Разные разности
Разные разности. Many parallel inventions - 2
Щировский, "Танец бабочки", Киплинг, An Astrologer's Song
Кончен день. Котлеты скушаны.
Скучный вечер при дверях.
Что мне песенки Марфушины,
Ногти дам, штаны нерях?
Старый клуб отделан заново -
На концерт бы заглянуть:
Выйдет Галочка Степанова
И станцует что-нибудь.
Дева скачет, гнется ивою,
Врет рояль - басы не те.
Человечество шутливое
Крупно шутит в темноте.
И на мерзость мерзость нижется,
И троится мутный ком.
И отверженная ижица
Лезет в азбуку силком.
Но я верю, что не всуе мы
Терпим боль и борем страх, -
Мотылек неописуемый
В сине-розовых лучах.
Чучело седого филина
Не пугается обид,
Но, булавкою пришпилена,
Бабочка еще дрожит...
Что ж, кончай развоплощение,
Костюмерше крылья сдай.
Это смерть, но тем не менее
Все-таки дорога в рай.
Выходи в дорогу дальнюю -
Вечер шумен и игрист -
На площадку танцевальную,
Где играет баянист. (*)
To the Heavens above us
O look and behold
The Planets that love us
All harnessed in gold!
What chariots, what horses
Against us shall bide
While the Stars in their courses
Do fight on our side?
All thought, all desires,
That are under the sun,
Are one with their fires,
As we also are one:
All matter, all spirit,
All fashion, all frame,
Receive and inherit
Their strength from the same.
Oh, man that deniest
All power save thine own,
Their power in the highest
Is mightily shown.
Not less in the lowest
That power is made clear.
(Oh, man, if thou knowest,
What treasure is here!)
Earth quakes in her throes
And we wonder for why!
But the blind planet knows
When her ruler is nigh;
And, attuned since Creation
To perfect accord,
She thrills in her station
And yearns to her Lord.
The waters have risen,
The springs are unbound -
The floods break their prison,
And ravin around.
No rampart withstands 'em,
Their fury will last,
Till the Sign that commands 'em
Sinks low or swings past.
Through abysses unproven
O'er gulfs beyond thought,
Our portion is woven,
Our burden is brought.
Yet They that prepare it,
Whose Nature we share,
Make us who must bear it
Well able to bear.
Though terrors o'ertake us
We'll not be afraid.
No Power can unmake us
Save that which has made:
Nor yet beyond reason
Or hope shall we fall -
All things have their season,
And Mercy crowns all!
Then, doubt not, ye fearful -
The Eternal is King -
Up, heart, and be cheerful,
And lustily sing: -
What chariots, what horses
Against us shall bide
While the Stars in their courses
Do fight on our side?
Коллекция переводов:
Прозаический:
Взгляни в Небеса над нами и воззри на Планеты, что любят нас, все оправленные в золото! Чьи колесницы, чьи кони устоят против нас, когда Звезды в походе своем бьются на нашей стороне?
Вся мысль, все желания, что существуют под солнцем, едины с их огнями, как и все мы едины с ними. Все деяния, всякий дух, все формы, любой состав получают и наследуют единую силу.
О ты, человек, что отрицаешь любую власть, кроме своей собственной! Их сила могущественно являет себя в высших, и в низших столь же ясно. (О человек, если бы ты знал, что за сокровище скрыто здесь!)
Земля дрожит в муках, и мы вопрошаем, отчего это; но слепая планета знает, когда близится ее правитель. И, от времен Творения настроенная на точнейшее созвучие, она трепещет на своем месте и тянется к своему Господу.
Воды поднялись, источники разрешены от уз - потоки разбили свою тюрьму и свирепствуют вокруг. Ни один бастион не устоит против них. Их ярость продлится, пока Знак, повелевающий ими, не опустится вниз или не качнется вверх.
В безвестных безднах, над непостижимыми заливами сплетается наша доля, приносится наше бремя. Но Те, кто уготовили его, Чью Природу мы делим, создали нас, кому должно вынести его, - способными вынести.
Хотя ужасы поражают нас, не убоимся мы; никакое Могущество не в силах уничтожить нас, кроме того, что сотворило. И вот, не без смысла и не без надежды будет наше падение - всему наступает свое время, и Милосердие венчает все!
Так не смущайтесь, боязливые! Вечный царит! Укрепитесь сердцем и возрадуйтесь, и пойте с вожделением: "Чьи колесницы, чьи кони устоят против нас, когда Звезды в походе своем бьются на нашей стороне?"
Перевод Т. Чернышевой:
В полночные светы
Вглядись же хоть раз:
Сверкают Планеты,
Хранящие нас.
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами - над нами! -
Небесная рать.
Все наши желанья,
И думы, и сны
Огнём Мирозданья
Меж звёзд зажжены.
И дух наш, и тело,
И образ, и путь
От тех же пределов
Наследуют суть.
Кто волей свободной
Спесивился всласть,
Звезды Путеводной
Не чувствовал Власть,
Звезды Недвижимой
Не понял Закон,
Свободою мнимой
Навек ослеплён.
Содвинутся горы -
Знай - это Земля,
Из общего хора
Владыке внемля,
Его Приближенье
Услышит опять
И дрожь восхищенья
Не сможет унять.
Подымутся воды,
Прихлынут ручьи,
Стремя на свободу
Потоки свои -
Бороться напрасно,
Преграды им нет,
Их ярость подвластна
Лишь ходу Планет.
Из хаоса нитей
Над бездной времён
В цепочку событий
Наш жребий вплетён,
И нить его Пряха
Так держит в горсти,
Чтоб ношу без страха
Ты мог пронести.
Сомненья терзают -
Ты помни одно:
Лишь Тот отнимает,
Кем было дано,
Кто, голос твой слыша,
Всему судит срок
И Милостью свыше
Подводит итог!
Так будь же смелее -
Предвечный с тобой!
Гляди веселее
И весело пой:
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами - над нами! -
Небесная рать.
Опыт моего переложения (с перестановкой двух строф):
Вот на небе позднем
встают на постой
могучие звезды
в броне золотой.
Дай радости вздуться,
хвали окоем -
за нас они бьются
в походе своем!
Мы страхом томимы,
но мы не одни:
их светам сродни мы,
и все нам сродни.
Над смертью и горем
нам воля дана:
всему один корень
и глина одна!
О ты, что отвергся
всех сил над тобой,
их Силой повергся
Владыка любой.
Их силой и слабый
восстал до небес -
о, знал бы ты славу,
что явлена здесь!
Потопа недолей
покрыта земля -
он мчится на воле,
штурмует поля.
Нет власти, что свяжет
его торжество,
Пока не прикажет
Планета его!
А хор их веселый
во веки веков
покорен престолу
Владыки Миров.
От дней сотворенья
ликует их ряд,
его повеленью
настроенный в лад!
От бездн потаенных,
от края времен
грозит нам бессонно
свирепый закон,
но вы, с кем делили
мы суть и тюрьму,
в нас волю вложили
не сдаться ему!
Нас боль не сломила:
распустит наш час
одна только Сила -
что выпряла нас!
Не в праздное бремя
нам выпало пасть:
всему свое время,
и Милости - власть!
Смелей же, несмелый:
нас Вечный хранит!
и взор вожделелый
кидай на зенит.
а звезды займутся -
хвали окоем:
за нас они бьются
в походе своем!
"Перевод" Фельдмана тут не привожу в силу его полного безобразия на мой вкус; вот он - http://xn--80at6b.xn--p1ai/statyi/5-2012-07-23-13-31-32
Не-знаю-чей перевод: http://xn----ftbbeegjaqlxes0e.xn--p1ai/pesnya-astrologa.html
(*) Речь у Щировского здесь идет (насколько вообще тут "идет речь о"!) не о смерти человека, а как раз о метафоре рождения чего-либо хорошего в неискоренимо-изъянную жизнь мира из сферы чистых и благих сущностей - будь то душа, или лучшее в душе, или нечто иное действительно хорошее (искусство, например; поэту, ученому и одному из издателей Щировского В. Емельянову в этой бабочке, снимающей крылья, развоплощающейся как бабочка и в некоем ином виде появляющейся на танцевальной площадке, почувствовалось именно искусство, каким оно может быть в реализованном в мире - с неизбежными потерями - виде: "...в “Танце бабочки” чуть брезжит надежда, что искусство не умрет, что оно будет жить, хоть и в примитивной форме"). Для такой сущности реализация ее в заведомо искаженном и искажающем мире (не допускающем ее к существованию в беспримесно-благом виде и отягчающем ее изъянами и связями со всякого рода "плохостями") есть "смерть"; в то же время ее существование в мире оказывается "дорогой в рай" - не в смысле перспективы достижения какого-то блаженства после будущей смерти в этом самом мире (такая перспектива Щировским не признается), а в том смысле, что в рамках реальности, отталкиваясь от каких-то ее кусочков и опираясь на них, только и можно прорываться на миги в "рай"/к "раю" (т.е. в/к некоему, опять же, неискаженному беспримесному благу). Это как раз для Щировского тема постоянная. Вообще очень развернутая и последовательная система метафор у Щировского, фрагмент которой представлен в "танце бабочки", близка системе образов Жуковского, если бы из последней убрали весь религиозный компонент, включая подразумевание реального существования блаженной "родины душ" по ту сторону наблюдаемого мира и возможности вернуться туда по смерти в этом мире; я ее еще постараюсь описать и откомментировать подробнее.
Щировский, "Танец бабочки", Киплинг, An Astrologer's Song
Кончен день. Котлеты скушаны.
Скучный вечер при дверях.
Что мне песенки Марфушины,
Ногти дам, штаны нерях?
Старый клуб отделан заново -
На концерт бы заглянуть:
Выйдет Галочка Степанова
И станцует что-нибудь.
Дева скачет, гнется ивою,
Врет рояль - басы не те.
Человечество шутливое
Крупно шутит в темноте.
И на мерзость мерзость нижется,
И троится мутный ком.
И отверженная ижица
Лезет в азбуку силком.
Но я верю, что не всуе мы
Терпим боль и борем страх, -
Мотылек неописуемый
В сине-розовых лучах.
Чучело седого филина
Не пугается обид,
Но, булавкою пришпилена,
Бабочка еще дрожит...
Что ж, кончай развоплощение,
Костюмерше крылья сдай.
Это смерть, но тем не менее
Все-таки дорога в рай.
Выходи в дорогу дальнюю -
Вечер шумен и игрист -
На площадку танцевальную,
Где играет баянист. (*)
To the Heavens above us
O look and behold
The Planets that love us
All harnessed in gold!
What chariots, what horses
Against us shall bide
While the Stars in their courses
Do fight on our side?
All thought, all desires,
That are under the sun,
Are one with their fires,
As we also are one:
All matter, all spirit,
All fashion, all frame,
Receive and inherit
Their strength from the same.
Oh, man that deniest
All power save thine own,
Their power in the highest
Is mightily shown.
Not less in the lowest
That power is made clear.
(Oh, man, if thou knowest,
What treasure is here!)
Earth quakes in her throes
And we wonder for why!
But the blind planet knows
When her ruler is nigh;
And, attuned since Creation
To perfect accord,
She thrills in her station
And yearns to her Lord.
The waters have risen,
The springs are unbound -
The floods break their prison,
And ravin around.
No rampart withstands 'em,
Their fury will last,
Till the Sign that commands 'em
Sinks low or swings past.
Through abysses unproven
O'er gulfs beyond thought,
Our portion is woven,
Our burden is brought.
Yet They that prepare it,
Whose Nature we share,
Make us who must bear it
Well able to bear.
Though terrors o'ertake us
We'll not be afraid.
No Power can unmake us
Save that which has made:
Nor yet beyond reason
Or hope shall we fall -
All things have their season,
And Mercy crowns all!
Then, doubt not, ye fearful -
The Eternal is King -
Up, heart, and be cheerful,
And lustily sing: -
What chariots, what horses
Against us shall bide
While the Stars in their courses
Do fight on our side?
Коллекция переводов:
Прозаический:
Взгляни в Небеса над нами и воззри на Планеты, что любят нас, все оправленные в золото! Чьи колесницы, чьи кони устоят против нас, когда Звезды в походе своем бьются на нашей стороне?
Вся мысль, все желания, что существуют под солнцем, едины с их огнями, как и все мы едины с ними. Все деяния, всякий дух, все формы, любой состав получают и наследуют единую силу.
О ты, человек, что отрицаешь любую власть, кроме своей собственной! Их сила могущественно являет себя в высших, и в низших столь же ясно. (О человек, если бы ты знал, что за сокровище скрыто здесь!)
Земля дрожит в муках, и мы вопрошаем, отчего это; но слепая планета знает, когда близится ее правитель. И, от времен Творения настроенная на точнейшее созвучие, она трепещет на своем месте и тянется к своему Господу.
Воды поднялись, источники разрешены от уз - потоки разбили свою тюрьму и свирепствуют вокруг. Ни один бастион не устоит против них. Их ярость продлится, пока Знак, повелевающий ими, не опустится вниз или не качнется вверх.
В безвестных безднах, над непостижимыми заливами сплетается наша доля, приносится наше бремя. Но Те, кто уготовили его, Чью Природу мы делим, создали нас, кому должно вынести его, - способными вынести.
Хотя ужасы поражают нас, не убоимся мы; никакое Могущество не в силах уничтожить нас, кроме того, что сотворило. И вот, не без смысла и не без надежды будет наше падение - всему наступает свое время, и Милосердие венчает все!
Так не смущайтесь, боязливые! Вечный царит! Укрепитесь сердцем и возрадуйтесь, и пойте с вожделением: "Чьи колесницы, чьи кони устоят против нас, когда Звезды в походе своем бьются на нашей стороне?"
Перевод Т. Чернышевой:
В полночные светы
Вглядись же хоть раз:
Сверкают Планеты,
Хранящие нас.
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами - над нами! -
Небесная рать.
Все наши желанья,
И думы, и сны
Огнём Мирозданья
Меж звёзд зажжены.
И дух наш, и тело,
И образ, и путь
От тех же пределов
Наследуют суть.
Кто волей свободной
Спесивился всласть,
Звезды Путеводной
Не чувствовал Власть,
Звезды Недвижимой
Не понял Закон,
Свободою мнимой
Навек ослеплён.
Содвинутся горы -
Знай - это Земля,
Из общего хора
Владыке внемля,
Его Приближенье
Услышит опять
И дрожь восхищенья
Не сможет унять.
Подымутся воды,
Прихлынут ручьи,
Стремя на свободу
Потоки свои -
Бороться напрасно,
Преграды им нет,
Их ярость подвластна
Лишь ходу Планет.
Из хаоса нитей
Над бездной времён
В цепочку событий
Наш жребий вплетён,
И нить его Пряха
Так держит в горсти,
Чтоб ношу без страха
Ты мог пронести.
Сомненья терзают -
Ты помни одно:
Лишь Тот отнимает,
Кем было дано,
Кто, голос твой слыша,
Всему судит срок
И Милостью свыше
Подводит итог!
Так будь же смелее -
Предвечный с тобой!
Гляди веселее
И весело пой:
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами - над нами! -
Небесная рать.
Опыт моего переложения (с перестановкой двух строф):
Вот на небе позднем
встают на постой
могучие звезды
в броне золотой.
Дай радости вздуться,
хвали окоем -
за нас они бьются
в походе своем!
Мы страхом томимы,
но мы не одни:
их светам сродни мы,
и все нам сродни.
Над смертью и горем
нам воля дана:
всему один корень
и глина одна!
О ты, что отвергся
всех сил над тобой,
их Силой повергся
Владыка любой.
Их силой и слабый
восстал до небес -
о, знал бы ты славу,
что явлена здесь!
Потопа недолей
покрыта земля -
он мчится на воле,
штурмует поля.
Нет власти, что свяжет
его торжество,
Пока не прикажет
Планета его!
А хор их веселый
во веки веков
покорен престолу
Владыки Миров.
От дней сотворенья
ликует их ряд,
его повеленью
настроенный в лад!
От бездн потаенных,
от края времен
грозит нам бессонно
свирепый закон,
но вы, с кем делили
мы суть и тюрьму,
в нас волю вложили
не сдаться ему!
Нас боль не сломила:
распустит наш час
одна только Сила -
что выпряла нас!
Не в праздное бремя
нам выпало пасть:
всему свое время,
и Милости - власть!
Смелей же, несмелый:
нас Вечный хранит!
и взор вожделелый
кидай на зенит.
а звезды займутся -
хвали окоем:
за нас они бьются
в походе своем!
"Перевод" Фельдмана тут не привожу в силу его полного безобразия на мой вкус; вот он - http://xn--80at6b.xn--p1ai/statyi/5-2012-07-23-13-31-32
Не-знаю-чей перевод: http://xn----ftbbeegjaqlxes0e.xn--p1ai/pesnya-astrologa.html
(*) Речь у Щировского здесь идет (насколько вообще тут "идет речь о"!) не о смерти человека, а как раз о метафоре рождения чего-либо хорошего в неискоренимо-изъянную жизнь мира из сферы чистых и благих сущностей - будь то душа, или лучшее в душе, или нечто иное действительно хорошее (искусство, например; поэту, ученому и одному из издателей Щировского В. Емельянову в этой бабочке, снимающей крылья, развоплощающейся как бабочка и в некоем ином виде появляющейся на танцевальной площадке, почувствовалось именно искусство, каким оно может быть в реализованном в мире - с неизбежными потерями - виде: "...в “Танце бабочки” чуть брезжит надежда, что искусство не умрет, что оно будет жить, хоть и в примитивной форме"). Для такой сущности реализация ее в заведомо искаженном и искажающем мире (не допускающем ее к существованию в беспримесно-благом виде и отягчающем ее изъянами и связями со всякого рода "плохостями") есть "смерть"; в то же время ее существование в мире оказывается "дорогой в рай" - не в смысле перспективы достижения какого-то блаженства после будущей смерти в этом самом мире (такая перспектива Щировским не признается), а в том смысле, что в рамках реальности, отталкиваясь от каких-то ее кусочков и опираясь на них, только и можно прорываться на миги в "рай"/к "раю" (т.е. в/к некоему, опять же, неискаженному беспримесному благу). Это как раз для Щировского тема постоянная. Вообще очень развернутая и последовательная система метафор у Щировского, фрагмент которой представлен в "танце бабочки", близка системе образов Жуковского, если бы из последней убрали весь религиозный компонент, включая подразумевание реального существования блаженной "родины душ" по ту сторону наблюдаемого мира и возможности вернуться туда по смерти в этом мире; я ее еще постараюсь описать и откомментировать подробнее.