Возвращаясь к Вэнь-ди. Судьба рода Люй, ч.1
Возвращаясь к Вэнь-ди. Судьба рода Люй, ч.1
Итак, после жизнеописания Чжан Шичжи http://wyradhe.livejournal.com/295031.html и апокрифических заметок императора Сяо Вэня:)) ( http://wyradhe.livejournal.com/295407.html ) перейдем к истории о том, как сановники поголовно истребили клан Люй и воцарили Вэнь-ди и о том, как Вэнь-ди ко всему этому мог относиться. Истребили сановники клан Люй за попытку захватить или контролировать престол, отняв реальную или даже формальную власть у императорского клана Лю - и тут необходимо осознавать природу и характер подобных репрессий, поскольку это поголовное истребление клана не надо путать или ассоциировать с репрессиями в адрес родственников за вину родственника. В последнем случае речь шла о чистом прагматически мотивированном заложничестве большевистско-гитлеровского типа -никто не рассматривал наказуемые за преступление Икса три ветви его родственников как некую единую корпорацию, которая будто бы совершала это преступление как корпорация, как организованное целое. Эти родственники и реально не образовывали с виновным никакой единой корпорации, которая как целое совершала бы искомое преступление, и китайцы им ничего подобного не приписывали. Они просто брали родственников в заложники за родственника, стремясь дополнительно сдержать потенциального преступника угрозой истребить в случае совершения им преступления его родных. Ни их личной причастности к его преступлению, ни, повторюсь, того, что-де это преступление совершала некая корпорация, включавшая их, никто при этом и не предполагал. Совершенно иное дело - конфликты, связанные с претензиями того или иного клана на верховную власть. Таковая власть по китайским понятиям принадлежала не отдельному человеку, а клану, представляемому отдельным человеком на престоле. Поэтому в Китае не было жесткого принципа наследования престола внутри клана по старшинству. Соответственно, обладателем власти считался клан как единая корпорация [а уж внутри клана - тот или иной человек], и при отнятии у него власти весь он, как одна корпорация, и мог истребляться - не в порядке заложничества и не за вины его отдельных членов, а так же, как в античности и средневековье городская или сельская община, которая как одно организованное целое сопротивлялась кому-то оружием или предавала кого-то, могла в ответ и быть подвергнута истреблению как такое целое - вся, поголовно.
Так, армия римлян-республиканцев, контролировавшая Африку, но разбитая там Цезарем, отступила к африканскому городу Парада. Однако город не желал связываться с побежденными и не открыл им ворота, т.е. изменил им. Тогда они "взяли город с бою, снесли на его площадь кучу дров со всеми пожитками горожан, подожгли ее, всех жителей без различия пола, звания и возраста связали и живыми бросили в огонь, предав их таким образом мучительной казни". Хотя сам Цезарь так жестоко никогда бы не поступил, республиканцы этой акцией не вышли за пределы тогдашних законов войны, правда, проявив в их рамках максимально возможную жестокость: город выступил против них как организованное целое, они его и уничтожили как целое, поголовно. Точно так же поголовно могли вырезать в ряде обществ архаики соседскую семью, с которой у данной семьи возник конфликт, и ответственность при этом ложилась на сторону, которая была виновна в этом конфликте или его неоправданной эскалации, а само по себе убийство недееспособных и лично непричастных ни к каким действиям членов враждебной семьи отдельной вины не образовывало.
Китайские кланы, вообще говоря, не были такими "организованными самоуправляющимися мини-государствами" [в отличие от античных городских общин или семей в Исландии 10 века] и не рассматривались подобным образом обычаями Китая - за одним-единственным исключением: в вопросе об обладании верховной властью китайский клан именно как такое целое и выступал. Так, земли членов клана не образовывали никакой "общей клановой собственности", и никто не мешал члену клана продать свою землю кому угодно. А вот престол был как бы общим владением клана, чей представитель его занимал, и передаваться должен был только в пределах клана. Поэтому клан, владеющий престолом или борющийся за него, рассматривался - именно и только в этом аспекте - как единая корпорация, и мог, соответственно, быть полностью истреблен при отнятии у него престола. Если целый ряд виднейших членов китайского клана участвовал в подготовке захвата власти этим кланом, то это также закономерно считалось акцией клана как целого - ведь участвовали в ней его заправилы, а итогом ее должен был стать именно переход власти к клану как целому, - и при подавлении такой попытки клан также мог быть полностью истреблен как целое. И если кару родственников за вину родственника сами китайцы открыто и официально признавали НАРУШЕНИЕМ принципа справедливости "ради общего блага" - крайне полезным и потому-де оправданным нарушением - то при истреблении клана, имеющего или добывающего верховную власть, справедливость - при той "степени разрешения", которая у нее и тогда, и позже была - не нарушалась вовсе: клан выступал в данном случае как единая организация и, соответственно, мог быть уничтожен как таковая. Ослабленной формой такого корпоративного возмездия в наше время являются репарации и санкции, обременяющие весь гражданский коллектив, включая его членов, заведомо и даже косвенно не причастных к вещам, за которыеэти самые репарации теперь наложены. Иное дело, что ни в античности, ни в Китае, ни в Исландии 10 века ничто не обязывало НЕПРЕМЕННО осуществлять корпоративное возмездие, да еще в его максимально широкой по охвату и наиболее суровой по исполнению форме; можно было ведь и раздавать сестрам по серьгам в меру их причастности к тем действиям, из-за которых вышел весь сыр-бор. Поэтому такая корпоративная репрессия в любом случае оставалась делом чрезвычайной суровости, стандартно уместным разве что при силовой смене династии - да и тут не всегда применявшимся в Китае.
Между тем основатель династии Хань Лю Бан (Гао-цзу) из клана Лю оставил восемь сыновей, возведя всех, кроме наследника, в удельные цари. Это были: 1) Фэй,от одной наложницы; 2) наследник Ин - будущий император Хуй-ди, от императрицы Люй-тайхоу из клана Лю; 3) Жуи, от наложницы Ци; 4) наш Лю Хэн (будущий Вэнь-ди) от наложницы Бо; 5) Хуй; 6) Ю; 7) Чан.
Лю Бан и его соратники, добывшие ему престол, принесли клятву: никто больше, кроме членов императорского рода Лю, не должен больше становиться удельным царем; престол тем более должен всегда принадлежать роду Лю; а сановников можно выдвигать только за заслуги (иными словами, император по этой клятве не мог возвышать людей из низов по своему желанию; "заслуги" оценивались в первую голову самими же сановниками, так что речь шла о введении определенного раздела влияния в делах о назначениях между самой сановной иерархией и императором); о важнейших пожалованиях (в частности, в удельные цари) император должен был сначала совещаться с имеющимися удельными царями и высшими сановниками. На нарушителя клятвы должна была сообща ополчиться вся Поднебесная. Желательным также признавалось, чтобы император узаконения и важные меры проводил по представлениям сановников, а не просто повелениями от себя.
Своего сына Лю Хэна, будущего Вэнь-ди, когда ему было около 6 лет, отец отправил удельным царем приграничного владения Дай, где приходилось постоянно воевать с гуннами. Реальное управление там он поручил хорошим администраторам и военачальникам. Под их попечением Лю Хэн и рос.
Между тем почти сразу после этого назначения Лю Бан умер, и фактическая власть перешла в руки вдовствующей императрицы Люй-тайхоу из клана Люй. Как положено лояльному вассалу, Лю Хэн приезжал ко двору по всем положенным поводам, и в один из таких визитов примерно 8-летним мальчиком, вместе с прочими придворными, был по приказанию императрицы приведен смотреть на "аттракцион человек-свинья" - то есть на отцовскую наложницу Ци, которую императрица теперь страшно искалечила, швырнув в яму с нечистотами, поименовав все это аттракционом "человек-свинья" и велев двору на оный смотреть (прежде чем предала, наконец, наложницу Ци смерти).
Вскоре императрица и ее клан Люй стали возвышаться и теснить клан Лю. Некоторые из клана Люй вопреки клятве о государственном устроении были возведены в удельные цари; другие люйцы стали сановниками без "заслуг", то есть по произволу императрицы. Любовник ее, сановник Шэнь Ицзи (владетельный князь Пиян-хоу) в этом ей содействовал, старые сановники Лю Бана решили выжидать ее смерти, а пока ей не мешать.
Из семи сыновей Лю Бана от других женщин императрица с четырьмя поступила так: Фэю поднесла отраву в чаше, и Хуй-ди насилу спас его; Жуи, чжаоского удельного царя, убила, хотя Хуй-ди и пытался его спасти; Ю, поставленного ему на смену чжаоским удельным царем, уморила голодом; на его место чжаоским удельным царем перевела Хуя, но опутала его насильным надзором и отравила его любимую наложницу, после чего тот, не желая жить без этой наложницы и горюя, что не успел спасти ее, покончил с собой, а императрица в отместку за такую его непочтительность (выразившуюся в самом этом самоубийстве) лишила его детей права наследования.
Дайскому удельному царю Лю Хэну было к тому времени чуть больше 20, и он уже занимался реальными делами правления, в том числе особенно - делами обороны от гуннов, и успел овдоветь. Императрица "послала гонца объявить Дай-вану о своем желании перевести его управлять владением Чжао". Лю Хэн совершенно не хотел переезжать в Чжао: императрица только что сгубила подряд трех удельных царей Чжао, его сводных братьев, и ему предстояло либо найти ту же судьбу, либо быть фактическим тюремным заключенным в Чжао под надзором люйцев. Кроме того, можно было думать, что императрица могла и сама зариться на владение Чжао для кого-либо из люйцев. Поэтому Лю Хэн, получив от императрицы известие, что ей угодно перевести его в Чжао, проявил хитрость, выдержку, осторожность и смелость: "он стал отказываться, [заявляя, что] желает остаться, чтобы защищать [и дальше от гуннов] границы [своего удельного царств] Дай".
Расчет его удался: императрица, получив его отнекивания, поставила чжаоским удельным царем человека из своего клана Люй, а Лю Хэн остался сам себе хозяином в далеком пограничном уделе Дай.
Вскоре императрица умерла. К тому времени ее сын от Лю Бана, Хуй-ди, давно умер, и с тех пор она правила от имени малолетних детей, официальных императоров, которых объявляла его сыновьями, хотя, возможно, это было и не так.
После смерти Люй-тайхоу формально императором и оставался второй из этих малолеток, но никто, кроме люйцев, держаться за него не хотел. Один из внуков Лю Бана поднял восстание против засилия клана Люй и собрался идти на столицу, началась усобица. В центре люйцы и их противники собирали силы.
Вскоре несколько высших сановников, среди которых главными были Чжоу Бо и Чэнь Пин, до сих пор будто бы верные режиму люйцев, сговорились против группировки, возглавлявшейся кланом Люй, атаковали клан Люй и истребили поголовно всех мужчин и женщин клана, независимо от возраста (включая, видимо, многих, урожденных в этом клане женщин, вышедших замуж в другие кланы, а также и как минимум некоторых потомков люйцев во втором-третьем поколении по женской линии, числившихся в других кланах, см. http://wyradhe.livejournal.com/296641.html ), а вот вдову императора Хуй-ди не тронули (она по женской линии была внучкой императрицы Люй-тайхоу; теперь ее пожизненно заключили в нормальных условиях во дворце). Шэнь Ицзи, князь Пиянский, впрочем, ухитрился уцелеть. После этого победители-сановники постановили, что-де малолетний император - вовсе не сын Хуй-ди и не член рода Лю, а его-де за такового лишь выдавала покойная императрица (сейчас уже никто не узнает, так это было или нет), и что надо теперь "выбрать самого разумного из удельных царей родом из клана Лю и поставить его императором”. По обсуждении кандидатур они заключили: "Дайский удельный царь [Лю Хэн] - самый старший из ныне живущих сыновей императора Гао-ди [Лю Бана], его сыновняя почтительность и приверженность к должному отношению к другим ["жэнь"] широки и глубоки. Род его матери - Бо - уважаем и безупречен. Вдобавок, если поставить [государем] его, старшего, это будет благоприятствовать [делам], а коль скоро о его сыновней почтительности и приверженность к должному отношению к другим людям [жэнь] уже известно в Поднебесной, он подходит”.
После чего они послали к Лю Хэну, приглашая его явиться и занять престол. Лю Хэн задумался и собрал совет своих приближенных в Дай. Он считал, как и все его советники, что эта группировка сановников захватила фактическую власть; он опасался, что если он примет приглашение, то попадет от них в зависимость, а между тем они легко войдут во вкус власти и в новые раздоры, и в ходе этих раздоров - или просто при перемене их настроений, в частности, если кто-то из них захочет захватить престол сам - вполне могут его убить. Отказаться же от приглашения и сидеть в Дай было намного менее рискованным. Один из самых доверенных советников Лю Хэна так и сказал: "Все высшие сановники Хань при покойном императоре Гао-Ди занимали посты старших военачальников и приобрели опыт в военных делах, так что они стали весьма коварными и хитрыми. Их внимание к вам в этот раз объясняется не чем иным, как особым страхом перед памятным авторитетом Гао-ди и вдовствующей императрицы Люй. Ныне они уже истребили всех членов рода Люй и вновь принесли в столице клятву, помазав губы кровью [животных, принесенных в жертву при обряде клятвы (но также это и намек на кровавое истребление клана Люй)]. Приглашая вас, Великий ван, они используют это как предлог, на самом деле им верить нельзя. Просим вас, Великий ван, сказаться больным и не ездить, чтобы понаблюдать, как пойдут события”.
Однако другой советник сказал, что страна и войска верны дому Лю и сановники не осмелятся посягать на него, даже если бы захотели - и едва ли захотят и осмелятся посягать на того из Лю, кто чин по чину будет возведен на престол и с этого момента окажется легитимным правителем из дома Лю.
Лю Хэн решил рискнуть, прибыл в столицу и был возведен сановниками на престол, став императором Вэнь-ди (малолетнего императора и его братьев сановники накануне сначала отрешили от власти и чинов, а потом сразу же убили). Что риск для Лю Хэна был весьма велик, потом не сомневался никто. Принципиальный Юань Ан, не раз критиковавший в лицо Вэнь-ди (за что тот его в конце концов услал от двора в провинцию средним военным начальником), тем не менее считал, что за Вэнь-ди числятся три несравненно славных поступка, и одним из этих трех поступков назвал самому императору как раз его согласие на занятие престола, сказав: "Когда же сначала люйцы стали вершить всеми делами, а потом высшие сановники, [уничтожив их], захватили управление в свои руки, вы, Ваше величество, на шести повозках примчались из Дай в столицу, окунувшись в пучину опасностей. Даже известные храбрецы и силачи прошлого [Мэн] Бэнь и [Ся] Юй по своей отваге не сравнятся с вами!"
Как смотрел Лю Хэн - Вэнь-ди - на сановников, возведших его на престол, и на истребление рода Люй?
Итак, после жизнеописания Чжан Шичжи http://wyradhe.livejournal.com/295031.html и апокрифических заметок императора Сяо Вэня:)) ( http://wyradhe.livejournal.com/295407.html ) перейдем к истории о том, как сановники поголовно истребили клан Люй и воцарили Вэнь-ди и о том, как Вэнь-ди ко всему этому мог относиться. Истребили сановники клан Люй за попытку захватить или контролировать престол, отняв реальную или даже формальную власть у императорского клана Лю - и тут необходимо осознавать природу и характер подобных репрессий, поскольку это поголовное истребление клана не надо путать или ассоциировать с репрессиями в адрес родственников за вину родственника. В последнем случае речь шла о чистом прагматически мотивированном заложничестве большевистско-гитлеровского типа -никто не рассматривал наказуемые за преступление Икса три ветви его родственников как некую единую корпорацию, которая будто бы совершала это преступление как корпорация, как организованное целое. Эти родственники и реально не образовывали с виновным никакой единой корпорации, которая как целое совершала бы искомое преступление, и китайцы им ничего подобного не приписывали. Они просто брали родственников в заложники за родственника, стремясь дополнительно сдержать потенциального преступника угрозой истребить в случае совершения им преступления его родных. Ни их личной причастности к его преступлению, ни, повторюсь, того, что-де это преступление совершала некая корпорация, включавшая их, никто при этом и не предполагал. Совершенно иное дело - конфликты, связанные с претензиями того или иного клана на верховную власть. Таковая власть по китайским понятиям принадлежала не отдельному человеку, а клану, представляемому отдельным человеком на престоле. Поэтому в Китае не было жесткого принципа наследования престола внутри клана по старшинству. Соответственно, обладателем власти считался клан как единая корпорация [а уж внутри клана - тот или иной человек], и при отнятии у него власти весь он, как одна корпорация, и мог истребляться - не в порядке заложничества и не за вины его отдельных членов, а так же, как в античности и средневековье городская или сельская община, которая как одно организованное целое сопротивлялась кому-то оружием или предавала кого-то, могла в ответ и быть подвергнута истреблению как такое целое - вся, поголовно.
Так, армия римлян-республиканцев, контролировавшая Африку, но разбитая там Цезарем, отступила к африканскому городу Парада. Однако город не желал связываться с побежденными и не открыл им ворота, т.е. изменил им. Тогда они "взяли город с бою, снесли на его площадь кучу дров со всеми пожитками горожан, подожгли ее, всех жителей без различия пола, звания и возраста связали и живыми бросили в огонь, предав их таким образом мучительной казни". Хотя сам Цезарь так жестоко никогда бы не поступил, республиканцы этой акцией не вышли за пределы тогдашних законов войны, правда, проявив в их рамках максимально возможную жестокость: город выступил против них как организованное целое, они его и уничтожили как целое, поголовно. Точно так же поголовно могли вырезать в ряде обществ архаики соседскую семью, с которой у данной семьи возник конфликт, и ответственность при этом ложилась на сторону, которая была виновна в этом конфликте или его неоправданной эскалации, а само по себе убийство недееспособных и лично непричастных ни к каким действиям членов враждебной семьи отдельной вины не образовывало.
Китайские кланы, вообще говоря, не были такими "организованными самоуправляющимися мини-государствами" [в отличие от античных городских общин или семей в Исландии 10 века] и не рассматривались подобным образом обычаями Китая - за одним-единственным исключением: в вопросе об обладании верховной властью китайский клан именно как такое целое и выступал. Так, земли членов клана не образовывали никакой "общей клановой собственности", и никто не мешал члену клана продать свою землю кому угодно. А вот престол был как бы общим владением клана, чей представитель его занимал, и передаваться должен был только в пределах клана. Поэтому клан, владеющий престолом или борющийся за него, рассматривался - именно и только в этом аспекте - как единая корпорация, и мог, соответственно, быть полностью истреблен при отнятии у него престола. Если целый ряд виднейших членов китайского клана участвовал в подготовке захвата власти этим кланом, то это также закономерно считалось акцией клана как целого - ведь участвовали в ней его заправилы, а итогом ее должен был стать именно переход власти к клану как целому, - и при подавлении такой попытки клан также мог быть полностью истреблен как целое. И если кару родственников за вину родственника сами китайцы открыто и официально признавали НАРУШЕНИЕМ принципа справедливости "ради общего блага" - крайне полезным и потому-де оправданным нарушением - то при истреблении клана, имеющего или добывающего верховную власть, справедливость - при той "степени разрешения", которая у нее и тогда, и позже была - не нарушалась вовсе: клан выступал в данном случае как единая организация и, соответственно, мог быть уничтожен как таковая. Ослабленной формой такого корпоративного возмездия в наше время являются репарации и санкции, обременяющие весь гражданский коллектив, включая его членов, заведомо и даже косвенно не причастных к вещам, за которыеэти самые репарации теперь наложены. Иное дело, что ни в античности, ни в Китае, ни в Исландии 10 века ничто не обязывало НЕПРЕМЕННО осуществлять корпоративное возмездие, да еще в его максимально широкой по охвату и наиболее суровой по исполнению форме; можно было ведь и раздавать сестрам по серьгам в меру их причастности к тем действиям, из-за которых вышел весь сыр-бор. Поэтому такая корпоративная репрессия в любом случае оставалась делом чрезвычайной суровости, стандартно уместным разве что при силовой смене династии - да и тут не всегда применявшимся в Китае.
Между тем основатель династии Хань Лю Бан (Гао-цзу) из клана Лю оставил восемь сыновей, возведя всех, кроме наследника, в удельные цари. Это были: 1) Фэй,от одной наложницы; 2) наследник Ин - будущий император Хуй-ди, от императрицы Люй-тайхоу из клана Лю; 3) Жуи, от наложницы Ци; 4) наш Лю Хэн (будущий Вэнь-ди) от наложницы Бо; 5) Хуй; 6) Ю; 7) Чан.
Лю Бан и его соратники, добывшие ему престол, принесли клятву: никто больше, кроме членов императорского рода Лю, не должен больше становиться удельным царем; престол тем более должен всегда принадлежать роду Лю; а сановников можно выдвигать только за заслуги (иными словами, император по этой клятве не мог возвышать людей из низов по своему желанию; "заслуги" оценивались в первую голову самими же сановниками, так что речь шла о введении определенного раздела влияния в делах о назначениях между самой сановной иерархией и императором); о важнейших пожалованиях (в частности, в удельные цари) император должен был сначала совещаться с имеющимися удельными царями и высшими сановниками. На нарушителя клятвы должна была сообща ополчиться вся Поднебесная. Желательным также признавалось, чтобы император узаконения и важные меры проводил по представлениям сановников, а не просто повелениями от себя.
Своего сына Лю Хэна, будущего Вэнь-ди, когда ему было около 6 лет, отец отправил удельным царем приграничного владения Дай, где приходилось постоянно воевать с гуннами. Реальное управление там он поручил хорошим администраторам и военачальникам. Под их попечением Лю Хэн и рос.
Между тем почти сразу после этого назначения Лю Бан умер, и фактическая власть перешла в руки вдовствующей императрицы Люй-тайхоу из клана Люй. Как положено лояльному вассалу, Лю Хэн приезжал ко двору по всем положенным поводам, и в один из таких визитов примерно 8-летним мальчиком, вместе с прочими придворными, был по приказанию императрицы приведен смотреть на "аттракцион человек-свинья" - то есть на отцовскую наложницу Ци, которую императрица теперь страшно искалечила, швырнув в яму с нечистотами, поименовав все это аттракционом "человек-свинья" и велев двору на оный смотреть (прежде чем предала, наконец, наложницу Ци смерти).
Вскоре императрица и ее клан Люй стали возвышаться и теснить клан Лю. Некоторые из клана Люй вопреки клятве о государственном устроении были возведены в удельные цари; другие люйцы стали сановниками без "заслуг", то есть по произволу императрицы. Любовник ее, сановник Шэнь Ицзи (владетельный князь Пиян-хоу) в этом ей содействовал, старые сановники Лю Бана решили выжидать ее смерти, а пока ей не мешать.
Из семи сыновей Лю Бана от других женщин императрица с четырьмя поступила так: Фэю поднесла отраву в чаше, и Хуй-ди насилу спас его; Жуи, чжаоского удельного царя, убила, хотя Хуй-ди и пытался его спасти; Ю, поставленного ему на смену чжаоским удельным царем, уморила голодом; на его место чжаоским удельным царем перевела Хуя, но опутала его насильным надзором и отравила его любимую наложницу, после чего тот, не желая жить без этой наложницы и горюя, что не успел спасти ее, покончил с собой, а императрица в отместку за такую его непочтительность (выразившуюся в самом этом самоубийстве) лишила его детей права наследования.
Дайскому удельному царю Лю Хэну было к тому времени чуть больше 20, и он уже занимался реальными делами правления, в том числе особенно - делами обороны от гуннов, и успел овдоветь. Императрица "послала гонца объявить Дай-вану о своем желании перевести его управлять владением Чжао". Лю Хэн совершенно не хотел переезжать в Чжао: императрица только что сгубила подряд трех удельных царей Чжао, его сводных братьев, и ему предстояло либо найти ту же судьбу, либо быть фактическим тюремным заключенным в Чжао под надзором люйцев. Кроме того, можно было думать, что императрица могла и сама зариться на владение Чжао для кого-либо из люйцев. Поэтому Лю Хэн, получив от императрицы известие, что ей угодно перевести его в Чжао, проявил хитрость, выдержку, осторожность и смелость: "он стал отказываться, [заявляя, что] желает остаться, чтобы защищать [и дальше от гуннов] границы [своего удельного царств] Дай".
Расчет его удался: императрица, получив его отнекивания, поставила чжаоским удельным царем человека из своего клана Люй, а Лю Хэн остался сам себе хозяином в далеком пограничном уделе Дай.
Вскоре императрица умерла. К тому времени ее сын от Лю Бана, Хуй-ди, давно умер, и с тех пор она правила от имени малолетних детей, официальных императоров, которых объявляла его сыновьями, хотя, возможно, это было и не так.
После смерти Люй-тайхоу формально императором и оставался второй из этих малолеток, но никто, кроме люйцев, держаться за него не хотел. Один из внуков Лю Бана поднял восстание против засилия клана Люй и собрался идти на столицу, началась усобица. В центре люйцы и их противники собирали силы.
Вскоре несколько высших сановников, среди которых главными были Чжоу Бо и Чэнь Пин, до сих пор будто бы верные режиму люйцев, сговорились против группировки, возглавлявшейся кланом Люй, атаковали клан Люй и истребили поголовно всех мужчин и женщин клана, независимо от возраста (включая, видимо, многих, урожденных в этом клане женщин, вышедших замуж в другие кланы, а также и как минимум некоторых потомков люйцев во втором-третьем поколении по женской линии, числившихся в других кланах, см. http://wyradhe.livejournal.com/296641.html ), а вот вдову императора Хуй-ди не тронули (она по женской линии была внучкой императрицы Люй-тайхоу; теперь ее пожизненно заключили в нормальных условиях во дворце). Шэнь Ицзи, князь Пиянский, впрочем, ухитрился уцелеть. После этого победители-сановники постановили, что-де малолетний император - вовсе не сын Хуй-ди и не член рода Лю, а его-де за такового лишь выдавала покойная императрица (сейчас уже никто не узнает, так это было или нет), и что надо теперь "выбрать самого разумного из удельных царей родом из клана Лю и поставить его императором”. По обсуждении кандидатур они заключили: "Дайский удельный царь [Лю Хэн] - самый старший из ныне живущих сыновей императора Гао-ди [Лю Бана], его сыновняя почтительность и приверженность к должному отношению к другим ["жэнь"] широки и глубоки. Род его матери - Бо - уважаем и безупречен. Вдобавок, если поставить [государем] его, старшего, это будет благоприятствовать [делам], а коль скоро о его сыновней почтительности и приверженность к должному отношению к другим людям [жэнь] уже известно в Поднебесной, он подходит”.
После чего они послали к Лю Хэну, приглашая его явиться и занять престол. Лю Хэн задумался и собрал совет своих приближенных в Дай. Он считал, как и все его советники, что эта группировка сановников захватила фактическую власть; он опасался, что если он примет приглашение, то попадет от них в зависимость, а между тем они легко войдут во вкус власти и в новые раздоры, и в ходе этих раздоров - или просто при перемене их настроений, в частности, если кто-то из них захочет захватить престол сам - вполне могут его убить. Отказаться же от приглашения и сидеть в Дай было намного менее рискованным. Один из самых доверенных советников Лю Хэна так и сказал: "Все высшие сановники Хань при покойном императоре Гао-Ди занимали посты старших военачальников и приобрели опыт в военных делах, так что они стали весьма коварными и хитрыми. Их внимание к вам в этот раз объясняется не чем иным, как особым страхом перед памятным авторитетом Гао-ди и вдовствующей императрицы Люй. Ныне они уже истребили всех членов рода Люй и вновь принесли в столице клятву, помазав губы кровью [животных, принесенных в жертву при обряде клятвы (но также это и намек на кровавое истребление клана Люй)]. Приглашая вас, Великий ван, они используют это как предлог, на самом деле им верить нельзя. Просим вас, Великий ван, сказаться больным и не ездить, чтобы понаблюдать, как пойдут события”.
Однако другой советник сказал, что страна и войска верны дому Лю и сановники не осмелятся посягать на него, даже если бы захотели - и едва ли захотят и осмелятся посягать на того из Лю, кто чин по чину будет возведен на престол и с этого момента окажется легитимным правителем из дома Лю.
Лю Хэн решил рискнуть, прибыл в столицу и был возведен сановниками на престол, став императором Вэнь-ди (малолетнего императора и его братьев сановники накануне сначала отрешили от власти и чинов, а потом сразу же убили). Что риск для Лю Хэна был весьма велик, потом не сомневался никто. Принципиальный Юань Ан, не раз критиковавший в лицо Вэнь-ди (за что тот его в конце концов услал от двора в провинцию средним военным начальником), тем не менее считал, что за Вэнь-ди числятся три несравненно славных поступка, и одним из этих трех поступков назвал самому императору как раз его согласие на занятие престола, сказав: "Когда же сначала люйцы стали вершить всеми делами, а потом высшие сановники, [уничтожив их], захватили управление в свои руки, вы, Ваше величество, на шести повозках примчались из Дай в столицу, окунувшись в пучину опасностей. Даже известные храбрецы и силачи прошлого [Мэн] Бэнь и [Ся] Юй по своей отваге не сравнятся с вами!"
Как смотрел Лю Хэн - Вэнь-ди - на сановников, возведших его на престол, и на истребление рода Люй?