Улоф Ашберг. МЕЖДУ ЗАПАДОМ И РОССИЕЙ. 1914- 1924 гг
Уважаемые читатели, впервые в интернете размещаю воспоминания опубликованные в редком и малотиражном издании - У. Ашберг. Между Россией и Западом. 1914-1924 гг. Из воспоминаний "красного банкира" // Из глубины времен. Альманах. Спб. 1993. Вып. 2. с. 3-94. Тираж 280 экз.
Размещаемый текст не был предварительно просмотрен автором публикации А.В. Островским и ответственность за возможные опечатки лежат на мне
Улоф Ашберг
МЕЖДУ ЗАПАДОМ И РОССИЕЙ. 1914- 1924 гг.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ «КРАСНОГО БАНКИРА»
I
Имя шведского банкира Улофа Ашберга приобрело особую известность осенью 1918 г., когда в США под названием «Немецко-большевистская конспирация» появились знаменитые «бумаги Сиссона»(1). Представленные читателям как подлинные документы, выкраденные из секретных архивов, они рисовали картину тайного сотрудничества между Советским правительством и Германией, а в качестве одного из посредников между ними называли У. Ашберга(2). Позднее было убедительно доказано, что «бумаги Сиссона» представляли собою грубую подделку(3). В то же время исследователям стали доступны материалы, свидетельствующие, что вопрос о «немецких деньгах» в Октябрьской революции возник не случайно(4), что Советское правительство с самого же начала пользовалось поддержкой со стороны определенных кругов финансовой олигархии США(5), и что важная роль в наведении первых постов между Советской республикой и внешним миром действительно принадлежала У. Ашбергу(6). Его роль в этом отношении была намного значительнее той, которую сыграл в истории нашей страны знаменитый американский бизнесмен Арманд Хаммер(7), Однако если имя А. Хаммера известно у нас самой широкой читательской аудиторий(8), то имя У. Ашберга мало известно даже среди историков(9). Между тем о своей деятельности в России уже на склоне лет он поведал сам(10). Предлагая вашему вниманию главы из его Воспоминаний, мы надеемся, что этим делам первый шаг на пути подготовки специального исследования об их авторе(11).
Улоф Ашберг родился в Стокгольме 22 июля 1877 г.(12) Его отец Герман Аш и мать Роза (Рашель) Шлоссберг(13) были выходцами из России и только за два года до этого переселились в Швецию. Кроме Улофа у них было еще четыре дочери. Первоначально Герман Аш (вместе с братом Давидом, принявшим фамилию Аранович) имел небольшую мастерскую по изготовлению кроватей и спальных принадлежностей, но со временем разбогател, основал фирму под названием «Герман Аш и К°», открыл несколько магазинов и даже стал выполнять заказы королевского двора. В 1883 г. Улоф пошел в школу. Здесь прои[3]зошло его знакомство с братьями Нахмансонами: Юсефом(14) и Эрнестом(15), которые принадлежали к влиятельной фамилии стокгольмского делового мира(16). Это знакомство сыграло немаловажную роль в последующей судьбе Улофа. Во всяком случае, когда в 1892 г. он закончил свое обучение и по желанию отца решил посвятить себя коммерческой деятельности, первым местом его работы стала фирма «Людвиг Рубенсон и К°», принадлежавшая Эммануилу Нахмансону, дяде его школьных товарищей(17). Вслед за этим он был отправлен отцом за границу, работал в Гамбурге и Лондоне, учился в Париже(18), а вернувшись в 1896 г. домой, несмотря на свой юный возраст (ему шел девятнадцатый год), открыл в Стокгольме свою собственную торговую контору. Так началась его коммерческая карьера. В следующем году в возрасте сорока лет умерла его мать, и именно тогда он взял себе фамилию «Ашберг», составив ее из фамилии отца - «Аш» и окончания фамилии матери - «берг». Тогда же он покинул родительский дом и, поселившись отдельно, в 1898 г. женился на актрисе Стокгольмского драматического театра Анне-Луизе Альберг(19). Их совместная супружеская жизнь продолжалась около 18 лет. От этого брака они имели трех сыновей: Стуре- 1899, Рагнара - 1903 и Фольке - 1905(20).
Коммерческая деятельность У. Ашберга была успешной, вскоре он вместе с отцом и Юсефом Нахмансоном организовал новое предприятие - швейную фирму «Унион», а в 1905 г, принял участие в создании двух строительных компаний - «Телеуборгского акционерного общества недвижимости» и «Акционерного общества Эрбю»(21). Незадолго до известной всеобщей стачки 1909 г. он стал инициатором и организатором «Объединения предпринимателей швейной промышленности Швеции», был избран его председателем и делегирован от него в «Союз предпринимателей Швеции». Поэтому когда началась всеобщая стачка, он оказался в эпицентре борьбы, развернувшейся между рабочими и предпринимателями. Вполне возможно, что это событие впервые пробудило у него интерес к рабочему вопросу, а знакомство с посвященной ему литературой, в том числе работами Карла Маркса, повлекло за собой пересмотр прежних представлений, имевшихся у него на этот счет. Сам У. Ашберг именно так объяснял произошедшую в его сознаниии переоценку ценностей и именно с этим связывал сложившееся у него убеждение в объективной обусловленности рабочего движения и необходимости придания ему цивилизованных форм. В результате, если верить ему, он пришел к мысли о создании специального рабочего банка, который, аккумулируя небольшие сбережения рабочих, мог бы предоставлять им необходимый кредит на льготных условиях. По его словам, этой идеей он поделился со своим знакомым из числа шведских социал-демократов[4] Вальфридом Вильгельмсоном(22), который в свою очередь познакомил его с редактором газеты «Сосиал-Демократен» Герхардом Магнуссоном(23), а через него - с депутатом риксдага от Социал-демократической партия Швеции (СДПШ) А. Кристьернсоном(24), руководителем Центрального объединения профсоюзов Швеции Херманом Линдквистом и лидером СДПШ Яльмаром Брантингом. Предложенная идея заинтересовала их. «Для дальнейшего изучения и разработки моем плана,- вспоминал У. Ашберг, - мы договорились с Герхардом Магнуссоном съездить в Германию, Англию и Францию. В поездке принимал участие директор Густав Свенсон. В этих странах мы встречались с ведущими представителями финансового мира и международного рабочего движения»(25). После этой поездки 12 мая 1912 г. в Стокгольме был подписан учредительский договор о создании кредитного учреждения, получившего названий «Нового банка» (Nуа bаnkеп). Его первым директором: стал У. Ашберг(26).
У нас нет оснований не доверять этой версии возникновения «Нового банка». В то же время есть основания думать, что она нуждается в корректировке. Как бы ни была заманчива идея создания подобного кредитного учреждения, для ее реализации прежде всего требовался практический опыт в банковском деле, которым по роду своей прежней деятельности У. Ашберг не располагал. По этой причине кто-то должен был его консультировать и кто-то-должен был ему помогать, как в организации банка, так и в налаживании его работы. Вероятнее всего, подобная помощь была оказана ему его школьным приятелем и компаньоном по фирме «Унион» Юсефом Нахмансоном, который в 1909 г. был приглашен на службу в одно из крупнейших кредитных учреждений Швеции, составлявшее ядро финансовой империи Валленбергов,- «Стокгольмс эншильда банкен» (далее- СЭБ). Вскоре Ю. Нахмансон был назначен главным кассиром, а в 1910 г. стал вице-директором(27). В таком случае не исключено, что именно СЭБ стоял у истоков «Нового банка».
В первые же годы своего существования наряду с обычными кредитными операциями «Новый банк» стал осуществлять и операции инвестиционного характера. Так, им был создан завод «Радиус» для производства керосинок, открыта фабрика по изготовлению пианино, налажено производство спортивных принадлежностей, учреждено страховое общество «Фолькет», организовано Скандинавское акционерное общество «Авиатика», основано акционерное общество «Кинетофон». Два последних начинания имели для «Нового банка» особое значение. Если создание «Авиатики» открывало перед ним выход в правительственные и военно-промышленные круги, то деятельность «Кинетофона» вводила его в сферу международного бизнеса. В пер[5]вой половине 1914 г. У. Ашберг отправляется в США и здесь завязывает деловые связи с «Нью-Йорк Эдисон компани»(28), входившей в финансовую группировку Джона Пирпонта Моргана. Накануне первой мировой войны эта группировка объединяла более ста корпораций с общим акционерным капиталом в 22 млрд. долл., что по курсу того времени составляло около 66 млрд. руб.(29). Для сравнения - в это же самое время стоимость всех ценных бумаг царской России не превышала 22 млрд. руб.(30), а стоимость ее национального богатства без земли и природных недр составляла 70 млрд. руб(31). Представляя собою государство в государстве, финансовая империя Д. П. Моргана уже в начале XX века претендовала не только на ведущую роль в жизни американского общества, но и на мировую гегемонию.
Когда началась первая мировая война, У. Ашберг был призван в армию. Вскоре он снова получил возможность вернуться к своим коммерческим делам. Но теперь его деятельность приобрела совершенна иной характер. Скромный начинающий стокгольмский банкир неожиданно для многих выходит на орбиту крупного международного бизнеса и оказывается причастным к некоторым событиям тайной дипломатии. Сам У. Ашберг объяснял столь резкий поворот в его судьбе случайным стечением обстоятельств. Решающим из них он называл содействие шведского банкира Йесты Чульбергера, который получил несколько важных коммерческих предложений из России и решил привлечь «Новый банк» к их реализации. В результате этого, по свидетельству У. Ашберга, в 1915 г. в Стокгольме при участии «Нового банка» создается «Шведско-Русско-Азиатская компания», а в США - акционерное общество «Джон Мак Грегор Грант корпорейшн», наладившие в России деловые отношения
с «Русско-Азиатским банком», а в США - с моргановским банком «Гаранти траст компании». И с осени 1915 г. в деловых контактах с министерством финансов царской России У. Ашберг стал выступать как представитель Д. П. Моргана(32).
22 мая/4 июня 1915 г. У. Ашберг как директор «Нового банка» был принят министром финансов царской России П. Л. Барком(33) и, по всей видимости, в ходе этой встречи получил предложение взять на себя посредничество между царским правительством и американскими банками в предоставлении России денежного кредита. Переговоры продолжались около года и завершились 26 мая/8 июня 1916 г., когда Комитет министров утвердил условия подобного займа(34). Однако в ходе переговоров речь шла не только о получении займа. «На Ашберга,- пишет один из исследователей русско-американских отношений В. В. Лебедев, - возлагалась задача финансировать заказы на[6]5 млн. ярдов серошинельного и 3 млн. ярдов защитного сукна, 83 тыс. пудов подошвенной кожи, 5 тыс. телефонов, 10 тыс. верст телефонных проводов, 63 тыс. биноклей, 1 млн. винтовок с 1 тыс. патронов на каждую (т. е. 1 млрд. патронов - А. О.), 100 тыс. пистолетов и 50 млн. патронов к ним, 5 тыс. пулеметов. Кроме того, через Ашберга намечалось приобрести большое количество взрывчатых веществ, заводское оборудование, снаряды и орудия, автомобили, тракторы, мотоциклы, колючую проволоку, аллюминий и т. д.»(35). Для того чтобы оценить масштабы этих операций, достаточно учесть, что всего за 1914 - 1917 гг. Россия получила из-за границы около 2,5 млн. винтовок и 1,0 млрд. патронов(36). Насколько удалось реализовать планы поставок через У. Ашберга и какую роль они действительно играли в снабжении царской России, пока остается неизвестным.
После заключения займа след У. Ашберга теряется(37), но в начале 1917 г. его имя появляется на страницах русских газет и становится в центре довольно крупного политического скандала. Дело в том, что в июне 1916 г. в Стокгольме произошла тайная встреча товарища председателя Государственной Думы А. Д. Протопопова и члена Государственного Совета Д. А. Олсуфьева с неофициальным представителем германского ведомства иностранных дел Фрицем Варбургом, в ходе которой обсуждались возможные условия мира между Германией и Россией(38). Осенью 1916 г. А. Д. Протопопов был назначен министром внутренних дел, и тогда его политические противники потребовали от него объяснений. Оправдываясь, А. Д. Протопопов назвал У. Ашберга организатором и участником данной встречи(39). Правда, Д. А. Олсуфьев сразу же и категорически опроверг как первое, так и второе(40). Но сам У. Ашберг в развернувшейся газетной полемике предпочел не участвовать. Лишь позднее в своих воспоминаниях он счел необходимым назвать утверждения А. Д. Протопопова вымыслом(41).
Сразу же после Февральской революции У. Ашберг поспешил в Петроград. Свою поездку он объяснял чисто коммерческими целями, но в чем именно они заключались, не конкретизировал. Между тем почти сразу же после его возвращения из России на страницах издававшегося в Стокгольме «Скандинавского листка» появилось сообщение, в котором говорилось: «В связи с последней поездкой в Россию директора стокгольмского «Ниа банкен» г. Ашберга здесь циркулируют упорные слухи об образовании в Петрограде крупного банковского предприятия по образцу «Ниа банкен». Новый банк будет работать в тесном контакте с «Ниа банкен» (Скандинавский листок. 1917. 26 апреля/9 мая). Насколько эти слухи соответствовали действительности исследователям еще предстоит выяснить Обраща[7]ет, однако, на себя внимание то, что в Петрограде У. Ашберг встречался не только с представителями делового мира, но и с некоторыми лидерами партии большевиков: Л. Б. Каменевым и А. М. Коллонтай. Вполне возможно, что эти встречи были связаны с обсуждением вопроса о создании «рабочего банка» в России. Но не исключено, что поездка У. Ашберга в Петроград наряду с коммерческими имела и какие-то политические цели.
А то, что в 1917 г. он был причастен к политике, явствует из его собственных воспоминаний. Сразу же после Февральской революции среди германских социал-демократов, социалистов нейтральных стран и лидеров Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов возникла идея международной социалистической конференции, которую предполагалось созвать в Стокгольме и которая должна была обсудить вопрос о возможных путях прекращения войны(42). Как видно из воспоминаний У. Ашберга, он также оказался причастным к организации этой так и не состоявшейся конференции и был даже одним из авторов проекта итогового документа, принятием которого она должна была завершиться. В нем шла речь о создании после окончания войны нового мирового порядка на принципах демократии и суверенитета отдельных стран в форме своеобразных Соединенных штатов мира. Но так как У. Ашберг являлся лицом, представлявшим определенные кредитные учреждения, прежде всего «Новый банк», маловероятно, чтобы он согласился принимать участие в разработке подобной резолюции, не согласовав свою деятельность с руководством этих кредитных учреждений. А значит, они тоже имели определенное отношение к организации Стокгольмской конференции.
Между тем, пока еще шла подготовка к ней, 3 - 5 июля 1917 г. в Петрограде произошли события, которые вошли в литературу под названием «июльского кризиса» и снова привели к тому, что имя У. Ашберга появилось на страницах русской печати. 5 июля мало кому до этого известная газета «Живое слово» опубликовала письмо за подписью бывшего большевика Г. А. Алексинского и бывшего народника В. С. Панкратова, содержавшее обвинение партии большевиков в связях с германской разведкой(43). В письме утверждалось, что июльские события были организованы большевиками не только по указанию, но и на деньги германского Генерального штаба, что деньги поступали в Россию через «Дисконто гезельшафт» в Берлине(44), «Новый банк» в Стокгольме и «Сибирский торговый банк»(45) в Петрограде, связь осуществлялась через немецкого социал-демократа А. Л. Парвуса(46), основавшего для этого специальную торговую контору в Дании(47), польского социал-демократа Я. С. Га[8]нецкого, являвшегося директором этой фирмы, польского социал-демократа М. Ю. Козловского(48), исполнявшего обязанности ее юрисконсульта и коммерсантку Е. М. Суменсон(49), выступавшую в качестве доверенного лица фирмы «Клингсглянда», которая принадлежала к числу партнеров парвусовской торговой конторы(50).
И хотя бесспорных доказательств в обоснование этого ни тогда (в печати(51) и в ходе расследования, а оно велось одновременно и органами прокуратуры(52), и ЦК РСДРП(б)(53)), ни позднее(54) приведено не было, руководству «Сибирского торгового банка» (В. С. Субботник(55)), дирекции «Нового банка» (У. Ашберг(56)), заграничному бюро ЦК РСДРП(б) (Я. С. Ганецкий, В. В. Воровский, К. Радек(57)) и представителям ЦК в Петрограде (Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, В. И. Ленин(58)), а также М. Ю. Козловскому(59) пришлось давать объяснения в печати. Из них явствовало, что Я. С. Ганецкий действительно являлся клиентом «Нового банка», а М. Ю. Козловский и Е. М. Суменсон - клиентами «Сибирского торгового банка» и что между ними производились переводные денежные операции. Однако руководство партии большевиков категорически отрицало существование каких-либо денежных отношений с названными выше лицами и утверждало, что их коммерческая деятельность имела чисто личный характер и никак не была связана с политикой, во всяком случае с деятельностью большевиков(60). Ставшие с тех пор доступными исследователям документы свидетельствуют, что это было не совсем так(61).
Однако независимо от того, как именно все обстояло в действительности, ни одно кредитное учреждение не несет ответственности за характер использования переводимых через него его клиентами денежных средств. С чисто формальной точки зрения никаких претензий нельзя было предъявить и «Новому банку». Несмотря на это, после июльских событий его репутация в определенных финансовых кругах была подорвана. По всей видимости, это было связано с тем, что газетные обвинения упали на давно подготовленную почву. Первые сведения о связях У. Ашберга с Германией появились на страницах русской печати еще осенью 1915 г. (Колокол. 1915. 11 октября). 25 января 1917 г. иностранный отдел Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов информировал Министерство торговли и промышленности: «...По полученным от Русско-Азиатского банка доверительным сведениям Московское отделение названного банка отказалось от приема Ньюа-банк в Стокгольме поручений по инкассо документов по пересылке в Россию посылок ввиду нескольких случаев конфискации заключавшихся в этих посылках товаров, оказавшихся враждебного[9]происхождения, в некоторых случаях умышленно скрытого»(62). Поэтому когда осенью 1917 г. «Новый банк» решил открыть счет в Петроградском отделении «Нейшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» и администрация этого отделения стала наводить справки, «Новый банк» был охарактеризован как прогерманский и ей было рекомендовано воздержаться от включения его в число своих клиентов(63). В таких условиях после июльских событий У. Ашберг стал в России фактически фигурой нон-грата.
продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/117768.html
Размещаемый текст не был предварительно просмотрен автором публикации А.В. Островским и ответственность за возможные опечатки лежат на мне
Улоф Ашберг
МЕЖДУ ЗАПАДОМ И РОССИЕЙ. 1914- 1924 гг.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ «КРАСНОГО БАНКИРА»
I
Имя шведского банкира Улофа Ашберга приобрело особую известность осенью 1918 г., когда в США под названием «Немецко-большевистская конспирация» появились знаменитые «бумаги Сиссона»(1). Представленные читателям как подлинные документы, выкраденные из секретных архивов, они рисовали картину тайного сотрудничества между Советским правительством и Германией, а в качестве одного из посредников между ними называли У. Ашберга(2). Позднее было убедительно доказано, что «бумаги Сиссона» представляли собою грубую подделку(3). В то же время исследователям стали доступны материалы, свидетельствующие, что вопрос о «немецких деньгах» в Октябрьской революции возник не случайно(4), что Советское правительство с самого же начала пользовалось поддержкой со стороны определенных кругов финансовой олигархии США(5), и что важная роль в наведении первых постов между Советской республикой и внешним миром действительно принадлежала У. Ашбергу(6). Его роль в этом отношении была намного значительнее той, которую сыграл в истории нашей страны знаменитый американский бизнесмен Арманд Хаммер(7), Однако если имя А. Хаммера известно у нас самой широкой читательской аудиторий(8), то имя У. Ашберга мало известно даже среди историков(9). Между тем о своей деятельности в России уже на склоне лет он поведал сам(10). Предлагая вашему вниманию главы из его Воспоминаний, мы надеемся, что этим делам первый шаг на пути подготовки специального исследования об их авторе(11).
Улоф Ашберг родился в Стокгольме 22 июля 1877 г.(12) Его отец Герман Аш и мать Роза (Рашель) Шлоссберг(13) были выходцами из России и только за два года до этого переселились в Швецию. Кроме Улофа у них было еще четыре дочери. Первоначально Герман Аш (вместе с братом Давидом, принявшим фамилию Аранович) имел небольшую мастерскую по изготовлению кроватей и спальных принадлежностей, но со временем разбогател, основал фирму под названием «Герман Аш и К°», открыл несколько магазинов и даже стал выполнять заказы королевского двора. В 1883 г. Улоф пошел в школу. Здесь прои[3]зошло его знакомство с братьями Нахмансонами: Юсефом(14) и Эрнестом(15), которые принадлежали к влиятельной фамилии стокгольмского делового мира(16). Это знакомство сыграло немаловажную роль в последующей судьбе Улофа. Во всяком случае, когда в 1892 г. он закончил свое обучение и по желанию отца решил посвятить себя коммерческой деятельности, первым местом его работы стала фирма «Людвиг Рубенсон и К°», принадлежавшая Эммануилу Нахмансону, дяде его школьных товарищей(17). Вслед за этим он был отправлен отцом за границу, работал в Гамбурге и Лондоне, учился в Париже(18), а вернувшись в 1896 г. домой, несмотря на свой юный возраст (ему шел девятнадцатый год), открыл в Стокгольме свою собственную торговую контору. Так началась его коммерческая карьера. В следующем году в возрасте сорока лет умерла его мать, и именно тогда он взял себе фамилию «Ашберг», составив ее из фамилии отца - «Аш» и окончания фамилии матери - «берг». Тогда же он покинул родительский дом и, поселившись отдельно, в 1898 г. женился на актрисе Стокгольмского драматического театра Анне-Луизе Альберг(19). Их совместная супружеская жизнь продолжалась около 18 лет. От этого брака они имели трех сыновей: Стуре- 1899, Рагнара - 1903 и Фольке - 1905(20).
Коммерческая деятельность У. Ашберга была успешной, вскоре он вместе с отцом и Юсефом Нахмансоном организовал новое предприятие - швейную фирму «Унион», а в 1905 г, принял участие в создании двух строительных компаний - «Телеуборгского акционерного общества недвижимости» и «Акционерного общества Эрбю»(21). Незадолго до известной всеобщей стачки 1909 г. он стал инициатором и организатором «Объединения предпринимателей швейной промышленности Швеции», был избран его председателем и делегирован от него в «Союз предпринимателей Швеции». Поэтому когда началась всеобщая стачка, он оказался в эпицентре борьбы, развернувшейся между рабочими и предпринимателями. Вполне возможно, что это событие впервые пробудило у него интерес к рабочему вопросу, а знакомство с посвященной ему литературой, в том числе работами Карла Маркса, повлекло за собой пересмотр прежних представлений, имевшихся у него на этот счет. Сам У. Ашберг именно так объяснял произошедшую в его сознаниии переоценку ценностей и именно с этим связывал сложившееся у него убеждение в объективной обусловленности рабочего движения и необходимости придания ему цивилизованных форм. В результате, если верить ему, он пришел к мысли о создании специального рабочего банка, который, аккумулируя небольшие сбережения рабочих, мог бы предоставлять им необходимый кредит на льготных условиях. По его словам, этой идеей он поделился со своим знакомым из числа шведских социал-демократов[4] Вальфридом Вильгельмсоном(22), который в свою очередь познакомил его с редактором газеты «Сосиал-Демократен» Герхардом Магнуссоном(23), а через него - с депутатом риксдага от Социал-демократической партия Швеции (СДПШ) А. Кристьернсоном(24), руководителем Центрального объединения профсоюзов Швеции Херманом Линдквистом и лидером СДПШ Яльмаром Брантингом. Предложенная идея заинтересовала их. «Для дальнейшего изучения и разработки моем плана,- вспоминал У. Ашберг, - мы договорились с Герхардом Магнуссоном съездить в Германию, Англию и Францию. В поездке принимал участие директор Густав Свенсон. В этих странах мы встречались с ведущими представителями финансового мира и международного рабочего движения»(25). После этой поездки 12 мая 1912 г. в Стокгольме был подписан учредительский договор о создании кредитного учреждения, получившего названий «Нового банка» (Nуа bаnkеп). Его первым директором: стал У. Ашберг(26).
У нас нет оснований не доверять этой версии возникновения «Нового банка». В то же время есть основания думать, что она нуждается в корректировке. Как бы ни была заманчива идея создания подобного кредитного учреждения, для ее реализации прежде всего требовался практический опыт в банковском деле, которым по роду своей прежней деятельности У. Ашберг не располагал. По этой причине кто-то должен был его консультировать и кто-то-должен был ему помогать, как в организации банка, так и в налаживании его работы. Вероятнее всего, подобная помощь была оказана ему его школьным приятелем и компаньоном по фирме «Унион» Юсефом Нахмансоном, который в 1909 г. был приглашен на службу в одно из крупнейших кредитных учреждений Швеции, составлявшее ядро финансовой империи Валленбергов,- «Стокгольмс эншильда банкен» (далее- СЭБ). Вскоре Ю. Нахмансон был назначен главным кассиром, а в 1910 г. стал вице-директором(27). В таком случае не исключено, что именно СЭБ стоял у истоков «Нового банка».
В первые же годы своего существования наряду с обычными кредитными операциями «Новый банк» стал осуществлять и операции инвестиционного характера. Так, им был создан завод «Радиус» для производства керосинок, открыта фабрика по изготовлению пианино, налажено производство спортивных принадлежностей, учреждено страховое общество «Фолькет», организовано Скандинавское акционерное общество «Авиатика», основано акционерное общество «Кинетофон». Два последних начинания имели для «Нового банка» особое значение. Если создание «Авиатики» открывало перед ним выход в правительственные и военно-промышленные круги, то деятельность «Кинетофона» вводила его в сферу международного бизнеса. В пер[5]вой половине 1914 г. У. Ашберг отправляется в США и здесь завязывает деловые связи с «Нью-Йорк Эдисон компани»(28), входившей в финансовую группировку Джона Пирпонта Моргана. Накануне первой мировой войны эта группировка объединяла более ста корпораций с общим акционерным капиталом в 22 млрд. долл., что по курсу того времени составляло около 66 млрд. руб.(29). Для сравнения - в это же самое время стоимость всех ценных бумаг царской России не превышала 22 млрд. руб.(30), а стоимость ее национального богатства без земли и природных недр составляла 70 млрд. руб(31). Представляя собою государство в государстве, финансовая империя Д. П. Моргана уже в начале XX века претендовала не только на ведущую роль в жизни американского общества, но и на мировую гегемонию.
Когда началась первая мировая война, У. Ашберг был призван в армию. Вскоре он снова получил возможность вернуться к своим коммерческим делам. Но теперь его деятельность приобрела совершенна иной характер. Скромный начинающий стокгольмский банкир неожиданно для многих выходит на орбиту крупного международного бизнеса и оказывается причастным к некоторым событиям тайной дипломатии. Сам У. Ашберг объяснял столь резкий поворот в его судьбе случайным стечением обстоятельств. Решающим из них он называл содействие шведского банкира Йесты Чульбергера, который получил несколько важных коммерческих предложений из России и решил привлечь «Новый банк» к их реализации. В результате этого, по свидетельству У. Ашберга, в 1915 г. в Стокгольме при участии «Нового банка» создается «Шведско-Русско-Азиатская компания», а в США - акционерное общество «Джон Мак Грегор Грант корпорейшн», наладившие в России деловые отношения
с «Русско-Азиатским банком», а в США - с моргановским банком «Гаранти траст компании». И с осени 1915 г. в деловых контактах с министерством финансов царской России У. Ашберг стал выступать как представитель Д. П. Моргана(32).
22 мая/4 июня 1915 г. У. Ашберг как директор «Нового банка» был принят министром финансов царской России П. Л. Барком(33) и, по всей видимости, в ходе этой встречи получил предложение взять на себя посредничество между царским правительством и американскими банками в предоставлении России денежного кредита. Переговоры продолжались около года и завершились 26 мая/8 июня 1916 г., когда Комитет министров утвердил условия подобного займа(34). Однако в ходе переговоров речь шла не только о получении займа. «На Ашберга,- пишет один из исследователей русско-американских отношений В. В. Лебедев, - возлагалась задача финансировать заказы на[6]5 млн. ярдов серошинельного и 3 млн. ярдов защитного сукна, 83 тыс. пудов подошвенной кожи, 5 тыс. телефонов, 10 тыс. верст телефонных проводов, 63 тыс. биноклей, 1 млн. винтовок с 1 тыс. патронов на каждую (т. е. 1 млрд. патронов - А. О.), 100 тыс. пистолетов и 50 млн. патронов к ним, 5 тыс. пулеметов. Кроме того, через Ашберга намечалось приобрести большое количество взрывчатых веществ, заводское оборудование, снаряды и орудия, автомобили, тракторы, мотоциклы, колючую проволоку, аллюминий и т. д.»(35). Для того чтобы оценить масштабы этих операций, достаточно учесть, что всего за 1914 - 1917 гг. Россия получила из-за границы около 2,5 млн. винтовок и 1,0 млрд. патронов(36). Насколько удалось реализовать планы поставок через У. Ашберга и какую роль они действительно играли в снабжении царской России, пока остается неизвестным.
После заключения займа след У. Ашберга теряется(37), но в начале 1917 г. его имя появляется на страницах русских газет и становится в центре довольно крупного политического скандала. Дело в том, что в июне 1916 г. в Стокгольме произошла тайная встреча товарища председателя Государственной Думы А. Д. Протопопова и члена Государственного Совета Д. А. Олсуфьева с неофициальным представителем германского ведомства иностранных дел Фрицем Варбургом, в ходе которой обсуждались возможные условия мира между Германией и Россией(38). Осенью 1916 г. А. Д. Протопопов был назначен министром внутренних дел, и тогда его политические противники потребовали от него объяснений. Оправдываясь, А. Д. Протопопов назвал У. Ашберга организатором и участником данной встречи(39). Правда, Д. А. Олсуфьев сразу же и категорически опроверг как первое, так и второе(40). Но сам У. Ашберг в развернувшейся газетной полемике предпочел не участвовать. Лишь позднее в своих воспоминаниях он счел необходимым назвать утверждения А. Д. Протопопова вымыслом(41).
Сразу же после Февральской революции У. Ашберг поспешил в Петроград. Свою поездку он объяснял чисто коммерческими целями, но в чем именно они заключались, не конкретизировал. Между тем почти сразу же после его возвращения из России на страницах издававшегося в Стокгольме «Скандинавского листка» появилось сообщение, в котором говорилось: «В связи с последней поездкой в Россию директора стокгольмского «Ниа банкен» г. Ашберга здесь циркулируют упорные слухи об образовании в Петрограде крупного банковского предприятия по образцу «Ниа банкен». Новый банк будет работать в тесном контакте с «Ниа банкен» (Скандинавский листок. 1917. 26 апреля/9 мая). Насколько эти слухи соответствовали действительности исследователям еще предстоит выяснить Обраща[7]ет, однако, на себя внимание то, что в Петрограде У. Ашберг встречался не только с представителями делового мира, но и с некоторыми лидерами партии большевиков: Л. Б. Каменевым и А. М. Коллонтай. Вполне возможно, что эти встречи были связаны с обсуждением вопроса о создании «рабочего банка» в России. Но не исключено, что поездка У. Ашберга в Петроград наряду с коммерческими имела и какие-то политические цели.
А то, что в 1917 г. он был причастен к политике, явствует из его собственных воспоминаний. Сразу же после Февральской революции среди германских социал-демократов, социалистов нейтральных стран и лидеров Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов возникла идея международной социалистической конференции, которую предполагалось созвать в Стокгольме и которая должна была обсудить вопрос о возможных путях прекращения войны(42). Как видно из воспоминаний У. Ашберга, он также оказался причастным к организации этой так и не состоявшейся конференции и был даже одним из авторов проекта итогового документа, принятием которого она должна была завершиться. В нем шла речь о создании после окончания войны нового мирового порядка на принципах демократии и суверенитета отдельных стран в форме своеобразных Соединенных штатов мира. Но так как У. Ашберг являлся лицом, представлявшим определенные кредитные учреждения, прежде всего «Новый банк», маловероятно, чтобы он согласился принимать участие в разработке подобной резолюции, не согласовав свою деятельность с руководством этих кредитных учреждений. А значит, они тоже имели определенное отношение к организации Стокгольмской конференции.
Между тем, пока еще шла подготовка к ней, 3 - 5 июля 1917 г. в Петрограде произошли события, которые вошли в литературу под названием «июльского кризиса» и снова привели к тому, что имя У. Ашберга появилось на страницах русской печати. 5 июля мало кому до этого известная газета «Живое слово» опубликовала письмо за подписью бывшего большевика Г. А. Алексинского и бывшего народника В. С. Панкратова, содержавшее обвинение партии большевиков в связях с германской разведкой(43). В письме утверждалось, что июльские события были организованы большевиками не только по указанию, но и на деньги германского Генерального штаба, что деньги поступали в Россию через «Дисконто гезельшафт» в Берлине(44), «Новый банк» в Стокгольме и «Сибирский торговый банк»(45) в Петрограде, связь осуществлялась через немецкого социал-демократа А. Л. Парвуса(46), основавшего для этого специальную торговую контору в Дании(47), польского социал-демократа Я. С. Га[8]нецкого, являвшегося директором этой фирмы, польского социал-демократа М. Ю. Козловского(48), исполнявшего обязанности ее юрисконсульта и коммерсантку Е. М. Суменсон(49), выступавшую в качестве доверенного лица фирмы «Клингсглянда», которая принадлежала к числу партнеров парвусовской торговой конторы(50).
И хотя бесспорных доказательств в обоснование этого ни тогда (в печати(51) и в ходе расследования, а оно велось одновременно и органами прокуратуры(52), и ЦК РСДРП(б)(53)), ни позднее(54) приведено не было, руководству «Сибирского торгового банка» (В. С. Субботник(55)), дирекции «Нового банка» (У. Ашберг(56)), заграничному бюро ЦК РСДРП(б) (Я. С. Ганецкий, В. В. Воровский, К. Радек(57)) и представителям ЦК в Петрограде (Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, В. И. Ленин(58)), а также М. Ю. Козловскому(59) пришлось давать объяснения в печати. Из них явствовало, что Я. С. Ганецкий действительно являлся клиентом «Нового банка», а М. Ю. Козловский и Е. М. Суменсон - клиентами «Сибирского торгового банка» и что между ними производились переводные денежные операции. Однако руководство партии большевиков категорически отрицало существование каких-либо денежных отношений с названными выше лицами и утверждало, что их коммерческая деятельность имела чисто личный характер и никак не была связана с политикой, во всяком случае с деятельностью большевиков(60). Ставшие с тех пор доступными исследователям документы свидетельствуют, что это было не совсем так(61).
Однако независимо от того, как именно все обстояло в действительности, ни одно кредитное учреждение не несет ответственности за характер использования переводимых через него его клиентами денежных средств. С чисто формальной точки зрения никаких претензий нельзя было предъявить и «Новому банку». Несмотря на это, после июльских событий его репутация в определенных финансовых кругах была подорвана. По всей видимости, это было связано с тем, что газетные обвинения упали на давно подготовленную почву. Первые сведения о связях У. Ашберга с Германией появились на страницах русской печати еще осенью 1915 г. (Колокол. 1915. 11 октября). 25 января 1917 г. иностранный отдел Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов информировал Министерство торговли и промышленности: «...По полученным от Русско-Азиатского банка доверительным сведениям Московское отделение названного банка отказалось от приема Ньюа-банк в Стокгольме поручений по инкассо документов по пересылке в Россию посылок ввиду нескольких случаев конфискации заключавшихся в этих посылках товаров, оказавшихся враждебного[9]происхождения, в некоторых случаях умышленно скрытого»(62). Поэтому когда осенью 1917 г. «Новый банк» решил открыть счет в Петроградском отделении «Нейшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» и администрация этого отделения стала наводить справки, «Новый банк» был охарактеризован как прогерманский и ей было рекомендовано воздержаться от включения его в число своих клиентов(63). В таких условиях после июльских событий У. Ашберг стал в России фактически фигурой нон-грата.
продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/117768.html