Антон Сорокин, Всеволод Иванов, Колчак с бобриком и мудрый Мартынов
Антон Сорокин, Всеволод Иванов, Колчак с бобриком и мудрый Мартынов
(1) Был в Омске такой писатель и журналист, Антон Сорокин, человек полупомешанный. Жил он в Омске и при Колчаке, настроен был к Колчаку враждебно и хвалился, что он сделал Колчаку тридцать три скандала, а тот его и тронуть не посмел. После прихода красных он даже книжку об этом выпустил: "Тридцать три скандала Колчаку". Как пишет нынешний комментатор, "Это свод авторской мифологии, рассказов от первого лица и собраний «молвы» о скандалах, якобы устраиваемых Сорокиным для дискредитации Колчака".
Привожу кое-что из того, что Сорокин там сам о себе писал, и что людям говорил, и что о нем потом с его же слов говорили:
..."На одном из литературных вечеров Сорокин объявил себя диктатором над писателями. Присутствующие в зале, понимая, в кого он метит, встали и дружно закричали: «Да здравствует писательский диктатор!"...
Колчаковцами был схвачен и расстрелян Александр Новоселов, друг Антона Сорокина. ..."Некоторое время спустя, чехи собрали торжественное собрание, «посвященное юбилею чешского патриота Яна Гуса». Почетным гостем был Колчак, пришедший с большой свитой. Антону Сорокину удалось раздобыть пригласительный билет, и тогда случился скандал. Он вышел на трибуну, и до предела напрягая свой слабый голос, закричал, обращаясь к портрету великого реформатора: «О, Ян Гус, Ян Гус! Твоя слава, великий мученик, достигла захолустного города, что отстоит на тысячи верст от места твоей казни. Ты смело мыслил, ты свободно говорил - и тебя сожгли! О, варварство! Все изменилось за эти века, Ян Гус! Твои потомки, культурные люди, почему-то празднуют твой юбилей далеко от Родины, в нашей далекой Сибири! За свободную мысль теперь уже не сжигают на кострах. Нет, теперь свободная мысль получает в спину грошовую пулю - дело маленькое!» Сорокин повернул лицо к залу: «Я говорю о великом сибирском писателе Новоселове, застреленном в спину в овраге загородной дачи. Неужели кто-нибудь из вас, чтящих память Яна Гуса, посмеет не встать, чтобы почтить память убитого в спину Новоселова?» Солдаты дисциплинированно встали, задвигав стульями. За ними неохотно и удивленно встали офицеры. Колчак вскочил и стремительными шагами ринулся к выходу. За ним помчалась свита"...
..."Его выходки… Его дерзкие выступления! В каждом из них он старался скомпрометировать власть Колчака. Однажды им удалось побеседовать. После одного выступления, Антона Семеновича пригласили к столику Верховного правителя. ...Колчак расспрашивал Сорокина о литературе, угощал шампанским. В ответ непьющий Сорокин предложил тост за то, чтобы адмирал покинул степной Омск и очутился среди своей стихии - моря. Каково?"...
..."Колчак, под конец своего правления Сорокина уже просто не мог выносить. Если на каком-либо собрании, где присутствовал адмирал, поднимался Антон Сорокин, Колчак немедленно уходил вместе со своей свитой. А вслед им несся слабый голос писателя: «А-а, вы боитесь свечи Антона Сорокина! Боитесь света!»...
..."Я [это уже сам Сорокин о себе] обращал вечера сближения славян в сумасшедшие вечера, и особенно постарался, когда на вечере присутствовал Колчак с министрами, мои помощники были неподражаемы, Колчак не выдержал, когда хлыст Моисеев заговорил на иных языках и стал проповедывать о корабле, о духе, о воплощении Бога. Колчак сбежал, а вечера сближения славян, устраиваемые с богатым, бесплатным угощением, прекратились"....
(2) Так вот у этого Антона Сорокина в ближайших приятелях был Всеволод Иванов. Тот самый, Бронепоезд 14-69. В 1919 Иванов работал в Омске наборщиком в армейской колчаковской газете, хотя и был "красный". Сорокин ему всячески покровительствовал, хотя одновременно аттестовал направо и налево как человека талантливого, но притом полного дурака. Иванов к тому времени несколько раз писал Горькому; тот ему отвечал, сообщая, что талант у Иванова есть, но надо бы грамоте подучиться, а то орфографических ошибок много.
Уже будучи маститым советским писателем, Всеволод Иванов издал воспоминания, где приводит следующую феереическую сцену. Мол, однажды пришел он, Иванов, к другу своему Сорокину домой. "Надо сказать, что он [Сорокин] очень хорошо вспоминал советскую власть и утверждал, что, если б она продержалась, он бы много уже напечатал своих книг. И вот однажды вскоре после моего прихода к нему на второй этаж, где комната служила одновременно столовой и спальней... пришла молодая женщина. ...По ее разговору я понял сразу, что она актриса. Но мне не удалось разговориться с нею: послышался звонок и в комнату вошел небольшого роста седеющий человек, подстриженный бобриком, в черном мундире. Он поздоровался с актрисой, затем с женой Сорокина, поцеловал им руки, а затем Сорокин представил меня военному, сказав, что это, мол, молодой гений, сибирский прозаик, с которым переписывается М. Горький. Военный, пожав мне руку своей маленькой рукой, как-то небрежно проговорил: - Колчак. После этого мы сели пить чай. Разумеется, вовсе не ожидая увидеть у Сорокина сибирского правителя, я растерялся... А Антон Семенович говорил о литературе... "
Тут, согласно Иванову, Колчак спросил Иванова, впрочем, думая "о чем-то другом: - Итак, с вами переписывается Горький? - Он написал мне два письма, - ответил я. Колчак помолчал, помешал ложечкой, а затем сказал задумчиво: «И Горький, - и опять, чуть помолчав, он добавил: - и в особенности Блок талантливы». Затем слегка глотнул чаю и сказал: "И все же их обоих, когда возьмем Москву, придется повесить… Очень, очень талантливы…" Затем, снова поцеловав руку супруге Сорокина, Колчак ушел, ведя под руку свою даму».
В достоверность этого эпизода совершенно поверил ведущий наш блоковед Орлов, который в сочинении своем "Гамаюн", - биографии Блока - оный эпизод приводит как пример ненависти, которую к Блоку питали за его публичную поддержку в адрес большевиков. (Орлова с его "Гамаюном" мне уже как-то приходилось упоминать, http://www.wirade.ru/Archive/671_Silvered_Century.htm ; кстати, интересно получается: Блок - птица Гамаюн, Набоков, по самоопределению, птица Сирин, а кто же будет птица Алконост? Если ориентироваться на первые два слога ее имени, то Бальмонт).
А теперь еще раз посмотрим этот рассказ. Итак, Колчак, который почему-то вместо зеленого френча, который он носил в Омске, надел черный мундир, имеет прическу бобриком (короткая стрижка, при которой спереди оставляются стоячие волосы), которой никогда не имел (он стригся очень коротко и спереди тоже, см. любое фото), зашел, значит, по-дружески к Антону Сорокину с какой-то актрисой, - видно, ему не надоело, как его Сорокин повсюду гоняет. От Тимиревой хорониться пришел, видно - Тимирева никак не актриса, а тут дамой Колчака оказывается именно какая-то актриса. И этот Колчак в сухопутной географии разбирается очень слабо, - он читает, что Блока и Горького, работающих _в Петрограде_, заполучит в свои руки, когда возьмет _Москву_.
Колчак мог иметь самые суровые мнения о том, что причитается литератору за публичную поддержку большевиков, но вот вся эта история тем не менее -явный лошадиный бред. Если это не придумка самого Антона Сорокина, поданная Ивановым как нечто, не УСЛЫШАННОЕ им, а УВИДЕННОЕ им, то, значит, с Сорокина сталось подговорить какого-то своего приятеля зайти к нему и разыграть Колчака перед ошарашенным Всеволодом Ивановым...
(3) И что же? Оказывается, именно такие розыгрыши вообще были в стиле Сорокина, и мудрый Леонид Мартынов, хорошо его знавший, прямо аттестовал историю с Колчаком как такой розыгрыш еще тридцать дет назад. Смотрим издание "Всеволод Иванов - писатель и человек. М., 1975". На с. 72-79 помещен очерк Леонида Мартынова "История одной вражды" - это о том, как Сорокин по своему сумасшествию в какой-то момент возненавидел Иванова и рассказывал про него разные бредовые пакости. На с.78 Мартынов прямо касается воспоминаний Иванова о случае с Колчаком и пишет: в воспоминаниях Иванова "говорится, что юный Иванов встретил у Сорокина самого адмирала Колчака. Я думаю, что это был один из сорокинских трюков. Полагаю, что Антон Семенович, издеваясь над Всеволодом Вячеславовичем, выдал какого-нибудь шутника за адмирала Колчака. ...Позже, в двадцатых годах, мне нередко приходилось "встречать" у Сорокина известных поэтов и писателей, которые никогда не были в Омске, а во время "встреч" с ними у Сорокина находились в Москве".
Всеволод Иванов в розыгрыщ поверил безоговорочно.Как видно, Антон Сорокин называл его дураком не вполне необоснованно.
(1) Был в Омске такой писатель и журналист, Антон Сорокин, человек полупомешанный. Жил он в Омске и при Колчаке, настроен был к Колчаку враждебно и хвалился, что он сделал Колчаку тридцать три скандала, а тот его и тронуть не посмел. После прихода красных он даже книжку об этом выпустил: "Тридцать три скандала Колчаку". Как пишет нынешний комментатор, "Это свод авторской мифологии, рассказов от первого лица и собраний «молвы» о скандалах, якобы устраиваемых Сорокиным для дискредитации Колчака".
Привожу кое-что из того, что Сорокин там сам о себе писал, и что людям говорил, и что о нем потом с его же слов говорили:
..."На одном из литературных вечеров Сорокин объявил себя диктатором над писателями. Присутствующие в зале, понимая, в кого он метит, встали и дружно закричали: «Да здравствует писательский диктатор!"...
Колчаковцами был схвачен и расстрелян Александр Новоселов, друг Антона Сорокина. ..."Некоторое время спустя, чехи собрали торжественное собрание, «посвященное юбилею чешского патриота Яна Гуса». Почетным гостем был Колчак, пришедший с большой свитой. Антону Сорокину удалось раздобыть пригласительный билет, и тогда случился скандал. Он вышел на трибуну, и до предела напрягая свой слабый голос, закричал, обращаясь к портрету великого реформатора: «О, Ян Гус, Ян Гус! Твоя слава, великий мученик, достигла захолустного города, что отстоит на тысячи верст от места твоей казни. Ты смело мыслил, ты свободно говорил - и тебя сожгли! О, варварство! Все изменилось за эти века, Ян Гус! Твои потомки, культурные люди, почему-то празднуют твой юбилей далеко от Родины, в нашей далекой Сибири! За свободную мысль теперь уже не сжигают на кострах. Нет, теперь свободная мысль получает в спину грошовую пулю - дело маленькое!» Сорокин повернул лицо к залу: «Я говорю о великом сибирском писателе Новоселове, застреленном в спину в овраге загородной дачи. Неужели кто-нибудь из вас, чтящих память Яна Гуса, посмеет не встать, чтобы почтить память убитого в спину Новоселова?» Солдаты дисциплинированно встали, задвигав стульями. За ними неохотно и удивленно встали офицеры. Колчак вскочил и стремительными шагами ринулся к выходу. За ним помчалась свита"...
..."Его выходки… Его дерзкие выступления! В каждом из них он старался скомпрометировать власть Колчака. Однажды им удалось побеседовать. После одного выступления, Антона Семеновича пригласили к столику Верховного правителя. ...Колчак расспрашивал Сорокина о литературе, угощал шампанским. В ответ непьющий Сорокин предложил тост за то, чтобы адмирал покинул степной Омск и очутился среди своей стихии - моря. Каково?"...
..."Колчак, под конец своего правления Сорокина уже просто не мог выносить. Если на каком-либо собрании, где присутствовал адмирал, поднимался Антон Сорокин, Колчак немедленно уходил вместе со своей свитой. А вслед им несся слабый голос писателя: «А-а, вы боитесь свечи Антона Сорокина! Боитесь света!»...
..."Я [это уже сам Сорокин о себе] обращал вечера сближения славян в сумасшедшие вечера, и особенно постарался, когда на вечере присутствовал Колчак с министрами, мои помощники были неподражаемы, Колчак не выдержал, когда хлыст Моисеев заговорил на иных языках и стал проповедывать о корабле, о духе, о воплощении Бога. Колчак сбежал, а вечера сближения славян, устраиваемые с богатым, бесплатным угощением, прекратились"....
(2) Так вот у этого Антона Сорокина в ближайших приятелях был Всеволод Иванов. Тот самый, Бронепоезд 14-69. В 1919 Иванов работал в Омске наборщиком в армейской колчаковской газете, хотя и был "красный". Сорокин ему всячески покровительствовал, хотя одновременно аттестовал направо и налево как человека талантливого, но притом полного дурака. Иванов к тому времени несколько раз писал Горькому; тот ему отвечал, сообщая, что талант у Иванова есть, но надо бы грамоте подучиться, а то орфографических ошибок много.
Уже будучи маститым советским писателем, Всеволод Иванов издал воспоминания, где приводит следующую феереическую сцену. Мол, однажды пришел он, Иванов, к другу своему Сорокину домой. "Надо сказать, что он [Сорокин] очень хорошо вспоминал советскую власть и утверждал, что, если б она продержалась, он бы много уже напечатал своих книг. И вот однажды вскоре после моего прихода к нему на второй этаж, где комната служила одновременно столовой и спальней... пришла молодая женщина. ...По ее разговору я понял сразу, что она актриса. Но мне не удалось разговориться с нею: послышался звонок и в комнату вошел небольшого роста седеющий человек, подстриженный бобриком, в черном мундире. Он поздоровался с актрисой, затем с женой Сорокина, поцеловал им руки, а затем Сорокин представил меня военному, сказав, что это, мол, молодой гений, сибирский прозаик, с которым переписывается М. Горький. Военный, пожав мне руку своей маленькой рукой, как-то небрежно проговорил: - Колчак. После этого мы сели пить чай. Разумеется, вовсе не ожидая увидеть у Сорокина сибирского правителя, я растерялся... А Антон Семенович говорил о литературе... "
Тут, согласно Иванову, Колчак спросил Иванова, впрочем, думая "о чем-то другом: - Итак, с вами переписывается Горький? - Он написал мне два письма, - ответил я. Колчак помолчал, помешал ложечкой, а затем сказал задумчиво: «И Горький, - и опять, чуть помолчав, он добавил: - и в особенности Блок талантливы». Затем слегка глотнул чаю и сказал: "И все же их обоих, когда возьмем Москву, придется повесить… Очень, очень талантливы…" Затем, снова поцеловав руку супруге Сорокина, Колчак ушел, ведя под руку свою даму».
В достоверность этого эпизода совершенно поверил ведущий наш блоковед Орлов, который в сочинении своем "Гамаюн", - биографии Блока - оный эпизод приводит как пример ненависти, которую к Блоку питали за его публичную поддержку в адрес большевиков. (Орлова с его "Гамаюном" мне уже как-то приходилось упоминать, http://www.wirade.ru/Archive/671_Silvered_Century.htm ; кстати, интересно получается: Блок - птица Гамаюн, Набоков, по самоопределению, птица Сирин, а кто же будет птица Алконост? Если ориентироваться на первые два слога ее имени, то Бальмонт).
А теперь еще раз посмотрим этот рассказ. Итак, Колчак, который почему-то вместо зеленого френча, который он носил в Омске, надел черный мундир, имеет прическу бобриком (короткая стрижка, при которой спереди оставляются стоячие волосы), которой никогда не имел (он стригся очень коротко и спереди тоже, см. любое фото), зашел, значит, по-дружески к Антону Сорокину с какой-то актрисой, - видно, ему не надоело, как его Сорокин повсюду гоняет. От Тимиревой хорониться пришел, видно - Тимирева никак не актриса, а тут дамой Колчака оказывается именно какая-то актриса. И этот Колчак в сухопутной географии разбирается очень слабо, - он читает, что Блока и Горького, работающих _в Петрограде_, заполучит в свои руки, когда возьмет _Москву_.
Колчак мог иметь самые суровые мнения о том, что причитается литератору за публичную поддержку большевиков, но вот вся эта история тем не менее -явный лошадиный бред. Если это не придумка самого Антона Сорокина, поданная Ивановым как нечто, не УСЛЫШАННОЕ им, а УВИДЕННОЕ им, то, значит, с Сорокина сталось подговорить какого-то своего приятеля зайти к нему и разыграть Колчака перед ошарашенным Всеволодом Ивановым...
(3) И что же? Оказывается, именно такие розыгрыши вообще были в стиле Сорокина, и мудрый Леонид Мартынов, хорошо его знавший, прямо аттестовал историю с Колчаком как такой розыгрыш еще тридцать дет назад. Смотрим издание "Всеволод Иванов - писатель и человек. М., 1975". На с. 72-79 помещен очерк Леонида Мартынова "История одной вражды" - это о том, как Сорокин по своему сумасшествию в какой-то момент возненавидел Иванова и рассказывал про него разные бредовые пакости. На с.78 Мартынов прямо касается воспоминаний Иванова о случае с Колчаком и пишет: в воспоминаниях Иванова "говорится, что юный Иванов встретил у Сорокина самого адмирала Колчака. Я думаю, что это был один из сорокинских трюков. Полагаю, что Антон Семенович, издеваясь над Всеволодом Вячеславовичем, выдал какого-нибудь шутника за адмирала Колчака. ...Позже, в двадцатых годах, мне нередко приходилось "встречать" у Сорокина известных поэтов и писателей, которые никогда не были в Омске, а во время "встреч" с ними у Сорокина находились в Москве".
Всеволод Иванов в розыгрыщ поверил безоговорочно.Как видно, Антон Сорокин называл его дураком не вполне необоснованно.