Ожерелье месопотамской богини. Бусины-люди - подарок от Энки
В наше время, как и всегда, происходит переосмысление исторических процессов, духовных поисков, философских взглядов, к примеру, на развитие сознания. Я не о Юнге или Нойманне. Просто несколько тезисов об ожерельях богинь в связи с Пелевиным. Книжку очень давно читала, вместе с Демонами Боддеккера, а сейчас посмотрела фильм - понравился, хотя и воспринимается как немного уже историчеcкий)) Как всегда, обратила внимание на то, что пропущено. Почему бусы Иштар (или Энкиду, или Энду, или самого Энки) - это четки из радужных бусин, а, к примеру, не из лазуритовых.
Может быть потому, что это современный миф и понятие "мир потребления" современное. А жестокая первозданная истина закопана вместе с фрейлинами Пуаби. Энки-Карабас с нитками, по которым карабкаются марионетки по-своему оптимистична - некоторым, как известно, удалось-таки избежать преодопределенности и выйти из мира-супермаркета с развешанными ярлыками. Пусть лучше бусины связывают мир явный и невидимый, смертный и божественный) пусть у человека будет шанс. Наверное, дело в том, кто есть бог. Если бог копирайтер - то и цель паствы его в поглощении рекламы. Задача-то у копирайтера известно какая - божественно торговать (Меркурий все-таки не Зевс). И бусы его - уроборос с программной ошибкой, сами себя съедят.
Надо сказать, месопотамские богини действительно предпочитали лазурит. Есть еще гимн Инанны и Думузи и миф о том, как Инанна спускается в подземный мир - в них тоже упоминаются лазуритовые ожерелья. Богиню не стану комментировать, просто понравилась) фото отсюда, однако бусин у нее все равно маловато)
Месопотамские богини, как и все остальные, любили ожерелья и это было важно для них. Или для тех, кто тоже сочинял мифы. Вот, к примеру, отрывок из Эпоса о Гильгамеше, где речь идет о спасении после Потопа:
Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,
На башне горы совершил воскуренье:
Семь и семь поставил курильниц,
В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.
Боги почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.
Как только прибыла богиня-матерь,
Подняла она большое ожерелье,
Что Ану изготовил ей на радость:
"О боги! У меня на шее лазурный камень -
Как его воистину я не забуду,
Так зти дни я воистину помню,
Во веки веков я их не забуду!
С одной сторны боги описываются так, что они выглядят совсем ручными. Но когда откопали Пу-Аби - было не смешно - божественные бусы были у всех добровольно сопровождавших ее в иной мир дам. Может быть бусы истинной богини выглядели по-другому) а всю свиту просто нанизали.. и они и есть ее истинные бусины...
А вот еще один отрывок из месопотамской легенды отсюда:
А мать Гильгамеша, богиня Нинсун, приняла облик прекрасной женщины. Она омыла свое тело мыльным корнем, облачилась в прекрасные одежды, надела ожерелье, опоясалась лентой, увенчала голову драгоценной тиарой. Затем взошла по ступеням на крышу дома, перед жертвенником богу Шамашу окропила чистой водою землю, возложила дары, муку самого свежего помола, воскурила благовония и стала молить бога помогать Гильгамешу каждый день, а ночью поручать его стражам ночи. Потом она потушила курильницу, завершила молитву и позвала Энкиду. Богиня надела на грудь сына степей талисман и сказала: «Я тебя объявила посвященным Гильгамешу!» А Энкиду ответил: «Месяц ли пройдет - с ним буду вместе. Год ли пройдет - я с ним буду вместе!»
Отрывок из Генерации П Пелевина о бусах приведу тоже )) "Татарский торопливо перевернул страницу и нашел относящийся к фотографии текст:
«Энкиду (Энки создал) - бог-рыбак, слуга бога Энки (владыка земли). Бог-покровитель Великой Лотереи. Заботится о прудах и каналах; кроме того, известны обращенные к Энкиду заговоры от различных болезней пищеварительного тракта. Создан из глины, как ветхозаветный Адам, - считалось, что глиняные таблички с вопросами Лотереи есть плоть Энки, а ритуальный напиток, изготовлявшийся в его храме, - его кровь».
Эламиты, лазуритовая голубка с золотыми "бусинами", 1500-1200 до н.э., акрополь в Сузах
Читать было трудно - смысл плохо доходил, а буквы радужно переливались и подмигивали. Татарский стал рассматривать изображение божества в подробностях. Энкиду был завернут в мантию, покрытую овальными бляшками, а в руках держал два пучка струн, веером расходящихся к земле, чем напоминал Гулливера, которого армия лилипутов пытается удержать за привязанные к рукам канаты. Никаких прудов и каналов, о которых Энкиду полагалось заботиться, вокруг не было - он шел по горящему городу, дома которого в три-четыре этажа высотой доходили ему до пояса. Под его ногами лежали поверженные тела с однообразно раскинутыми руками - поглядев на них, Татарский отметил несомненную связь между шумерским искусством и соцреализмом. Самой интересной деталью изображения были струны, расходившиеся от рук Энкиду. Каждая струна кончалась большим колесом, в центре которого был треугольник с грубо прорисованным глазом. На струны были насажены человеческие тела - как рыбы, которых Татарский сушил когда-то в детстве, развешивая на леске во дворе.
Шумерская бусина
На следующей странице был увеличенный фрагмент барельефа с человечками на струне. Татарский почувствовал легкую тошноту. На барельефе с отвратительным натурализмом было показано, что канат входит каждой человеческой фигурке в рот и выходит из ее зада. Руки некоторых людей были раскинуты в стороны, другие прижимали их к голове, а в пространстве между ними висели большеголовые птицы. Татарский стал читать дальше:
«По преданию, Энду, жена бога Энки (по другой версии - его женская ипостась, что маловероятно; также возможно отождествление с фигурой Иштар), однажды сидела на берегу канала и перебирала четки из радужных бусин, подаренные ей мужем. Ярко светило солнце, и Энду сморил сон. Она выронила четки, которые упали в воду, рассыпались и утонули. После этого радужные бусины решили, что они люди, и расселились по всему водоему. У них появились свои города, цари и боги. Тогда Энки взял комок глины и слепил из него фигурку рыбака. Вдохнув в него жизнь, он назвал его Энкиду. Дав ему веретено с золотой нитью, он велел ему спуститься под воду, чтобы собрать все бусины. Поскольку в имени Энкиду содержится имя самого Энки, оно обладает чрезвычайным могуществом, и бусины, подчиняясь божественной воле, должны сами нанизываться на золотую нить. Некоторые исследователи полагают, что Энкиду собирает души умерших и переносит их на этой нити в царство мертвых, - в этом смысле он подобен транскультурной фигуре загробного паромщика.
Еще шумерские бусины
В более поздние времена Энкиду стал выполнять функцию покровителя рынков и мелкого служилого люда; сохранилось множество изображений, где торговцы и чиновники обращаются к Энкиду с просьбами о помощи. Эти молитвы содержат повторяющуюся просьбу „поднять выше сильных на золотой нити“ и „наделить земным энлильством“ (см. „Энлиль“.) В мифе об Энкиду заметны и эсхатологические мотивы - как только Энкиду соберет на свою нить всех живущих на земле, жизнь прекратится, потому что они снова станут бусинами на ожерелье великой богини. Это событие, которое должно произойти в будущем, отождествляется с концом света.
В древней легенде присутствует труднообъяснимый мотив: в нескольких источниках подробно описано, как именно люди-бусины ползут вверх по нитям Энкиду. Они не пользуются при этом руками - руки служат им для того, чтобы закрывать глаза и уши или отбиваться от белых птиц, которые стараются сорвать их с нитей. А по нити люди-бусины взбираются, сперва заглатывая ее, а затем попеременно схватываясь за нее ртом и анусом. Не совсем понято, откуда в мифе об Энкиду взялись такие пантагрюэлистические детали, - возможно, это отголосок другого мифа, не дошедшего до нас.
Следует также обратить внимание на колеса, которыми заканчиваются нити Энкиду. На них изображено подобие глаза, вписанного в треугольник. Здесь реальное пересекается с мифическим: колеса древнешумерских боевых колесниц действительно укреплялись треугольной бронзовой пластиной, набивавшейся на колесо с внешней стороны. А нарисованная на пластине фигура, напоминающая контуром глаз, символизирует веретено, на которое намотана золотая нить. Колесо - символ движения; таким образом, перед нами самодвижущееся веретено бога Энки (ср., например, нить Ариадны или многоглазые колеса из видения пророка Иезекииля). Могущество имени Энки таково, что, хоть это веретено изначально одно, людям может казаться, что их бесчисленное множество»".
Или все-таки шумерские жрицы одевались как богини? Только в бусы? О раскопках гробницы Пу-аби писала здесь (давно правда, сейчас бы по-другому переписала все). Интересно, что шумеро-вавилонская богиня продолжает жить в современном мифотворчестве, любопытная статья об истинном смысле статуи Свободы здесь
Фильм Generation П
Может быть потому, что это современный миф и понятие "мир потребления" современное. А жестокая первозданная истина закопана вместе с фрейлинами Пуаби. Энки-Карабас с нитками, по которым карабкаются марионетки по-своему оптимистична - некоторым, как известно, удалось-таки избежать преодопределенности и выйти из мира-супермаркета с развешанными ярлыками. Пусть лучше бусины связывают мир явный и невидимый, смертный и божественный) пусть у человека будет шанс. Наверное, дело в том, кто есть бог. Если бог копирайтер - то и цель паствы его в поглощении рекламы. Задача-то у копирайтера известно какая - божественно торговать (Меркурий все-таки не Зевс). И бусы его - уроборос с программной ошибкой, сами себя съедят.
Надо сказать, месопотамские богини действительно предпочитали лазурит. Есть еще гимн Инанны и Думузи и миф о том, как Инанна спускается в подземный мир - в них тоже упоминаются лазуритовые ожерелья. Богиню не стану комментировать, просто понравилась) фото отсюда, однако бусин у нее все равно маловато)
Месопотамские богини, как и все остальные, любили ожерелья и это было важно для них. Или для тех, кто тоже сочинял мифы. Вот, к примеру, отрывок из Эпоса о Гильгамеше, где речь идет о спасении после Потопа:
Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,
На башне горы совершил воскуренье:
Семь и семь поставил курильниц,
В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.
Боги почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.
Как только прибыла богиня-матерь,
Подняла она большое ожерелье,
Что Ану изготовил ей на радость:
"О боги! У меня на шее лазурный камень -
Как его воистину я не забуду,
Так зти дни я воистину помню,
Во веки веков я их не забуду!
С одной сторны боги описываются так, что они выглядят совсем ручными. Но когда откопали Пу-Аби - было не смешно - божественные бусы были у всех добровольно сопровождавших ее в иной мир дам. Может быть бусы истинной богини выглядели по-другому) а всю свиту просто нанизали.. и они и есть ее истинные бусины...
А вот еще один отрывок из месопотамской легенды отсюда:
А мать Гильгамеша, богиня Нинсун, приняла облик прекрасной женщины. Она омыла свое тело мыльным корнем, облачилась в прекрасные одежды, надела ожерелье, опоясалась лентой, увенчала голову драгоценной тиарой. Затем взошла по ступеням на крышу дома, перед жертвенником богу Шамашу окропила чистой водою землю, возложила дары, муку самого свежего помола, воскурила благовония и стала молить бога помогать Гильгамешу каждый день, а ночью поручать его стражам ночи. Потом она потушила курильницу, завершила молитву и позвала Энкиду. Богиня надела на грудь сына степей талисман и сказала: «Я тебя объявила посвященным Гильгамешу!» А Энкиду ответил: «Месяц ли пройдет - с ним буду вместе. Год ли пройдет - я с ним буду вместе!»
Отрывок из Генерации П Пелевина о бусах приведу тоже )) "Татарский торопливо перевернул страницу и нашел относящийся к фотографии текст:
«Энкиду (Энки создал) - бог-рыбак, слуга бога Энки (владыка земли). Бог-покровитель Великой Лотереи. Заботится о прудах и каналах; кроме того, известны обращенные к Энкиду заговоры от различных болезней пищеварительного тракта. Создан из глины, как ветхозаветный Адам, - считалось, что глиняные таблички с вопросами Лотереи есть плоть Энки, а ритуальный напиток, изготовлявшийся в его храме, - его кровь».
Эламиты, лазуритовая голубка с золотыми "бусинами", 1500-1200 до н.э., акрополь в Сузах
Читать было трудно - смысл плохо доходил, а буквы радужно переливались и подмигивали. Татарский стал рассматривать изображение божества в подробностях. Энкиду был завернут в мантию, покрытую овальными бляшками, а в руках держал два пучка струн, веером расходящихся к земле, чем напоминал Гулливера, которого армия лилипутов пытается удержать за привязанные к рукам канаты. Никаких прудов и каналов, о которых Энкиду полагалось заботиться, вокруг не было - он шел по горящему городу, дома которого в три-четыре этажа высотой доходили ему до пояса. Под его ногами лежали поверженные тела с однообразно раскинутыми руками - поглядев на них, Татарский отметил несомненную связь между шумерским искусством и соцреализмом. Самой интересной деталью изображения были струны, расходившиеся от рук Энкиду. Каждая струна кончалась большим колесом, в центре которого был треугольник с грубо прорисованным глазом. На струны были насажены человеческие тела - как рыбы, которых Татарский сушил когда-то в детстве, развешивая на леске во дворе.
Шумерская бусина
На следующей странице был увеличенный фрагмент барельефа с человечками на струне. Татарский почувствовал легкую тошноту. На барельефе с отвратительным натурализмом было показано, что канат входит каждой человеческой фигурке в рот и выходит из ее зада. Руки некоторых людей были раскинуты в стороны, другие прижимали их к голове, а в пространстве между ними висели большеголовые птицы. Татарский стал читать дальше:
«По преданию, Энду, жена бога Энки (по другой версии - его женская ипостась, что маловероятно; также возможно отождествление с фигурой Иштар), однажды сидела на берегу канала и перебирала четки из радужных бусин, подаренные ей мужем. Ярко светило солнце, и Энду сморил сон. Она выронила четки, которые упали в воду, рассыпались и утонули. После этого радужные бусины решили, что они люди, и расселились по всему водоему. У них появились свои города, цари и боги. Тогда Энки взял комок глины и слепил из него фигурку рыбака. Вдохнув в него жизнь, он назвал его Энкиду. Дав ему веретено с золотой нитью, он велел ему спуститься под воду, чтобы собрать все бусины. Поскольку в имени Энкиду содержится имя самого Энки, оно обладает чрезвычайным могуществом, и бусины, подчиняясь божественной воле, должны сами нанизываться на золотую нить. Некоторые исследователи полагают, что Энкиду собирает души умерших и переносит их на этой нити в царство мертвых, - в этом смысле он подобен транскультурной фигуре загробного паромщика.
Еще шумерские бусины
В более поздние времена Энкиду стал выполнять функцию покровителя рынков и мелкого служилого люда; сохранилось множество изображений, где торговцы и чиновники обращаются к Энкиду с просьбами о помощи. Эти молитвы содержат повторяющуюся просьбу „поднять выше сильных на золотой нити“ и „наделить земным энлильством“ (см. „Энлиль“.) В мифе об Энкиду заметны и эсхатологические мотивы - как только Энкиду соберет на свою нить всех живущих на земле, жизнь прекратится, потому что они снова станут бусинами на ожерелье великой богини. Это событие, которое должно произойти в будущем, отождествляется с концом света.
В древней легенде присутствует труднообъяснимый мотив: в нескольких источниках подробно описано, как именно люди-бусины ползут вверх по нитям Энкиду. Они не пользуются при этом руками - руки служат им для того, чтобы закрывать глаза и уши или отбиваться от белых птиц, которые стараются сорвать их с нитей. А по нити люди-бусины взбираются, сперва заглатывая ее, а затем попеременно схватываясь за нее ртом и анусом. Не совсем понято, откуда в мифе об Энкиду взялись такие пантагрюэлистические детали, - возможно, это отголосок другого мифа, не дошедшего до нас.
Следует также обратить внимание на колеса, которыми заканчиваются нити Энкиду. На них изображено подобие глаза, вписанного в треугольник. Здесь реальное пересекается с мифическим: колеса древнешумерских боевых колесниц действительно укреплялись треугольной бронзовой пластиной, набивавшейся на колесо с внешней стороны. А нарисованная на пластине фигура, напоминающая контуром глаз, символизирует веретено, на которое намотана золотая нить. Колесо - символ движения; таким образом, перед нами самодвижущееся веретено бога Энки (ср., например, нить Ариадны или многоглазые колеса из видения пророка Иезекииля). Могущество имени Энки таково, что, хоть это веретено изначально одно, людям может казаться, что их бесчисленное множество»".
Или все-таки шумерские жрицы одевались как богини? Только в бусы? О раскопках гробницы Пу-аби писала здесь (давно правда, сейчас бы по-другому переписала все). Интересно, что шумеро-вавилонская богиня продолжает жить в современном мифотворчестве, любопытная статья об истинном смысле статуи Свободы здесь
Фильм Generation П
Click to view