(no subject)
"Чудаки". Продолжение
XXIX
ЖРЕБӀЙ БРОШЕНЪ
- Вашимъ вопросомъ вы оскорбляете меня, Марія Николаевна, - печально проговорилъ графъ. - Можно ли такъ шутить?
Машинально она скручивала на затылкѣ волны своихъ волосъ, подбирая разсыпавшіяся шпильки.
- Я, право, не знаю, что вамъ сказать. Бракъ... я его совсѣмъ иначе себѣ представляла. Взаимная любовь. Бракъ долженъ связывать людей, которые не могутъ жить одинъ безъ другого. А тутъ...
- А тутъ, - быстро перебилъ ее графъ, - это - единственное средство, чтобы спасти насъ обоихъ. Никакихъ обязанностей, никакихъ цѣпей этотъ бракъ ни на одного изъ насъ не налагаетъ. Когда кому-нибудь изъ насъ понадобится свобода, она будетъ къ его услугамъ. Разводъ теперь не труденъ... Сейчасъ же послѣ вѣнца вы поѣдете въ имѣніе... а я... останусь здѣсь... и не буду васъ безпокоить въ вашемъ уединеніи. Если вамъ что-нибудь понадобиться, - вы мнѣ напишите, какъ доброму вѣрному другу.
- Боже мой...
- А меня... меня этотъ бракъ спасаетъ... можетъ быть, даже отъ смерти...
- Но вѣдь вы... любите другую женщину?
- Не касайтесь этой раны, Марія Николаевна. Клянусь вамъ, что нашъ бракъ будетъ для меня спасеніемъ. Или вы хотите погубить насъ обоихъ своимъ отказомъ? Въ вашемъ колебаніи чувствуется недовѣріе. Или вы думаете, что мною руководитъ злая задняя мысль? Вы обижаете меня, Марія Николаевна. Я иду вамъ навстрѣчу съ чистой душой.
- Я не хотѣла бы... эксплуатировать...
- Что вы, что вы! Какое длинное, скверное слово... По рукамъ, Марія Николаевна... Я жду вашего согласія.
Она робко протянула ему руку и ея застѣнчивый смущенный взглядъ встрѣтился съ его глазами. Какое у него было красивое, славное, свѣтлое лицо! Онъ крѣпко пожалъ ея руку и его губы почтительно прикоснулись къ ея рукѣ.
Появившагося на звонокъ Захара графъ встрѣтилъ торжественнымъ приказаніемъ:
- Шампанскаго, старина! Я хочу выпить за здоровье моей невѣсты.
Захаръ даже покачнулся отъ неожиданности. Не шутитъ ли проказникъ?... Но у господина его было такое свѣтлое лицо, а прекрасное личико незнакомки было буквально залито румянцемъ смущенія. Захаръ опрометью бросился исполнять приказаніе.
"Вотъ-то супризъ-то халдѣ!" - мысленно твердилъ онъ, захлебываясь отъ восторга.
- Это очень старый слуга, онъ былъ еще крѣпостнымъ моего дѣда... и потому у насъ такія "фамильярныя отношенія". И мой покойный отецъ, и я... мы оба выросли на его рукахъ. Онъ былъ сверстникомъ дѣда и вмѣстѣ съ нимъ игралъ въ снѣжки. Хорошій старикъ этотъ Захаръ, преданный, и я его очень люблю, - пояснилъ графъ своей невѣстѣ.
Руки Захара дрожали отъ волненія, когда онъ разливалъ шампанское въ бокалы. Графъ подалъ бокалъ молодой дѣвушкѣ.
- За нашъ бракъ. За ваше счастье, баронесса, - растроганнымъ голосомъ проговорилъ онъ, чокаясь съ Мусей.
- И вамъ дай Богъ всего лучшаго, всего, чего вы сами себѣ желаете въ жизни.
Слезинки задрожали на длинныхъ рѣсницахъ молодой дѣвушки.
- Господь да пошлетъ вамъ миръ, совѣтъ и любовь, - дрожащимъ голосомъ пожелалъ старый слуга.
- Спасибо, старина... Теперь надо подумать о томъ, гдѣ бы устроить баронессу на сегодняшнюю ночь... Вотъ что, старина, поди-ка приведи въ порядокъ комнаты моей бывшей жены. Давненько я туда не заглядывалъ, но думаю, что тамъ баронесса найдетъ полный комфортъ. И потомъ эти комнаты совсѣмъ обособлены... Иди же, старина, а то баронесса совсѣмъ падаетъ отъ усталости, ей необходимъ отдыхъ.
- Сколько безпокойства изъ-за меня, - протестовала Муся.
- Не могу же я не заботиться о моей будущей женѣ, - тонко улыбнулся графъ. - Если-бы вы знали, какъ я доволенъ, что все такъ складывается! Въ одно и то же время я какъ-бы спасаю добрую, хорошую дѣвушку и удовлетворяю свою месть. Я гдѣ-то читалъ, что въ былые годы, когда на Руси было много идеалистовъ, такіе браки, какъ нашъ, бывали не рѣдки. Какая-нибудь молодая дѣвушка стремилась къ высшему образованію, къ идейной жизни, а родители ея настаивали на выгодномъ, но противномъ бракѣ. Тогда спасителемъ являлся молодой идеалистъ и женился на дѣвушкѣ, чтобы дать ей возможность выйти изъ-подъ опеки "отсталыхъ" родителей и начать самостоятельную жизнь, полную идейнаго труда. Послѣ брака молодожены расходились въ разныя стороны и иногда не встрѣчались до самой смерти... И нашъ будущій бракъ напоминаетъ мнѣ это славное прошлое.
Муся вздохнула.
- Вае-таки у меня тяжко на сердцѣ... Пришла я къ вамъ, навязала вамъ свое горе, а теперь принимаю вашу благородную жертву.
- И тѣмъ самымъ спасаете меня отъ большихъ непріятностей, а, можетъ быть, отъ самоубійства.
- Неужели вы способны были бы на такой тяжкій грѣхъ?
- Я былъ близокъ къ нему уже одинъ разъ, когда разочаровался въ своей женѣ.
Если-бы Муся задала ему хоть одинъ вопросъ, онъ бы откровенно повѣдалъ ей свою семейную тайну. Молодая дѣвушка располагала его къ дружеской откровенности. Но Муся была слишкомъ скромна, она молчала, потупивъ головку.
- Все готово, ваше сіятельство, - доложилъ Захаръ.
- Увы, баронесса, у насъ въ домѣ нѣтъ женской прислуги, и я...
- Виноватъ, ваше сіятельство, - постительно перебилъ Захаръ, - я уже распорядился и позвалъ Анисьину дочку.
- Какой Анисьи?
- Нашей прачки. Она умѣлая...
- Вотъ и прекрасно... Вашу руку, баронесса, я проведу васъ до дверей вашихъ комнатъ.
Пройти пришлось черезъ цѣлый рядъ комнатъ, за портретный залъ. Громадныя зеркала отражали оригинальную пару: красавицу Сандрильону, наряженную въ бѣдныя провинціальные лоскутки, и изящнаго, элегантнаго "принца". Когда они медленно проходили черезъ портретный залъ, - всѣ эти важные предки въ коронахъ и латахъ, всѣ эти "дамы" въ фамильныхъ брилліантахъ и въ придворныхъ туалетахъ, одни улыбались, другіе хмурясь, какъ-будто съ любопытствомъ поглядывали на будущую графиню Грегорову. Можетъ быть, когда-нибудь портретъ этой "венеціанской" головки займетъ по сосѣдству съ ними одно изъ пустыхъ мѣстъ на стѣнѣ?
А Грегоровъ вспоминалъ другую ночь. Послѣ свадебнаго пира, гордый и счастливый, также поъ руку велъ онъ къ этимъ комнатамъ свою молодую, любимую жену, красавицу-Ундину. Сколько было надеждъ и какъ сладостно замирало все его существо, предвкушая близкое блаженство!
Красавица-Ундина гордо и неслышно ступала по коврамъ, усыпаннымъ цвѣтами. Царственный шлейфъ свадебнаго платья, тихо шелестя, волочился за нею. Ярко сверкали фамильныя драгоцѣнности, заливая огнями стройную фигуру.
- Вотъ ваши комнаты, баронесса, - почтительно проговорилъ графъ, останавливаясь у закрытыхъ дверей. - Спокойной ночи!
Онъ коснулся губами нѣжной руки, дружески къ нему протянувшейся, и поспѣшно ретировался.
А тогда въ ту брачную ночь? О, тогда онъ смѣло переступилъ порогъ этихъ комнатъ, слѣдуя за своей царицей. И онъ закрылъ дверь на ключъ, хотя и такъ не нашлось бы дерзкаго, который осмѣлился бы переступить порог его святилища. И онъ страстно прижалъ къ своей груди королеву-Ундину!
Прочь, прочь... злыя воспоминанія. Слишкомъ хороша была его брачная ночь, и потомъ каждый поцѣлуй счастья и страсти кровавой раной откликнулся въ его сердцѣ. Прочь злыя воспоминанія!
- Иванъ Федоровичъ дома? - спросилъ онъ Захара.
- Господинъ управляющій дома, ваше сіятельство.
- Пошли его ко мнѣ въ кабинетъ.
Иванъ Федоровичъ Процкій не замедлилъ явиться на зовъ своего господина. Это былъ маленькій, юркій и лукавый человѣчекъ, умѣвшій казаться преданнымъ. У него были довольно красивыя черты лица, но густая шевелюра и густая борода придавали ему нѣсколько дикій видъ. Къ тому же онъ старался утрировать свою "простоватость", считая, что она подчеркиваетъ его искренность.
Грегоровъ считалъ его человѣкомъ "себѣ на умѣ", но цѣнилъ его ловкость. И теперь съ щекотливымъ вопросомъ своей внезапной оригинальной женитьбы графъ обратился именно къ нему.
Въ нѣсколькихъ словахъ, не посвящая его въ интимную сторону, графъ объяснилъ ему, въ чемъ дѣло.
Играя въ простоту, Процкій почесалъ свой затылокъ.
- Ну, и тюнти! Только нашъ графъ и можетъ все такъ скоро придумать и рѣшить. А когда господинъ графъ думаетъ совершить брачный обрядъ?
- Завтра! Обязательно завтра!
- Ну, и тюнти! Есть надъ чѣмъ голову поломать! А документы у господина графа налицо?
- Завтра, къ двѣнадцати часамъ, всѣ документы будутъ у васъ въ рукахъ. Моя невѣста совершеннолѣтняя, разрѣшенія родителей не нужно, я тоже воленъ поступать, какъ мнѣ вздумается. Остальное все возьмите на себя. Денегъ не считайте, пожалуйста, и никакой экономіи не наводите.
- А свадебные наряды, цвѣты и все прочее?
- Баронесса обвѣнчается въ дорожномъ туалетѣ. Но такъ какъ у нея ничего нѣтъ, кромѣ провинціальныхъ тряпокъ, завтра къ десяти часамъ должна быть здѣсь великолѣпная портниха и должна приготовить дорожный туалетъ къ часу вѣнчанія. Все это надо подогнать такъ, чтобы съ десятичасовымъ поѣздомъ уже можно было бы ѣхать въ имѣніе, въ "Красовку".
- Тогда господинъ графъ позволитъ сегодня же дать срочную телеграмму въ "Красовку" и его пріѣздѣ? - хитро спросилъ управляющій.
- Я не поѣду, - рѣзко отвѣтилъ графъ, - у меня тутъ еще много дѣлъ! Но надо телеграфировать, чтобы все было готово къ пріему моей жены, и чтобы тамъ ей повиновались, какъ мнѣ. Портнихѣ закажите все остальное приданое, и мы пошлемъ его вдогонку, когда все будетъ готово. Предупредите, что заказъ экстренный.
- Я бы предложилъ господину графу, въ качествѣ одного изъ свидѣтелей, просить графа Маркова.
Яркая краска разомъ обожгла лицо графа. Послѣ короткой внутренней борьбы онъ сказалъ почт спокойно:
- Вы правы... только съ Алексиса надо взять слово, что онъ не будетъ болтать раньше времени. И вы примите это къ свѣдѣнію.
- Господинъ графъ... вы меня обижаете...
- Я только предупреждаю.
Графъ всталъ, сейчасъ же вскочилъ и управляющій.
- А теперь спокойной ночи... Пошлите мнѣ Захара.
Спальня Грегорова поражала роскошью, это была старинная спальня въ стилѣ Людовика XIV, гдѣ золото сплеталось съ пурпуромъ.
- Я чувствую, что мнѣ трудно будетъ заснуть сегодня, старина. А, между тѣмъ, мнѣ не слѣдуетъ думать... Поздно думать, когда все уже рѣшено...
- Выпейте хорошій бокалъ старого венгерскаго, такъ скоро заснете... Волшебное питье... Вашъ покойный батюшка часто имъ спасался отъ безсонницы... И, помните, въ ту страшную ночь, когда вы хотѣли лишить себя жизни... Этимъ виномъ вы были спасены. Послушайте стараго слугу, ваше сіятельство, какъ тогда его послушались.
- Ладно, старина, дай мнѣ твоего волшебнаго зелья.
Какъ нѣжная мать, старый слуга напоилъ своего графчика виномъ, оправилъ пуховое одѣяло и тихо побрелъ къ дверямъ. Графъ не пошевельнулся.
- Спитъ, сердечный... Да храни тебя Господь, дитятко...
И съ порога широкимъ крестнымъ знаменіемъ старый Захаръ осѣнилъ своего графчика.
- Спи, дитятко.
И, правда, было что-то трогательно-дѣтское въ красивомъ лицѣ безмятежно спавшего.
Между тѣмъ, дверь передъ Мусей въ "ея" комнаты распахнула бойкая дѣвушка, дочь графской прачки Анисьи.
- Ты, смотри, Тинка, хорошо прислуживай баронессѣ! - еще разъ черезъ дверь внушительно сказалъ ей Захаръ.
Муся вошла въ первую изъ предназначенныхъ ей комнатъ. Тутъ царилъ полный контрастъ всему, что, какъ сквозь сонъ, видѣла Муся въ старинномъ домѣ графовъ Грегоровыхъ. Сумрачная тяжелая роскошь уступала мѣсто веселому и легкомысленному стилю décadence. Первая - свѣтло-зеленая гостиная со стѣнами, разрисованными водорослями и водяными лиліями, съ хрустальными вазами и перламутровой мебелью въ видѣ раковинъ, казалась дномъ волшебнаго озера.
Противъ двери на стѣнѣ висѣлъ портретъ во весь ростъ бывшей хозяйки этой комнатки въ фантастическомъ костюмѣ Ундины. Свѣтло-зеленый газъ сочетался съ водорослями, съ водяными лиліями, съ распущенными пепельными волосами. Гордая, надменная, холодная, она улыбалась, обнажая рядъ ровныхъ жемчужныхъ зубовъ. Оргомныя зеркала со всѣхъ сторонъ отражали портретъ Ундины.
Муся невольно остановилась и молча любовалась этимъ кусочкомъ фантастическаго водяного царства и изображеніемъ той, которая здѣсь царила.
Слѣдующая комната - свѣтло-лиловый будуаръ, гдѣ каждый уголокъ говорилъ о комфортѣ, уютѣ и нѣгѣ. Тутъ портреты бывшей графини Грегоровой предстали во множествѣ и въ самыхъ разнообразныхъ видахъ, позахъ и туалетахъ. Очевидно, Ундина любила рядиться. Шелковые обои были разрисованы красными гирляндами розъ, и въ причудливомъ сочетаніи цвѣтовъ всегда получалось одно и то же имя, ея имя: Ольга.
Въ этой комнатѣ Муся остановилась только на нѣсколько мгновеній и вошла въ третью - въ спальню графини Ольги. Вся снѣжно-бѣлая, она была похожа на изящный зимній пейзажъ.
Рядомъ со спальней была еще одна большая комната, недоступная для "непосвященныхъ". Она дѣлилась на двѣ половины: гардеробную и ванную. Въ маленькомъ мраморномъ бассейнѣ, окруженномъ зеркалами, плескалась красавица Ундина.
Тинка боялась вступать въ разговоръ съ молчаливой и грустной госпожей. Она суетилась, помогая баронессѣ раздѣться. Мусю стѣсняло присутствіе посторонней и она торопливо улеглась въ постель и отпустила Тинку.
- Баронесса позвонитъ, если я ей понадоблюсь... Вотъ звонокъ.
- Спасибо. Спокойной ночи.
Такъ Тинка и ушла, не солоно хлебавши, ничего не разнюхавъ. А она знала, что ее уже поджидаетъ любопытная челядь съ разпросами. Но если Тинка ничего не узнала, то сочинять и фантазировать она умѣла, и это ее успокоило.
Какъ только Тинка скрылась, Муся босикомъ подбѣжала къ двери и закрыла ее на ключъ и на задвижку. Она сама не знала, чего и кого она боится, но страхъ наполнялъ ея душу. Теперь она уже раскаивалась, что согласилась на предложеніе графа, но она дала слово и уже нельзя было отступить. Да и куда?
Тамъ въ деревнѣ, она дѣйствительно, можетъ быть, принесетъ пользу многимъ бѣднымъ, темнымъ людямъ. Наберетъ дѣтишекъ, будетъ ихъ учить, обшивать. Простыми домашними средствами будетъ облегчать страданія больныхъ. Надо захватить съ собою лѣчебники и другія полезныя книги.
Мечтая о своей будущей дѣятельности въ деревнѣ, Муся, утомленная и разбитая тяжелымъ днемъ, крѣпко заснула.
Засыпая, слабѣющей рукой она крестилась и шептала:
- Господи, Ты со мною, Ты не оставилъ меня... Благодарю Тебя, Господи. И тебя, папа, за твои молитвы - благодарю.
© О.Бебутова, 1930 г.
XXIX
ЖРЕБӀЙ БРОШЕНЪ
- Вашимъ вопросомъ вы оскорбляете меня, Марія Николаевна, - печально проговорилъ графъ. - Можно ли такъ шутить?
Машинально она скручивала на затылкѣ волны своихъ волосъ, подбирая разсыпавшіяся шпильки.
- Я, право, не знаю, что вамъ сказать. Бракъ... я его совсѣмъ иначе себѣ представляла. Взаимная любовь. Бракъ долженъ связывать людей, которые не могутъ жить одинъ безъ другого. А тутъ...
- А тутъ, - быстро перебилъ ее графъ, - это - единственное средство, чтобы спасти насъ обоихъ. Никакихъ обязанностей, никакихъ цѣпей этотъ бракъ ни на одного изъ насъ не налагаетъ. Когда кому-нибудь изъ насъ понадобится свобода, она будетъ къ его услугамъ. Разводъ теперь не труденъ... Сейчасъ же послѣ вѣнца вы поѣдете въ имѣніе... а я... останусь здѣсь... и не буду васъ безпокоить въ вашемъ уединеніи. Если вамъ что-нибудь понадобиться, - вы мнѣ напишите, какъ доброму вѣрному другу.
- Боже мой...
- А меня... меня этотъ бракъ спасаетъ... можетъ быть, даже отъ смерти...
- Но вѣдь вы... любите другую женщину?
- Не касайтесь этой раны, Марія Николаевна. Клянусь вамъ, что нашъ бракъ будетъ для меня спасеніемъ. Или вы хотите погубить насъ обоихъ своимъ отказомъ? Въ вашемъ колебаніи чувствуется недовѣріе. Или вы думаете, что мною руководитъ злая задняя мысль? Вы обижаете меня, Марія Николаевна. Я иду вамъ навстрѣчу съ чистой душой.
- Я не хотѣла бы... эксплуатировать...
- Что вы, что вы! Какое длинное, скверное слово... По рукамъ, Марія Николаевна... Я жду вашего согласія.
Она робко протянула ему руку и ея застѣнчивый смущенный взглядъ встрѣтился съ его глазами. Какое у него было красивое, славное, свѣтлое лицо! Онъ крѣпко пожалъ ея руку и его губы почтительно прикоснулись къ ея рукѣ.
Появившагося на звонокъ Захара графъ встрѣтилъ торжественнымъ приказаніемъ:
- Шампанскаго, старина! Я хочу выпить за здоровье моей невѣсты.
Захаръ даже покачнулся отъ неожиданности. Не шутитъ ли проказникъ?... Но у господина его было такое свѣтлое лицо, а прекрасное личико незнакомки было буквально залито румянцемъ смущенія. Захаръ опрометью бросился исполнять приказаніе.
"Вотъ-то супризъ-то халдѣ!" - мысленно твердилъ онъ, захлебываясь отъ восторга.
- Это очень старый слуга, онъ былъ еще крѣпостнымъ моего дѣда... и потому у насъ такія "фамильярныя отношенія". И мой покойный отецъ, и я... мы оба выросли на его рукахъ. Онъ былъ сверстникомъ дѣда и вмѣстѣ съ нимъ игралъ въ снѣжки. Хорошій старикъ этотъ Захаръ, преданный, и я его очень люблю, - пояснилъ графъ своей невѣстѣ.
Руки Захара дрожали отъ волненія, когда онъ разливалъ шампанское въ бокалы. Графъ подалъ бокалъ молодой дѣвушкѣ.
- За нашъ бракъ. За ваше счастье, баронесса, - растроганнымъ голосомъ проговорилъ онъ, чокаясь съ Мусей.
- И вамъ дай Богъ всего лучшаго, всего, чего вы сами себѣ желаете въ жизни.
Слезинки задрожали на длинныхъ рѣсницахъ молодой дѣвушки.
- Господь да пошлетъ вамъ миръ, совѣтъ и любовь, - дрожащимъ голосомъ пожелалъ старый слуга.
- Спасибо, старина... Теперь надо подумать о томъ, гдѣ бы устроить баронессу на сегодняшнюю ночь... Вотъ что, старина, поди-ка приведи въ порядокъ комнаты моей бывшей жены. Давненько я туда не заглядывалъ, но думаю, что тамъ баронесса найдетъ полный комфортъ. И потомъ эти комнаты совсѣмъ обособлены... Иди же, старина, а то баронесса совсѣмъ падаетъ отъ усталости, ей необходимъ отдыхъ.
- Сколько безпокойства изъ-за меня, - протестовала Муся.
- Не могу же я не заботиться о моей будущей женѣ, - тонко улыбнулся графъ. - Если-бы вы знали, какъ я доволенъ, что все такъ складывается! Въ одно и то же время я какъ-бы спасаю добрую, хорошую дѣвушку и удовлетворяю свою месть. Я гдѣ-то читалъ, что въ былые годы, когда на Руси было много идеалистовъ, такіе браки, какъ нашъ, бывали не рѣдки. Какая-нибудь молодая дѣвушка стремилась къ высшему образованію, къ идейной жизни, а родители ея настаивали на выгодномъ, но противномъ бракѣ. Тогда спасителемъ являлся молодой идеалистъ и женился на дѣвушкѣ, чтобы дать ей возможность выйти изъ-подъ опеки "отсталыхъ" родителей и начать самостоятельную жизнь, полную идейнаго труда. Послѣ брака молодожены расходились въ разныя стороны и иногда не встрѣчались до самой смерти... И нашъ будущій бракъ напоминаетъ мнѣ это славное прошлое.
Муся вздохнула.
- Вае-таки у меня тяжко на сердцѣ... Пришла я къ вамъ, навязала вамъ свое горе, а теперь принимаю вашу благородную жертву.
- И тѣмъ самымъ спасаете меня отъ большихъ непріятностей, а, можетъ быть, отъ самоубійства.
- Неужели вы способны были бы на такой тяжкій грѣхъ?
- Я былъ близокъ къ нему уже одинъ разъ, когда разочаровался въ своей женѣ.
Если-бы Муся задала ему хоть одинъ вопросъ, онъ бы откровенно повѣдалъ ей свою семейную тайну. Молодая дѣвушка располагала его къ дружеской откровенности. Но Муся была слишкомъ скромна, она молчала, потупивъ головку.
- Все готово, ваше сіятельство, - доложилъ Захаръ.
- Увы, баронесса, у насъ въ домѣ нѣтъ женской прислуги, и я...
- Виноватъ, ваше сіятельство, - постительно перебилъ Захаръ, - я уже распорядился и позвалъ Анисьину дочку.
- Какой Анисьи?
- Нашей прачки. Она умѣлая...
- Вотъ и прекрасно... Вашу руку, баронесса, я проведу васъ до дверей вашихъ комнатъ.
Пройти пришлось черезъ цѣлый рядъ комнатъ, за портретный залъ. Громадныя зеркала отражали оригинальную пару: красавицу Сандрильону, наряженную въ бѣдныя провинціальные лоскутки, и изящнаго, элегантнаго "принца". Когда они медленно проходили черезъ портретный залъ, - всѣ эти важные предки въ коронахъ и латахъ, всѣ эти "дамы" въ фамильныхъ брилліантахъ и въ придворныхъ туалетахъ, одни улыбались, другіе хмурясь, какъ-будто съ любопытствомъ поглядывали на будущую графиню Грегорову. Можетъ быть, когда-нибудь портретъ этой "венеціанской" головки займетъ по сосѣдству съ ними одно изъ пустыхъ мѣстъ на стѣнѣ?
А Грегоровъ вспоминалъ другую ночь. Послѣ свадебнаго пира, гордый и счастливый, также поъ руку велъ онъ къ этимъ комнатамъ свою молодую, любимую жену, красавицу-Ундину. Сколько было надеждъ и какъ сладостно замирало все его существо, предвкушая близкое блаженство!
Красавица-Ундина гордо и неслышно ступала по коврамъ, усыпаннымъ цвѣтами. Царственный шлейфъ свадебнаго платья, тихо шелестя, волочился за нею. Ярко сверкали фамильныя драгоцѣнности, заливая огнями стройную фигуру.
- Вотъ ваши комнаты, баронесса, - почтительно проговорилъ графъ, останавливаясь у закрытыхъ дверей. - Спокойной ночи!
Онъ коснулся губами нѣжной руки, дружески къ нему протянувшейся, и поспѣшно ретировался.
А тогда въ ту брачную ночь? О, тогда онъ смѣло переступилъ порогъ этихъ комнатъ, слѣдуя за своей царицей. И онъ закрылъ дверь на ключъ, хотя и такъ не нашлось бы дерзкаго, который осмѣлился бы переступить порог его святилища. И онъ страстно прижалъ къ своей груди королеву-Ундину!
Прочь, прочь... злыя воспоминанія. Слишкомъ хороша была его брачная ночь, и потомъ каждый поцѣлуй счастья и страсти кровавой раной откликнулся въ его сердцѣ. Прочь злыя воспоминанія!
- Иванъ Федоровичъ дома? - спросилъ онъ Захара.
- Господинъ управляющій дома, ваше сіятельство.
- Пошли его ко мнѣ въ кабинетъ.
Иванъ Федоровичъ Процкій не замедлилъ явиться на зовъ своего господина. Это былъ маленькій, юркій и лукавый человѣчекъ, умѣвшій казаться преданнымъ. У него были довольно красивыя черты лица, но густая шевелюра и густая борода придавали ему нѣсколько дикій видъ. Къ тому же онъ старался утрировать свою "простоватость", считая, что она подчеркиваетъ его искренность.
Грегоровъ считалъ его человѣкомъ "себѣ на умѣ", но цѣнилъ его ловкость. И теперь съ щекотливымъ вопросомъ своей внезапной оригинальной женитьбы графъ обратился именно къ нему.
Въ нѣсколькихъ словахъ, не посвящая его въ интимную сторону, графъ объяснилъ ему, въ чемъ дѣло.
Играя въ простоту, Процкій почесалъ свой затылокъ.
- Ну, и тюнти! Только нашъ графъ и можетъ все такъ скоро придумать и рѣшить. А когда господинъ графъ думаетъ совершить брачный обрядъ?
- Завтра! Обязательно завтра!
- Ну, и тюнти! Есть надъ чѣмъ голову поломать! А документы у господина графа налицо?
- Завтра, къ двѣнадцати часамъ, всѣ документы будутъ у васъ въ рукахъ. Моя невѣста совершеннолѣтняя, разрѣшенія родителей не нужно, я тоже воленъ поступать, какъ мнѣ вздумается. Остальное все возьмите на себя. Денегъ не считайте, пожалуйста, и никакой экономіи не наводите.
- А свадебные наряды, цвѣты и все прочее?
- Баронесса обвѣнчается въ дорожномъ туалетѣ. Но такъ какъ у нея ничего нѣтъ, кромѣ провинціальныхъ тряпокъ, завтра къ десяти часамъ должна быть здѣсь великолѣпная портниха и должна приготовить дорожный туалетъ къ часу вѣнчанія. Все это надо подогнать такъ, чтобы съ десятичасовымъ поѣздомъ уже можно было бы ѣхать въ имѣніе, въ "Красовку".
- Тогда господинъ графъ позволитъ сегодня же дать срочную телеграмму въ "Красовку" и его пріѣздѣ? - хитро спросилъ управляющій.
- Я не поѣду, - рѣзко отвѣтилъ графъ, - у меня тутъ еще много дѣлъ! Но надо телеграфировать, чтобы все было готово къ пріему моей жены, и чтобы тамъ ей повиновались, какъ мнѣ. Портнихѣ закажите все остальное приданое, и мы пошлемъ его вдогонку, когда все будетъ готово. Предупредите, что заказъ экстренный.
- Я бы предложилъ господину графу, въ качествѣ одного изъ свидѣтелей, просить графа Маркова.
Яркая краска разомъ обожгла лицо графа. Послѣ короткой внутренней борьбы онъ сказалъ почт спокойно:
- Вы правы... только съ Алексиса надо взять слово, что онъ не будетъ болтать раньше времени. И вы примите это къ свѣдѣнію.
- Господинъ графъ... вы меня обижаете...
- Я только предупреждаю.
Графъ всталъ, сейчасъ же вскочилъ и управляющій.
- А теперь спокойной ночи... Пошлите мнѣ Захара.
Спальня Грегорова поражала роскошью, это была старинная спальня въ стилѣ Людовика XIV, гдѣ золото сплеталось съ пурпуромъ.
- Я чувствую, что мнѣ трудно будетъ заснуть сегодня, старина. А, между тѣмъ, мнѣ не слѣдуетъ думать... Поздно думать, когда все уже рѣшено...
- Выпейте хорошій бокалъ старого венгерскаго, такъ скоро заснете... Волшебное питье... Вашъ покойный батюшка часто имъ спасался отъ безсонницы... И, помните, въ ту страшную ночь, когда вы хотѣли лишить себя жизни... Этимъ виномъ вы были спасены. Послушайте стараго слугу, ваше сіятельство, какъ тогда его послушались.
- Ладно, старина, дай мнѣ твоего волшебнаго зелья.
Какъ нѣжная мать, старый слуга напоилъ своего графчика виномъ, оправилъ пуховое одѣяло и тихо побрелъ къ дверямъ. Графъ не пошевельнулся.
- Спитъ, сердечный... Да храни тебя Господь, дитятко...
И съ порога широкимъ крестнымъ знаменіемъ старый Захаръ осѣнилъ своего графчика.
- Спи, дитятко.
И, правда, было что-то трогательно-дѣтское въ красивомъ лицѣ безмятежно спавшего.
Между тѣмъ, дверь передъ Мусей въ "ея" комнаты распахнула бойкая дѣвушка, дочь графской прачки Анисьи.
- Ты, смотри, Тинка, хорошо прислуживай баронессѣ! - еще разъ черезъ дверь внушительно сказалъ ей Захаръ.
Муся вошла въ первую изъ предназначенныхъ ей комнатъ. Тутъ царилъ полный контрастъ всему, что, какъ сквозь сонъ, видѣла Муся въ старинномъ домѣ графовъ Грегоровыхъ. Сумрачная тяжелая роскошь уступала мѣсто веселому и легкомысленному стилю décadence. Первая - свѣтло-зеленая гостиная со стѣнами, разрисованными водорослями и водяными лиліями, съ хрустальными вазами и перламутровой мебелью въ видѣ раковинъ, казалась дномъ волшебнаго озера.
Противъ двери на стѣнѣ висѣлъ портретъ во весь ростъ бывшей хозяйки этой комнатки въ фантастическомъ костюмѣ Ундины. Свѣтло-зеленый газъ сочетался съ водорослями, съ водяными лиліями, съ распущенными пепельными волосами. Гордая, надменная, холодная, она улыбалась, обнажая рядъ ровныхъ жемчужныхъ зубовъ. Оргомныя зеркала со всѣхъ сторонъ отражали портретъ Ундины.
Муся невольно остановилась и молча любовалась этимъ кусочкомъ фантастическаго водяного царства и изображеніемъ той, которая здѣсь царила.
Слѣдующая комната - свѣтло-лиловый будуаръ, гдѣ каждый уголокъ говорилъ о комфортѣ, уютѣ и нѣгѣ. Тутъ портреты бывшей графини Грегоровой предстали во множествѣ и въ самыхъ разнообразныхъ видахъ, позахъ и туалетахъ. Очевидно, Ундина любила рядиться. Шелковые обои были разрисованы красными гирляндами розъ, и въ причудливомъ сочетаніи цвѣтовъ всегда получалось одно и то же имя, ея имя: Ольга.
Въ этой комнатѣ Муся остановилась только на нѣсколько мгновеній и вошла въ третью - въ спальню графини Ольги. Вся снѣжно-бѣлая, она была похожа на изящный зимній пейзажъ.
Рядомъ со спальней была еще одна большая комната, недоступная для "непосвященныхъ". Она дѣлилась на двѣ половины: гардеробную и ванную. Въ маленькомъ мраморномъ бассейнѣ, окруженномъ зеркалами, плескалась красавица Ундина.
Тинка боялась вступать въ разговоръ съ молчаливой и грустной госпожей. Она суетилась, помогая баронессѣ раздѣться. Мусю стѣсняло присутствіе посторонней и она торопливо улеглась въ постель и отпустила Тинку.
- Баронесса позвонитъ, если я ей понадоблюсь... Вотъ звонокъ.
- Спасибо. Спокойной ночи.
Такъ Тинка и ушла, не солоно хлебавши, ничего не разнюхавъ. А она знала, что ее уже поджидаетъ любопытная челядь съ разпросами. Но если Тинка ничего не узнала, то сочинять и фантазировать она умѣла, и это ее успокоило.
Какъ только Тинка скрылась, Муся босикомъ подбѣжала къ двери и закрыла ее на ключъ и на задвижку. Она сама не знала, чего и кого она боится, но страхъ наполнялъ ея душу. Теперь она уже раскаивалась, что согласилась на предложеніе графа, но она дала слово и уже нельзя было отступить. Да и куда?
Тамъ въ деревнѣ, она дѣйствительно, можетъ быть, принесетъ пользу многимъ бѣднымъ, темнымъ людямъ. Наберетъ дѣтишекъ, будетъ ихъ учить, обшивать. Простыми домашними средствами будетъ облегчать страданія больныхъ. Надо захватить съ собою лѣчебники и другія полезныя книги.
Мечтая о своей будущей дѣятельности въ деревнѣ, Муся, утомленная и разбитая тяжелымъ днемъ, крѣпко заснула.
Засыпая, слабѣющей рукой она крестилась и шептала:
- Господи, Ты со мною, Ты не оставилъ меня... Благодарю Тебя, Господи. И тебя, папа, за твои молитвы - благодарю.
© О.Бебутова, 1930 г.