Он был маленького роста, но очевидно, обладал физической силой. Много лет спустя в какой-то связи подробно рассказывал, как наиболее рационально надо носить тяжести.
Учился он очень хорошо. И через какое-то время стал заниматься подготовкой к экзаменам неуспевающих студентов. По-видимому, это был не совсем обычный случай - большинство студентов из России были из обеспеченных семей, и мало кто был вынужден как-то зарабатывать на жизнь. Этого заработка на скромное существование хватало.
После окончания Университета он получил работу в Швейцарии и занимался проектированием, строительством и вводом в эксплуатацию гидроэлектростанций на горных реках страны.
Швейцария
Швейцария. На отдыхе. Папа сидит наверху
Когда началась Первая Мировая война, а вслед за этим и революция 1917 года, еврейская молодежь из местечек черты оседлости и эмигранты из Европы потянулись обратно в Россию. Папа был молодой инженер-электрик, дипломированный и уже имевший опыт работы в области энергетики.
Таких специалистов не так уж много было в тогдашней России, и это обеспечивало его хорошей работой и приличной по тем временам зарплатой.
Уже громко трубили о знаменитом плане ГОЭЛРО ( кто помнит - Государственный план электрификации России), который так и не был полностью завершен. Позднее возник лозунг "коммунизм - это советская власть плюс электрификация всей страны". В Брежневские времена лозунг перерос в короткий анекдот: "Советская власть - это коммунизм минус электрификация всей страны".
Россия. Папа четвертый слева
В Москве он поселился в одной квартире со своим знакомым по Тулузе, врачом-гинекологом, из тех самых "обеспеченых" студентов. Историю о том, каким образом они оказались в одной квартире, я описала в небольшой повести "Про маму", опубликованной здесь http://berkovich-zametki.com/2010/Starina/Nomer2/Gumina1.php. От этого врача я многое узнала о жизни моего папы во Франции в годы студенчества. Он был более разговорчив, чем мой отец.
Среди студентов и преподавателей папа был известен, как хороший репетитор, к нему направляли неуспевающих. Был случай, когда одного из студентов экзаменатор спросил, кто его подготовил, после чего одобрительно кивнул и поставил высокую оценку. Может, это легенда, но папин однокурсник мне лично это рассказывал уже после смерти папы.
Как-то рассказал, что там была 20-балльная система оценок. Я спросила, как можно сравнить эту систему с более привычной нам 5-балльной. Запомнила (до сих пор!), что от 15 до 18 примерно соответствует нашей пятерке. А 19, 20? "Ну, это почти никто не получал. Один раз Джозефу (в России моего отца звали Иосиф, во Франции - Джозеф) поставили 19 - это была сенсация, потому что в последний раз 19 поставили кому-то лет 200 назад".
Тоже легенда?
Сейчас мне невозможно понять, как молодой мальчик, не из Москвы, не из какого-нибудь крупного города, а из небольшого еврейского местечка, без знания языка (а откуда ему было знать французский?), без средств к существованию (выданных общиной денег могло хватить разве что на оплату обучения), уехал в никуда, в полную неизвестность, где его никто не ждал. Сегодня, когда я хорошо понимаю, что такое эмиграция, этот шаг кажется отчаянно храброй авантюрой.
Продолжение