Записки отца: октябрь 1941 г. (продолжение 2)
Продолжение (начало - здесь и здесь).
Я протиснулся к главбуху - с ним еще ничего не успели сделать. Он стоял на столе молча, бледный как полотно, и смотрел на все происходящее каким-то отсутствующим взглядом. Я взял его в охапку, снял со стола и привел к себе в кабинет. Он был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова, на мои вопросы не отвечал. Вдруг я заметил, что буквально у меня на глазах у него начала расти борода. Это настолько меня поразило, что я тоже несколько минут сидел молча, как под гипнозом. Сейчас в это трудно поверить, но это действительно было и запомнилось мне на всю жизнь. Наверно, это произошло от сильного нервного потрясения, ведь человек был на краю гибели.
Наведя относительный порядок, присланные Цыганковым два чекиста вошли ко мне в кабинет и сказали: "Необходимо срочно решить вопрос с выплатой рабочим зарплаты. Иначе они и тебя убьют, и нас с тобой за компанию". Я ответил, что пытаюсь решить этот вопрос через заместителя начальника Метростроя Чеснокова. Они оставили мне свои телефоны и уехали.
За это время главбух несколько успокоился, стал приходить в себя. Я начал его расспрашивать, как могло так получиться, что они с Лысенковым (начальником шахты) собрались уезжать, не выплатив рабочим заработную плату, и этим дали повод враждебным элементам устроить дебош, в результате которого все мы могли пострадать физически. Он ответил, что деньги в сумме семьдесят две тысячи рублей он действительно взял по распоряжению Лысенкова для выплаты зарплаты тем рабочим и ИТР, которые находились в эшелонах и должны были уехать. А всем остающимся рабочим и ИТР они с начальником подписали чеки и оставили их у кассира. Счетовод "тетя Маша" хорошо знала об этом, это делалось при ней, а почему она говорит теперь рабочим другое - непонятно.
Я тут же дал указание срочно найти кассира. Через несколько минут его нашли и привели ко мне. Он полностью подтвердил все сказанное главным бухгалтером. Весь диалог с ним я сознательно вел в присутствии многих рабочих. Я спросил его: "Вам главный бухгалтер оставил чеки на получение денег из Стройбанка для выплаты заработной платы оставшимся в Москве рабочим и служащим? Если да, то почему Бы этого не сделали и почему не доложили мне об этом?" Он ответил, что чеки на получение денег ему действительно оставили в присутствии счетовода "тети Маши", но он не мог получить по ним деньги из-за отсутствия в Стройбанке денежных знаков. А доложить мне об этом не мог, потому что все время находился в Стройбанке, надеясь получить деньги.
Информация кассира подтвердила сложившееся у меня мнение, что главбух не виноват. Мне удалось снова разыскать по телефону тов. Чеснокова и рассказать ему, что чеки на получение денег в банке нашлись, но получить их мы не можем из-за отсутствия в банке денежных знаков. Он обещал принять меры и помочь, а мне велел ждать его звонка.
Через несколько минут после моего разговора с Чесноковым в коридорах конторы снова раздался громкий шум, крики, матерщина. Я снова выскочил из кабинета и увидел ту же картину, что и с главным бухгалтером: Та же группа пьяных рабочих (но только теперь они были вооружены мелкокалиберными винтовками, которые им удалось выкрасть из комнаты Осоавиахима) тем же способом тащила заместителя начальника шахты тов. Румянцева. Лицо у него было в синяках, из носа текла кровь, он выглядел каким-то помятым и сильно испуганным. До назначения заместителем начальника шахты по хозяйственной части Румянцев работал непосредственно в шахте проходчиком, среди рабочих пользовался авторитетом как хороший рабочий, спокойный, рассудительный. За хорошую работу он был награжден орденом Ленина и выдвинут на должность заместителя начальника шахты. Мне до сих пор непонятно, почему они с ним так поступили.
Я снова протиснулся вперед, загородил собою Румянцева и обратился к рабочим: "Товарищи, что вы делаете, опомнитесь, пока не поздно! Вас только недавно предупредили представители органов безопасности, что за нарушение законности, за организацию беспорядков вас строго накажут. Румянцев сам рабочий-шахтер, пользуется заслуженным авторитетом, никакого самосуда над ним я не разрешаю. Если он в чем-либо виноват, то его будет судить наш советский суд. Враждебные элементы, которые находятся среди вас, толкают вас на путь беззакония. Не идите у них на поводу, иначе придется расплачиваться дорогой ценой за совершенные преступления. Недавно вас спровоцировали напасть на главного бухгалтера - я разобрался в этом деле и заявляю, что он ни в чем не виноват. Все документы на получение денег из Стройбанка для выдачи вам заработной платы он оформил и оставил их у кассира, который может вам это подтвердить. Об этом знает и тетя Маша, документы оформлялись в ее присутствии - почему она здесь выступила и оклеветала руководство шахты, пока неизвестно. Я предлагаю вам всем разойтись по своим местам. Как только кассир получит деньги в банке, зарплата вам будет немедленно выдана, без этого я не уйду с шахты". Воспользовавшись некоторой заминкой, я взял Румянцева за руку и увел его к себе в кабинет.
После моего повторного выступления с разъяснением действительного положения дел на шахте с зарплатой рабочих и предупреждения о строгой ответственности за организацию беспорядков часть рабочих очухалась от враждебного угара и начала, наконец, понимать, в какие дебри ее затаскивают антисоветсткие элементы. Они даже стали помогать мне наводить порядок в конторе, а часть из них согласилась добровольно пойти дежурить в шахту.
Примерно часов в семь вечера мне позвонил Андрей Семенович Чесноков и сообщил, что об отсутствии в банке денежных знаков доложили товарищу Сталину, и он дал указание взять деньги из резерва. Самолет за ними уже вылетел, и примерно часа через полтора-два он должен будет вернуться обратно. К этому времени мы должны послать кассира в банк. Я, конечно, обрадовался и от души поблагодарил его за выполненное обещание.
Правила светомаскировки в Москве соблюдались очень строго, на улицах среди зданий темнота была страшная - в двух шагах ничего не было видно. Я как-то невольно подумал, что посылать кассира в банк одного за получением такой большой суммы (свыше 150 тыс. рублей) в таких условиях очень рисковано. Его могут остановить и ограбить свои же рабочие, из числа тех, кто сегодня организовывал здесь беспорядки. Я позвонил управляющему Стройбанком и спросил, нет ли у них специальной автомашины с военизированной охраной, чтобы помочь нам доставить до шахты кассира с деньгами. Он ответил, что никакой автомашины нет и что одному кассиру такую большую сумму денег банк выдать не может. Вместе с кассиром обязательно должен прийти главный бухгалтер.
Посылать в банк главного бухгалтера после полученной им тяжелой травмы я как-то не решался и в то же время не видел возможности кем-то его заменить. Я решил посоветоваться с ним о том, кого бы можно было послать вместо него. Выслушав меня и немного подумав, он сказал: "Нет, Александр Никанорович, заменить меня в данном случае никем нельзя. В банке порядки строгие, никого другого они сегодня не примут. Раз нужно, я пойду сам". Не видя другого решения, я вынужден был с ним согласиться. Но чтобы быть уверенным, что никаких неожиданностей дорогой не случится, я решил организовать охрану из самих рабочих. Для этой цели я вышел из кабинета, влез на стол и обратился к рабочим. Рассказал им, что об отсутствии в банке денежных знаков было доложено лично товарищу Сталину и что он дал указание взять деньги из резерва. За ними послан специальный самолет, который скоро должен вернуться. Мы должны сейчас направить в банк кассира и главного бухгалтера, но поскольку время позднее, освещения на улицах нет, а сумму денег они должны получить большую, посылать их одних нельзя: их могут остановить и ограбить. Если это случится, вторых денег нам никто не даст. Поэтому я предлагаю, чтобы вы сами выделили из своей среды 10 человек молодых, здоровых ребят, которым вы доверяете. Они и будут сопровождать и охранять кассира и главного бухгалтера в пути следования.
С этим предложением все согласились, начали называть фамилии. После обсуждения отобрали 10 здоровых парней, снабдили их мелкокалиберными винтовками, отобранными у рабочих-организаторов беспорядков, и они ушли. Я просил главного бухгалтера известить меня о своем приходе в банк и затем периодически ставить меня в известность о положении дела. Через некоторое время он позвонил и сообщил, что до банка дошли благополучно.
После ухода группы рабочих в Стройбанк оставшиеся в конторе дезорганизаторы порядка снова зашевелились. Один из вожаков выступил с речью, точно на митинге, и открыто изложил свою стратегию. Он сказал: "Ребята, из руководства шахты с нами остался один Курочкин, только он может помочь нам получить нашу зарплату. Если он только уйдет, то наши денежки пропали, мы их тогда наверняка не получим. Поэтому я предлагаю ни в коем случае не выпускать его из здания. Для этого давайте организуем дежурство: одна группа в четыре ряда должна сесть около его кабинета, а другая группа тоже в четыре ряда сядет около выходной двери. Если он здесь прорвется, то мы его там задержим".
В ответ на эту стратегию я рассмеялся и сказал: "Дураки вы, дураки. Если бы я хотел уйти, то я бы давно ушел. Но я же дал вам слово, что не уйду до тех пор, пока не обеспечу выдачу вам зарплаты. Я хочу еще раз вам доказать, что руководство шахты ни в чем перед вами не виновато, ни одной копейки ваших денег никто не брал. Вы оказались обманутыми и пошли на поводу у враждебных элементов, которые сознательно пустили в ход лживые, клеветнические измышления о том, что якобы руководство шахты взяло с собой вашу зарплату. Вы убедились, что это ложь. При вашей поддержке враждебные элементы учинили расправу над главным бухгалтером и заместителем начальника шахты тов. Румянцевым. Виновные ответят за это беззаконие. А вас я еще раз прошу соблюдать полный порядок. Как только ваши товарищи вернутся из Стройбанка, вы полностью получите причитающуюся вам заработную плату".
Главный бухгалтер сообщил, что самолет в Москву еще не вернулся. Времени было примерно 12 часов ночи. Мы сидели в общем зале и мирно беседовали. Большинство рабочих осознали свое неправильное поведение и всячески стремились загладить свою вину передо мной. Видя, что я, разбираясь с ними, целый день ничего не ел, они стали предлагать мне покушать из их запасов у кого что есть, но я отказался. Потом начали задавать вопросы о положении на фронтах Отечественной войны, и главным образом о состоянии обороны Москвы: насколько реальна угроза захвата Москвы фашистскими войсками? Большинство из них выражало уверенность в том, что Москва не будет сдана врагу. Чувствовалось, что все они очень переживают за вынужденное отступление наших войск.
Продолжение здесь.