Блуждания в русской тьме: Про настоящих маргиналов
Не пугайтесь - ничего страшного здесь не будет. Я для красного словца придумал рубрику «Русская тьма». На самом деле здесь я собираю свои путевые очерки.
Чего скромничать - странствовал по Руси я изрядно, и накопилось в моем архиве достаточно прелюбопытного материала. Хотел вот, поделиться...
Фото и текст © Геннадия Михеева
В оглавлениеМаргинальное путешествие
Репортаж о путешествии из России в Беларусь и обратно
Была великая страна, называлась Советский Союз. И в одночасье жители великого государства стали обитателями далекой-далекой окраины. Речушка Ректа, разделяющая деревеньки Сенная и Орловка, стала ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЕЙ. И поселилась между дружественными деревнями рознь…
“Маргинал” согласно словарю - “человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм”. Я определю проще: маргинал - человек, живущий на границе. С “пограничными людьми” интересно, они всегда оригинальны и непредсказуемы. Но одновременно нелегко: их настораживает все, они живут как бы на взводе. На сей раз не получилось вот так, “черно-бело”; вышло, что много в “пограничье” полутонов…
Граница между белорусской Орловкой и российской Сенной весьма условна. По крайней мере, на ней не стоят вооруженные люди, и нет контрольно-следовой полосы. Просто протекает речушка, а через нее перекинут импровизированный мост, сооруженный из половых досок. Доски, между прочем, “заимствованы” из Орловской школы. Она закрыта и имеет вид весьма разбомбленный. Меня предупредили, что на территории Беларуси меня могут встретить представители КГБ суверенной республики и препроводить в свои “застенки” для персонального разбирательства. Что ж, я рискнул… Тем более, что у государств-братьев, стремящихся к союзу, нет визового режима пересечения границы, а значит, я преступления не совершил…
2.
Через речку Ректу когда-то был хороший мост. После того как в 1944-м немцы при отступлении мост взорвали, его восстанавливать не стали. Еще относительно недавно брод рядом с бывшим мостом “работал” очень даже активно. Через Орловку и Сенную проходит “партизанская тропа”, транспортный путь, на котором на стоят таможенные посты. “Фуры” частенько застревали на броде, и аборигены, вытаскивая транспортные средства из трясины тракторами, неплохо на этом деле зарабатывали. Еще один “траффик” именуется “металлическим”. Предприимчивые товарищи переправляли из Беларуси в Россию металлолом. Приемный пункт металлолома, кстати, находится с ближайшей от Сенной деревне, Лужной. В данный он, кстати, не работает. Если есть “траффик”, как не быть конфликтам интересов? Можно сказать, между некоторыми гражданами суверенных государств происходит действо, которое весьма приближенно к военным.
Война, как говорят, идет нешуточная. Воюют силовые структуры из Беларуси и России. Участники действий (будем точны - все же небоевых), являются “наши” и “ихние” милиционеры. В самых неожиданных местах устраиваются засады, и каждая сторона неимоверно радуется, “повязав” нарушителя со стороны противника. Охота идет, конечно же, не на граждан, а на контрабандистов. Знающие люди говорят, чрезвычайно азартное занятие! Сам пока не пробовал побывать в шкуре хищника или жертвы, а потому не знаю, правы ли знатоки…
Русские
…Сначала кажется, что деревня Сенная - миф. Идет хорошая асфальтовая дорога, ровная, почти девственная… и вдруг она обрывается! Дальше - кусты… Если бы у меня не было проводника, “сталкера”, я бы подумал, что меня обманули и повернул бы назад. Володя (так зовут “сталкера”) “пришпоривает своего “железного коня” и дальше мы шагаем пешком. За очередным скопищем кустарника показывается, наконец, дом. По пути, кстати, Володя предлагает купить “железного коня” за четыре тысячи российских рублей. Говорит, он еще послужит. Его расстраивает то, что даже родной брат не хочет покупать чудо техники, которому неизвестно, сколько лет (возможно, мотоцикл и трофейный). Зато он заводится с полуоборота. Брат говорит: “С калыма приеду - “Харлей” куплю!” Только что-то все не уезжает он на этот калым…
3.
Возле дома напряженно стоят старик и старуха. Я на мгновение представил себя оккупантом, пришедшим за “млеком и яйками”. Во всяком случае, вид пожилых людей говорил о том, что хорошего они не ждут. Володя - родной сын стариков. Их зовут Василий Николаевич и Зинаида Ивановна Долженковы. Брат Колька живет с ними. Собственно, эти три человека и есть все население Сенной. Володя проживает в соседней деревне, на центральной усадьбе. Кстати, поселение, к которому относится Сенная, называется Сеннянским - в честь описываемой деревни. Возможно, Сенной скоро не станет вовсе, а вот имя деревни уже увековечено! Мелочь, а радостно…
Старики так и не разговорились. Да и в дом к себе не пустили. Но из “уличного” разговора кое-что про жизнь в русской деревни Сенная удалось прояснить. В частности, что третий обитатель Сенной, Колька, пребывает сейчас в глубоком запое, а потому его лучше не трогать. “Колька выпил - и он безраздельный хозяин в доме”.
4.
Почему в деревне так мало жителей: в прошлом году, как всегда, поджигали траву, и огонь перекинулся на дома. Сгорело двенадцать строений. Старики Долженковы искренне благодарны пожарным из районного центра - за то, что мужики спасли их “хатку”. И один белорус тоже помог победить огонь. Хотя бы их “хатку” совместными усилиями отбили у стихии… Жаль, что других домов не осталось. Но штука в том, что в них, в “других”, жили только летом - дачники. В сущности и до пожара в Сенной жили трое. Ну, приезжать перестали люди на лето… Но ведь зимой все одно трое Долженнковых остаются на рандеву с безмолвием!
Почта в Сенную не приходит. И за пенсией старики ходят на центральную усадьбу сами. И за продуктами туда же ходят. Ходили раньше в Беларусь; в Орловку регулярно приходит автолавка. Но несколько лет назад белорусские продавцы перестали брать российские деньги. Так же в Сенную не ходит общественный транспорт. Скажу прямо: власти забыли, что есть такая деревня, и оставили стариков “на самомпрокорм”. Впрочем, не совсем: иногда, после большого снегопада обрываются электрические провода. Электрики реагируют быстро - приезжают и восстанавливают подачу тока. Но было бы подло не приезжать: Долженковы все же за свет платят регулярно!
Да и заслуженные, как ни крути они люди: Василий Николаевич всю жизнь трудился в колхозе трактористом, Зинаида Ивановна пастухом была, коров пасла. И до сих пор, несмотря на преклонный возраст, явят трудолюбие. Еще в прошлом году, до пожара, они держали корову. Хозяин руку выбил, когда дрова рубил, и не смог косить. А куда корове без сена? Конечно, можно было бы положиться на сына Кольку. Но с ним “надрыв” получился. Он, как и отец, был механизатором. Когда колхоз развалился, Николай подался на заработки в Москву. Не понравилось, вернулся домой. Сказал, что его там “круто кинули”. И запил… А что делать крестьянину? Юность Николая совпала с началом реформ (читай - развала деревни). Семьей не обзавелся, ибо в Сенной и невест-то не осталось. В городе прижиться не удалось. Вот, и остается топить стресс в вине. Другой вопрос: где берет? Даже брат Владимир не понимает, где… Но ведь исхитряется не просыхать!
5.
Зинаида Ивановна частенько ходит на белорусскую сторону. Дело в том, что Долженковы держат свиней, и бабушка там берет (простите) “гавнюки” - лошадиный навоз. Его русские свиньи уминают за милую душу! Там бабушка общается с белорусом Николаем Федоровичем Барановым. Ну, в первую очередь “мониторят” свои пенсии. То есть, сравнивают. Получается, пенсии и на той, и на этой стороне приблизительно равны. Еще Николай Федорович с Зинаидой Ивановной спорят. О преимущества и недостатках жизни в суверенных странах. Хвалят каждый своего президента. Но сходятся в одном: действительно хорошо им жилось только в СССР, общей стране.
Гораздо чаще, чем политику и экономику, вспоминают, как молодыми на танцы бегали. В те времена Сенная была больше Орловки, и в российской деревне жизнь била ключом. Да и невест здесь хватало. Одно время Баранов ухаживал за молоденькой Зиной, но быстро переключился на другую - свою, белоруску. А кто знает, как все могло повернуться… А Николай ходит в Орловку в библиотеку. Он книжки берет читать. С чем еще лучше убивать долгие зимние вечера, как не с сокровищами мировой литературы? Тем более что там библиотекарша молодая… Правда сын почему-то из библиотеки всякий раз возвращается в подпитии…
6.
На глупый вопрос, а не боятся ли они вот так жить среди безлюдной дикой пустыни, Зинаида Ивановна запросто ответила: “А куда деваться? Да, у нас тут чужие на ходят…”
Ad marginen
Возле границы, на реке, Володя рассказал много интересного. Например, про то, как возле моста в войну фашисты расстреляли русскую партизанку. Зимой, голую ее вели через деревню. И она перед гибелью кричала: “Смерть фашистским гадам!” Сам Володя не видел, он молодой еще. А вот старики - видели. Вообще, из местного населения в войну почему-то многие в полицаи шли. В партизаны - меньше. Может, за это и поплатились? А бабушка Володина была черной колдуньей. Здешние края вообще колдунами славились. В Сенной чужаки лишний раз старались не появляться.
7.
Еще Володя рассказал, что очень часто возле брода встречались “наши” и “ихние” хлопцы. В особенности, после дискотеки, которая проходила в Орловке. Девок в 80-е годы в белорусской деревне было побольше, вот, их и делили. Естественно, при помощи кулаков. Согласно утверждению Владимира, чаше “наши” одерживали победу. Не знаю, что бы сказали белорусы Володиного возраста... Впрочем, пусть это была жестокая, с применением кулаков - но жизнь!.. Худая жизнь лучше доброй смерти.
Белорусы
Первое здание за мостом - Орловская школа. Она брошена и разграбленна. Зато рядом стоит новенький сруб. На двери красуется табличка: “Библиятэка працуе з 10.00 да 14.00”. Я уже знал, что население деревни Орловка - восемь душ. И для восьмерых человек - целая библиотека! На столбе, в центре деревни, висит табличка, на которой указан график прихода автолавки. Рядом табличка с расписанием автобусов из райцентра.
Невдалеке, в огороде копаются старик и старуха. В отличие от стариков из Сенной, эти даже не обращали на нас с Владимиром внимания. Они увлеченно трудились. Оказалось, это тот самый Николай Иванович Баранов (с которым Зинаида Ивановна спорит) и его жена Валентина Павловна. Бабушка (она, видно, придавленная болезнью, вся скрюченная “баранкой”, прямо к земле пригнутая) все время ворчала: “Чего ты, Колька, будешь лясы точить… Пойдем за скотиной убирать!” Барановы держат корову и лошадь. И земли возделывают полгектара. А дворы в Орловке выглядят, ну, очень богатыми!
8.
Все население Орловки - пенсионеры. Восемь человек - четыре семьи. Молодая библиотекарша из другого села, ее на работу привозит муж. Наличие живых мужиков преклонного возраста - отличное доказательство тому, что старики в Беларуси помирать не собираются. Да и государство в этом помогает: раз в месяц, согласно расписанию, в Орловку приезжает врач и осуществляет плановый осмотр населения. На одной из хаток висит красивая табличка: “Дом социальных услуг”. Там доктор и осуществляет прием. В этом доме проживает староста деревни Михаил Андреевич Дубинин с женой. Он же одновременно является депутатом местного Совета. Получается, маленькая деревенька имеет своего представителя во властном органе. Удивительно, что орловцы выписывают много прессы. Одна семья получает шесть газет: “Советскую Белоруссию”, “Шлях Костричника”, “Хозяюшку”, “Народного доктора”, “Магазин здоровья” и “Молитвы и исцеляющие иконы”. Опять минус “нашей” деревне! Старики из Сенной даже забыли, как выглядит газета. Да и все телевизоры у Долженковых от частых перепадов напряжения погорели. Но, может, оно и к лучшему? Не узнают в Сенной, как у нас государство процветает!
Говорят, в Беларуси нет ни одного нераспаханного клочка земли. “Батька” самолично облетает республику и строго наказывает руководителей хозяйств, которые допустили запущенность. Под Орловкой действительно земли распаханы, или на них уже колосятся зерновые. Земли под Сенной уже давно заросли кустарником, а то и молодым лесом. Хотя лучшими землями считаются именно наши, что под Сенной. В общем, в области сельского хозяйства белорусы нас круто обошли.
9.
И вроде все в Орловке хорошо в плане социального устройства. Только… где молодежь? Библиотекарша не в счет - она не местная. У Дубининых трое детей, так вот один живет в России - в Тюмени, на “нефтянке” работает. Двое других детей на Родине. В каком-то совхозе трудятся. Так же разъехались по всему бывшему СССР и другие отпрыски орловских стариков. И никто не собирается возвращаться на малую родину! Это ведь тоже научный факт...
Скажу честно: в Орловке мы задерживаться не стали. Мне просто вспомнилась история. Летел я как-то военным бортом из Душанбе в Москву. Но борт приземлился через час, посреди пустыни. Едва откупорили “калитку”, сунулись в нутро “Ила-76” две морды: “Мужики, вы в Туркменистне, в оазисе Мары. Вам водки надо? Только быстро думайте, у нас положено про всех посторонних в органы докладывать. Через десять минут комитетчики приедут…” Вдруг и в Белоруссии так? В общем, мы поспешили удалиться с вра… простите - с сопредельной территории. Родина хоть и сильно запущена, но все же своя. В Сенной как-то и дышалось лучше. У моста нас встретил Колька. Изрядно пьяный. Сказал, что скучно ему, поговорить бы… Владимир стыдливо отвернул от брата лицо, с полуоборота завел своего трофейного “железного коня” и скоро мы мчались в глубину России. По хорошей, между прочим, дороге!
10.
Можно похвалить белорусов за то, что они деревни не бросают. Но есть одна закавыка. На следующий день после посещения пограничных деревень я побывал в российской деревне с приятным именем Доброносичи. Там мужики строили ну, очень крутой особняк. Как они пояснили, стараются для московского богатея. Оказалось, все строители - белорусы. Ох, как они кляли родную Беларусь! Говорили, что “там” невозможно “заколотить хорошие бабки”. Начальники прижимают… Понимают ли они, что всего лишь участвуют в перераспределении российских нефте-газо-долларов? В их стране без богатых недр сохранили социальное государство. Социализм. Мы не сохранили, точнее, дозволили перевести нашу громадину на капиталистические рельсы. Кому лучше? Кто победил?
Геннадий Михеев