Доктор Лиза ГЛИНКА: В налоговой разговаривали по-доброму: кто вы? где печать фонда?
Оригинал взят у loxovo в Доктор Лиза ГЛИНКА: В налоговой разговаривали по-доброму: кто вы? где печать фонда?
«На днях мне пришла повестка в налоговую инспекцию. Я, как исполнительный директор фонда «Справедливая помощь», и президент фонда вызывались на допрос. В повестке было написано: в качестве свидетелей финансово-хозяйственной деятельности фонда «Справедливая помощь». Я очень удивилась. Помнишь, четыре месяца назад, в феврале, без всякого предупреждения, закрыли все счета нашего фонда, твоя газета писала об этом…Так вот: бац - тогда закрыли счета, дала интервью, тотчас же открыли… Никак не объяснились, намекнули, что чего-то вроде бы недополучили из отчетов наших, хотя я точно знаю, что мы аккуратно отчитываемся, все отчеты регулярно высылаем в налоговую.
Но на допрос меня позвали впервые. Спрашиваю у бухгалтера: а я обязательно должна идти и что все это значит - я буду свидетельствовать против своего фонда, то есть против себя? Бухгалтер говорит: идти надо обязательно, вон там в повестке написано, что неявка или уклонение от явки - статья 128. Я не стала вникать, что это за статья, и так понятно, что серьезная какая-то. Позвонила адвокату Виолетте Волковой, говорю: брать с собой адвоката или не надо? Она говорит: времена тяжелые, лучше подстрахуйся, иди с адвокатом. Ну мы и пошли, президент фонда, я, бухгалтер и адвокат Марк Фейгин.
Сначала долго стояли в очереди на третьем этаже налоговой, чтобы отдать свои повестки и паспорта, нам выдали пропуска, и мы пошли в другое крыло налоговой на 10-й этаж. Кабинет назывался, если я ничего не путаю, «Отдел камеральных проверок». Ой, спроси чё полегче, откуда я знаю, что это такое. Мне прямо нехорошо стало от этого названия, от слова «камера», что ли, подумала я… Но встретили нас там две приятные женщины. Очень вежливые, одна - так совсем добрая… Они раздали нам листки бумаги. И сказали: сейчас мы будем диктовать вам вопросы, а вы пишите ответы. Почему вопросы нельзя было заранее отпечатать, я не знаю. А вопросы, представь - какие…
Их было семнадцать, этих вопросов, все тебе пересказывать не буду, скажу о первых. Первый вопрос: кто является исполнительным директором фонда «Справедливой помощи»? Мы втроем - президент, я и бухгалтер - пишем ответ: Елизавета Петровна Глинка. Второй вопрос ко мне: кем вы являетесь в фонде «Справедливая помощь»? Я пишу: исполнительным директором. Спрашиваю: а нельзя ли ознакомиться сразу со всеми вопросами? Нет, нельзя. Третий вопрос: где хранится печать фонда? Пишем каждый свой ответ: в сейфе. Волнуемся, не знаем, что дальше будет. Ну дальше: кто открывал счета фонда и где? И так семнадцать вопросов. Все происходило очень медленно. Повторю: доброжелательно, без унижений. Спрашиваем: а можно узнать, в чем дело? Отвечают: мы ищем «мертвые фонды». То есть такие фонды, которые только числятся, а не работают. Нет, не то чтоб нас подозревали, просто, говорят, проверка.
Я так про себя и подумала: может, и правда, просто проверка. Кто его знает… Полтора часа все это длилось. Какой-то диктант. Вопрос - ответ, вопрос - ответ. Тетечки, повторю опять, добрые. Говорят: да вы не волнуйтесь… Но как не волноваться? За шесть лет существования фонда - первый раз на допрос вызвали, проверок было много, и все всегда проходило нормально, нареканий никаких, и вдруг - допрос… Не знаю, может, и правда - рутинное мероприятие…
Я перенервничала. Терялась в догадках - в связи с чем это вдруг… В связи с моим участием в «Лиге избирателей»? Или в связи с тем, что Михаил Ходорковский перечислил в мой фонд деньги, которые он выиграл в Страсбурге? Или из-за того, что я недавно была на дне рождения у Навального? Так я ничего этого не скрываю - все открыто, на виду…
Знаешь, конечно, я приобрела какой-то очередной новый опыт. Я даже готова поверить в рутинность мероприятия. Хотя потеряла полдня, мои больные заждались меня, себя так от волнения можно до психушки довести…
И вот в связи со всем этим что я тебе хочу сказать: люди стали бояться даже рутинных проверок, вот просто боятся и не знают, чего ждать от властей. И это плохо. Дело не в том, что я накручиваю или кто-то нагнетает. Правильно говорят: гражданское общество победит тогда, когда вас будет останавливать полицейский на дороге или вызовут в налоговую, а вы, зная, что ни в чем не виноваты, - не будете испытывать страха. А если вы, зная, что ни в чем не виноваты, испытываете страх - значит, гражданское общество еще не победило».
"Новая газета" № 72 от 2 июля 2012
http://www.novayagazeta.ru/columns/53323.html
«На днях мне пришла повестка в налоговую инспекцию. Я, как исполнительный директор фонда «Справедливая помощь», и президент фонда вызывались на допрос. В повестке было написано: в качестве свидетелей финансово-хозяйственной деятельности фонда «Справедливая помощь». Я очень удивилась. Помнишь, четыре месяца назад, в феврале, без всякого предупреждения, закрыли все счета нашего фонда, твоя газета писала об этом…Так вот: бац - тогда закрыли счета, дала интервью, тотчас же открыли… Никак не объяснились, намекнули, что чего-то вроде бы недополучили из отчетов наших, хотя я точно знаю, что мы аккуратно отчитываемся, все отчеты регулярно высылаем в налоговую.
Но на допрос меня позвали впервые. Спрашиваю у бухгалтера: а я обязательно должна идти и что все это значит - я буду свидетельствовать против своего фонда, то есть против себя? Бухгалтер говорит: идти надо обязательно, вон там в повестке написано, что неявка или уклонение от явки - статья 128. Я не стала вникать, что это за статья, и так понятно, что серьезная какая-то. Позвонила адвокату Виолетте Волковой, говорю: брать с собой адвоката или не надо? Она говорит: времена тяжелые, лучше подстрахуйся, иди с адвокатом. Ну мы и пошли, президент фонда, я, бухгалтер и адвокат Марк Фейгин.
Сначала долго стояли в очереди на третьем этаже налоговой, чтобы отдать свои повестки и паспорта, нам выдали пропуска, и мы пошли в другое крыло налоговой на 10-й этаж. Кабинет назывался, если я ничего не путаю, «Отдел камеральных проверок». Ой, спроси чё полегче, откуда я знаю, что это такое. Мне прямо нехорошо стало от этого названия, от слова «камера», что ли, подумала я… Но встретили нас там две приятные женщины. Очень вежливые, одна - так совсем добрая… Они раздали нам листки бумаги. И сказали: сейчас мы будем диктовать вам вопросы, а вы пишите ответы. Почему вопросы нельзя было заранее отпечатать, я не знаю. А вопросы, представь - какие…
Их было семнадцать, этих вопросов, все тебе пересказывать не буду, скажу о первых. Первый вопрос: кто является исполнительным директором фонда «Справедливой помощи»? Мы втроем - президент, я и бухгалтер - пишем ответ: Елизавета Петровна Глинка. Второй вопрос ко мне: кем вы являетесь в фонде «Справедливая помощь»? Я пишу: исполнительным директором. Спрашиваю: а нельзя ли ознакомиться сразу со всеми вопросами? Нет, нельзя. Третий вопрос: где хранится печать фонда? Пишем каждый свой ответ: в сейфе. Волнуемся, не знаем, что дальше будет. Ну дальше: кто открывал счета фонда и где? И так семнадцать вопросов. Все происходило очень медленно. Повторю: доброжелательно, без унижений. Спрашиваем: а можно узнать, в чем дело? Отвечают: мы ищем «мертвые фонды». То есть такие фонды, которые только числятся, а не работают. Нет, не то чтоб нас подозревали, просто, говорят, проверка.
Я так про себя и подумала: может, и правда, просто проверка. Кто его знает… Полтора часа все это длилось. Какой-то диктант. Вопрос - ответ, вопрос - ответ. Тетечки, повторю опять, добрые. Говорят: да вы не волнуйтесь… Но как не волноваться? За шесть лет существования фонда - первый раз на допрос вызвали, проверок было много, и все всегда проходило нормально, нареканий никаких, и вдруг - допрос… Не знаю, может, и правда - рутинное мероприятие…
Я перенервничала. Терялась в догадках - в связи с чем это вдруг… В связи с моим участием в «Лиге избирателей»? Или в связи с тем, что Михаил Ходорковский перечислил в мой фонд деньги, которые он выиграл в Страсбурге? Или из-за того, что я недавно была на дне рождения у Навального? Так я ничего этого не скрываю - все открыто, на виду…
Знаешь, конечно, я приобрела какой-то очередной новый опыт. Я даже готова поверить в рутинность мероприятия. Хотя потеряла полдня, мои больные заждались меня, себя так от волнения можно до психушки довести…
И вот в связи со всем этим что я тебе хочу сказать: люди стали бояться даже рутинных проверок, вот просто боятся и не знают, чего ждать от властей. И это плохо. Дело не в том, что я накручиваю или кто-то нагнетает. Правильно говорят: гражданское общество победит тогда, когда вас будет останавливать полицейский на дороге или вызовут в налоговую, а вы, зная, что ни в чем не виноваты, - не будете испытывать страха. А если вы, зная, что ни в чем не виноваты, испытываете страх - значит, гражданское общество еще не победило».
"Новая газета" № 72 от 2 июля 2012
http://www.novayagazeta.ru/columns/53323.html