КОНЕЦ "АДЪЮТАНТА" ЕСЕНИНА
В разговоре о поэте Иване Приблудном (1905-1937), стяжавшем сомнительную славу ученика и собутыльника Сергея Есенина мы остановились на 1926 годе, когда Иван остался без повесившегося учителя (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/95984.html).
Первое время казалось, что слава ученика Есенина работает на Приблудного. В 1926 у него вышла первая книжка стихов «Тополь на камне», предваренная посвящением «любимому учителю».
Иван женился на Наталье Зиновьевой, дочери врача-психиатра, лечившего Есенина. Брак этот стал мучением для обоих, показав катастрофическое неумение поэта наладить быт.
Наталья, скажем, вспоминала следующую историю:
«В проезде Художественного театра строится дом для писателей. Иван не сомневается, что получит там квартиру. Именно квартиру. Ходил смотреть, как подвигается строительство, намечал, в какой стороне дома выбрать себе жилье. А когда я пыталась дознаться, какие же практические шаги он предпринимает, чтобы получить квартиру - подал ли заявление, обсуждалось ли оно, находится ли он в списках? раздражался и сердился: «Ну вот, ты опять все испортила!» Да, я все портила, вторгалась в его красивые мечты со своей пошлой прозой.
Все же он пошел на собрание, где обсуждался жилищный вопрос. Вернулся возмущенный: кто-то обвинил его в том, что он, получивший при помощи Горького комнату, продал её за три тысячи рублей. Даже сумма была названа.
Квартиру в новом доме Иван не получил. Ему предложили освободившуюся комнату человека, получившего квартиру в новом доме. Редко я видела Ивана в таком расстройстве. Он был оскорблен, оскорблен тем, что его посчитали хуже других, и отказался от того, что ему предложили. Он скитался по чужим углам, а предложенное ему жилье отверг! Никакие объяснения, никакие уговоры не подействовали. Он соглашался принять только квартиру и только квартиру в новом доме.
Обвинение в том, что он продал комнату, было ложным, но могло возникнуть и по вине Ивана. Он был на приеме у Горького, а так как он любил напускать туман на события своей жизни, то и не опровергал льстивших ему предположений».
И хотя Наталья родила Ивану сына, брак распался.
К моменту выхода второго сборника Приблудного Есенин превратился в глазах властей предержащих в сомнительного персонажа, «подкулачника». Крестьянскую вольницу Клюева, Орешина, Клычкова начали зажимать. Ударили и по Приблудному.
Существует версия, что Приблудный первый раз погорел из-за связей с ОГПУ, которые по дурости рассекретил. В этом случае, надо признать, что грозная организация действовала наобум, вербуя в тайные осведомители, человека непрактичного, ненадежного, богемного, хвастливого.
Думаю, все проще: свободный и широкий Приблудный не был нужен быстро суровеющей столице.
Наталья Зиновьева вспоминала:
«Другой раз на литературном вечере в Политехническом музее Иван читает стихи. В первом ряду сидит Луначарский. Так Иван выбирает и читает «Стансы подвыпившего поэта», читает их прямо в лицо Луначарскому.
В этом доме здравствует нарком,
У него в квартире тишь и гладь;
Но в нетрезвом виде я о нем
Не имею права рассуждать.
Добродушен, благостен и мил,
Возлюбя культуры нашей суть,
Он меня в печати не хвалил,
Но еще похвалит как-нибудь!
И, Луначарский в фойе, смеясь, жалуется: «Он со мной обращается так, будто я Приблудный, а он Луначарский!»
В 1920-ые благостность Луначарского еще была возможна. Но к началу 1930-ых все стало сложнее.
Да, второй сборник Приблудного «С добрым утром» (1931) критики раздолбали. В «Смене» вышла издевательская статья «Дайте Приблудному квартиру!», раскрывающая претензии поэта на жилье, о чем смотри выше.
Поэта выслали из Москвы в Астрахань.
В ссылке он провел четыре года.
Вернувшись в Москву Приблудный столкнулся с рядом трудностей. Во-первых, негде было жить. Во-вторых, не на что.
Наталья Зиновьева и здесь все обрисовала правильно. Умная все-таки была женщина.
«Москва для Ивана была уже не та, что раньше. Литературные интересы не так разнообразны и терпимы. Люди жили более напряженной, трудной и менее свободной жизнью. И Иван был не тот жизнерадостный юный полуподросток, вызывавший у всех сочувствие пополам с восхищением и желанием ему обязательно помочь. Какая-то часть прежних знакомых сторонилась его (в связи с отбытой высылкой). Прежнего места - желанного автора во всех журналах - он лишился. Надо было заново завоевывать свое место в литературе».
Завоевать славу по второму кругу не получилось. Ивана даже не приняли в Союз Писателей, посоветовав приобрести рабочую профессию. Пойти в шоферы, например.
Но Приблудный мыслил себя только поэтом. Бывшая жена, понимавшая все гораздо острее, уговаривала работать в стол, ибо пишущий Иван был стократ опаснее для себя же самого, нежели помалкивающий в тряпочку.
«Не могу», - отвечал он. «Я не могу писать, не зная, для кого я пишу. Я не могу писать, не видя напечатанным того, что я написал. Не могу писать, не слыша, как реагирует зал, слушатели на то, что я прочел»
Получается, что песенка Приблудного была спета. И спета при Есенине.
В 1937 его арестовали вторично, приписав к террористической организации поэтов, готовившей покушение на руководителей СССР. В эту же организацию щедро включили мужа сестры Есенина Василия Наседкина, сына Есенина Юрия Изряднова, ближайшего последыша Есенина Павла Васильева, критика и публикатора Есенина Александра Воронского. Это к вопросу о том, мог ли Есенин остепениться и пройти сквозь каток сталинских репрессий.
Согласно материалам следствия Приблудный ни на кого не дал показаний.
Зато сохранился его автограф на стене тюремной камеры: «Меня приговорили к вышке. Иван Приблудный»
В 1985 его посмертно приняли в члены Союза Писателей СССР.
Осчастливили, блин!