Поэзия народного костюма. Слава собирателям! Ч.1/3
Мерцалова М.Н. Поэзия народного костюма, 1988
Автор в цикле новелл и очерков раскрывает поэтические черты народного костюма, рассказывает о том, как связан костюм с природой и народными обычаями. Издание богато иллюстрировано и рассчитано на широкий круг читателей. Уникальные цветные съёмки были произведены в различных областях РСФСР в основном в начале 70-х годов. ©
ОглавлениеВоздадим хвалу
Среди всех видов духовного богатства нашей Родины немалое место занимают музеи. Известно, что посещаемость музеев в Советском Союзе настолько велика, что ни одна другая страна не может с нами конкурировать. Однако все посетители видят лишь результаты длительной и кропотливой работы. Каждый музей имеет свою историю, и все эти истории далеко не одинаковы. Одни музеи, как пригородные дворцы Ленинграда, подмосковные - Останкино, Кусково, Архангельское и многие другие, можно сказать, были предуготовлены самой историей для того, чтобы превратиться в музеи. Другие были специально выстроены как музеи и хранилища произведений искусства. Наконец, существуют у нас и постоянно открываются новые мемориальные музеи, музеи-квартиры выдающихся людей прошлого и настоящего. Но всякий, хотя бы и небольшой, музей зиждется на собрании экспонатов.
Кто же собирал эти предметы и когда? Кто первый начал и понял необходимость собирания произведений искусства или предметов быта? Имена крупных коллекционеров широко известны, как имя П. М. Третьякова в Москве, художника А. Н. Боголюбова в Саратове, П. М. Догадина в Астрахани, о них достаточно много написано, и их собирательство было истинным служением народу, их имена и память о них никогда не исчезнут. К сожалению, необходимость собирания народной одежды была осознана сравнительно поздно... Эти мысли много раз приходили мне на ум, когда я ездила по музеям различных русских городов. В местах, разрушенных в период Великой Отечественной войны, сохранилось лишь то, что смогли сотрудники музеев вывезти, уберечь или собрать заново уже в послевоенное время.
Чтобы узнать имена собирателей народного костюма, когда и почему люди стали заниматься этим, нужно было обратиться к истории русского общества XIX века.
Чем жили люди, что интересовало их, какие задачи они перед собою ставили?
В русском обществе среди людей, образованных и к тому же имеющих средства, коллекционирование различных предметов быта, особенно «диковинных» и главным образом иностранных, появилось еще в XVIII веке, но все это не имело никакой определенной цели, а тем более научной, это была всего лишь забава «для себя». Многие собирали картины лишь для украшения своих особняков и в лучшем случае для того, чтобы испытывать эстетическое наслаждение. Иной подход к собирательству складывался постепенно, по мере распространения образования. Необходимость иметь образованных людей для работы в государственном аппарате приводит к тому, что к 1806 году в России было открыто уже шесть университетов.
Безудержное преклонение перед Западной Европой, увлечение всем иностранным постепенно стихают. Мыслящие люди все чаще и чаще начинают пристально вникать в жизнь своей страны, появляется активное стремление изучать народы, населяющие Россию.
Первым человеком, собравшим большую и разнообразную коллекцию предметов быта для того, чтобы можно было русским людям изучать жизнь других народов, был граф Николай Петрович Румянцев, сын знаменитого полководца XVIII века графа П. А. Румянцева-Задунайского. Во время кругосветной экспедиции в 1828 году он неустанно собирал предметы быта и костюмы жителей тех стран, которые посещала их экспедиция. Эту коллекцию он пожертвовал для научных целей Москве и завещал большой капитал с целью, чтобы на проценты с этого капитала постоянно закупались новые коллекции и отдельные предметы быта, как иностранных, так и народов, населяющих Россию, и, таким образом, был создан музей. Завещание Н. П. Румянцева было выполнено, и в истории русской культуры музей этот известен как Румянцевский музей. В последней четверти XIX века пополнение фондов дарственными коллекциями сделало его одним из крупнейших этнографических центров России.
Развитие европейской и русской науки, особенно естествознания, в первой половине XIX века приводит к тому, что предметом всестороннего изучения становится человек и окружающая его природная среда. Наука того времени ищет связи человека с природой и старается доказать, что данные географические природные условия сформировали культуру и быт человека в том или ином месте его обитания. Недостатки этой теории доказаны современной наукой, но в XIX веке она сыграла положительную роль, так как способствовала сбору и систематизации громадных материалов, не утративших ценности и в настоящее время.
Стремление изучить естественно-географическую среду России, быт, образ жизни, верования, обычаи, творчество и физические данные различных народностей, обитавших на просторах нашей страны, приводит к тому, что в 1845 году русские ученые во главе с академиком К. Бэром учреждают «Русское географическое общество».
«Русское географическое общество» на протяжении более семидесяти лет своего существования объединяло самых крупных ученых и, что может показаться странным, разных специальностей, часто очень далеких от географии или филологии. Объясняется это тем, что широкий круг интересов был характерен для русской интеллигенции XIX века.
В скором времени «Русское географическое общество» составляет программу по сбору материалов. В этой программе были изложены цели и задачи общества, круг интересующих его вопросов, методика собирания материала с указанием: «Собрать материал о тех классах населения, в коих народные особенности сохраняются наиболее полно - сельский народ, а также и средние классы горожан - мещане, купцы, разночинцы».
Эту программу рассылали во все уголки России, и везде она вызывала большой интерес среди различных слоев русской интеллигенции, начиная от профессоров университетов и кончая сельским учителем и даже волостным писарем.
Сеть отделений РГО беспрерывно росла, сбор материалов для него наполнил глубоким смыслом жизнь образованных людей или грамотных самоучек, изнывавших в глухой провинции от тоски из-за невозможности продолжить свое образование, утолить интеллектуальный голод. Одно сознание, что такое учреждение, как РГО, ждет ответов на программу и анкету, что и они будут участниками общего гигантского труда, что окружающая их жизнь не «смрадное существование», а предмет наблюдений и научных исследований, вызвало в этих людях чувство собственной значимости, утверждало их в мысли, что они имеют определенную ценность среди окружавших их людей.
Первые успехи деятельности РГО вызвали еще больший интерес к его деятельности, расширили круг его членов. Однако в это время основное внимание членов РГО было обращено на записи устного фольклора - песен, сказок, былин и пр. Предметы быта, и особенно костюм, были как бы на втором месте. Создавшееся положение значительно изменилось, когда в 1863 году в университетах был введен новый устав и официально было разрешено студентам создавать «любительские» научные общества.
Разрешение это возбудило много надежд, не всем, конечно, суждено было осуществиться, и большая группа студентов разных факультетов Московского университета обратилась к одному из любимых молодежью профессоров, Богданову, ученому секретарю РГО, за советом, где и как приложить им свои силы. Бурным и радостным было это собрание молодежи. Все предложения, высказывания, желания и даже споры между студентами под неназойливым, но вдумчивым руководством Богданова обрели ясную форму, «в споре родилась истина» - было решено создать «Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии» при Московском университете, сокращенно ОЛЕАЭ. В 1864 году это общество было утверждено и начало свою работу. Членами общества могли быть все, но каждый обязан выполнять поручения и круг работ, назначенных ему обществом. Естественно, что вслед за этим состав общества пополнился любознательными и упорными в труде людьми.
По существу, с этого времени и начинается постоянный планомерный сбор предметов быта и костюма. Многие из членов ОЛЕАЭ собирали и жертвовали коллекции, другие, не имеющие средств покупать предметы быта, посылали то, что сохранилось у них от старшего поколения, при этом большинство предметов сопровождалось описаниями, включая и их местные названия.
За три года существования ОЛЕАЭ у него скопилось так много предметов быта и костюма, что возник вопрос об устройстве выставки.
А в это время директором Румянцевского музея был весьма незаурядный, широкообразованный человек - Василий Дмитриевич Дашков, бывший помощник попечителя Московского учебного округа. Он знал, что экспонаты для выставки у Общества ЛЕАЭ готовы, но нет денег для того, чтобы осуществить эту выставку. Тогда Дашков предложил обществу ссуду в 18 тысяч рублей с таким условием: после закрытия выставки экспонаты переходят в Румянцевский музей и музей, сохраняя в основных чертах созданную экспозицию, открывает новые залы для обозрения предметов быта и костюма всех народов, обитавших на территории России. Общество ЛЕАЭ приняло предложение Дашкова. Подготовка к выставке была тщательно продумана, решено было, что будут точно воспроизведены типичные жилища, фигуры людей, при этом лица манекенов должны соответствовать реальным человеческим лицам данной национальности. Мастера работали под наблюдением опытных скульпторов, и все работы были произведены быстро и качественно. И вот в 1867 году выставка открылась. Успех был грандиозный. Все газеты отмечали ее открытие как историческое событие. Действительно, это была первая этнографическая выставка народов России, детально разработанная и по тем временам хорошо оформленная.
Метод экспозиции, примененный на первой выставке, не потерял значения и в наши дни. В Государственном музее этнографии народов СССР в Ленинграде те же самые экспонаты занимают значительное место в специальных витринах или среди выставочных залов в том виде, как они были показаны в 1867-1879 годах.
Ободренные успехом, члены Общества ЛЕАЭ пришли к выводу, что этнография должна быть выделена в самостоятельный отдел, так как материалов по этому разделу поступало значительно больше, чем по двум другим секциям.
Устройство выставок - в 1879 году была организована вторая расширенная экспозиция - являлось открытым отчетом о работе ОЛЕАЭ. Всякий посетивший выставку мог убедиться в том, что общество проводило работу большую, сложную, интересную и результаты этой работы выходили за рамки «любительства», поднимаясь до высокого научного уровня, а ведь основная масса членов ОЛЕАЭ и его корреспондентов состояла из учащейся молодежи, учителей сельских и начальных городских школ, врачей, фельдшеров и ветеринаров, лесничих, техников, землемеров, все это представители разночинной интеллигенции по происхождению и по положению.
В 70-х годах состав одной из наиболее активных групп корреспондентов ОЛЕАЭ сельских учителей пополнился выходцами из дворян. Это явление было присуще только России и не существовало в других странах Европы. Оно было связано с «народничеством», хотя участники этого движения далеко не всегда разделяли взгляды и программу «народовольцев». Решение служить народу понималось этими людьми как необходимость просвещения крестьянства. Некоторые из них переходили от слов к делу и уезжали в глушь работать сельскими учителями. Жизнь разрушила их иллюзии, их наивное идеализированное представление о крестьянстве; для многих это было трагедией, для более сильных тяжким уроком, но не лишало их мужества продолжать работать сельскими учителями. Для этих людей сбор материалов для ОЛЕАЭ, описание местности, края, где они работали и жили, обычаев и обрядов крестьян были настолько интересны, что на протяжении многих лет они оставались постоянными корреспондентами общества.
В отдаленных местах России, особенно в Сибири, ряды местной интеллигенции пополнялись политическими ссыльными, и сибирское отделение ОЛЕАЭ привлекало их к работе по этнографии отдельных районов этой малоисследованной в то время части России.
Успехи, достигнутые ОЛЕАЭ, зависели в основном от того, что руководство обществом и его отделениями осуществлялось крупными учеными на добровольных началах (безвозмездно), ибо они считали эту работу истинным служением науке и родине, своим гражданским долгом. Все остальные члены, даже не связанные территориально с руководителями, разделяли их взгляды и относились к своим изысканиям, к порученной им работе бескорыстно как к священной для них обязанности.
Минуло XIX столетие, и уже можно было оценить деятельность ОЛЕАЭ как бы в свете прошедшего времени. Было сделано так много, что в это было бы трудно поверить, если бы не наличие конкретных результатов. С 1864 по 1916 год ОЛЕАЭ выпустило в свет 130 томов «Известий Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии». С 1889 года этнографический отдел издавал журнал «Этнографическое обозрение», журнал «Живая старина», наполненный интересным и своеобразным материалом: воспоминаниями, описанием обрядов и проч., ценными и для современных исследователей. Были собраны и изданы произведения устного народного творчества (песни, сказки, былины, пословицы). Встречи с людьми, хранившими эти сокровища, открыли для фольклористов и этнографов новый мир, неожиданно интересный и загадочный. Необычны были эти люди, в памяти которых сохранялось громадное количество ритмических строк, связанных между собою и смыслом, и поэтической формой, и мелодикой. Среди окружающих их людей «сказители» отличались манерой поведения - неторопливой, сдержанной и где-то даже величавой, сознанием ценности их невещественных сокровищ. В большинстве случаев это были пожилые люди, поначалу с некоторым недоверием встретившие ученых фольклористов. Однако интерес «городских» людей к старине постепенно покорил их, и ученым удалось уговорить сказителей согласиться приехать в столицу и выступить перед знатоками и любителями фольклора.
Сначала «северные гости» выступали в узком кругу - на квартире у председателя ОЛЕАЭ или у кого-либо из профессоров Московского университета, а затем, когда был отстроен на средства Московского политехнического общества Политехнический музей, вечера фольклора проводились для широкой аудитории слушателей, главным образом, учащейся молодежи.
Некоторые из этих сказителей, и особенно плакальщицы, обладали даром импровизации и, не стесняясь слушателей, тут же слагали новые варианты. Общение с этими людьми из глухих, иногда труднодоступных мест, их поэтический дар, своеобразный ум привлекали тех, кто умел ценить внутреннюю сущность человека.
Кроме сбора и издания произведений устного народного творчества, были собраны, описаны и систематизированы предметы быта и костюмы большинства народов нашей страны и, что имеет особую ценность, все работы, все сборы материалов в системе ОЛЕАЭ проводились бескорыстно, а это лучшая характеристика членов общества и его корреспондентов. И все богатство, собранное многочисленными участниками такой великой работы, досталось нам, стало нашим наследством.
В конце XIX - начале XX века ОЛЕАЭ подготавливает и начинает новый вид работы - оно открывает ряд «образовательных обществ» в крупных селах или слободах. Так, в 1909 году в слободе Кукарка Яранского уезда Вятской губернии было открыто «Кукарское образовательное общество» «в целях изучения Вятского края и распространения в населении научного образования» . Для этого общества был создан устав и в числе его главных задач - «учреждение публичного музея и научной библиотеки».
Кукарка (теперь город Советск) расположена на высоком берегу реки Пижмы, которая впадает в реку Вятку. Местоположение слободы было очень выгодным: Пижма - река глубокая и быстрая и весьма пригодна для сплава леса. Леса же в окрестностях слободы и по течению Пижмы были громадные, а так как крестьяне Вятской губернии не были крепостными, то имели возможность заниматься рубкой, сплавом и торговлей лесом. Промысел этот был очень выгодный, и жители слободы жили в достатке, были среди них мужики с «капиталом». Кроме того, кукаряне торговали еще житом, конопляным семенем и льном. Вот как описывает внешний вид слободы в 1857 году уроженец Кукарки А. Ф. Мартынов: «Внешний вид слободы очень замечателен: он скорее напоминает порядочный торговый городок: улицы широки и правильны - лучшая та, что ведет к собору, но повсеместно рассеяно много хороших зданий. Число жителей теперь, наверное, можно положить тысяч до семи». Что касается внутреннего убранства домов, то «образ жизни кукарян отстал от сельского: особенно богатые живут на городской манер. Домашнее убранство в богатых домах даже роскошно, хотя не отличается вкусом: дорогая мебель, расписные потолки и стены... Вообще, внутренняя обстановка у многих на купеческую ногу. Кухня также отличается чистотой и наружным убранством: нередко полы, лавки, столы окрашенные.
Причина та, что хозяин, как бы он богат ни был, со всей семьей обедает и ужинает в кухне, за одним столом с прислугою».
Но в праздники, когда приглашают гостей, застолье устраивали в парадных просторных комнатах. Гостей угощали обильно и вкусно разнообразными кушаньями, приготовленными специальными «мастерицами», прославившимися своим искусством на всю слободу. Обычно гостей приглашали к обеду или к ужину, но все равно количество блюд и их смена были одинаковыми - «два горячих, два холодных (заливных), три жарких, четыре пирожных» и еще десерт - «несколько подносов с разными сластями, вареньями, пряниками и всевозможными орехами». На такие праздники женщины наряжались в разноцветные шелка и щеголяли одна перед другой.
Но особенно яркими и торжественными были свадьбы. По установленному древнему обычаю свадьбы справлялись в определенное для этого время. Осенние свадьбы справляли главным образом от 14 октября (старого стиля) до 12 ноября; зимние - от 8 января и до масленицы, весенние - от красной горки и до шести недель после нее. Летом, когда сельские работы отнимали все время и все силы, свадеб обычно не бывало.
Большая забота была в слободе Кукарка у девушек - подружек невесты, всем хотелось быть на каждой свадьбе в разных костюмах, да и невесты старались вырядиться одна перед другой. Много внимания уделялось и самому длинному свадебному на родному обряду - песням и плачам невесты. Свадебные песни вятского края особенно отличаются великолепием художественных образов, звучностью строф, связанных с окружающей природой, примером чему может служить даже небольшой отрывок из прощания невесты с «дивьей красотой»:
На дворе-то день Вечеряется,
Красно солнышко закатается
За горы, горы высокие,
За леса, леса темные
За дубравушки зеленые.
Погляжу-ка я, молодешенька,
По лесу, лесу темному,
Еще лес-от к лесу клонится,
Витьем-прутьем увивается.
Корневищами срастается,
Что вершинами свивается...
Наряжались девушки и женщины в праздники и на гулянья в излюбленных местах окрестностей Кукарки. В их одежде начала XX века уже стало проявляться влияние города. Особенно это было заметно в костюме молодых женщин, хотя каждая из них на свадьбе была в традиционном наряде.
Возникновение «Кукарского образовательного общества» свидетельствовало о том, что к первому десятилетию XX века образовательный и культурный уровень жителей, если не всех, то многих, значительно повысился сравнительно с шестидесятыми годами XIX века. К обществу и его программе кукаряне отнеслись с большим интересом и с желанием помочь ему в осуществлении поставленных перед ним задач. Самым простым и легким оказалось создание музея. Кукарское волостное управление передало музею большое деревянное здание. Общество объявило о том, что музей нуждается в предметах крестьянского быта, в том числе, разумеется, был упомянут и костюм, и к осени 1910 года музей имел 724 предмета и семь коллекций. Библиотека же к этому времени уже насчитывала 328 наименований.
Крестьяне приносили предметы быта и костюмы бесплатно, доказывая этим, насколько интересно и желанно для них было существование музея, наполненного этими вещами. Неожиданным и значительным было для них то, что уклад их жизни, все, что постоянно окружает их и в большинстве случаев сделано их руками, представляет интерес для ученых и жителей городов.
Музей Кукарского образовательного общества был торжественно открыт 3 июня 1910 года. Посещение его было бесплатным, и в течение лета его посетили 1195 человек. Осмотр музея сопровождался объяснениями квалифицированных добровольных знатоков этнографии. В октябре должны были начаться еженедельные чтения по медицине и астрономии. Вскоре стало ясно, что деятельность Кукарского образовательного общества имеет благодатную почву и дальнейшее развитие его работы не вызывает сомнений, и поэтому возник проект постройки собственного каменного здания для музея, аудитории для публичных лекций, библиотеки и читального зала.
Перед моим мысленным взором Кукарка рисовалась заветной стороной, хранительницей богатств народного искусства. Сама история создания музея народного быта была настолько привлекательной и интересной, что казалось совершенно необходимым поехать в город Советск и, как говорится, собственными глазами убедиться в существовании сокровищ и познакомить с ними читателей.
Оказалось, что городок этот небольшой, тихий, обстраивается новыми современными зданиями и благоустраивается. Тех сказочных лесов, существовавших в середине прошлого столетия, нет и в помине. Правда, вдалеке от асфальтированного шоссе, соединяющего город Котельничи с городом Советском, виднелся лес, но размеры его на таком расстоянии определить было трудно.
Музей поменял свой адрес: он уже не в том здании, которое в 1910 году ему выделило волостное управление, а в двухэтажном бывшем купеческом доме. Музей краеведческий, и экспозиция сделана по тому единому плану, как и во всех подобных музеях нашей страны.
Древние обитатели берегов Пижмы при впадении реки в Вятку были марийцы. Археологические находки дают основание предполагать, что уже в XIII веке они занимали довольно большую территорию. И до настоящего времени сохранились селения, в которых преобладают марийские семьи.
В небольшом количестве остались они и в окрестностях Кукарки. Когда создавался музей, то археологи и этнографы старались открыть и представить древние пласты культуры обитавших когда-то народов и охотно принимали женские марийские костюмы. Они сохранились в фондах музея, но, к сожалению, не в полных комплектах. Наиболее полные из них мы сфотографировали. Это марийские женские рубахи, головные кичкообразные уборы со специальными марийскими же платками (илл. 163, 164, 165, 166).
163. Женские костюмы народа мари, заселявшего земли по реке Пижме в отдаленные времена (XIII век). Слобода Кукарка (г. Советск), Советский краеведческий музей.
164. Женские костюмы народа мари, заселявшего земли по реке Пижме в отдаленные времена (XIII век). Слобода Кукарка (г. Советск), Советский краеведческий музей.
165. Девушка-марийка в национальном костюме. Советск, Советский краеведческий музей.
166. Девушка-удмуртка в марийском головном женском уборе. Советск, Советский краеведческий музей.
Основным природным богатством района Кукарки был лес, богатый разнообразными обитателями. Витрины музея воссоздают характерный рельеф местности этого края (илл. 167). Поэтому мы и сфотографировали на фоне стенной витрины девушку в клетчатом красном сарафане, бытовавшем в Кукарке в конце прошлого и до 20-х и 30-х годов XX века как будничная одежда. Сарафан этот «круглый», то есть его юбка сшита из прямых полотнищ, а лиф прямой, с застежкой спереди и без лямок, но с проймами. Богатство предметов быта, которое действительно существовало, теперь сведено до минимума - в музее нет условий для хранения фондов и многие экспонаты передали в другие музеи. Будем надеяться, что, когда закончится реконструкция здания бывшего собора, предназначенного для музея и других просветительских учреждений, кукарские сокровища вернутся на свою родину. Среди предметов экспозиции наше внимание привлекли колокола. Оказывается, они были отлиты в Кукарке. Один из ее жителей, неглупый и предприимчивый человек, по фамилии Александров, решил создать литейную мастерскую для производства колоколов. Дело это ему удалось оборудовать, и оно процветало. Многие пожарные каланчи Вятской губернии извещали жителей звоном этих колоколов о грядущем бедствии. Колокола Александрова имеют изящную форму и красивый орнамент, и мы запечатлели их на иллюстрации 168, рядом с девушкой в сарафане из холщовой набойки с рисунком стилизованной рябины и в кокошнике «моршень», характерном головном уборе женщин вятского края первой половины XIX века.
167. Коренная жительница Советска в будничном народном костюме, бытовавшем в слободе Кукарка (г. Советск) в начале XX века. Советск, Советский краеведческий музей.
168. Костюм жительницы слободы Кукарка (холщовый набивной сарафан, белая рубашка, головной убор - сборник с высоким верхом и шелковый платок). Вторая половина XIX века. Советск, Советский краеведческий музей.
169. Сарафан темно-синий, косоклинный, белая рубашка (XX век) и короткая душегрея-«бострог» из голубой парчи с узкой маленькой спинкой с лямками и глубокими пышными фалдами на плотной подкладке. Головной убор - вятский «сборник» из парчи с твердым дном, переходящим в валик. Сверху «сборник» покрыт шелковым платком. Советск, Советский краеведческий музей.
Издавна жители Кукарки, как и многие обитатели других мест вятского края, славились своим мастерством - отличные кузнецы делали художественные вещи- ажурные решетки, светцы и пр. Для них не составляло труда выковать самую замысловатую вещь.
Резчики по дереву и искусные токари украшали резьбой и вытачивали различные предметы домашнего обихода. Среди выставленных в музее предметов обращала на себя внимание посетителей одна прялка. Размером она меньше, чем другие, но отделана с большой тщательностью, умением и вкусом. Вероятно, делал ее человек не для продажи, а как подарок для любимой.
Уставной сарафан, который мы соединили с очень маленькой коротеной из темно-голубой парчи, имеет наиболее древнюю форму - в таком сарафане старообрядки ходили в свои «молельни» - и относится к первой половине XIX века. Самым же древним по форме костюмом оказался комплект, в который входили широкая длинная юбка из типичной для XVIII века шелковой ткани с тканым, изысканным по цвету и фактуре рисунком, и телогрея, сохранявшая покрой XVIII века, но сделанная в первой половине XIX века. Старинная кашемировая шаль с набивным рисунком сдержанных, приглушенных временем тонов и головной убор типа сольвычегодского кокошника с тонким шелковым платком дополняли этот костюм (илл. 170).
170. Старинный костюм жительницы слободы Кукарка. Разлатый типа сольвычегодского кокошник покрыт сверху шелковым платком. На плечи накинута большая шерстяная шаль с восточным рисунком приглушенных тонов. Середина XIX века. Советск, Советский краеведческий музей.
Один хорошо сохранившийся «сборник» с жестким четким гребнем мы сфотографировали на молодой девушке, еще раз убедившись, как украшает молодое лицо народный головной убор, делая его еще более привлекательным (илл. 171).
171. Молодые жительницы города Советска в старинных головных уборах. Советск, Советский краеведческий музей, 1985 г.
Среди головных уборов в музее был маленький девичий северный почелок, но без очелья, а нам очень хотелось сфотографировать его. Когда же мы надели его на одну из молодых жительниц Советска, то увидели: чело девушки стало настолько прекрасным, что почелок на ней не нуждался даже в жемчужном очелье. Такие почелки были распространены в Архангельской губернии (илл. 172).
172. Молодые жительницы города Советска в старинных головных уборах. Советск, Советский краеведческий музей, 1985 г.
На этом и закончилось наше посещение краеведческого музея города Советска, одного из первых музеев народного быта в дореволюционной России, основанного людьми бескорыстными, полными желаний принести пользу народу, способствовать его образованию. Чистота их побуждений получила и соответственный отклик. Жители, как мы уже писали, так же бескорыстно отдавали в музей свои вещи. Конечно, в других местах тоже создавались музеи народного быта, но не везде были такие благоприятные условия и далеко не везде жители отдавали бесплатно в музеи предметы их крестьянского обихода.
Наряду с деятельностью ОЛЕАЭ, сыгравшим такую большую роль в создании этнографических музеев, собиранием предметов народного искусства занимались и любители. Чаще всего они это делали для себя: в конце XIX - начале XX века интерес к русской старине «вошел в моду», но было несколько человек, которые относились к коллекционированию предметов старины серьезно, без корысти или тщеславия. Среди этих людей были и две женщины, им мы обязаны сохранением сокровищ народного женского искусства - костюма. Это Н. Л. Шабельская и княгиня М. К. Тенишева. Обе они были художницами, но творчество М. К. Тенишевой было многогранно, даже в ее общественной деятельности - создание народной школы и художественной мастерской - во всем сказывалась ее творческая натура. Тенишева строила свою жизнь по определенному плану и ставила перед собою ясные цели. Для нее важно было не только совершенствоваться в избранной ею специальности - создании эмалей, но постоянно заботиться о творчестве других людей, и прежде всего о крестьянках-вышивальщицах, которых она беспрерывно снабжала работой. Тем, кто не мог работать в мастерской, она раздавала работу на дом. Ее заботы, ее постоянная активность часто вызывали недоумение, непонимание многих людей ее круга. Большое состояние могло бы позволить ей разнообразить жизнь утонченными развлечениями, интересными путешествиями, проводить зиму в Париже, а лето в Швейцарии или на «Лазурном берегу» Средиземного моря. Она же вместо этого постоянно училась, совершенствовалась как художник, углубляла свои познания в древнерусском искусстве и не могла оторваться от этого неиссякаемого источника художественной правды. Это была жизнь для людей, она старалась возвысить труд их до творческого уровня, научить понимать и любить красоту в том, что они создавали, и во всем окружающем их мире.
Умная, образованная, наделенная глубокой интуицией, Мария Клавдиевна понимала, что процесс утраты народного искусства в крестьянской среде остановить невозможно, и она начинает собирать предметы быта и особенно костюм. По ее поручению и на ее средства И. Ф. Борщевский - этнограф, знаток предметов старины и костюма - уезжает на северо-запад в Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую и другие губернии и там закупает самые прекрасные из сохранившихся костюмов, отдельные предметы головных уборов, платки, украшения.
Надо сказать, что отношение к народному костюму у этнографов и художников, прежде всего у Тенишевой и Шабельской, не было одинаковым. Для этнографов костюм - предмет специального научного исследования, связанного с этнической, родовой, социальной, возрастной принадлежностью. Он заключает в себе сведения о культуре, материале (шерсть, лен и пр.), способе ткачества, красителях, технике вышивки, семантическом значении орнамента, влиянии других культур, народов или племен и т. д. Для художника костюм - это прежде всего произведение искусства, созданное по определенным, ставшими традиционными законам композиции, с ярко выраженной ритмикой, своебразными соотношениями цветовых пятен, цветовым взаимодействием фона и орнамента, пропорциями, особым покроем и силуэтом. Художник при изучении народного костюма настолько проникается его эстетической ценностью, что влияние этой области народного искусства невольно будет сказываться в его работах. Так произошло и с Тенишевой. Вышивки, предметы интерьера, орнаменты на бытовых предметах, созданные в ее мастерской, не были слепым подражанием, а были новыми всходами на благодатной почве народного искусства.
173. Северное узорное ткачество. XIX век. Каргополь. Каргопольский краеведческий музей.
174. Северное узорное ткачество. XIX век. Каргополь. Каргопольский краеведческий музей.
Большое внимание уделяла Тенишева и собиранию костюмов Смоленщины. Лучшие, наиболее сохранившиеся комплекты покупались у крестьянок различных уездов Смоленской губернии. Так создавалась обширная коллекция русского народного костюма. Известно, что М. К. Тенишева выстроила на свои средства и подарила Смоленску музей «Русская старина», что в имении Талашкино она создала художественные мастерские, в которых обучались наиболее способные ученики из талашкинской народной школы - мальчики в столярной и керамической мастерской, девочки - в вышивальной. Руководил этими мастерскими художник С. В. Малютин. Желание открыть мастерские М. К. Тенишева, верная своей основной жизненной цели - жить для людей, - объясняла так: «Дать что-то новое и в простом, доступном для среднего кармана материале достигнуть изящества в выполнении, удобства для употребления и оригинальности, гармоничности по форме и замыслу, применяя с декоративной целью такие простые вещи, как холст, вышивка и металлы». Таким образом, коллекция народных костюмов была нужна Тенишевой и как наглядный учебный материал для учеников мастерских.
Продолжение
Автор в цикле новелл и очерков раскрывает поэтические черты народного костюма, рассказывает о том, как связан костюм с природой и народными обычаями. Издание богато иллюстрировано и рассчитано на широкий круг читателей. Уникальные цветные съёмки были произведены в различных областях РСФСР в основном в начале 70-х годов. ©
ОглавлениеВоздадим хвалу
Среди всех видов духовного богатства нашей Родины немалое место занимают музеи. Известно, что посещаемость музеев в Советском Союзе настолько велика, что ни одна другая страна не может с нами конкурировать. Однако все посетители видят лишь результаты длительной и кропотливой работы. Каждый музей имеет свою историю, и все эти истории далеко не одинаковы. Одни музеи, как пригородные дворцы Ленинграда, подмосковные - Останкино, Кусково, Архангельское и многие другие, можно сказать, были предуготовлены самой историей для того, чтобы превратиться в музеи. Другие были специально выстроены как музеи и хранилища произведений искусства. Наконец, существуют у нас и постоянно открываются новые мемориальные музеи, музеи-квартиры выдающихся людей прошлого и настоящего. Но всякий, хотя бы и небольшой, музей зиждется на собрании экспонатов.
Кто же собирал эти предметы и когда? Кто первый начал и понял необходимость собирания произведений искусства или предметов быта? Имена крупных коллекционеров широко известны, как имя П. М. Третьякова в Москве, художника А. Н. Боголюбова в Саратове, П. М. Догадина в Астрахани, о них достаточно много написано, и их собирательство было истинным служением народу, их имена и память о них никогда не исчезнут. К сожалению, необходимость собирания народной одежды была осознана сравнительно поздно... Эти мысли много раз приходили мне на ум, когда я ездила по музеям различных русских городов. В местах, разрушенных в период Великой Отечественной войны, сохранилось лишь то, что смогли сотрудники музеев вывезти, уберечь или собрать заново уже в послевоенное время.
Чтобы узнать имена собирателей народного костюма, когда и почему люди стали заниматься этим, нужно было обратиться к истории русского общества XIX века.
Чем жили люди, что интересовало их, какие задачи они перед собою ставили?
В русском обществе среди людей, образованных и к тому же имеющих средства, коллекционирование различных предметов быта, особенно «диковинных» и главным образом иностранных, появилось еще в XVIII веке, но все это не имело никакой определенной цели, а тем более научной, это была всего лишь забава «для себя». Многие собирали картины лишь для украшения своих особняков и в лучшем случае для того, чтобы испытывать эстетическое наслаждение. Иной подход к собирательству складывался постепенно, по мере распространения образования. Необходимость иметь образованных людей для работы в государственном аппарате приводит к тому, что к 1806 году в России было открыто уже шесть университетов.
Безудержное преклонение перед Западной Европой, увлечение всем иностранным постепенно стихают. Мыслящие люди все чаще и чаще начинают пристально вникать в жизнь своей страны, появляется активное стремление изучать народы, населяющие Россию.
Первым человеком, собравшим большую и разнообразную коллекцию предметов быта для того, чтобы можно было русским людям изучать жизнь других народов, был граф Николай Петрович Румянцев, сын знаменитого полководца XVIII века графа П. А. Румянцева-Задунайского. Во время кругосветной экспедиции в 1828 году он неустанно собирал предметы быта и костюмы жителей тех стран, которые посещала их экспедиция. Эту коллекцию он пожертвовал для научных целей Москве и завещал большой капитал с целью, чтобы на проценты с этого капитала постоянно закупались новые коллекции и отдельные предметы быта, как иностранных, так и народов, населяющих Россию, и, таким образом, был создан музей. Завещание Н. П. Румянцева было выполнено, и в истории русской культуры музей этот известен как Румянцевский музей. В последней четверти XIX века пополнение фондов дарственными коллекциями сделало его одним из крупнейших этнографических центров России.
Развитие европейской и русской науки, особенно естествознания, в первой половине XIX века приводит к тому, что предметом всестороннего изучения становится человек и окружающая его природная среда. Наука того времени ищет связи человека с природой и старается доказать, что данные географические природные условия сформировали культуру и быт человека в том или ином месте его обитания. Недостатки этой теории доказаны современной наукой, но в XIX веке она сыграла положительную роль, так как способствовала сбору и систематизации громадных материалов, не утративших ценности и в настоящее время.
Стремление изучить естественно-географическую среду России, быт, образ жизни, верования, обычаи, творчество и физические данные различных народностей, обитавших на просторах нашей страны, приводит к тому, что в 1845 году русские ученые во главе с академиком К. Бэром учреждают «Русское географическое общество».
«Русское географическое общество» на протяжении более семидесяти лет своего существования объединяло самых крупных ученых и, что может показаться странным, разных специальностей, часто очень далеких от географии или филологии. Объясняется это тем, что широкий круг интересов был характерен для русской интеллигенции XIX века.
В скором времени «Русское географическое общество» составляет программу по сбору материалов. В этой программе были изложены цели и задачи общества, круг интересующих его вопросов, методика собирания материала с указанием: «Собрать материал о тех классах населения, в коих народные особенности сохраняются наиболее полно - сельский народ, а также и средние классы горожан - мещане, купцы, разночинцы».
Эту программу рассылали во все уголки России, и везде она вызывала большой интерес среди различных слоев русской интеллигенции, начиная от профессоров университетов и кончая сельским учителем и даже волостным писарем.
Сеть отделений РГО беспрерывно росла, сбор материалов для него наполнил глубоким смыслом жизнь образованных людей или грамотных самоучек, изнывавших в глухой провинции от тоски из-за невозможности продолжить свое образование, утолить интеллектуальный голод. Одно сознание, что такое учреждение, как РГО, ждет ответов на программу и анкету, что и они будут участниками общего гигантского труда, что окружающая их жизнь не «смрадное существование», а предмет наблюдений и научных исследований, вызвало в этих людях чувство собственной значимости, утверждало их в мысли, что они имеют определенную ценность среди окружавших их людей.
Первые успехи деятельности РГО вызвали еще больший интерес к его деятельности, расширили круг его членов. Однако в это время основное внимание членов РГО было обращено на записи устного фольклора - песен, сказок, былин и пр. Предметы быта, и особенно костюм, были как бы на втором месте. Создавшееся положение значительно изменилось, когда в 1863 году в университетах был введен новый устав и официально было разрешено студентам создавать «любительские» научные общества.
Разрешение это возбудило много надежд, не всем, конечно, суждено было осуществиться, и большая группа студентов разных факультетов Московского университета обратилась к одному из любимых молодежью профессоров, Богданову, ученому секретарю РГО, за советом, где и как приложить им свои силы. Бурным и радостным было это собрание молодежи. Все предложения, высказывания, желания и даже споры между студентами под неназойливым, но вдумчивым руководством Богданова обрели ясную форму, «в споре родилась истина» - было решено создать «Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии» при Московском университете, сокращенно ОЛЕАЭ. В 1864 году это общество было утверждено и начало свою работу. Членами общества могли быть все, но каждый обязан выполнять поручения и круг работ, назначенных ему обществом. Естественно, что вслед за этим состав общества пополнился любознательными и упорными в труде людьми.
По существу, с этого времени и начинается постоянный планомерный сбор предметов быта и костюма. Многие из членов ОЛЕАЭ собирали и жертвовали коллекции, другие, не имеющие средств покупать предметы быта, посылали то, что сохранилось у них от старшего поколения, при этом большинство предметов сопровождалось описаниями, включая и их местные названия.
За три года существования ОЛЕАЭ у него скопилось так много предметов быта и костюма, что возник вопрос об устройстве выставки.
А в это время директором Румянцевского музея был весьма незаурядный, широкообразованный человек - Василий Дмитриевич Дашков, бывший помощник попечителя Московского учебного округа. Он знал, что экспонаты для выставки у Общества ЛЕАЭ готовы, но нет денег для того, чтобы осуществить эту выставку. Тогда Дашков предложил обществу ссуду в 18 тысяч рублей с таким условием: после закрытия выставки экспонаты переходят в Румянцевский музей и музей, сохраняя в основных чертах созданную экспозицию, открывает новые залы для обозрения предметов быта и костюма всех народов, обитавших на территории России. Общество ЛЕАЭ приняло предложение Дашкова. Подготовка к выставке была тщательно продумана, решено было, что будут точно воспроизведены типичные жилища, фигуры людей, при этом лица манекенов должны соответствовать реальным человеческим лицам данной национальности. Мастера работали под наблюдением опытных скульпторов, и все работы были произведены быстро и качественно. И вот в 1867 году выставка открылась. Успех был грандиозный. Все газеты отмечали ее открытие как историческое событие. Действительно, это была первая этнографическая выставка народов России, детально разработанная и по тем временам хорошо оформленная.
Метод экспозиции, примененный на первой выставке, не потерял значения и в наши дни. В Государственном музее этнографии народов СССР в Ленинграде те же самые экспонаты занимают значительное место в специальных витринах или среди выставочных залов в том виде, как они были показаны в 1867-1879 годах.
Ободренные успехом, члены Общества ЛЕАЭ пришли к выводу, что этнография должна быть выделена в самостоятельный отдел, так как материалов по этому разделу поступало значительно больше, чем по двум другим секциям.
Устройство выставок - в 1879 году была организована вторая расширенная экспозиция - являлось открытым отчетом о работе ОЛЕАЭ. Всякий посетивший выставку мог убедиться в том, что общество проводило работу большую, сложную, интересную и результаты этой работы выходили за рамки «любительства», поднимаясь до высокого научного уровня, а ведь основная масса членов ОЛЕАЭ и его корреспондентов состояла из учащейся молодежи, учителей сельских и начальных городских школ, врачей, фельдшеров и ветеринаров, лесничих, техников, землемеров, все это представители разночинной интеллигенции по происхождению и по положению.
В 70-х годах состав одной из наиболее активных групп корреспондентов ОЛЕАЭ сельских учителей пополнился выходцами из дворян. Это явление было присуще только России и не существовало в других странах Европы. Оно было связано с «народничеством», хотя участники этого движения далеко не всегда разделяли взгляды и программу «народовольцев». Решение служить народу понималось этими людьми как необходимость просвещения крестьянства. Некоторые из них переходили от слов к делу и уезжали в глушь работать сельскими учителями. Жизнь разрушила их иллюзии, их наивное идеализированное представление о крестьянстве; для многих это было трагедией, для более сильных тяжким уроком, но не лишало их мужества продолжать работать сельскими учителями. Для этих людей сбор материалов для ОЛЕАЭ, описание местности, края, где они работали и жили, обычаев и обрядов крестьян были настолько интересны, что на протяжении многих лет они оставались постоянными корреспондентами общества.
В отдаленных местах России, особенно в Сибири, ряды местной интеллигенции пополнялись политическими ссыльными, и сибирское отделение ОЛЕАЭ привлекало их к работе по этнографии отдельных районов этой малоисследованной в то время части России.
Успехи, достигнутые ОЛЕАЭ, зависели в основном от того, что руководство обществом и его отделениями осуществлялось крупными учеными на добровольных началах (безвозмездно), ибо они считали эту работу истинным служением науке и родине, своим гражданским долгом. Все остальные члены, даже не связанные территориально с руководителями, разделяли их взгляды и относились к своим изысканиям, к порученной им работе бескорыстно как к священной для них обязанности.
Минуло XIX столетие, и уже можно было оценить деятельность ОЛЕАЭ как бы в свете прошедшего времени. Было сделано так много, что в это было бы трудно поверить, если бы не наличие конкретных результатов. С 1864 по 1916 год ОЛЕАЭ выпустило в свет 130 томов «Известий Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии». С 1889 года этнографический отдел издавал журнал «Этнографическое обозрение», журнал «Живая старина», наполненный интересным и своеобразным материалом: воспоминаниями, описанием обрядов и проч., ценными и для современных исследователей. Были собраны и изданы произведения устного народного творчества (песни, сказки, былины, пословицы). Встречи с людьми, хранившими эти сокровища, открыли для фольклористов и этнографов новый мир, неожиданно интересный и загадочный. Необычны были эти люди, в памяти которых сохранялось громадное количество ритмических строк, связанных между собою и смыслом, и поэтической формой, и мелодикой. Среди окружающих их людей «сказители» отличались манерой поведения - неторопливой, сдержанной и где-то даже величавой, сознанием ценности их невещественных сокровищ. В большинстве случаев это были пожилые люди, поначалу с некоторым недоверием встретившие ученых фольклористов. Однако интерес «городских» людей к старине постепенно покорил их, и ученым удалось уговорить сказителей согласиться приехать в столицу и выступить перед знатоками и любителями фольклора.
Сначала «северные гости» выступали в узком кругу - на квартире у председателя ОЛЕАЭ или у кого-либо из профессоров Московского университета, а затем, когда был отстроен на средства Московского политехнического общества Политехнический музей, вечера фольклора проводились для широкой аудитории слушателей, главным образом, учащейся молодежи.
Некоторые из этих сказителей, и особенно плакальщицы, обладали даром импровизации и, не стесняясь слушателей, тут же слагали новые варианты. Общение с этими людьми из глухих, иногда труднодоступных мест, их поэтический дар, своеобразный ум привлекали тех, кто умел ценить внутреннюю сущность человека.
Кроме сбора и издания произведений устного народного творчества, были собраны, описаны и систематизированы предметы быта и костюмы большинства народов нашей страны и, что имеет особую ценность, все работы, все сборы материалов в системе ОЛЕАЭ проводились бескорыстно, а это лучшая характеристика членов общества и его корреспондентов. И все богатство, собранное многочисленными участниками такой великой работы, досталось нам, стало нашим наследством.
В конце XIX - начале XX века ОЛЕАЭ подготавливает и начинает новый вид работы - оно открывает ряд «образовательных обществ» в крупных селах или слободах. Так, в 1909 году в слободе Кукарка Яранского уезда Вятской губернии было открыто «Кукарское образовательное общество» «в целях изучения Вятского края и распространения в населении научного образования» . Для этого общества был создан устав и в числе его главных задач - «учреждение публичного музея и научной библиотеки».
Кукарка (теперь город Советск) расположена на высоком берегу реки Пижмы, которая впадает в реку Вятку. Местоположение слободы было очень выгодным: Пижма - река глубокая и быстрая и весьма пригодна для сплава леса. Леса же в окрестностях слободы и по течению Пижмы были громадные, а так как крестьяне Вятской губернии не были крепостными, то имели возможность заниматься рубкой, сплавом и торговлей лесом. Промысел этот был очень выгодный, и жители слободы жили в достатке, были среди них мужики с «капиталом». Кроме того, кукаряне торговали еще житом, конопляным семенем и льном. Вот как описывает внешний вид слободы в 1857 году уроженец Кукарки А. Ф. Мартынов: «Внешний вид слободы очень замечателен: он скорее напоминает порядочный торговый городок: улицы широки и правильны - лучшая та, что ведет к собору, но повсеместно рассеяно много хороших зданий. Число жителей теперь, наверное, можно положить тысяч до семи». Что касается внутреннего убранства домов, то «образ жизни кукарян отстал от сельского: особенно богатые живут на городской манер. Домашнее убранство в богатых домах даже роскошно, хотя не отличается вкусом: дорогая мебель, расписные потолки и стены... Вообще, внутренняя обстановка у многих на купеческую ногу. Кухня также отличается чистотой и наружным убранством: нередко полы, лавки, столы окрашенные.
Причина та, что хозяин, как бы он богат ни был, со всей семьей обедает и ужинает в кухне, за одним столом с прислугою».
Но в праздники, когда приглашают гостей, застолье устраивали в парадных просторных комнатах. Гостей угощали обильно и вкусно разнообразными кушаньями, приготовленными специальными «мастерицами», прославившимися своим искусством на всю слободу. Обычно гостей приглашали к обеду или к ужину, но все равно количество блюд и их смена были одинаковыми - «два горячих, два холодных (заливных), три жарких, четыре пирожных» и еще десерт - «несколько подносов с разными сластями, вареньями, пряниками и всевозможными орехами». На такие праздники женщины наряжались в разноцветные шелка и щеголяли одна перед другой.
Но особенно яркими и торжественными были свадьбы. По установленному древнему обычаю свадьбы справлялись в определенное для этого время. Осенние свадьбы справляли главным образом от 14 октября (старого стиля) до 12 ноября; зимние - от 8 января и до масленицы, весенние - от красной горки и до шести недель после нее. Летом, когда сельские работы отнимали все время и все силы, свадеб обычно не бывало.
Большая забота была в слободе Кукарка у девушек - подружек невесты, всем хотелось быть на каждой свадьбе в разных костюмах, да и невесты старались вырядиться одна перед другой. Много внимания уделялось и самому длинному свадебному на родному обряду - песням и плачам невесты. Свадебные песни вятского края особенно отличаются великолепием художественных образов, звучностью строф, связанных с окружающей природой, примером чему может служить даже небольшой отрывок из прощания невесты с «дивьей красотой»:
На дворе-то день Вечеряется,
Красно солнышко закатается
За горы, горы высокие,
За леса, леса темные
За дубравушки зеленые.
Погляжу-ка я, молодешенька,
По лесу, лесу темному,
Еще лес-от к лесу клонится,
Витьем-прутьем увивается.
Корневищами срастается,
Что вершинами свивается...
Наряжались девушки и женщины в праздники и на гулянья в излюбленных местах окрестностей Кукарки. В их одежде начала XX века уже стало проявляться влияние города. Особенно это было заметно в костюме молодых женщин, хотя каждая из них на свадьбе была в традиционном наряде.
Возникновение «Кукарского образовательного общества» свидетельствовало о том, что к первому десятилетию XX века образовательный и культурный уровень жителей, если не всех, то многих, значительно повысился сравнительно с шестидесятыми годами XIX века. К обществу и его программе кукаряне отнеслись с большим интересом и с желанием помочь ему в осуществлении поставленных перед ним задач. Самым простым и легким оказалось создание музея. Кукарское волостное управление передало музею большое деревянное здание. Общество объявило о том, что музей нуждается в предметах крестьянского быта, в том числе, разумеется, был упомянут и костюм, и к осени 1910 года музей имел 724 предмета и семь коллекций. Библиотека же к этому времени уже насчитывала 328 наименований.
Крестьяне приносили предметы быта и костюмы бесплатно, доказывая этим, насколько интересно и желанно для них было существование музея, наполненного этими вещами. Неожиданным и значительным было для них то, что уклад их жизни, все, что постоянно окружает их и в большинстве случаев сделано их руками, представляет интерес для ученых и жителей городов.
Музей Кукарского образовательного общества был торжественно открыт 3 июня 1910 года. Посещение его было бесплатным, и в течение лета его посетили 1195 человек. Осмотр музея сопровождался объяснениями квалифицированных добровольных знатоков этнографии. В октябре должны были начаться еженедельные чтения по медицине и астрономии. Вскоре стало ясно, что деятельность Кукарского образовательного общества имеет благодатную почву и дальнейшее развитие его работы не вызывает сомнений, и поэтому возник проект постройки собственного каменного здания для музея, аудитории для публичных лекций, библиотеки и читального зала.
Перед моим мысленным взором Кукарка рисовалась заветной стороной, хранительницей богатств народного искусства. Сама история создания музея народного быта была настолько привлекательной и интересной, что казалось совершенно необходимым поехать в город Советск и, как говорится, собственными глазами убедиться в существовании сокровищ и познакомить с ними читателей.
Оказалось, что городок этот небольшой, тихий, обстраивается новыми современными зданиями и благоустраивается. Тех сказочных лесов, существовавших в середине прошлого столетия, нет и в помине. Правда, вдалеке от асфальтированного шоссе, соединяющего город Котельничи с городом Советском, виднелся лес, но размеры его на таком расстоянии определить было трудно.
Музей поменял свой адрес: он уже не в том здании, которое в 1910 году ему выделило волостное управление, а в двухэтажном бывшем купеческом доме. Музей краеведческий, и экспозиция сделана по тому единому плану, как и во всех подобных музеях нашей страны.
Древние обитатели берегов Пижмы при впадении реки в Вятку были марийцы. Археологические находки дают основание предполагать, что уже в XIII веке они занимали довольно большую территорию. И до настоящего времени сохранились селения, в которых преобладают марийские семьи.
В небольшом количестве остались они и в окрестностях Кукарки. Когда создавался музей, то археологи и этнографы старались открыть и представить древние пласты культуры обитавших когда-то народов и охотно принимали женские марийские костюмы. Они сохранились в фондах музея, но, к сожалению, не в полных комплектах. Наиболее полные из них мы сфотографировали. Это марийские женские рубахи, головные кичкообразные уборы со специальными марийскими же платками (илл. 163, 164, 165, 166).
163. Женские костюмы народа мари, заселявшего земли по реке Пижме в отдаленные времена (XIII век). Слобода Кукарка (г. Советск), Советский краеведческий музей.
164. Женские костюмы народа мари, заселявшего земли по реке Пижме в отдаленные времена (XIII век). Слобода Кукарка (г. Советск), Советский краеведческий музей.
165. Девушка-марийка в национальном костюме. Советск, Советский краеведческий музей.
166. Девушка-удмуртка в марийском головном женском уборе. Советск, Советский краеведческий музей.
Основным природным богатством района Кукарки был лес, богатый разнообразными обитателями. Витрины музея воссоздают характерный рельеф местности этого края (илл. 167). Поэтому мы и сфотографировали на фоне стенной витрины девушку в клетчатом красном сарафане, бытовавшем в Кукарке в конце прошлого и до 20-х и 30-х годов XX века как будничная одежда. Сарафан этот «круглый», то есть его юбка сшита из прямых полотнищ, а лиф прямой, с застежкой спереди и без лямок, но с проймами. Богатство предметов быта, которое действительно существовало, теперь сведено до минимума - в музее нет условий для хранения фондов и многие экспонаты передали в другие музеи. Будем надеяться, что, когда закончится реконструкция здания бывшего собора, предназначенного для музея и других просветительских учреждений, кукарские сокровища вернутся на свою родину. Среди предметов экспозиции наше внимание привлекли колокола. Оказывается, они были отлиты в Кукарке. Один из ее жителей, неглупый и предприимчивый человек, по фамилии Александров, решил создать литейную мастерскую для производства колоколов. Дело это ему удалось оборудовать, и оно процветало. Многие пожарные каланчи Вятской губернии извещали жителей звоном этих колоколов о грядущем бедствии. Колокола Александрова имеют изящную форму и красивый орнамент, и мы запечатлели их на иллюстрации 168, рядом с девушкой в сарафане из холщовой набойки с рисунком стилизованной рябины и в кокошнике «моршень», характерном головном уборе женщин вятского края первой половины XIX века.
167. Коренная жительница Советска в будничном народном костюме, бытовавшем в слободе Кукарка (г. Советск) в начале XX века. Советск, Советский краеведческий музей.
168. Костюм жительницы слободы Кукарка (холщовый набивной сарафан, белая рубашка, головной убор - сборник с высоким верхом и шелковый платок). Вторая половина XIX века. Советск, Советский краеведческий музей.
169. Сарафан темно-синий, косоклинный, белая рубашка (XX век) и короткая душегрея-«бострог» из голубой парчи с узкой маленькой спинкой с лямками и глубокими пышными фалдами на плотной подкладке. Головной убор - вятский «сборник» из парчи с твердым дном, переходящим в валик. Сверху «сборник» покрыт шелковым платком. Советск, Советский краеведческий музей.
Издавна жители Кукарки, как и многие обитатели других мест вятского края, славились своим мастерством - отличные кузнецы делали художественные вещи- ажурные решетки, светцы и пр. Для них не составляло труда выковать самую замысловатую вещь.
Резчики по дереву и искусные токари украшали резьбой и вытачивали различные предметы домашнего обихода. Среди выставленных в музее предметов обращала на себя внимание посетителей одна прялка. Размером она меньше, чем другие, но отделана с большой тщательностью, умением и вкусом. Вероятно, делал ее человек не для продажи, а как подарок для любимой.
Уставной сарафан, который мы соединили с очень маленькой коротеной из темно-голубой парчи, имеет наиболее древнюю форму - в таком сарафане старообрядки ходили в свои «молельни» - и относится к первой половине XIX века. Самым же древним по форме костюмом оказался комплект, в который входили широкая длинная юбка из типичной для XVIII века шелковой ткани с тканым, изысканным по цвету и фактуре рисунком, и телогрея, сохранявшая покрой XVIII века, но сделанная в первой половине XIX века. Старинная кашемировая шаль с набивным рисунком сдержанных, приглушенных временем тонов и головной убор типа сольвычегодского кокошника с тонким шелковым платком дополняли этот костюм (илл. 170).
170. Старинный костюм жительницы слободы Кукарка. Разлатый типа сольвычегодского кокошник покрыт сверху шелковым платком. На плечи накинута большая шерстяная шаль с восточным рисунком приглушенных тонов. Середина XIX века. Советск, Советский краеведческий музей.
Один хорошо сохранившийся «сборник» с жестким четким гребнем мы сфотографировали на молодой девушке, еще раз убедившись, как украшает молодое лицо народный головной убор, делая его еще более привлекательным (илл. 171).
171. Молодые жительницы города Советска в старинных головных уборах. Советск, Советский краеведческий музей, 1985 г.
Среди головных уборов в музее был маленький девичий северный почелок, но без очелья, а нам очень хотелось сфотографировать его. Когда же мы надели его на одну из молодых жительниц Советска, то увидели: чело девушки стало настолько прекрасным, что почелок на ней не нуждался даже в жемчужном очелье. Такие почелки были распространены в Архангельской губернии (илл. 172).
172. Молодые жительницы города Советска в старинных головных уборах. Советск, Советский краеведческий музей, 1985 г.
На этом и закончилось наше посещение краеведческого музея города Советска, одного из первых музеев народного быта в дореволюционной России, основанного людьми бескорыстными, полными желаний принести пользу народу, способствовать его образованию. Чистота их побуждений получила и соответственный отклик. Жители, как мы уже писали, так же бескорыстно отдавали в музей свои вещи. Конечно, в других местах тоже создавались музеи народного быта, но не везде были такие благоприятные условия и далеко не везде жители отдавали бесплатно в музеи предметы их крестьянского обихода.
Наряду с деятельностью ОЛЕАЭ, сыгравшим такую большую роль в создании этнографических музеев, собиранием предметов народного искусства занимались и любители. Чаще всего они это делали для себя: в конце XIX - начале XX века интерес к русской старине «вошел в моду», но было несколько человек, которые относились к коллекционированию предметов старины серьезно, без корысти или тщеславия. Среди этих людей были и две женщины, им мы обязаны сохранением сокровищ народного женского искусства - костюма. Это Н. Л. Шабельская и княгиня М. К. Тенишева. Обе они были художницами, но творчество М. К. Тенишевой было многогранно, даже в ее общественной деятельности - создание народной школы и художественной мастерской - во всем сказывалась ее творческая натура. Тенишева строила свою жизнь по определенному плану и ставила перед собою ясные цели. Для нее важно было не только совершенствоваться в избранной ею специальности - создании эмалей, но постоянно заботиться о творчестве других людей, и прежде всего о крестьянках-вышивальщицах, которых она беспрерывно снабжала работой. Тем, кто не мог работать в мастерской, она раздавала работу на дом. Ее заботы, ее постоянная активность часто вызывали недоумение, непонимание многих людей ее круга. Большое состояние могло бы позволить ей разнообразить жизнь утонченными развлечениями, интересными путешествиями, проводить зиму в Париже, а лето в Швейцарии или на «Лазурном берегу» Средиземного моря. Она же вместо этого постоянно училась, совершенствовалась как художник, углубляла свои познания в древнерусском искусстве и не могла оторваться от этого неиссякаемого источника художественной правды. Это была жизнь для людей, она старалась возвысить труд их до творческого уровня, научить понимать и любить красоту в том, что они создавали, и во всем окружающем их мире.
Умная, образованная, наделенная глубокой интуицией, Мария Клавдиевна понимала, что процесс утраты народного искусства в крестьянской среде остановить невозможно, и она начинает собирать предметы быта и особенно костюм. По ее поручению и на ее средства И. Ф. Борщевский - этнограф, знаток предметов старины и костюма - уезжает на северо-запад в Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую и другие губернии и там закупает самые прекрасные из сохранившихся костюмов, отдельные предметы головных уборов, платки, украшения.
Надо сказать, что отношение к народному костюму у этнографов и художников, прежде всего у Тенишевой и Шабельской, не было одинаковым. Для этнографов костюм - предмет специального научного исследования, связанного с этнической, родовой, социальной, возрастной принадлежностью. Он заключает в себе сведения о культуре, материале (шерсть, лен и пр.), способе ткачества, красителях, технике вышивки, семантическом значении орнамента, влиянии других культур, народов или племен и т. д. Для художника костюм - это прежде всего произведение искусства, созданное по определенным, ставшими традиционными законам композиции, с ярко выраженной ритмикой, своебразными соотношениями цветовых пятен, цветовым взаимодействием фона и орнамента, пропорциями, особым покроем и силуэтом. Художник при изучении народного костюма настолько проникается его эстетической ценностью, что влияние этой области народного искусства невольно будет сказываться в его работах. Так произошло и с Тенишевой. Вышивки, предметы интерьера, орнаменты на бытовых предметах, созданные в ее мастерской, не были слепым подражанием, а были новыми всходами на благодатной почве народного искусства.
173. Северное узорное ткачество. XIX век. Каргополь. Каргопольский краеведческий музей.
174. Северное узорное ткачество. XIX век. Каргополь. Каргопольский краеведческий музей.
Большое внимание уделяла Тенишева и собиранию костюмов Смоленщины. Лучшие, наиболее сохранившиеся комплекты покупались у крестьянок различных уездов Смоленской губернии. Так создавалась обширная коллекция русского народного костюма. Известно, что М. К. Тенишева выстроила на свои средства и подарила Смоленску музей «Русская старина», что в имении Талашкино она создала художественные мастерские, в которых обучались наиболее способные ученики из талашкинской народной школы - мальчики в столярной и керамической мастерской, девочки - в вышивальной. Руководил этими мастерскими художник С. В. Малютин. Желание открыть мастерские М. К. Тенишева, верная своей основной жизненной цели - жить для людей, - объясняла так: «Дать что-то новое и в простом, доступном для среднего кармана материале достигнуть изящества в выполнении, удобства для употребления и оригинальности, гармоничности по форме и замыслу, применяя с декоративной целью такие простые вещи, как холст, вышивка и металлы». Таким образом, коллекция народных костюмов была нужна Тенишевой и как наглядный учебный материал для учеников мастерских.
Продолжение