Четыре основные добродетели (коих у нас почему-то любят переводить режащим слух словосочетанием "кардинальные добродетели") изображались в виде аллегорических фигур, обычно в образе молодых женщин с различными атрибутами (зеркало, меч, циркуль, сосуд, весы etc.). В данном манускрипте основные добродетели изображены лишь с атрибутами в виде животных, что бывает крайне редко.
Вы узнаете, как змея и дракон превратились в способную останавливать корабли ремору (рыбу-прилипалу), как журавль и страус связаны с Правосудием, и как жевание жвачки оленем способствует Благоразумию. Ну, и полюбуетесь на царя зверей - льва и на единорога.
- А ваш почему без поводка гуляет?
- Он у меня благоразумный. Не чета вашему.
Traité sur les vertus cardinales, François Desmoulins. Lyon, vers 1510
Plat de reliure peint par Robinet Testard pour Louise de Savoie
BnF, Manuscrits, français 12247, contreplat supérieur, detail
Материал эксклюзивный, если уносите пост целиком или по частям, пожалуйста, ссылайтесь на журнал.
Четыре основные добродетели таковы: Благоразумие, Сила или стойкость, Правосудие и Умеренность.
Благоразумие обычно изображается в образе женщины с зеркалом и змеёй: "будьте мудры, как змии" (Мф. 10:16), но здесь змею замещает дракон, в средние века две эти зверушки были взаимозаменяемы. Иногда происходила гораздо более интересная подмена - с распространением эмблематических книг змею всё чаще стала заменять ремора (рыба-прилипала), обвившаяся вокруг стрелы. Обоснование этому находим в «Книге эмблем» итальянца Андреа Альчато (1492-1550). Книга многократно издавалась, это одно из первых её изданий (второе) 1531 года.
Giovanni Andrea Alciato, Emblematum Liber, 1531, Augsburg
Быстр полёт стрелы, но крепко прикрепившаяся к ней ремора его замедляет. Так и должен поступать благоразумный человек - действовать не в спешке, а обдуманно.
Рыбка описывалась похожей на слизняка и имела около шести дюймов в длину. Однако маленькие реморы могли останавливать большие корабли, присосавшись к их днищу. На латинском языке remora означает «задержка», а название рода Echeneis происходит от греческого ἔχειν («держать») и ναῦς («корабль»).
Andrea Alciato's Emblemata, Padua, Petro Paulo Tozzi, 1621
О рыбе-прилипале (называемой эхенеис) упоминали Аристотель и Оппиан, последний, впрочем, в своей поэме «О рыбной ловле» («Галиевтика», Ἁλιευτικά) явно перепутал её с миногой. Оппиан сравнивал силу оков «пятнистой рыбы» вокруг встреченного ею корабля с силой стрелы, которой охотник поражает быстро бегущего оленя[1]. Олень и ремора гораздо позже встретятся под сенью Благоразумия. Аристотель писал, что из прилипало изготовляют любовное зелье, и полагал, что у прилипало есть ноги, поскольку плавники этой рыбы напоминают ноги[2]. Элиан отмечал, что эта рыбка величиной с угря цепляется зубами за корму кораблей. Плутарх описывал способность этих созданий останавливать суда[3]. Плиний отмечал пагубное влияние рыбы на ход кораблей, согласно его сведениям, из прилипало делали любовные напитки и снадобья, затягивающие судебные тяжбы, полезна ремора была и при угрозе прерывания беременности. Т.е., как мы видим, свойства задерживания, притягивания и прилипания пригодились во многих областях.
«Есть совсем маленькая рыбка, которая живет обыкновенно среди камней и которую зовут «прилипалой». Существует поверье, что корабли замедляют свой ход, если эта рыбка прилипнет к их днищу, отсюда и происходит ее название. По этой причине о прилипале распространилась дурная слава, ведь из нее стали готовить любовные напитки, а также снадобья, приводящие к задержке вынесения судебного приговора и затягивающие тяжбы, но эти ее вредные качества искупаются одним похвальным свойством, так как у беременных женщин она предотвращает выкидыши и сохраняет плод, содержащийся в утробе, до самых родов. Тем не менее она не съедобна. Полагают, что у прилипалы есть ножки; Аристотель . . . . . . наподобие плавников»[4].
Также, в 32-й книге Плиний утверждал, что именно реморы явились причиной поражения Марка Антония и Клеопатры от Октавиана Августа во время битвы при Акциуме в 31 году до нашей эры, поскольку именно они задержали корабль Антония и лишили его маневренности. Эти создания, похоже, любили влиять на ход истории Рима, поскольку, согласно Плинию, по возвращении из Астуры в Антиум, ремора также остановила корабль Калигулы, несмотря на усилия четырехсот гребцов. Калигула был в ярости от мощи маленького создания. Также эта маленькая рыбёшка стала предзнаменованием великих событий; ибо как только император вернулся в Рим, он был убит собственными воинами[5].
Говоря о рыбе-прилипале (эхенеис) в 32-й книге Плиний сообщает, что мы подошли к кульминационной точке чудес, явленных нам действиями Природы. Никакие ветры, бури и штормы не способны противостоять эхинеис. Никакие тросы или тяжелые якоря не могут с ней соперничать. Человеческое тщеславие терпит поражение, когда корабль оказывается прикован к месту маленькой рыбкой, не более полуфута в длину[6]. В оригинале употреблено слово pisciculus, i m (demin. к piscis) "маленькая рыбка", "рыбёшка", с вариантами в тексте auspicālis pisciculus - "вещая рыбка", "рыбка, пригодная для гадания, прорицания" (там, где она определила судьбу Калигулы).
Koninklijke Bibliotheek, KB, KA 16, Folio 114v
В 7 веке Исидор Севильский в своих Этимологиях не забыл про замедляющую рыбу:
«Прилипало (echeneis), маленькая рыбешка длиной в полфута, приобрела имя благодаря тому, что, прицепившись к кораблю, удерживает его на месте. Пусть бушуют ветры и свирепствуют штормы, корабль будет стоять в море неподвижно, будто укоренившись, и не на якоре, но просто прилипнув. Латиняне именуют эту рыбку «замедляющей» (remora), потому что она знает, как удержать корабль на месте»[7].
Шесть веков спустя ему вторит Бартоломей Английский, добавляя, что маленькая рыбка Enchirius богата добродетелями, и сравнивает её способность удерживать с якорем[8].
Каким же образом ремора со стрелой заменила змею? Возможно, промежуточным звеном стали дельфин и якорь. Альд Мануций (1449 - 1515) - венецианский книгопечатник, основатель издательского дома Альда, использовал изображение обвившегося вокруг якоря дельфина в качестве издательской эмблемы с девизом «Festina lente».
Рисунок был позаимствован с реверса античной римской монеты, отчеканенной во время правления императора Веспасиана. Девиз же был одним из любимых изречений Октавиана Августа «Festina lente» ( лат. - «Спеши не торопясь»)[9]. Вероятно, позже дельфин и якорь превратились в стрелу и рыбу-прилипалу. Вскоре стрела с реморой приобрела стандартную иконографию и изображалась так:
Andrea Alciato's Emblematum libellus, Paris, Chrestien Wechel, 1542
Позже воспоследовали изображения Благоразумия с зеркалом, с обвившейся вокруг стрелы реморой и с оленем. Вот две эмблемы из разных изданий "Иконологии" Чезаре Рипа (1555 - 1622).
Iconologia di Cesare Ripa, Divisa in tre libri, 1645
Iconologia of Moral Emblems by Cesare Ripa, London, 1709, p. 64
В лондонском издании есть очень интересное пояснение. Олень был выбран за то, что он жует жвачку, глагол ruminate имеет несколько значений, среди прочих: "размышлять" и "жевать жвачку". Благоразумный человек должен размышлять перед тем, как что-то сделать.
Luca Giordano, Frescoes in the gallery of the Palazzo Medici-Riccardi in Florence, Prudenzia, 1684 - 1686
Сразу замечу, что данный материал является лишь беглой зарисовкой, а не полноценным исследованием, поэтому атрибут Благоразумия в образе трехголового зверя рассмотрен не будет.
Следующую добродетель, Силу или стойкость, одетую в рыцарские доспехи, традиционно сопровождает лев. Тут объяснений не требуется, можно лишь полюбоваться. Прекрасный зубастый лев с совершенно человеческим носом и глазами. Переходим к следующим двум добродетелям.
Traité sur les vertus cardinales, François Desmoulins. Lyon, vers 1510
Plat de reliure peint par Robinet Testard pour Louise de Savoie
BnF, Manuscrits, français 12247, contreplat supérieur, detail
Аллегория Правосудия или справедливости всем хорошо известна и сейчас. Аллегорическая женская фигура с завязанными глазами, мечом или весами в руке часто украшает собой здания судов. В нашем манускрипте Правосудие изображено очень необычно, лишь с одним из своих атрибутов, журавлем. Журавль же, в свою очередь, олицетворяет так необходимую справедливости бдительность. Считалось, что журавли на ночь выбирают себе стража, который бдит всю ночь, зажав в одной лапке камень. Стоит стражу задремать, как его лапка разжимается, камень падает и своим шумом будит журавля, помогая бодрствовать всю ночь.
Позднее Правосудию иногда сопутствовал страус. Древнеегипетская богиня справедливости, закона и миропорядка, Маат, изображалась с пером страуса в волосах, однако, маловероятно, что об этом тогда было известно в Европе. Считалось, что перо этой птицы «справедливо» разделено стержнем на две абсолютно симметричные части. Но всё-таки это определенная загадка, поскольку страус, в основном, считался глупым, невежественным, прожорливым животным:
Бестиарий. Страус - "и со свечкой искали они, и с умом". Изображение страусиного яйца нередко встречается в искусстве кватроченто, хотя ученые уже немало копий переломали, споря о его символическом значении на полотнах и в интерьере церквей (обычно в виде некоего подобия "подвесного светильника"), но уже тогда всем точно было известно, что это
именно яйцо страуса, а не грифона. Возможно, геральдика с её любовью к страусиным перьям помогла переломить ситуацию. Ну, и ещё полагали, что при необходимости страус может быть весьма сообразительным:
Бестиарий. Страус и волшебный разящий червяк.
Raphael, Justice, 1520, fresco, from Sala Costantino, Vatican Palace, Rome
Luca Giordano, Frescoes in the gallery of the Palazzo Medici-Riccardi in Florence, Justice, 1684 - 1686
Страус Рафаэля серьёзен и полон достоинства, а вот что общего имеет со справедливостью обреченный и всполошенный страус, распластавшийся прямиком под пятой Правосудия на фреске Луки Джордано - тайна сие есть.
Умеренность или воздержанность чаще всего изображалась с уздой и поводьями, дабы обуздывать страсти, и с двумя сосудами с вином и с водой. В нашем манускрипте Умеренность своей чистотой укрощает даже непокорного единорога. Сюжет укрощения единорога чистой девой всем хорошо знаком.
Traité sur les vertus cardinales, François Desmoulins. Lyon, vers 1510
Plat de reliure peint par Robinet Testard pour Louise de Savoie
BnF, Manuscrits, français 12247, contreplat supérieur
P.S. - Ремора (Echeneis) по-разному описывается авторами (я привела далеко не все свидетельства, а лишь некоторые в рамках этого небольшого поста), поэтому можно лишь предполагать, что прообразом был вид рыб-прилипал, который и сейчас называют словом «remora». Возможно, античные, средневековые и авторы Нового времени говорили о разных видах рыб. Однако и сегодня при помощи прилипало ловят крупных черепах, поскольку «грузоподъемность» одной рыбки составляет не менее 30 кг. Сквозь проделанную дырку в хвосте рыбы продевают тонкую длинную веревку и крепко завязывают ее. Более короткую бечевку продевают через рот и жабры прилипало. Спускают рыбу с лодки на всю длину привязи, она догоняет черепаху и присасывается к ней, потом добычу затаскивают на борт.
Также по теме:
Символы и эмблемата - часть первая.
Рим мог бы называться Ремора.
1 - Oppian, Colluthus, Tryphiodorus by Oppian, active 2nd century, Cambridge, Mass., Harvard University Press; London, W. Heinemann, 1963, p. 229
2 - Аристотель, Ист. жив. II. 10. 3: «Некоторые утверждают, что у прилипала есть ноги, тогда как их у него нет; но кажется, что они есть, потому что его плавники похожи на ноги»
3 - Marcel Humar, The Echeneis, the Remora, and the Lampreys - Studies in the Identification of the Ancient Echeneis, Arbeitskreis für Antike Naturwissenschaften und ihre Rezeption (AKAN), Vol. 25 (2015), 203-220
4 - Плиний, Естественная История, 9.25.(41) Перевод с латинского и комментарии Г. С. Литичевского.
5 - Плиний, Естественная История, 32.1.2-6 по: Natural history by Pliny, the Elder; vol. 8 translated by W.H.S. Jones, London, 1938, p. 467
6 - Ibid., p. 465
7 - Исидор Севильский, Этимологии, книга 12, глава 6:34, перевод и публ. Е.М. Леменевой
8 - Robert Steele, Mediæval lore from Bartholomaeus Anglicus, London: Alexander Moring (The King's Classics), 1905, p. 134
9 - Гай Светоний Транквил, Жизнь двенадцати цезарей, Божественный Август, XXV. 4.