Свежий кавалер, или О значении Кошек
Свежий кавалер, или О значении Кошек
...Не зная фактов, можно было бы даже легко вообразить себе, что Федотов прямо внушен был Гоголем и, охваченный его могучим духом, устремился нарисовать красками то, что Гоголь живописал огненным словом. Так нет же, Федотов не любил и не понимал Гоголя; это свидетельствует его приятель и биограф Дружинин. А отчего? Оттого, что находил у него слишком много карикатуры во всем. Какая странность природы Федотова, какое свидетельство неполноты и бедности этой природы: находить „карикатурность” у Гоголя, из-за нее отвертываться от созданий этого гениального человека... (В.В. Стасов)
Посветлее и край не обрезан репродукцией (кошка видна лучше, зато почти не виден солдат под столом):
Вот эта знаменитая, всем и без того прекрасно известная картина.
А вот что писал о ней Стасов, лишний раз подтверждая, что середина - вторая половина XIX в. - это время неслыханного в истории Российской империи идиотизма ("25 лет русского искусства", 1882):
"Взгляните этому чиновнику в лицо: перед вами понаторелая, одеревенелая натура, продажный взяточник, бездушный раб своего начальника, ни о чем уже более не мыслящий, кроме того, что даст ему денег и крестик в петлицу. Он свиреп и безжалостен, он утопит кого и что хотите - и ни одна складочка на его лице из риноцеросовой шкуры не дрогнет. Злость, чванство, бездушие, боготворение ордена, как наивысшего и безапелляционного аргумента, вконец опошлившаяся жизнь - все это присутствует на этом лице, в этой позе и фигуре закоренелого чиновника в халате и босиком, в папильотках и с орденом".
Далее он разливается о том, как именно картину выставляли на выставке. Он мог бы потрудиться хоть прочесть описание, которое сделал для этой картины и выставлял сам Федотов:
"СВЕЖИЙ КАВАЛЕР (Утро чиновника, получившего накануне орден). Утро после пирования по случаю полученного ордена. Новый кавалер не вытерпел, чем свет нацепил на халат свою обнову и горделиво напоминает свою значительность кухарке. Но она насмешливо показывает ему единственные, но и то стоптанные и продырявленные сапоги, которые она несла чистить. На полу валяются объедки и осколки вчерашнего пира, и под столом заднего плана виден пробуждающийся, вероятно, оставшийся на поле битвы тоже кавалер, но из таких, которые пристают с паспортом к проходящим. Талия кухарки не дает право хозяину иметь гостей лучшего тона. «Где завелась дурная связь, там и в великий праздник - грязь»".
(*Про дурную связь, конечно, принимать всерьез невозможно. Федотов как-то написал - но, само собой, не публиковал - стихотворение о том, что проститутка пришла в церковь, лирический автобиографический герой ее любит и отзывается о ней так: "ты ведь добрая.. душа чистая, со цветком летишь к Богородице... Неземная ты, побожиться рад". Да и, скажем, прямо, награждение орденом Федотов прямо-таки "великим праздником" всерьез не назовет. И невозможно принимать всерьез то неприязненное пренебрежение, которое в этом описании заявлено по отношению к "тоже кавалеру" - по описанию это просто какой-то неясный прощелыга, а на картине почему-то оказывается, что это отставной солдат с двумя солдатскими Георгиями - вот чего он "кавалер", см. ниже. Ничего себе, подходящая фигура для такого отзыва, как в описании! Так что все это нравственно-сатирическое осуждение героев - мишура для публики, на поверку тем самым оказывающаяся издевательством над теми высокодобродетельными началами, на которых оно вроде как основано).
Надо сказать, что без этого федотовского описания не всякий обратит внимание на то, что под столом, заваленным картами, видна голова пробуждающегося кавалера в мундире и, кстати, с двумя солдатскими Георгиями - это отставной солдат, и, как видно из описания (да и того, что спал он под столом), он в этом доме не живет. Раиса Кирсанова пишет: "Судя по «Георгиям», это старый солдат, после долгой службы оставшийся одиноким и ради скромного заработка пристроившийся в полицию. Xожалых использовали как рассыльных, доставлявших гражданам запрашиваемые паспорта, уведомления, повестки и т.д."
Но нет - доставлять гражданам паспорта отнюдь не значит приставать к проходящим с паспортом. Приставать к проходящим с паспортом можно лишь прося милостыню (или работу на день), но не в качестве нищего, этим живущего, а в качестве достойного человека, при паспорте, временно оказавшегося в тяжелом положении.
По выражению лица кухарки и так ясно, что с хозяином она держится по-свойски, ничуть его не боится, относится к нему со смешливым доброжелательством и приходится ему сожительницей. Из описания, удостоверяющего это, мы узнаем, что она от него еще и беременна (а не просто у нее юбка так заметно колоколом стоит). Поскольку она при этом на месте, никуда не делась и улыбается хозяину, то, стало быть, выставлять по случаю беременности он ее не намерен, а намерен так ее и держать и ребенка, как видно, воспитывать. Федотов даже специально подчеркнул, что из-за этого чиновник не может принимать гостей лучшего тона, чем солдат-побирушка, но как-то так выходит, что предпочитает этот чиновник оную беременную кухарку держать при себе и потерять возможность принимать лучшего тона гостей, чем ее выставить куда-нибудь (допустим, даже давая ей деньги) и получить возможность этих гостей принимать.
И даже в описании, сделанном на публику, Федотов ставит в вину своему чиновнику как раз связь с кухаркой ("дурная связь", - и внебрачная, и мезальянс разом), а вовсе не то, что он, скажем, хочет над ней или перед ней куражиться, как-то ее подавлять и т.д. Т.е. интерпретация, по которой он корчит свою позу и физиономию из упоения своим могуществом хотя бы над / перед кухаркой, отпадает сразу (выражение лица и жест кухарки тоже ее исключает, ср. ниже солоухинский отзыв).
Итак, чиновник, получив орден, устроил со своей кухаркой, гражданской женой тож, от которой он ожидает ребенка, праздник, на который для компании они зазвали отставного солдата, георгиевского кавалера, не имеющего своего угла. Они долго веселились: играли в карты, пели песни под гитару, на которой играл сам чиновник, выпивали и закусывали. Скажем прямо, выпивали и закусывали небогато: на газетку "Ведомости... полиции" положена самая дешевая колбаса, рыба валяется... Не то про себя, не то вслух кто-то читал - но без большого почтения - валяющуюся нынче в левом нижнем углу книжку, у которой видны автор и название. Это Ф.Булгарин, "Иван Выжигин" он же "Русский Жилблаз", - "Наследник из Калькутты" того времени.
Мало того, этот чиновник еще и честный - он труженик, награду получил по достоинству и принципиально не берет взяток, что автор думал означить именно через бедность обстановки. Но публика дура не поняла, и ему пришлось это специально разъяснять письменно. В цензуру, М.Н. Мусину-Пушкину Федотов писал по поводу этой картины, добиваясь разрешения печатать с нее литографии (а то цензура потребовала при литографировании убрать орден, поскольку сочли неприличным, что орден будет изображен на халате, да еще и среди грязи и разврата):
"Удостойте выслушать, что я должен вам доложить как автор картины этой. Родившемуся и проведшему всю жизнь в сфере, где штоф, паркет, бронза и мрамор, вам, конечно, должно показаться и самое обыкновенное убранство домашнее бедного чиновника очень грязным. Эти труженики обзаводятся всем только при случаях купить подешевле, т. е. старое, ломаное, негодное другим. Если б иной при маленьком содержании нашел средство обзавестись лучшим, то это лучшее, быть может, оказывало бы его менее достойным подчас получать награду [= т.е. он разве что взятки бы брал - а этот не берет, и притом награды вполне достоин]. К тому же не естественно ли, что там, где постоянно скудность и лишения, там выражение радости награды дойдет до ребячества носиться с нею день и ночь. Прошу извинения у вашего превосходительства, звезды носят на халатах, и это только знак, что дорожат ими".
***
Важно и иное. Важно то, что кошка, в присутствии трех человек, включая своих хозяев, потягиваясь, дерет лапками обивку стула (и обивка сильно уже подрана, она этим занимается не в первый раз), при этом (что почти на всех репродукциях обрезано, но на оригинале-то есть) хвост у нее поднят, слабо изгибаясь, вверх. Такая постановка хвоста означает, как известно, что кошка довольна, дружелюбна и благожелательна к данным людям. А подирание когтями обивки при потягивании - это, как известно, знак того же самого.
Таким образом, в этом семействе кошка не только не боится людей и исполнена к ним приязни,
но она безбоязненно и не в первый раз дерет на их глазах обивку, выражая при этом приятность и радушие к ним - стало быть, они ее за это не ругают и не наказывают.
***
И, наконец, такую глупо-зверски-грозно-непреклонную рожу, которую скорчил чиновник, встав при этом в академически-торжественную античную позу, скорчить можно только насмех и только хорошо зная, над чем смеешься. Если и предположить на миг, что найдется такой идиот, который такую рожу состроит всерьез, гипер-муссолиниевски выдвигая челюсть и т.д. (Стасов вот предположил), то это предположение немедленно развеется при взгляде на то, каким насмешливым+ ласковым + безмятежным взглядом и жестом встречает эту демонстрацию (устраиваемую специально для нее) конкубина-кухарка.
Иными словами наш чиновник прекрасно знает о Великом Образе Начальника "Лик его ужасен, он прекрасен, он весь как Божия Гроза" - и над этим образом сознательно измывается. По всему видать, он к этому образу относится примерно так же, как мог бы отнестись Швейк.
***
Апдейт. mmekourdukova указала мне на то, что Солоухин смог напечатать про это очень ярко (хотя и с неизбежными уступками - "человечишко ничтожный, мелкий"; про связь с кухаркой не упоминается) в 1966 г. (Письма из Русского Музея, письмо 10):
"Но здесь [у Стасова], мне кажется, начинается юмор в другую сторону. На этом примере очень легко проследить, что критика умеет читать в произведении не только то, что там есть на самом деле, а главным образом то, что ей хочется прочитать. Человечишко изображен, конечно, ничтожный, мелкий. Но, глядя на него, на ту же самую картину, можно опровергнуть каждое слово знаменитого русского критика. Хотите, чтобы я прочитал картину по-другому? Пожалуйста.
Настоящий карьерист и сухарь, "одеревенелая натура" не будет становиться в позу перед кухаркой, тем более в ночном халате. Одеревенелая натура не прицепит ордена на халат. Настоящий карьерист и сухарь будет любоваться орденом наедине перед зеркалом, в полной своей чиновничьей выправке. Мимо кухарки он пройдет, храня ледяное величие, а не станет с ней фамильярничать в халате. То, что он куражится перед кухаркой, говорит скорее о его веселом, общительном нраве, о его, если хотите (любимое у критиков словечко) демократизме. О том же (веселый, общительный нрав) говорит и гитара, под которую он поет, вероятно, жестокие романсы, и может быть, - кто знает? -хорошо поет. О нраве же (а не о одеревенелости) говорят следы бесшабашной вечерней попойки. "Продажный взяточник", - говорит Стасов. Но откуда это видно. С таким же успехом можно про него сказать, что он английский шпион. Если он взяточник, почему столь бедная и убогая обстановка. Настоящие взяточники живут на даче и имеют собственный выезд. "Бездушный раб своего начальника". Но это чисто умозрительное заключение. Ни одна деталь в картине не наталкивает на эту мысль. Если он "свиреп и безжалостен", на что вовсе уж нет никаких намеков в картине, разве что птичка в клетке, то как же кухарка не боится совать ему со смехом под нос его собственный худой сапог? Это носорогу-то, то бишь риноцеросу, который "утопит кого и что захочет"? Противопоставление народа и правящей чиновничьей верхушки? Но между кухаркой и чиновником - скорее панибратство и фамильярность, нежели острая идейная борьба".
Вообще-то между ними и вовсе фактический гражданский брак с ребенком, а не панибратство, но в 1966 г. такого напечатать было никак нельзя.
***
А нельзя его из картины в замминистры? В полные министры, понятное дело, такого человека протащить - совсем уж утопия.
...Не зная фактов, можно было бы даже легко вообразить себе, что Федотов прямо внушен был Гоголем и, охваченный его могучим духом, устремился нарисовать красками то, что Гоголь живописал огненным словом. Так нет же, Федотов не любил и не понимал Гоголя; это свидетельствует его приятель и биограф Дружинин. А отчего? Оттого, что находил у него слишком много карикатуры во всем. Какая странность природы Федотова, какое свидетельство неполноты и бедности этой природы: находить „карикатурность” у Гоголя, из-за нее отвертываться от созданий этого гениального человека... (В.В. Стасов)
Посветлее и край не обрезан репродукцией (кошка видна лучше, зато почти не виден солдат под столом):
Вот эта знаменитая, всем и без того прекрасно известная картина.
А вот что писал о ней Стасов, лишний раз подтверждая, что середина - вторая половина XIX в. - это время неслыханного в истории Российской империи идиотизма ("25 лет русского искусства", 1882):
"Взгляните этому чиновнику в лицо: перед вами понаторелая, одеревенелая натура, продажный взяточник, бездушный раб своего начальника, ни о чем уже более не мыслящий, кроме того, что даст ему денег и крестик в петлицу. Он свиреп и безжалостен, он утопит кого и что хотите - и ни одна складочка на его лице из риноцеросовой шкуры не дрогнет. Злость, чванство, бездушие, боготворение ордена, как наивысшего и безапелляционного аргумента, вконец опошлившаяся жизнь - все это присутствует на этом лице, в этой позе и фигуре закоренелого чиновника в халате и босиком, в папильотках и с орденом".
Далее он разливается о том, как именно картину выставляли на выставке. Он мог бы потрудиться хоть прочесть описание, которое сделал для этой картины и выставлял сам Федотов:
"СВЕЖИЙ КАВАЛЕР (Утро чиновника, получившего накануне орден). Утро после пирования по случаю полученного ордена. Новый кавалер не вытерпел, чем свет нацепил на халат свою обнову и горделиво напоминает свою значительность кухарке. Но она насмешливо показывает ему единственные, но и то стоптанные и продырявленные сапоги, которые она несла чистить. На полу валяются объедки и осколки вчерашнего пира, и под столом заднего плана виден пробуждающийся, вероятно, оставшийся на поле битвы тоже кавалер, но из таких, которые пристают с паспортом к проходящим. Талия кухарки не дает право хозяину иметь гостей лучшего тона. «Где завелась дурная связь, там и в великий праздник - грязь»".
(*Про дурную связь, конечно, принимать всерьез невозможно. Федотов как-то написал - но, само собой, не публиковал - стихотворение о том, что проститутка пришла в церковь, лирический автобиографический герой ее любит и отзывается о ней так: "ты ведь добрая.. душа чистая, со цветком летишь к Богородице... Неземная ты, побожиться рад". Да и, скажем, прямо, награждение орденом Федотов прямо-таки "великим праздником" всерьез не назовет. И невозможно принимать всерьез то неприязненное пренебрежение, которое в этом описании заявлено по отношению к "тоже кавалеру" - по описанию это просто какой-то неясный прощелыга, а на картине почему-то оказывается, что это отставной солдат с двумя солдатскими Георгиями - вот чего он "кавалер", см. ниже. Ничего себе, подходящая фигура для такого отзыва, как в описании! Так что все это нравственно-сатирическое осуждение героев - мишура для публики, на поверку тем самым оказывающаяся издевательством над теми высокодобродетельными началами, на которых оно вроде как основано).
Надо сказать, что без этого федотовского описания не всякий обратит внимание на то, что под столом, заваленным картами, видна голова пробуждающегося кавалера в мундире и, кстати, с двумя солдатскими Георгиями - это отставной солдат, и, как видно из описания (да и того, что спал он под столом), он в этом доме не живет. Раиса Кирсанова пишет: "Судя по «Георгиям», это старый солдат, после долгой службы оставшийся одиноким и ради скромного заработка пристроившийся в полицию. Xожалых использовали как рассыльных, доставлявших гражданам запрашиваемые паспорта, уведомления, повестки и т.д."
Но нет - доставлять гражданам паспорта отнюдь не значит приставать к проходящим с паспортом. Приставать к проходящим с паспортом можно лишь прося милостыню (или работу на день), но не в качестве нищего, этим живущего, а в качестве достойного человека, при паспорте, временно оказавшегося в тяжелом положении.
По выражению лица кухарки и так ясно, что с хозяином она держится по-свойски, ничуть его не боится, относится к нему со смешливым доброжелательством и приходится ему сожительницей. Из описания, удостоверяющего это, мы узнаем, что она от него еще и беременна (а не просто у нее юбка так заметно колоколом стоит). Поскольку она при этом на месте, никуда не делась и улыбается хозяину, то, стало быть, выставлять по случаю беременности он ее не намерен, а намерен так ее и держать и ребенка, как видно, воспитывать. Федотов даже специально подчеркнул, что из-за этого чиновник не может принимать гостей лучшего тона, чем солдат-побирушка, но как-то так выходит, что предпочитает этот чиновник оную беременную кухарку держать при себе и потерять возможность принимать лучшего тона гостей, чем ее выставить куда-нибудь (допустим, даже давая ей деньги) и получить возможность этих гостей принимать.
И даже в описании, сделанном на публику, Федотов ставит в вину своему чиновнику как раз связь с кухаркой ("дурная связь", - и внебрачная, и мезальянс разом), а вовсе не то, что он, скажем, хочет над ней или перед ней куражиться, как-то ее подавлять и т.д. Т.е. интерпретация, по которой он корчит свою позу и физиономию из упоения своим могуществом хотя бы над / перед кухаркой, отпадает сразу (выражение лица и жест кухарки тоже ее исключает, ср. ниже солоухинский отзыв).
Итак, чиновник, получив орден, устроил со своей кухаркой, гражданской женой тож, от которой он ожидает ребенка, праздник, на который для компании они зазвали отставного солдата, георгиевского кавалера, не имеющего своего угла. Они долго веселились: играли в карты, пели песни под гитару, на которой играл сам чиновник, выпивали и закусывали. Скажем прямо, выпивали и закусывали небогато: на газетку "Ведомости... полиции" положена самая дешевая колбаса, рыба валяется... Не то про себя, не то вслух кто-то читал - но без большого почтения - валяющуюся нынче в левом нижнем углу книжку, у которой видны автор и название. Это Ф.Булгарин, "Иван Выжигин" он же "Русский Жилблаз", - "Наследник из Калькутты" того времени.
Мало того, этот чиновник еще и честный - он труженик, награду получил по достоинству и принципиально не берет взяток, что автор думал означить именно через бедность обстановки. Но публика дура не поняла, и ему пришлось это специально разъяснять письменно. В цензуру, М.Н. Мусину-Пушкину Федотов писал по поводу этой картины, добиваясь разрешения печатать с нее литографии (а то цензура потребовала при литографировании убрать орден, поскольку сочли неприличным, что орден будет изображен на халате, да еще и среди грязи и разврата):
"Удостойте выслушать, что я должен вам доложить как автор картины этой. Родившемуся и проведшему всю жизнь в сфере, где штоф, паркет, бронза и мрамор, вам, конечно, должно показаться и самое обыкновенное убранство домашнее бедного чиновника очень грязным. Эти труженики обзаводятся всем только при случаях купить подешевле, т. е. старое, ломаное, негодное другим. Если б иной при маленьком содержании нашел средство обзавестись лучшим, то это лучшее, быть может, оказывало бы его менее достойным подчас получать награду [= т.е. он разве что взятки бы брал - а этот не берет, и притом награды вполне достоин]. К тому же не естественно ли, что там, где постоянно скудность и лишения, там выражение радости награды дойдет до ребячества носиться с нею день и ночь. Прошу извинения у вашего превосходительства, звезды носят на халатах, и это только знак, что дорожат ими".
***
Важно и иное. Важно то, что кошка, в присутствии трех человек, включая своих хозяев, потягиваясь, дерет лапками обивку стула (и обивка сильно уже подрана, она этим занимается не в первый раз), при этом (что почти на всех репродукциях обрезано, но на оригинале-то есть) хвост у нее поднят, слабо изгибаясь, вверх. Такая постановка хвоста означает, как известно, что кошка довольна, дружелюбна и благожелательна к данным людям. А подирание когтями обивки при потягивании - это, как известно, знак того же самого.
Таким образом, в этом семействе кошка не только не боится людей и исполнена к ним приязни,
но она безбоязненно и не в первый раз дерет на их глазах обивку, выражая при этом приятность и радушие к ним - стало быть, они ее за это не ругают и не наказывают.
***
И, наконец, такую глупо-зверски-грозно-непреклонную рожу, которую скорчил чиновник, встав при этом в академически-торжественную античную позу, скорчить можно только насмех и только хорошо зная, над чем смеешься. Если и предположить на миг, что найдется такой идиот, который такую рожу состроит всерьез, гипер-муссолиниевски выдвигая челюсть и т.д. (Стасов вот предположил), то это предположение немедленно развеется при взгляде на то, каким насмешливым+ ласковым + безмятежным взглядом и жестом встречает эту демонстрацию (устраиваемую специально для нее) конкубина-кухарка.
Иными словами наш чиновник прекрасно знает о Великом Образе Начальника "Лик его ужасен, он прекрасен, он весь как Божия Гроза" - и над этим образом сознательно измывается. По всему видать, он к этому образу относится примерно так же, как мог бы отнестись Швейк.
***
Апдейт. mmekourdukova указала мне на то, что Солоухин смог напечатать про это очень ярко (хотя и с неизбежными уступками - "человечишко ничтожный, мелкий"; про связь с кухаркой не упоминается) в 1966 г. (Письма из Русского Музея, письмо 10):
"Но здесь [у Стасова], мне кажется, начинается юмор в другую сторону. На этом примере очень легко проследить, что критика умеет читать в произведении не только то, что там есть на самом деле, а главным образом то, что ей хочется прочитать. Человечишко изображен, конечно, ничтожный, мелкий. Но, глядя на него, на ту же самую картину, можно опровергнуть каждое слово знаменитого русского критика. Хотите, чтобы я прочитал картину по-другому? Пожалуйста.
Настоящий карьерист и сухарь, "одеревенелая натура" не будет становиться в позу перед кухаркой, тем более в ночном халате. Одеревенелая натура не прицепит ордена на халат. Настоящий карьерист и сухарь будет любоваться орденом наедине перед зеркалом, в полной своей чиновничьей выправке. Мимо кухарки он пройдет, храня ледяное величие, а не станет с ней фамильярничать в халате. То, что он куражится перед кухаркой, говорит скорее о его веселом, общительном нраве, о его, если хотите (любимое у критиков словечко) демократизме. О том же (веселый, общительный нрав) говорит и гитара, под которую он поет, вероятно, жестокие романсы, и может быть, - кто знает? -хорошо поет. О нраве же (а не о одеревенелости) говорят следы бесшабашной вечерней попойки. "Продажный взяточник", - говорит Стасов. Но откуда это видно. С таким же успехом можно про него сказать, что он английский шпион. Если он взяточник, почему столь бедная и убогая обстановка. Настоящие взяточники живут на даче и имеют собственный выезд. "Бездушный раб своего начальника". Но это чисто умозрительное заключение. Ни одна деталь в картине не наталкивает на эту мысль. Если он "свиреп и безжалостен", на что вовсе уж нет никаких намеков в картине, разве что птичка в клетке, то как же кухарка не боится совать ему со смехом под нос его собственный худой сапог? Это носорогу-то, то бишь риноцеросу, который "утопит кого и что захочет"? Противопоставление народа и правящей чиновничьей верхушки? Но между кухаркой и чиновником - скорее панибратство и фамильярность, нежели острая идейная борьба".
Вообще-то между ними и вовсе фактический гражданский брак с ребенком, а не панибратство, но в 1966 г. такого напечатать было никак нельзя.
***
А нельзя его из картины в замминистры? В полные министры, понятное дело, такого человека протащить - совсем уж утопия.