Недоделки и ошибки марксизма
Марксизм - не религиозная догма, а научная теория, развиваемая живыми людьми и, как у всякого живого дела, у неё есть недоработки и ошибки. Я хочу суммировать их, чтобы показать, чем стоило бы заняться нынешним марксистам. Ведь всякая теория есть своего рода капитал, который может быть приумножен, а может быть и промотан, и приумножение связано с "помещением капитала" в конкретных людей, взявших на себя труд развивать соответствующее направление. А этих людей всегда достаточно мало, у них не на всё хватает сил, да и ошибки они совершают тоже. Пора обернуться и критически рассмотреть путь, пройдённый марксистской мыслью за 150 лет, чтобы яснее понять, что нам предстоит делать самим.
Большая часть приведённых здесь ошибок и недоработок марксистов взята из книги Перри Андерсона "Размышления о западном марксизме", часть - мои собственные мысли. Прошу френдов-марксистов обсуждать, комментировать и дополнять.
1. Маркс. "можно обозначить три круга проблем, в которых теория Маркса представляется наиболее уязвимой с точки зрения современного видения перспективы. Во-первых, речь идет о его отношении к капиталистическому государству. В своих ранних работах Маркс, по существу, предпринял попытку теоретического исследования (пусть на весьма абстрактном философском уровне) структуры буржуазной демократии. Затем, в 1848-1850 гг., он провел единственное конкретное историческое исследование своеобразного диктаторского государства, созданного Наполеоном III во Франции. В дальнейшем он никогда, например, не анализировал вплотную английское парламентское государство, в условиях которого он прожил до конца своих дней. Обобщая, Маркс употреблял оскорбительный ярлык “бонапартизма” в применении к современному буржуазному государству вообще, считая бонапартизм типичной его формой и руководствуясь воспоминаниями о его политической роли в контрреволюции 1848 г. Впоследствии он был не в состоянии дать анализ Третьей республике во Франции, возникшей после поражения в 1870 г. Наконец, в силу его сосредоточенности на “милитаристском” бонапартизме Маркс, наоборот, недооценивал репрессивный характер “пацифистских” государств - Англии, Дании и Соединенных Штатов: временами у него проскальзывала мысль, что именно в этих государствах к социализму можно прийти мирным, парламентским путем. В результате Марксу не удалось представить сравнительный анализ или создать стройное учение о политических структурах классовой власти буржуазии. Существует и заметная несогласованность между ранними политико-философскими трудами Маркса и его более поздними экономическими работами.
Во-вторых, в одном ряду с этой неудачей Маркса стоит непонимание им многих особенностей более позднего периода XIX в. Хотя Маркс был единственным теоретиком своего времени, разобравшимся в экономической динамике капиталистического способа производства после 1850 г., которому впоследствии будет суждено изменить лицо мира, он, как нам представляется, не уловил огромные сопутствующие сдвиги в международной государственной системе. Поражение 1848 г. привело к возникновению у Маркса ошибочного представления о невозможности в будущем буржуазных революций из-за повсеместного страха капитала перед рабочим классом (отсюда предательства во Франции и Германии в том же году). На самом же деле весь оставшийся период жизни Маркса совпал с триумфальным шествием буржуазных революций в Германии, Италии, США, Японии и других странах. Все эти революции проходили под знаменем национализма, а не демократии. Маркс предполагал, что капитализм со временем может ослабить и устранить национальные различия в новой общности, фактически же развитие капитализма вызвало и усилило национализм. Неспособность Маркса осознать это вылилась в серьезные политические ошибки 1850-х и 1860-х годов, когда все крупнейшие драматические события европейской политики были переплетены с национальными движениями. Отсюда его неприязнь к Рисорджименто в Италии, игнорирование им бисмаркизма в Германии, превознесение политики Линкольна в США и одобрение им оттоманизма на Балканах (последнее определялось другим его “анахроническим” предметом внимания 1848 г. - его страхом перед Россией). Таким образом, следующим поколениям социалистов были оставлены теоретические пустоты в исследовании сущности наций и национализма.
И, в-третьих, экономические идеи “Капитала”, величайшего произведения Маркса, небезупречны. Прежде всего, в этом отношении заслуживает внимания марксова теория стоимости. Помимо трудностей, вытекающих из игнорирования им понятия “нехватки” как детерминирующего фактора (сравн. Рикардо), имеются проблемы с исчислением самих затрат труда (сравн. Сраффа) и прежде всего с превращением последних в цены как квантифицируемого средства (что идет вразрез с принятыми критериями научности и условным сравнением открытия прибавочной стоимости с открытием кислорода) . Другим условным моментом всей теории стоимости следует считать различие между производительным и непроизводительным трудом, важное для его теории, но так никогда и не обоснованное ни теоретически, ни эмпирически ни им самим, ни его последователями.
Наиболее сомнительными положениями “Капитала” были общий постулат о тенденции нормы прибыли к снижению и постулат о постоянно увеличивающейся классовой поляризации между буржуазией и пролетариатом. До сих пор ни одно из этих положений также не получило адекватного подтверждения. Первое подразумевало экономический крах капитализма в результате действия собственных внутренних механизмов; второе - социальный крах, если не из-за обнищания пролетариата, то вследствие конечного абсолютного численного превосходства громадной армии промышленного рабочего класса (производительных рабочих) над крохотной кучкой буржуазии. Наличие каких-либо промежуточных слоев Маркс практически не предусматривал.
Само отсутствие какой-либо политической теории у зрелого Маркса можно, таким образом, логически связать со скрытой темой краха капитализма в его экономической теории, что делало излишним развитие первой"
2. Ленин. "Ленин был не только автором новой теории, но и творцом политической практики, благодаря которой произошла социалистическая революция и было создано пролетарское государство. Отношения между его теорией и практикой, таким образом, не менее важны, чем отношения между самими его теоретическими положениями. Основные проблемы, которые практика ставила перед Лениным, касались в основном пролетарской демократии (в партии и государстве) и буржуазной демократии (на Западе и на Востоке).
А. Первоначально теория Ленина об ультрацентрализованной неоякобинской партии, содержащаяся в работе “Что делать?”, учитывала различия между условиями подполья в царской России и легальности в конституционной Германии. В эту теорию были внесены некоторые поправки в связи с массовыми выступлениями во время революции 1905-1906 гг. Вместе с тем Ленин ее официально не пересматривал и не изменял. В 1917 г. возникновение Советов навело Ленина на мысль, что Советы рабочих являются необходимой революционной формой пролетарской власти в отличие от универсальных форм капиталистического правления в Европе. Именно в это время он создал произведение, в котором развил политическую теорию Маркса,- “Государство и революция”. Ленин, однако, не увязывал свою доктрину партии со своим видением Советов ни в России, ни где бы то ни было еще. Его работы о партии практически не содержат упоминания о Советах и наоборот. В результате был допущен резкий поворот от радикального Совета демократизма, каким он виделся в книге “Государство и революция”, к радикальному партийному авторитаризму реального Российского государства в начале гражданской войны. Речи Ленина уже после войны отражают упадок института Советов, что, впрочем, не вызывало у него серьезного беспокойства или сожаления. Он считал, что для оживления пролетарской демократии перед лицом роста шовинистического бюрократизма в СССР достаточно произвести ограниченные внутрипартийные изменения, но не внутри самого класса или страны в целом! В своем политическом завещании он не упоминал о Советах. Теоретическую несостоятельность в этом вопросе можно отнести на счет практических ошибок Ленина и большевиков во время и после гражданской войны. Эти ошибки заключаются в проведении и оправдании политических репрессий против оппозиции, которые, по мнению марксистских историков, со всей честностью анализировавших ситуацию в России, были большей частью излишними и реакционными.
Б. Ленин начал свою карьеру с признания фундаментального исторического различия между Западной и Восточной Европой в книге “Что делать?”. Время от времени он возвращался к этой теме (особенно в книге “Детская болезнь “левизны” в коммунизме”). Вместе с тем эта тема не была для него объектом марксистского политического анализа. Знаменательно, что, возможно, самый значительный его труд “Государство и революция” о буржуазном государстве носит слишком общий характер. Действительно, Российское государство, которое было только что уничтожено Февральской революцией, разительно отличалось от Германии, Франции, Англии, США и других государств, к которым относились высказывания Маркса, положенные Лениным в основу своей работы. Не сумев провести четкую линию между феодальной автократией и буржуазной демократией, Ленин невольно породил замешательство среди более поздних марксистов, что в итоге не позволило им создать стройную революционную стратегию на Западе. Создать ее можно было только на основе четкой и систематизированной теории представительного буржуазно-демократического государства развитых капиталистических стран и теории характерного для него сочетания механизма согласия и аппарата подавления, что было чуждо царской России. Вследствие этих теоретических заблуждений III Интернационалу, созданному и руководимому Лениным, не удалось утвердиться в крупнейших центрах современного империализма 20-х годов - в Британии и США. Эти страны нуждались в совершенно иного типа партии и совершенно иного типа стратегии, а их так никто и не предложил.
В. Экономические выкладки Ленина в книге “Империализм как высшая стадия капитализма” (1916 г.) были серьезным достижением для своего времени. Однако она оставалась в достаточной степени описательной и, более того, предсказывала неспособность современного капитализма оправиться от всех поразивших его потрясений. Это положение нашло свое официальное отражение в многочисленных документах Коминтерна. Таким образом, снова молчаливое допущение экономического краха капитализма как бы освободило социалистических активистов от тяжелой задачи разработать политическую теорию государственных структур, которыми им приходилось довольствоваться на Западе".
3. Троцкий. "А.Понятие “перманентная революция” было выдвинуто Троцким для объяснения и предсказания хода Русской революции. Это понятие доказало свою состоятельность. В России не было буржуазной революции; не было промежуточной стабилизации капитализма; восстание рабочего .класса создало пролетарское государство всего по прошествии нескольких месяцев с момента свержения царизма; и это государство не смогло построить социализм в одной отдельно взятой стране [неверно! - смогло построить, но не смогло удержать - и именно под влиянием факторов буржуазного перерождения, предсказанных Троцким. Однако природа СССР - это отдельная тема, wsf1917].
После 1924 г. Троцкий обобщил свою схему Русской революции и распространил ее на весь колониальный и эксколониальный мир, декларировав невозможность успешных буржуазных революций в отсталых странах. Одновременно он утверждал, что пролетарской революции не может предшествовать фаза стабилизации капитализма. Обретение национальной независимости и решение аграрного вопроса были именно этими двумя достижениями колониальной буржуазии, которые считались невозможными. Послевоенные события в мире отличались еще большей сложностью. Характерно, что пример алжирской революции противоречил первому утверждению, а случай боливийской революции шел вразрез со вторым постулатом.
Далее, очень редко упоминают невозможность установления представительной (парламентской) демократии, но многолетний опыт Индийкого Союза красноречиво говорит об обратном. Могут, конечно, сказать, защищая позицию Троцкого, что ни одна бывшая колониальная страна не отвечала трем перечисленным условиям в их совокупности. Иными словами, принимая во внимание роль империализма, наличие ростовщичества и коррупции, ни одной такой стране не удалось добиться подлинной независимости, решить аграрную проблему и установить демократию. Однако любая неправомерная привязка этих условий к буржуазным революциям этого типа либо превращает саму теорию перманентной революции в тавталогию (только социализм, по определению, может полностью вырвать страну из мирового рынка и решить все проблемы крестьянства), либо требует предъявления доказательств ее реальности, чего никто не сможет сделать в отношении развитых капиталистических стран (где на развитие буржуазной демократии потребовались целые столетия при частых отступлениях и возвращении назад, как, например, в современной Индии). Таким образом, теория перманентной революции не получила научного подтверждения как общая теория. Слабости теории перманентной революции кроются в слишком буквальном следовании положениям Маркса, высказанным им в 1850 г. Такого рода каноническое следование Марксу не может служить гарантией научной состоятельности".
Б. "Работы Троцкого о фашизме являются, по сути дела, единственным непосредственным и развернутым анализом современного капиталистического государства в классическом марксизме. Отличающиеся в лучшую сторону от всего того, что можно встретить по данному вопросу у Ленина, эти работы, тем не менее, касаются, как мы уже знаем, нетипичной формы современного буржуазного государства, сколь бы актуальными они ни были в свое время. Анализируя особенности фашистского государства как злейшего врага рабочего класса, Троцкий, конечно, был вынужден создать своего рода контртеорию буржуазно-демократического государства, чтобы подчеркнуть разницу между этими двумя формами государства. Так или иначе, но у Троцкого мы можем обнаружить более широкое исследование буржуазной демократии, чем у кого бы то ни было из его предшественников. Однако Троцкому не удалось разработать систематизированную теорию по этому вопросу. Отсутствие такой теории, по всей видимости, сказалось решающим образом на его политических суждениях, относящихся к периоду восхождения нацизма. В частности, в то время как в своих очерках о Германии он подчеркивал настоятельную необходимость для рабочего класса заручиться поддержкой мелкой буржуазии (приводя пример блока против Корнилова в России), в очерках о французском Народном фронте он отвергал традиционную организацию местной мелкой буржуазии - радикальную партию как партию “демократического империализма”, которую в принципе следовало исключить из какого-то ни было антифашистского союза. Аналогичные мысли проскальзывают у Троцкого в его статьях о гражданской войне в Испании, хотя и с некоторыми оговорками. Тогда, в самом начале второй мировой войны, Троцкий осуждал этот международный конфликт (видя в нем простую репетицию межимпериалистических противоречий, послуживших причиной первой мировой войны), в котором рабочий класс не должен принимать ни одну из сторон, несмотря на фашистский характер одной и буржуазно-демократический характер другой. Такая позиция оправдывалась утверждением, что поскольку весь империалистический мир в любом случае скатывался в 30-х годах к экономической катастрофе, то различия между этими двумя формами капиталистического государства перестали иметь какое-либо практическое значение для рабочего класса.
Ошибочность этого теоретического посыла очевидна. Ранние работы Троцкого о Германии опровергали его более поздние высказывания о войне. Троцкий, конечно, вынужден был бы изменить свои взгляды на вторую мировую войну, если бы он мог быть свидетелем нападения Германии на СССР. Тем не менее тот же постулат об экономическом крахе капитализма в значительной степени послужил причиной теоретических ошибок Троцкого в поздний период его жизни, и на него же уповал III Интернационал с момента его основания Лениным, руководствуясь авторитетом теоретического наследия Маркса.
Суммируя, "Маркс не смог разгадать загадку национализма, Ленин не смог проследить динамику буржуазной демократии, а Троцкому представлялось невозможным осуществление революций при отсутствии Советов"
http://www.sovetsky.narod.ru/cp/books/consider.htm
И моя копеечка в копилочку (поскольку с выхода книги Андерсона прошло 25 лет), и мир существенно изменился
1. Кроме необходимости марксистской политической теории, отсутствующей до сих пор, необходима марксистская разработка "политической психологии" - факторов, влияющих на идеологическое самоопределение человека как коммуниста, либерала, националиста и т.п., на чёткость этого самоопределения, на готовность в этом самоопределении переходить от эмоций к теории, и от эмоционального реагирования на политические события - к рациональному понимаю происходящего на основе теории (что совершенно непросто, и большинство ограничивается чисто эмоциональной реакцией, а в переходе к теории людям приходится помогать). Именно политическая психология (или антропология) определяет, кто из многочисленных промежуточных слоёв между рабочими и капиталистами объективно оказывается союзником пролетариата в борьбе против эксплуатации, а кто врагом, или, наоборот - каких ложных союзников могут навязать и навязывают классовые враги.
Политическая психология и есть то передаточное звено, приводной ремень, через который объективные вещи вроде расстановки классовых сил, классовых интересов влияют на поведение людей, объединённых в идейные движения, и приводят к революциям, контрреволюциям и т.д. Ведь те объективные причины, которые исследовал Маркс а) не очевидны, из понимание, умение видеть их действие в окружающей социальной реальности не покупаясь на разного рода обманки требует ума, знаний, многих часов над книгами, и "среднему человеку" для действия нужен тот самый посредник в виде психологического настроя нечто сохранять, отвергать, свергать или менять, 2) "марксовы причины" исторического процесса не могут действовать сами, им надо побуждить людей к действию.
В любом случае без посредника в виде индивидуальной психологии и психологических механизмов социального влияния не обойтись. Это конечно, посредственный посредник, чреватый ошибками, его надо поверять опытом, знанием и демократией (обращением к среднему мнению всех участников движения и спектру мнений в обществе в целом), но другого просто нет. То есть соответствующире эмоции разумны, поскольку правильно ориентируют большие массы людей относительно тех факторов экономики и в политики, которые без специальных знаний не воспринимаются непосредственно, так что люди, даже идейные, вынуждены ориентироваться по вторичным сигналам.
И в "острых случаях" это чутьё не обманывает. Скажем, либералам фашисты всегда будут ближе социалистов, даже правых и выступающих за демократию. Так, буржуазные демократии Европы до самого начала ВМВ видели в Гитлере легитимного партнёра по переговорам, такого же "европейца", как и в они, а в СССР - чужих, "азиатов", что бы мы ни делали в защиту коллективной безопасности. Сталин до самого декабря 1940 года не видел принципиальной разницы между гитлеровской Германией и франко-британским империализмом. До французской кампании это ошибкой не было, а вот потом уже стало - и для Запада и для нас.
В СССР были замечательные достижения в марксистской психологии (школа Выготского-Лурия-Леонтьева), рефлексология Басова-Корнилова, психотехника Шпильрейна - Геллерштейна, движение НОТ, но всё это было связано с построением социализма, культурной революцией, воспитанием нового человека и т.п. А вот психологии угнетённых в современном капитализме марксисты так и не создали, вся современная буржуазная психология - это психология "эгоистических индивидов", зубами и локтями отстаивающих свои права, чтущих собственность и т.п. Из неё понятно, как одолеть чужую волю и установить свой гнёт над другим, а вот как устанавливать долговременные отношения без взаимной эксплуатации - нет.