Гроза двенадцатого года
Начало здесь: Палач народов
Раздался звук трубы военной,
Гремит сквозь бури бранный гром:
Народ, развратом воспоенный,
Грозит нам рабством и ярмом!
Текут толпы, корыстью гладны,
Ревут, как звери плотоядны,
Алкая пить в России кровь.
Идут, сердца их - жесткий камень,
В руках вращают меч и пламень
На гибель весей и градов!
Ф.Н. Глинка
Я открою кампанию переходом через Неман. Закончу я её в Смоленске и Минске. Там я остановлюсь.
Наполеон Бонапарт
Я иду в Москву и в одно или два сражения всё кончу. Император Александр будет на коленях просить мира. Я сожгу Тулу и обезоружу Россию.
Наполеон Бонапарт
… Я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры...
Александр I
24 июня 1812 года Великая армия Наполеона через реку Неман вторглась на территорию России. Наполеон в своем воззвании к армии назвал начавшуюся войну второй польской - в его планах касаемо России не фигурировало какого-то категорического геноцида русских как народа. Целями Наполеона было покончить с западными амбициями России путем создания Польского государства, в состав которого бы входили, помимо прочего, Литва, Белоруссия и Украина. Дальнейшая судьба России Наполеону виделась в качестве французской марионетки, каковая после поражения должна была ввести действительную, а не фиктивную континентальную блокаду против Англии и начать войну против Британской Индии.
Нужно заметить, что в техническом плане - качестве артиллерии и стрелкового оружия - между сторонами наблюдался фактический паритет. Россия несколько превосходила Францию в производстве артиллерии и несколько же уступала в производстве ружей. Качество же и у пушек, и у ружей было примерно одинаковым.
В численности войск историки спорят, причем подчас имеет место быть очень серьезный разброс мнений, однако, все сходятся в одном - в отношении численности войск французы имели однозначный перевес. Наиболее близкий к тем временам хронист и, по совместительству, прусский офицер на русской службе Карл фон Клаузевиц указывает численность Великой армии в 610 тыс. человек, а русской армии - в 400 тыс. человек.
Кроме того, Великую армию вел сам Наполеон, что оказывало крайне благотворное влияние на солдат, свято убежденных в счастливой звезде своего императора. И, конечно, нельзя не забывать, что в те времена Наполеона вполне заслуженно полагали военным гением.
Впрочем, русские в разгорающейся войне будут систематически, раз за разом обводить французского гения вокруг пальца. И, конечно, определенную часть армии вторжения составляли испанцы, итальянцы, австрийцы, направленные Австрийской империей, немцы Рейнского союза и солдаты из Прусии. И далеко не все представители этих народов так уж горели желанием воевать за "гений Наполеона". Тот же Шварценберг, командующий австрийским корпусом, на протяжении всей войны если чем и заботился - так это как бы поменьше встречаться с русскими и сохранить свой корпус (который в последствии примет участие в войне уже против Наполеона). Ну а про пруссаков, которые Наполеона воспринимали как захватчика, а Россию - как недавнего друга и союзника, и говорить нечего. Упомяну лишь, что в последствии один из маршалов Наполеона, Макдональд, назвал прусский корпус "бомбой с генералом Йорком" (командующим корпусом) - при первом же удобном случае Йорк попросту самовольно заключил с русскими соглашение о нейтралитете. В последствии первым союзником в заграничном походе русской армии, который разделит с ней все тяготы войн Шестой коалиции, станет именно Пруссия. Но об этом позднее. Пока что Великая армия начала свое наступление. Основной удар наносился из Восточной Пруссии. Главный удар направлен на Вильно, два отдельных корпуса под командованием Макдональда и Удино наносили удар на Петербург.
На центральном направлении, где и находилась основная масса российских войск, Наполеон разыгрывал свое численное преимущество, которое лишь усугублялось фантастической разбросанностью российских войск. Неудивительно, что отдельные русские корпуса немедленно покатились на восток, к Вильно, где и произошло окончательное объединение 1-й армии под командованием Барклая-де-Толли.
28 июня русская армия покинула Вильно. В те времена, нужно заметить, это был один из крупнейших городов Российской империи, обладавший немалым значением. В этот же день в город вступили войска Наполеона, который принялся ждать российских посланников. Французский император, кажется, всерьез полагал, что первые неудачи заставят императора российского стать более сговорчивым. Парадокс в том, что посланников Наполеон и впрямь дождался: к нему прибыл генерал-адъютант Балашов, который привез послание Александра I. Послание, чего уж там, оригинальное - Наполеону было предложено вывести войска с территории России. Что и говорить, реакция на такую рекомендацию "собирать манатки и уматывать" могла быть только одна - Наполеон, конечно, отказался. Наступление возобновилось.
1-я армия продолжала отступать - сначала к Полоцку, затем к Витебску. Правда, не вся - помимо прочего, весьма насущной выглядела задача обороны Петербурга, для этой цели выделили корпус Петра Христиановича Витгенштейна.
Наступление на Петербург, тем временем, велось маршалом Макдональдом, который наступал из Кенигсберга на Ригу, падение которой открыло бы ему возможность дальнейшего наступления на российскую столицу. Дело оказалось не из простых - в Риге стоял мощный гарнизон под командованием генерала Эссена, а сам город был укреплен достаточно, чтобы и не мечтать о его взятии без использования осадной артиллерии. Орудия, следом за воинским контингентом, должна была предоставить Пруссия. Думаю, у читателей не вызовет большого удивления тот факт, что под Ригой с такими союзниками армия Макдональда завязла совершенно безнадежно.
Ситуацию попытался исправить маршал Удино. Его войска заняли Полоцк, поставив корпус Витгенштейна в крайне тяжелое положение и грозя отрезать его от баз снабжения. Сил у Витгенштейна было меньше, чем у Удино, но русский генерал понимал, что в случае благополучного соединения последнего с силами Макдональда расклад станет еще хуже и тогда Петербург и впрямь может оказаться под угрозой. Не видя другого выхода, генерал набросился на корпус Удино, превосходящий его по численности почти в два раза. В ходе стремительного наступления и последующего сражения под деревней Клястицы, продолжавшегося с 30 июля по 1 августа, корпус Удино был разгромлен, из 27 тысяч человек потери составили 10 тыс. убитыми и раненными и 3 тыс. - пленными. В ходе сражения имел место потрясающий момент, когда войска Удино, стремясь занять оборону, попытались закрепиться на противоположном от Витгенштейна берегу реки Нища. На своем берегу французы устроили мощную артиллерийскую батарею, а единственный в этой местности мост - подожгли, но солдаты 2-го батальона Павловского гренадерского полка, несмотря на это, продолжили атаку сквозь горящий мост, обратив французов в бегство. Победа при Клястицах окончательно похоронила и без того призрачные надежды французов на наступление в сторону Петербурга. Кроме того, в войне 1812го года это была первая победа русского оружия.
В последствии поэт В.А. Жуковский посвятил Витгенштейну следующие строки:
Наш Витгенштейн, вождь-герой,
Петрополя спаситель.
Хвала!.. Он щит стране родной,
Он хищных истребитель!
На центральном направлении дела, к сожалению, обстояли не столь блестяще. После оставления Полоцка Александр I покинул армию и отправился в Петербург. По одной из версий, генералов настолько допекли его "дельные советы", что царю как бы не прямым текстом высказали, что славе русского оружия самодержец больше вредит, нежели способствует, а в Петербурге его присутствие в высшей степени необходимо. Что поделать, как-то так сложилось, что в обеих отечественных войнах верховные русские правители поначалу армии больше вредили, чем помогали.
В это время из Гродно двигалась 2-я армия под командованием Багратиона. Он пытался соединиться с армией Барклая-де-Толли, но французы этому эффективно препятствовали. Наполеон выделил 50-титысячный корпус Даву, который должен был уничтожить 2-ю армию. Одновременно с запада на Багратиона наступали 4 корпуса Жерома Бонапарта. От наступающего с запада неприятеля Багратиону удалось оторваться, после чего 2-я армия двинулась на Витебск, где планировалось соединиться с 1-й армией. Для того, чтобы обеспечить безопасность движения, Багратион отправил на Могилев корпус Раевского, однако Даву успел к Могилеву первым. Корпус Раевского вступил в бой против французов под селом Салтановка. В результате кровопролитного сражения оказались сорванными планы всех сторон разом - Даву и Жером так и не смогли окружить Багратиона и, тем более, уничтожить его армию, однако и он не смог пробиться на Оршу и далее, на Витебск.
Путь на Витебск оказался закрыт, и 2-я армия пошла в сторону Смоленска. В это время корпус Раевского оставался неподалеку от Салтановки, а казаки генерала Платова вовсю демонстрировали готовность вновь броситься в атаку. Эти силы выиграли достаточно времени, чтобы последующая погоня за Багратионом или движение корпуса Даву в сторону Смоленска потеряли всякий смысл.
Барклай-де-Толли тем временем все еще надеялся дождаться Багратиона в Витебске. Понимая, что у Наполеона достаточно шансов оказаться под городом быстрее, чем у Багратиона, Барклай-де-Толли отправляет навстречу наступающим французам корпус Остермана-Толстого, который вступил во встречный бой с корпусами Мюрата и Богарне. 25 июля начинаются арьергардные бои под селом Островно.
Русские войска несли ощутимые потери, но стояли насмерть. В тот момент многие, по всей видимости, всерьез полагали, что выигрывают время для Багратиона, чтобы обе русские армии соединились и покончили с победным шествием Наполеона.
Яростно гремела неприятельская артиллерия и вырывала целые ряды храбрых полков русских. Трудно было перевозить наши пушки, заряды расстрелялись, они смолкли. Спрашивают графа: "Что делать?" "Ничего, - отвечает он, - стоять и умирать!"
С.Н. Глинка
27 июля пришли неутешительные вести о невозможности Багратиона подойти к Витебску. Барклай-де-Толли начал отступление к Смоленску. Тем не менее, бои под Островно вовсе не были бессмысленной мясорубкой. Лучше всего их смысл передает установленный под селом Островно обелиск, надпись на котором гласит:
Здесь, на полях сражений под Островно, Куковячино, Добрейкой 13-14/25-26/ июля 1812 года 9-тысячный отряд русских войск под командованием генералов Остермана-Толстого и Коновницына стойко держал оборону против 20-тысячной армии Наполеона, чем обеспечил беспрепятственное соединение 1-й и 2-й русских армий у Смоленска.
Французская армия вошла в оставленный Витебск. Забавный факт - французские генералы не очень хорошо понимали, куда вообще делась русская армия - арьергардные бои французская история и ныне называет "битвой за Витебск", в те времена, по всей видимости, французы были тем более уверены, что события, в которых они принимают участие, являются именно прелюдией к генеральному сражению. Нужно заметить, что месячные переходы, да еще на чудовищных для того времени скоростях сильно измотали Великую армию. Лучше всего ситуацию иллюстрирует ответ генерала Бельяра Наполеону, справившемуся о состоянии кавалерии: "Еще 6 дней марша и кавалерия исчезнет".
28 июля Наполеон в своей штаб-квартире в Витебске бросает на карту свою саблю со словами:
Здесь я остановлюсь! Здесь я должен осмотреться, дать отдых армии и организовать Польшу. Кампания 1812 года закончена, кампания 1813 года завершит остальное.
Вскоре к Наполеону приходит известие о том, что армия Барклая-де-Толли, только что исчезнувшая из Витебска, нашлась. Она стоит под Смоленском, куда подошел и Багратион. Попытки разбить русских по частям окончились полным провалом. Кампания 1812 года только начиналась. После того, как измотанные люди приходят в хоть какой-то порядок, Наполеон направлет свою армию в сторону Смоленска.
В русской армии Багратион, хоть и не имеет на то формальных причин, признает старшинство Барклая-де-Толли - в первую очередь в силу большей многочисленности 1-й армии. От командующего настойчиво требуют дать генеральное сражение. Армия устала от бесконечных отступлений и жаждет реванша. Барклай-де-Толли принимает решение нанести удар, пользуясь значительной разбросанностью французских сил. Русская армия двигается на Рудню, где расположена кавалерия Мюрата. Однако, план результатов не дал: Барклай-де-Толли был сторонником дальнейшего отступления и полагал сражение с заведомо более сильными французами безумием. Это вылилось в чрезмерную порой осторожность, которая, в свою очередь, привела к резкому замедлению темпов движения. Стремительность и внезапность были утрачены, Мюрату стало известно о приближении противника и он отступил за Днепр. Наступление потеряло всякий смысл. Медлительность генерала сильно ударила по его престижу и авторитету в войсках, кроме того, окончательно испортились его отношения с Багратионом.
Наполеон предпринял ответный шаг. Обходным маневром он вышел к селу Красное, где всей армии Наполеона противостояла одна лишь дивизия генерала Неверовского. Впрочем, как только стало понятно, какие силы на него наступают, генерал начал отступление к Смоленску. Отступление дивизии, на плечах которой висела вся кавалерия Мюрата, так и не стало паническим бегством. Русские каре медленно отступали, неся чудовищные потери, но так и не утратили порядка, выиграв при этом колоссальное количество времени, так необходимого для приготовлений города к обороне.
Тут необходимо сделать еще одну ремарку: возможно, именно медлительность Барклая-де-Толли сыграла ключевую роль в дальнейших событиях. Высказываются мнения, что будь он более решительным - и вернуться к Смоленску его армии бы уже не успели, в результате чего Наполеон бы занял город без боя и дальнейшая судьба русской армии, отрезанной от Москвы, оказалась бы под очень серьезным вопросом. С другой стороны, Наполеон и так выходил к Смоленску весьма окольными путями. По всей видимости, он едва ли не осознанно давал русским возможность вернуться - его интересовал не столько город сам по себе, сколько генеральное сражение, в котором было бы возможно уничтожить русскую армию. Как бы то ни было, события, предшествующие битве за Смоленск, являются поводом для огромного количества дискуссий и фантазий, начинающихся с бессмертного "если бы..."
Утром 16 августа кавалерия Нея пошла на штурм Смоленска. Ней, по всей видимости, полагал, что город защищает лишь обескровленная дивизия Неверовского. Ошибка стоила ему батальона - в городе к тому времени уже был размещен корпус генерала Раевского. Вернее, корпуса-то там как раз не должно было быть, но из-за запутанных маневров, которые то и дело предпринимала русская армия, началась форменная неразбериха и покинуть Смоленск Раевский не успел.
К полудню к Смоленску подошла основная армия Наполеона, начался артиллерийский обстрел, который, впрочем, давал очень посредственные результаты: огонь велся в первую очередь по городским стенам. Русская же армия преимущественно была расположена в предместьях - древние стены Смоленска уже к тому времени превратились в исторический памятник, непригодный для войны начала XIX века.
К 4 часам дня к городу подошли войска Багратиона и Барклая-де-Толли. Впрочем, для последнего бой за Смоленск был не генеральным сражением, а чрезмерно масштабным арьергардным боем с заведомо сильнейшим противником, так что Багратион вскоре был отправлен для защиты путей отхода. В целом, план Барклая-де-Толли удался: русская армия оказалась отделена от французов Днепром, в боях за Смоленск участвовали отдельные корпуса общей численностью в 38 тыс. человек. Им противостояли 45 тыс. французов - остальные силы Наполеон в бой также не вводил.
Если события 16 августа еще можно считать прелюдией, то с 17 августа в городе и вокруг него начался форменный ад. Наполеону стало известно об отходе Багратиона, французские армии пошли на штурм, неся при этом чудовищные потери.
Развёртывая штурм, наши атакующие колонны оставляли длинный и широкий след из крови, раненых и мёртвых. Говорили, что один из батальонов, повёрнутый флангом к русским батареям, потерял целый ряд в своём подразделении от единственного ядра. Двадцать два человека пали разом.
Генерал Сегюр.
Тем не менее, атакующие колонны французов смогли выбить из предместий корпус Дохтурова, который сменил на этом месте Раевского, но в сам город прорваться не смогли. Не удалось это и полякам из корпуса Понятовского, который с легкостью выбил русских из предместий в районе Молоховских ворот, но в итоге был остановлен, понеся тяжелые потери. Поляков сменил корпус Даву, но и он не добился особых результатов. Французам не удалось ни взять Смоленск, ни разрушить или захватить мост через Днепр, который являлся одновременно и путем к отступлению, и главной артерией, по которой обеспечивалось снабжение. Начался массированный артиллерийский обстрел города, Смоленск загорелся. Прочь из города тянулось огромное количество телег с беженцами, в церквях не прекращались службы.
Штурм Смоленска
К 18 августа стало понятно, что защищать выгоревший дотла Смоленск не имеет никакого смысла. Город был оставлен, а мост через Днепр разрушен, чтобы затруднить французам дальнейшее преследование русской армии. Русская армия потеряла 12 тыс. человек, французы - 14 тыс. человек.
Надолго французов Днепр задержать не смог - мост был быстро восстановлен, и французы бросились за армией Барклая-де-Толли, пользуясь тем, что русские были вынуждены отступать по обходной дороге. В результате, 19 августа разгорелось сражение у Валутиной горы, которое по своей кровавости чуть не затмило Смоленское. Очередной арьергардный бой привел к очень серьезным потерям - 5 тыс. человек у русских и около 8 тыс. человек - у французов.
Сражение при Смоленске.
Остервенелость, с которой русские сражались, оказалась для французов неприятным сюрпризом - те полагали, что после Смоленска серьезного сопротивления ждать не следует. В результате боя у Валутиной горы русским в очередной раз удалось оторваться от французов и выйти на Московскую дорогу. Русская армия продолжила отступление.
После Смоленска Наполеон предпринимает первую попытку договориться, убеждая одного из пленных русских офицеров написать своему брату. Попытка увенчалась успехом - написанное письмо, в котором Наполеон с позиций победителя предлагал Александру переговоры, добралось до царя. Вот только ответа на него не последовало.
Тем временем, уже всем становилось понятно, что конфликт между Барклаем-де-Толли и Багратионом начинает негативно сказываться как на качестве управления войсками, так и на их моральном духе. 17 августа утверждается новый главнокомандующий русской армией - генерал от инфантерии Кутузов. 29 августа он принимает армию.
После Смоленска война начинает все явственнее принимать тотальный характер, в нее все активнее вовлекается местное население - в первую очередь, крестьянство. Существует мнение, что крестьяне какое-то время симпатизировали Наполеону, ожидая, что он принесет им "волю", но мне такая позиция сегодня кажется нелепой по следующим причинам: во-первых, Наполеон вовсе не планировал отменять в России крепостное право или устраивать ее на республиканский лад, так что никаких "зримых" указаний на предстоящую "волю" крестьяне получить попросту не могли. Во-вторых, уровень образования у крепостных, мягко говоря, оставлял желать лучшего. История запечатлела достаточно забавных казусов, которые наглядно демонстрируют, что крестьяне знали о тех, с кем воюют, не так уж и много - по крайней мере, если говорить о французских обычаях и порядках. Так что главными движущими факторами в развернувшейся в стране крестьянской войне я склонен видеть патриотизм (как бы это выспренно ни звучало), грабеж и презрительное отношение со стороны французов, которые полагали русских варварами (почитайте мемуары участника войны графа де Сегюра - интересное, но очень тошнотное в этом отношении чтиво!) и, конечно, сам факт вторжения. Не уверен, что у крестьян было четкое понимание, что именно к ним приперлось "в гости", но оно пришло с очень недружелюбными целями ограбить, свергнуть царя-батюшку и попрать веру православную, а француз он или кто еще, и что такое вообще этот ваш француз - это дело, знаете ли, десятое.
Как бы то ни было, факт остается фактом - чем дальше в Россию углубляется армия Наполеона, тем беспокойнее становятся ее тылы. Кроме того, после Смоленска наступление проходит по, буквально, выжженной земле - все селения при приближении французов сжигаются, а население попросту разбегается кто куда.
Тем временем Кутузов, в целом, продолжает линию Барклая-де-Толли на отступление, но отступать ему, в общем-то, становится уже попросту некуда. Сдачи без боя Москвы не поймут ни Петербург, ни армия, ни Россия.
3 сентября у деревни Бородино русская армия прекращает отступление и начинает готовиться к генеральной баталии.
Раздался звук трубы военной,
Гремит сквозь бури бранный гром:
Народ, развратом воспоенный,
Грозит нам рабством и ярмом!
Текут толпы, корыстью гладны,
Ревут, как звери плотоядны,
Алкая пить в России кровь.
Идут, сердца их - жесткий камень,
В руках вращают меч и пламень
На гибель весей и градов!
Ф.Н. Глинка
Я открою кампанию переходом через Неман. Закончу я её в Смоленске и Минске. Там я остановлюсь.
Наполеон Бонапарт
Я иду в Москву и в одно или два сражения всё кончу. Император Александр будет на коленях просить мира. Я сожгу Тулу и обезоружу Россию.
Наполеон Бонапарт
… Я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры...
Александр I
24 июня 1812 года Великая армия Наполеона через реку Неман вторглась на территорию России. Наполеон в своем воззвании к армии назвал начавшуюся войну второй польской - в его планах касаемо России не фигурировало какого-то категорического геноцида русских как народа. Целями Наполеона было покончить с западными амбициями России путем создания Польского государства, в состав которого бы входили, помимо прочего, Литва, Белоруссия и Украина. Дальнейшая судьба России Наполеону виделась в качестве французской марионетки, каковая после поражения должна была ввести действительную, а не фиктивную континентальную блокаду против Англии и начать войну против Британской Индии.
Нужно заметить, что в техническом плане - качестве артиллерии и стрелкового оружия - между сторонами наблюдался фактический паритет. Россия несколько превосходила Францию в производстве артиллерии и несколько же уступала в производстве ружей. Качество же и у пушек, и у ружей было примерно одинаковым.
В численности войск историки спорят, причем подчас имеет место быть очень серьезный разброс мнений, однако, все сходятся в одном - в отношении численности войск французы имели однозначный перевес. Наиболее близкий к тем временам хронист и, по совместительству, прусский офицер на русской службе Карл фон Клаузевиц указывает численность Великой армии в 610 тыс. человек, а русской армии - в 400 тыс. человек.
Кроме того, Великую армию вел сам Наполеон, что оказывало крайне благотворное влияние на солдат, свято убежденных в счастливой звезде своего императора. И, конечно, нельзя не забывать, что в те времена Наполеона вполне заслуженно полагали военным гением.
Впрочем, русские в разгорающейся войне будут систематически, раз за разом обводить французского гения вокруг пальца. И, конечно, определенную часть армии вторжения составляли испанцы, итальянцы, австрийцы, направленные Австрийской империей, немцы Рейнского союза и солдаты из Прусии. И далеко не все представители этих народов так уж горели желанием воевать за "гений Наполеона". Тот же Шварценберг, командующий австрийским корпусом, на протяжении всей войны если чем и заботился - так это как бы поменьше встречаться с русскими и сохранить свой корпус (который в последствии примет участие в войне уже против Наполеона). Ну а про пруссаков, которые Наполеона воспринимали как захватчика, а Россию - как недавнего друга и союзника, и говорить нечего. Упомяну лишь, что в последствии один из маршалов Наполеона, Макдональд, назвал прусский корпус "бомбой с генералом Йорком" (командующим корпусом) - при первом же удобном случае Йорк попросту самовольно заключил с русскими соглашение о нейтралитете. В последствии первым союзником в заграничном походе русской армии, который разделит с ней все тяготы войн Шестой коалиции, станет именно Пруссия. Но об этом позднее. Пока что Великая армия начала свое наступление. Основной удар наносился из Восточной Пруссии. Главный удар направлен на Вильно, два отдельных корпуса под командованием Макдональда и Удино наносили удар на Петербург.
На центральном направлении, где и находилась основная масса российских войск, Наполеон разыгрывал свое численное преимущество, которое лишь усугублялось фантастической разбросанностью российских войск. Неудивительно, что отдельные русские корпуса немедленно покатились на восток, к Вильно, где и произошло окончательное объединение 1-й армии под командованием Барклая-де-Толли.
28 июня русская армия покинула Вильно. В те времена, нужно заметить, это был один из крупнейших городов Российской империи, обладавший немалым значением. В этот же день в город вступили войска Наполеона, который принялся ждать российских посланников. Французский император, кажется, всерьез полагал, что первые неудачи заставят императора российского стать более сговорчивым. Парадокс в том, что посланников Наполеон и впрямь дождался: к нему прибыл генерал-адъютант Балашов, который привез послание Александра I. Послание, чего уж там, оригинальное - Наполеону было предложено вывести войска с территории России. Что и говорить, реакция на такую рекомендацию "собирать манатки и уматывать" могла быть только одна - Наполеон, конечно, отказался. Наступление возобновилось.
1-я армия продолжала отступать - сначала к Полоцку, затем к Витебску. Правда, не вся - помимо прочего, весьма насущной выглядела задача обороны Петербурга, для этой цели выделили корпус Петра Христиановича Витгенштейна.
Наступление на Петербург, тем временем, велось маршалом Макдональдом, который наступал из Кенигсберга на Ригу, падение которой открыло бы ему возможность дальнейшего наступления на российскую столицу. Дело оказалось не из простых - в Риге стоял мощный гарнизон под командованием генерала Эссена, а сам город был укреплен достаточно, чтобы и не мечтать о его взятии без использования осадной артиллерии. Орудия, следом за воинским контингентом, должна была предоставить Пруссия. Думаю, у читателей не вызовет большого удивления тот факт, что под Ригой с такими союзниками армия Макдональда завязла совершенно безнадежно.
Ситуацию попытался исправить маршал Удино. Его войска заняли Полоцк, поставив корпус Витгенштейна в крайне тяжелое положение и грозя отрезать его от баз снабжения. Сил у Витгенштейна было меньше, чем у Удино, но русский генерал понимал, что в случае благополучного соединения последнего с силами Макдональда расклад станет еще хуже и тогда Петербург и впрямь может оказаться под угрозой. Не видя другого выхода, генерал набросился на корпус Удино, превосходящий его по численности почти в два раза. В ходе стремительного наступления и последующего сражения под деревней Клястицы, продолжавшегося с 30 июля по 1 августа, корпус Удино был разгромлен, из 27 тысяч человек потери составили 10 тыс. убитыми и раненными и 3 тыс. - пленными. В ходе сражения имел место потрясающий момент, когда войска Удино, стремясь занять оборону, попытались закрепиться на противоположном от Витгенштейна берегу реки Нища. На своем берегу французы устроили мощную артиллерийскую батарею, а единственный в этой местности мост - подожгли, но солдаты 2-го батальона Павловского гренадерского полка, несмотря на это, продолжили атаку сквозь горящий мост, обратив французов в бегство. Победа при Клястицах окончательно похоронила и без того призрачные надежды французов на наступление в сторону Петербурга. Кроме того, в войне 1812го года это была первая победа русского оружия.
В последствии поэт В.А. Жуковский посвятил Витгенштейну следующие строки:
Наш Витгенштейн, вождь-герой,
Петрополя спаситель.
Хвала!.. Он щит стране родной,
Он хищных истребитель!
На центральном направлении дела, к сожалению, обстояли не столь блестяще. После оставления Полоцка Александр I покинул армию и отправился в Петербург. По одной из версий, генералов настолько допекли его "дельные советы", что царю как бы не прямым текстом высказали, что славе русского оружия самодержец больше вредит, нежели способствует, а в Петербурге его присутствие в высшей степени необходимо. Что поделать, как-то так сложилось, что в обеих отечественных войнах верховные русские правители поначалу армии больше вредили, чем помогали.
В это время из Гродно двигалась 2-я армия под командованием Багратиона. Он пытался соединиться с армией Барклая-де-Толли, но французы этому эффективно препятствовали. Наполеон выделил 50-титысячный корпус Даву, который должен был уничтожить 2-ю армию. Одновременно с запада на Багратиона наступали 4 корпуса Жерома Бонапарта. От наступающего с запада неприятеля Багратиону удалось оторваться, после чего 2-я армия двинулась на Витебск, где планировалось соединиться с 1-й армией. Для того, чтобы обеспечить безопасность движения, Багратион отправил на Могилев корпус Раевского, однако Даву успел к Могилеву первым. Корпус Раевского вступил в бой против французов под селом Салтановка. В результате кровопролитного сражения оказались сорванными планы всех сторон разом - Даву и Жером так и не смогли окружить Багратиона и, тем более, уничтожить его армию, однако и он не смог пробиться на Оршу и далее, на Витебск.
Путь на Витебск оказался закрыт, и 2-я армия пошла в сторону Смоленска. В это время корпус Раевского оставался неподалеку от Салтановки, а казаки генерала Платова вовсю демонстрировали готовность вновь броситься в атаку. Эти силы выиграли достаточно времени, чтобы последующая погоня за Багратионом или движение корпуса Даву в сторону Смоленска потеряли всякий смысл.
Барклай-де-Толли тем временем все еще надеялся дождаться Багратиона в Витебске. Понимая, что у Наполеона достаточно шансов оказаться под городом быстрее, чем у Багратиона, Барклай-де-Толли отправляет навстречу наступающим французам корпус Остермана-Толстого, который вступил во встречный бой с корпусами Мюрата и Богарне. 25 июля начинаются арьергардные бои под селом Островно.
Русские войска несли ощутимые потери, но стояли насмерть. В тот момент многие, по всей видимости, всерьез полагали, что выигрывают время для Багратиона, чтобы обе русские армии соединились и покончили с победным шествием Наполеона.
Яростно гремела неприятельская артиллерия и вырывала целые ряды храбрых полков русских. Трудно было перевозить наши пушки, заряды расстрелялись, они смолкли. Спрашивают графа: "Что делать?" "Ничего, - отвечает он, - стоять и умирать!"
С.Н. Глинка
27 июля пришли неутешительные вести о невозможности Багратиона подойти к Витебску. Барклай-де-Толли начал отступление к Смоленску. Тем не менее, бои под Островно вовсе не были бессмысленной мясорубкой. Лучше всего их смысл передает установленный под селом Островно обелиск, надпись на котором гласит:
Здесь, на полях сражений под Островно, Куковячино, Добрейкой 13-14/25-26/ июля 1812 года 9-тысячный отряд русских войск под командованием генералов Остермана-Толстого и Коновницына стойко держал оборону против 20-тысячной армии Наполеона, чем обеспечил беспрепятственное соединение 1-й и 2-й русских армий у Смоленска.
Французская армия вошла в оставленный Витебск. Забавный факт - французские генералы не очень хорошо понимали, куда вообще делась русская армия - арьергардные бои французская история и ныне называет "битвой за Витебск", в те времена, по всей видимости, французы были тем более уверены, что события, в которых они принимают участие, являются именно прелюдией к генеральному сражению. Нужно заметить, что месячные переходы, да еще на чудовищных для того времени скоростях сильно измотали Великую армию. Лучше всего ситуацию иллюстрирует ответ генерала Бельяра Наполеону, справившемуся о состоянии кавалерии: "Еще 6 дней марша и кавалерия исчезнет".
28 июля Наполеон в своей штаб-квартире в Витебске бросает на карту свою саблю со словами:
Здесь я остановлюсь! Здесь я должен осмотреться, дать отдых армии и организовать Польшу. Кампания 1812 года закончена, кампания 1813 года завершит остальное.
Вскоре к Наполеону приходит известие о том, что армия Барклая-де-Толли, только что исчезнувшая из Витебска, нашлась. Она стоит под Смоленском, куда подошел и Багратион. Попытки разбить русских по частям окончились полным провалом. Кампания 1812 года только начиналась. После того, как измотанные люди приходят в хоть какой-то порядок, Наполеон направлет свою армию в сторону Смоленска.
В русской армии Багратион, хоть и не имеет на то формальных причин, признает старшинство Барклая-де-Толли - в первую очередь в силу большей многочисленности 1-й армии. От командующего настойчиво требуют дать генеральное сражение. Армия устала от бесконечных отступлений и жаждет реванша. Барклай-де-Толли принимает решение нанести удар, пользуясь значительной разбросанностью французских сил. Русская армия двигается на Рудню, где расположена кавалерия Мюрата. Однако, план результатов не дал: Барклай-де-Толли был сторонником дальнейшего отступления и полагал сражение с заведомо более сильными французами безумием. Это вылилось в чрезмерную порой осторожность, которая, в свою очередь, привела к резкому замедлению темпов движения. Стремительность и внезапность были утрачены, Мюрату стало известно о приближении противника и он отступил за Днепр. Наступление потеряло всякий смысл. Медлительность генерала сильно ударила по его престижу и авторитету в войсках, кроме того, окончательно испортились его отношения с Багратионом.
Наполеон предпринял ответный шаг. Обходным маневром он вышел к селу Красное, где всей армии Наполеона противостояла одна лишь дивизия генерала Неверовского. Впрочем, как только стало понятно, какие силы на него наступают, генерал начал отступление к Смоленску. Отступление дивизии, на плечах которой висела вся кавалерия Мюрата, так и не стало паническим бегством. Русские каре медленно отступали, неся чудовищные потери, но так и не утратили порядка, выиграв при этом колоссальное количество времени, так необходимого для приготовлений города к обороне.
Тут необходимо сделать еще одну ремарку: возможно, именно медлительность Барклая-де-Толли сыграла ключевую роль в дальнейших событиях. Высказываются мнения, что будь он более решительным - и вернуться к Смоленску его армии бы уже не успели, в результате чего Наполеон бы занял город без боя и дальнейшая судьба русской армии, отрезанной от Москвы, оказалась бы под очень серьезным вопросом. С другой стороны, Наполеон и так выходил к Смоленску весьма окольными путями. По всей видимости, он едва ли не осознанно давал русским возможность вернуться - его интересовал не столько город сам по себе, сколько генеральное сражение, в котором было бы возможно уничтожить русскую армию. Как бы то ни было, события, предшествующие битве за Смоленск, являются поводом для огромного количества дискуссий и фантазий, начинающихся с бессмертного "если бы..."
Утром 16 августа кавалерия Нея пошла на штурм Смоленска. Ней, по всей видимости, полагал, что город защищает лишь обескровленная дивизия Неверовского. Ошибка стоила ему батальона - в городе к тому времени уже был размещен корпус генерала Раевского. Вернее, корпуса-то там как раз не должно было быть, но из-за запутанных маневров, которые то и дело предпринимала русская армия, началась форменная неразбериха и покинуть Смоленск Раевский не успел.
К полудню к Смоленску подошла основная армия Наполеона, начался артиллерийский обстрел, который, впрочем, давал очень посредственные результаты: огонь велся в первую очередь по городским стенам. Русская же армия преимущественно была расположена в предместьях - древние стены Смоленска уже к тому времени превратились в исторический памятник, непригодный для войны начала XIX века.
К 4 часам дня к городу подошли войска Багратиона и Барклая-де-Толли. Впрочем, для последнего бой за Смоленск был не генеральным сражением, а чрезмерно масштабным арьергардным боем с заведомо сильнейшим противником, так что Багратион вскоре был отправлен для защиты путей отхода. В целом, план Барклая-де-Толли удался: русская армия оказалась отделена от французов Днепром, в боях за Смоленск участвовали отдельные корпуса общей численностью в 38 тыс. человек. Им противостояли 45 тыс. французов - остальные силы Наполеон в бой также не вводил.
Если события 16 августа еще можно считать прелюдией, то с 17 августа в городе и вокруг него начался форменный ад. Наполеону стало известно об отходе Багратиона, французские армии пошли на штурм, неся при этом чудовищные потери.
Развёртывая штурм, наши атакующие колонны оставляли длинный и широкий след из крови, раненых и мёртвых. Говорили, что один из батальонов, повёрнутый флангом к русским батареям, потерял целый ряд в своём подразделении от единственного ядра. Двадцать два человека пали разом.
Генерал Сегюр.
Тем не менее, атакующие колонны французов смогли выбить из предместий корпус Дохтурова, который сменил на этом месте Раевского, но в сам город прорваться не смогли. Не удалось это и полякам из корпуса Понятовского, который с легкостью выбил русских из предместий в районе Молоховских ворот, но в итоге был остановлен, понеся тяжелые потери. Поляков сменил корпус Даву, но и он не добился особых результатов. Французам не удалось ни взять Смоленск, ни разрушить или захватить мост через Днепр, который являлся одновременно и путем к отступлению, и главной артерией, по которой обеспечивалось снабжение. Начался массированный артиллерийский обстрел города, Смоленск загорелся. Прочь из города тянулось огромное количество телег с беженцами, в церквях не прекращались службы.
Штурм Смоленска
К 18 августа стало понятно, что защищать выгоревший дотла Смоленск не имеет никакого смысла. Город был оставлен, а мост через Днепр разрушен, чтобы затруднить французам дальнейшее преследование русской армии. Русская армия потеряла 12 тыс. человек, французы - 14 тыс. человек.
Надолго французов Днепр задержать не смог - мост был быстро восстановлен, и французы бросились за армией Барклая-де-Толли, пользуясь тем, что русские были вынуждены отступать по обходной дороге. В результате, 19 августа разгорелось сражение у Валутиной горы, которое по своей кровавости чуть не затмило Смоленское. Очередной арьергардный бой привел к очень серьезным потерям - 5 тыс. человек у русских и около 8 тыс. человек - у французов.
Сражение при Смоленске.
Остервенелость, с которой русские сражались, оказалась для французов неприятным сюрпризом - те полагали, что после Смоленска серьезного сопротивления ждать не следует. В результате боя у Валутиной горы русским в очередной раз удалось оторваться от французов и выйти на Московскую дорогу. Русская армия продолжила отступление.
После Смоленска Наполеон предпринимает первую попытку договориться, убеждая одного из пленных русских офицеров написать своему брату. Попытка увенчалась успехом - написанное письмо, в котором Наполеон с позиций победителя предлагал Александру переговоры, добралось до царя. Вот только ответа на него не последовало.
Тем временем, уже всем становилось понятно, что конфликт между Барклаем-де-Толли и Багратионом начинает негативно сказываться как на качестве управления войсками, так и на их моральном духе. 17 августа утверждается новый главнокомандующий русской армией - генерал от инфантерии Кутузов. 29 августа он принимает армию.
После Смоленска война начинает все явственнее принимать тотальный характер, в нее все активнее вовлекается местное население - в первую очередь, крестьянство. Существует мнение, что крестьяне какое-то время симпатизировали Наполеону, ожидая, что он принесет им "волю", но мне такая позиция сегодня кажется нелепой по следующим причинам: во-первых, Наполеон вовсе не планировал отменять в России крепостное право или устраивать ее на республиканский лад, так что никаких "зримых" указаний на предстоящую "волю" крестьяне получить попросту не могли. Во-вторых, уровень образования у крепостных, мягко говоря, оставлял желать лучшего. История запечатлела достаточно забавных казусов, которые наглядно демонстрируют, что крестьяне знали о тех, с кем воюют, не так уж и много - по крайней мере, если говорить о французских обычаях и порядках. Так что главными движущими факторами в развернувшейся в стране крестьянской войне я склонен видеть патриотизм (как бы это выспренно ни звучало), грабеж и презрительное отношение со стороны французов, которые полагали русских варварами (почитайте мемуары участника войны графа де Сегюра - интересное, но очень тошнотное в этом отношении чтиво!) и, конечно, сам факт вторжения. Не уверен, что у крестьян было четкое понимание, что именно к ним приперлось "в гости", но оно пришло с очень недружелюбными целями ограбить, свергнуть царя-батюшку и попрать веру православную, а француз он или кто еще, и что такое вообще этот ваш француз - это дело, знаете ли, десятое.
Как бы то ни было, факт остается фактом - чем дальше в Россию углубляется армия Наполеона, тем беспокойнее становятся ее тылы. Кроме того, после Смоленска наступление проходит по, буквально, выжженной земле - все селения при приближении французов сжигаются, а население попросту разбегается кто куда.
Тем временем Кутузов, в целом, продолжает линию Барклая-де-Толли на отступление, но отступать ему, в общем-то, становится уже попросту некуда. Сдачи без боя Москвы не поймут ни Петербург, ни армия, ни Россия.
3 сентября у деревни Бородино русская армия прекращает отступление и начинает готовиться к генеральной баталии.