О либерализме
У либерализма сейчас - две возможности развития.
Либерализм как идеология свободы пока имеет шанс развиваться по восходящей в сторону социализма и коммунизма. Как это было в XIX веке, когда везде по миру социалисты оформлялись как "крайняя левая" либералов. Да и сейчас в политическом словоупотреблении страны наиболее развитого капитализма - США «либерал» - это приверженец прав личности и идеи «равных возможностей», в тамошних условиях почти социалист, а приверженцы рыночного фундаментализма предпочитают именоваться либертарианцами.
Упирая на это известный сторонник отмытия чёрного кобеля добела адепт либерализма с человеческим лицом
taki_net даже настаивал на терминологическом различении либералов в собственном смысле (хороших, белых и пушистых, для которых важны демократия и свобода личности) и рыночных фундаменталистов - просперитистов (неолибералов в более общепринятом словоупотреблении). Для вторых главное - свобода предпринимательства и право собственности, и они не замедлятся вызвать Путина/Пиночета для охраны приобретённого свечного заводика.
«Вообще-то понять, чем либералы отличаются от неолибералов, очень легко. Либералы считают, что формально-юридически все люди равны и от рождения обладают определенными правами (правами человека) и что им должны быть предоставлены - независимо от расы, национальной, религиозной и культурной принадлежности и т.п. - равные права и возможности (гражданские права), созданы равные стартовые условия - а дальше пусть реализуют свои возможности, соревнуются. И государство в это вмешиваться не должно. Чем меньше государства - тем лучше (знаменитое «laissez faire, laissez passez» или, в английском варианте, «leave alone»).
Неолибералы, напротив, уверены, что люди не равны (даже формально-юридически) и что равные возможности для всех представляют угрозу тем, кто уже находится в привилегированном положении. Неолибералы считают государство важнейшим инструментом - и считают главной своей задачей захватить управление государством, чтобы затем силой государства подавлять «чужих» и создавать благоприятные условия для «своих». Это точная копия системы мышления фашистов. Просто фашисты заменяли индивидуализм корпоративизмом, публично отрицали систему парламентаризма.
Неофашисты - так называемые новые правые - уже этого не делали и, таким образом, перестали отличаться от неолибералов. У нас в стране по безграмотности либералов и неолибералов путали и путают. Типичная партия либералов - это «Яблоко». А типичная партия неолибералов - СПС. «Яблоко» и СПС всё норовят объединиться, но всё у них не получается. И не получится - именно потому, что либералы и неолибералы политически трудносовместимы.
То, что неолиберализм не имеет никакого отношения к классическому либерализму, а является одним из вариантов неофашизма, доказал еще 20 лет назад в своей прекрасной работе «Кризис государства кризиса» Тони Негри. Но у нас Тони Негри неизвестен. Неолибералы могли маскироваться и спокойно морочить всем голову.
У нас был только человек, который - тоже в силу индивидуальных умственных особенностей - регулярно разглашал публично эту тайну неолиберализма. Это Михаил Леонтьев. Он постоянно клялся в верности неолиберальным идеям, восхвалял Хайека и Фридмана - и одновременно пропагандировал неофашистский опыт латиноамериканских диктаторов, пламенно любил Пиночета, проповедовал откровенно расистские взгляды, призывал использовать напалм, химическое оружие и ковровые бомбардировки в Чечне. Затем к нему присоединился бывший писатель, а ныне посмертный эксплуататор своей прижизненной литературной популярности Василий Аксёнов».
Для развития либерализма по восходящей личная приверженность либеалов идее свободы и достоинства личности должна быть так велика, чтобы требовать специальных усилий общества по обеспечению «равных возможностей» для всех, по защите от угнетения всех - а не только тех, кто может оплатить расходы по охране собственных прав. Требовать даже с риском нарушить работу тех общественных механизмов, которые по мысли либералов, только и могут обеспечить свободу личности (для них это капитализм и право собственности), если по факту здесь и сейчас, они обеспечивают нечто пряо противоположное свободе.
Так, «Авраам Линкольн был расистом; он считал, что физическая разница между белыми и неграми столь велика, что она исключает возможность политического равноправия или социального равенства. Тем не менее, в дебатах со Стивеном Дагласом он утверждал, что несмотря на это, негры должны быть гражданами США и имеют право на "жизнь, свободу, и стремление к счастью", и что рабство является злом».
Линкольн писал в своих записках: «Если А. может доказать, сколь угодно убедительно, что он имеет право поработить Б., то почему Б. не может использовать те же аргументы и доказать, что он имеет право поработить А.? Пускай А. белый, а Б. черный. Значит ли это, что люди с кожей светлее имеют право порабощать людей с кожей темнее? Пускай утверждающий это будет готов к порабощению первым встречным, у которого кожа светлее, чем у него. Или речь идет не о цвете кожи буквально, а о том, что белые умственно превосходят черных, и поэтому имеют право их порабощать? Пускай утверждающий это будет готов к порабощению первым встречным, который его умственно превосходит. Или это вопрос интереса, и один человек имеет право поработить другого, если у него есть к этому интерес? Тогда если у другого есть интерес, то он имеет и право поработить его."
Он писал другу: «Наша нация началась с декларации: «Все люди созданы равными. Сейчас она фактически гласит: «Все люди созданы равными, кроме негров». Если к власти придет партия противников иммиграции, она будет гласить: «Все люди созданы равными, кроме негров, иностранцев и католиков». Если это случится, пожалуй, я эмигрирую в страну без претензий на любовь к свободе - например, в Россию, где деспотизм чистый, без примеси лицемерия» (за цитату спасибо Ygam).
Следование этой логике до конца выводит честного либерала из числа защитников капитализма и переводит (должно переводить) в число критиков, а то и противников системы. Ведь даже если капиталисты умней, предприимчивее рабочих, умеют устроить всё дело так, что сделки купли-продажи рабочей силы постоянно неравноправны и невыгодны для рабочих, частная собственность как орудие подчинения и угнетения безусловно нелегитимна, если, конечно, относиться к свободе Другого серьёзно.
Либерализм же исходно философия свободы, а не идея отбора наиболее эффективных средств угнетения (более точных и безопасных для применяющего). Замечу, что оппоненты либералов - марксисты считают либералов именно и только вторым, и пока либерализм в развитии идеи свободы не дошёл (останавливается, не хочет дойти) до отрицания капиталистических форм общежития, эмпирически они правы.
Поскольку капитализм, как механика общественного устройства, как один из видов социальной материи, которая формирует и образовывает личности, затем борющиеся друг с другом за некие общие идеи, давно уже не поддерживает свободу, а ликвидирует её, одновременно разжигая желание успеха, реализации, превосходства, идущих на вместо свободы. Затем этот комплот побуждений и надежд используется как энергия для вращения маховика капиталистической экономики - машины, сталкивающего людей друг с другом, и добывающего золото из столкновений, как из скота сало.
Или (как минимум) если частная собственность и терпима для создания товарного изобилия и увеличения богатства народа, общество должно обеспечивать равные стартовые возможности детям бедняков и тем, кто родился с серебряной ложкой во рту. Ведь все люди рождаются равными, и имеют равные права на жизнь, свободу и стремление к счастью, так что исходно неравные возможности должны быть уравнены силами общества, на что следует потратить часть общественного богатства созданного за счёт увеличения неравенства между наиболее успешными и неуспешными в конкуренции.
Во-первых, во имя свободы, во-вторых, просто для выявления лучших, в чём заинтересован и конкурентный экономический механизм. Другое дело, что столь истовая приверженность правам человека начнёт подрывать то самое капиталистическое общество, базовые механизмы которого - частную собственность и свободу предпринимательства - либерал считает единственными социальными практиками, охраняющими индивидуальную свободу.
Ведь именно они главный источник угнетения, нарушающего все базовые права человека, от права на жизнь и далее по списку. Непримиримая и честная борьба с этим злом, естественно следующая из того, что все люди имеют «равное право на жизнь, свободу и стремление к счастью» заставляет механизмы угнетения ослабить хватку, снижает их эффективность и в конце концов отрицает социальную практику либерализма ради его идей. Что в целом и хорошо - недаром в истории способность человека, увлеченного большой идеей, выйти за пределы той социальной практики, в которой тепло и уютно лично ему, способность отринуть «синицу в руки» ради бинокля, позволяющего усмотреть журавля в небе, принесёт много сложностей себе любимому, но более чем благодетельна для всего человечества.
Всё выше сказанное - замечательный, но маловероятный тренд. Куда как более вероятно иное - либерализм как практика охраны собственников, апологии частного предпринимательства регрессирует к откровенному нацизму и расизму - не потому что либералы этого хотят, но потому что расизм ежедневно порождает «их» социальная практика (выделенная и сверхценная как «охрана свободы»). Да, то самое свободное предпринимательство и конкурентная среда ежедневно и ежечасно делит индивидов на «лучших» и «худших», победителей и проигравших в конкуренции. А люди (пардон, эгоистические индивиды) с их способностью к символизации, с удовольствием пользуются этой возможностью, связывая успех или проигрыш с внешними признаками - цветом кожи, формой губ, размером носа или определенным акцентом, и интерпретируя «лучшесть» и «худшесть» как имманентное свойство определённой расы, категории, к которой ты относишься сам или твои потенциальные конкуренты.
Подобная интерпретация (что негры - хорошие садовники и слуги, с евреями можно делать бизнес, но джентльменом может быть только белый) естественным образом используется для того чтобы удержать внизу тех «чужих», кто самим своим статусом вынужден пробиваться наверх (бедные, нацменьшинства, гастарбайтеры), ну и самому удержаться на плаву.
Просто удивительно, насколько ничтожны могут быть различия, из которых рыночная среда создаёт национализм и ксенофобию. Например, после поражения сандинистов в 1989 г. либеральные эксперименты следующих правительств вызвали массовый наплыв бедняков в более благополучную Коста-Рику. Их сразу стали угнетать и третировать как гастарбайтеров, и чисто социальное угнетение сразу налилось расистским оттенком. У никарагуанцев существенно выше примесь индейской крови, кожа темнее, оливковей, и в оправдание ненависти чисто социального характера сразу воспроизвелась вся идеология относительно «чёрных».
Вот, скажем, что выдали в ответ на статью по поводу расистских высказываний Уотсона в carians:
« Я имел в виду либералов-леваков. Вообще, то что сейчас понимается под термином "либералы", это фактически никакие не либералы, а социал-демократы. Мы же, ультраправые либертарианцы, такое положение только приветствуем. Уотсон велик! ТруЪ великЪ!:) Настоящий белый человек, не побоявшийся пользоваться свободой слова вопреки жидовским законам, защищающим биологический мусор. Надеюсь, таких как он станет больше. Так победим!(с). Скоро мы похороним толерастию вместе с политкорректностью и мультикультурализмом. А либерастов выселим в страны третьего мира, вместе с черножопыми. Пущай у негров и муслимов вещают о равенстве. А посмотрим, даже трансляцию в прямом эфире огранизуем. Шоу будет - шопиздец!:)»
И мне почему-то кажется, что этот господин с его фашизоидностью нечто важное в либерализме понимает правильно, а вот те, кто искренне действует в пользу прав человека - или анахроничны, или социалисты наполовину. То есть он ухватил ту самую иглу в кощеевом яйце на которой этот самый либерализм держится - на идее неравноценности людей, которая, как самооправдывающееся пророчество «подтверждается» рынком. До ХХ века угнетение рабочих или же цветных рас оправдывали соображениями религиозными (цветные не просвещены Христом, бедные худшие прихожане, чем богатые).
Сейчас оправдывают квазинаучными: мол, неравноценность достижений у негров и белых, бедняков и выходцев из миддлов определяется биологически. Они оперируют доводами различий в коэффициенте IQ и культурных достижениях разных рас также и тем же способом, как их предшественники в 1910-30-х гг. жонглировали данными о форме черепа или тезисами об особой склонности «арийской расы» к научному и культурному творчеству в противоположность «семитам», способным только на заимствования и комбинаторику, то есть в плане пропаганды соответствующей идеологии, а не научного анализа, предполагающего сомнение, выбор «чистых» контролей и независимую проверку.
Под «предшественниками» я имеют в виду не нацистов, а вполне респектабельное буржуазное общество англосаксонских стран, Франции, Австрии. Ещё в догитлеровский период, между «весной народов» 1848 г. и Первой Мировой эта среда культивировала всё то, что составляет расизм - идеи превосходства одних групп над другими (богатых классов над бедными, цивилизованных наций над «цветными»), детерминации человеческих качеств «кровью», «расой» и другой биологией, а затем честно следовали этим идеям, пуская кровь другим и друг другу. Нацизм это же движение среднего класса, боящегося разорения и пролетаризации: в отличие от угнетённых, нацисты и фашисты вообще никогда не ищут культурной альтернативы, свою идеологию они не придумывают сами, а заимствуют сверху, тем более что в культурном плане вообще подражают «верхам».
Поэтому мой прогноз неблагоприятный - по мере развития глобального капитализма приверженность либералов не своим идеям, а «своей» социальной практике будет возрастать, рождая общество, сегрегированное не апартеидом, а рынком, с возрождением расовой мифологии на новом уровне.
«Многие западные магнаты и менеджеры, особенно в США, до сих пор опасаются коммунизма, хотя не могут отрицать «одомашнивание» СССР. Не случайно США хорошо различают агрессивные, авторитарные тенденции главного противника СССР, в то время как те же собственные тенденции едва попадают в их поле зрения.
Образ коммунизма, нарисованный консервативными футурологами, может быть каким угодно односторонним, но в нём просматриваются некоторые черты, поясняющие такую альтернативу, как победное шествие коммунизма по миру, возможное в случае тесной консолидации советского блока, возвращения Китая в фарватер СССР, возрождения революционного натиска и идеологии классовой исключительности при значительно возросшей готовности коммунистического лагеря к риску.
При этом они не упоминают обратную сторону медали - возможность победного шествия фашизма в случае тесного блока западных держав, возвращения Франции, Канады и т.д. в американский фарватер, возрождения империалистического натиска и идеологии расовой исключительности вместе с возросшей готовностью к риску среди милитаристов».
Это из книги футуролога Оссипа Флехтхейма «Футурология: борьба за будущее» (Ossip K. Fleсhtheim. Futurologie: Der Kampf um die Zukunft. Kőln, 1970).
СССР проиграл, и реализуется вторая возможность возрождения империалистического натиска и расистской идеологии. Не зря же практически все сторонники рынка поддерживают идею расовой детерминации человеческих качеств (ум, темперамент, преступные наклонности, и т.п.), также как принципиальное право Дж.Уотсона на диффамационные высказывания в отношении меньшинств.
Сейчас у либералов точка бифуркации: что возьмёт верх, идея свободы или корысть защиты капитализма? И как во всякой ситуации неопределённости, очень многое зависит от свободы выбора конкретных людей. Так что на людей и надеюсь, - не на либерализм ж надеяться, в конце концов.
Почему нельзя надеяться на либерализм как на идею, как на философию свободы, даже если есть хорошие люди, честно следующие ей, как в примерах выше? Просто потому что либералы предлагают плохой, негодный механизм для защиты свободы и достоинства личности - капитализм и право собственности. Как всегда, всё упирается в средствах, которые на первый взгляд кажутся эффективными, но поскольку умеют подчинять человека себе, оборачиваются собственной противоположностью.
Эти средства на ближней дистанции кажутся панацеей, обеспечивающей свободу всем и всегда, так как развязывают предприимчивость и потребительские инстинкты, что человек принимает за возможность делать, что хочешь, реализовывать себя и добиваться любых целей, какие поставил, если ты достаточно умён, силён и располагаешь иным "запасом энергии". А на «длинной дистанции» (от дедов к внукам) оказывается, что это просто обманка. Для успешной самореализации (да и просто для адекватного выбора цели) знание важнее энергии, хорошая школа, в которую ты попал вовремя, значит больше исходных способностей (интеллект человека и - главное - направленность личности формируются её окружением, и в определённом смысле способности в "точке нуль" просто не существуют).
А в рыночном обществе богатые рождаются в хорошем, развивающем окружении, бедные - в плохом, угнетающем развитие личности. Поскольку капитализм богатых делает ещё богаче, бедных - ещё беднее (как минимум друг относительно друга, после падения коммунизма и абсолютно), то утверждаемая капитализмом власть денег и собственности над человеческой душой ограничивает свободу выбора и свободу реализации личности настолько эффективно и точно, что формирующийся общественный режим является злой насмешкой над либеральными идеалами.
А те индивиды, которые остаются им честно приверженными, оказываются не более чем обманкой, наживкой на крючке. Либетарианцы честнее - они сосредоточились на главном капиталистического общества, на рынке и частной собственности, а всяким там гуманитарные декларации используют чисто функционально - как производитель товаров использует рекламу, для привлечения покупателя и удержания верности своему товару. Они относятся к либеральным идеям так, как они того заслуживают, серьёзно, но не всерьёз: в нынешнем глобальном капитализме это средство подавления и оружие воздействия на умы, но никак не программа поведения, по которой можно строить собственную жизнь на собственные ресурсы (условно говоря, только на гранты).
Вернусь к тому, с чего начал. либералы и социалисты - две ветви одного идейного движения, начатого Великой Французской Революцией и "Декларацией священных прав...". У них одни и те же цели - условно говоря, свобода, равенство, братство, чтобы это реализовывалось нами, здесь в этой жизни, вот этими грешными и несовершенными людьми, а не где-то там, за гробом, поскольку где-то там значит нигде и никогда. Разница в механизмах, которые те и другие предлагают для достижения этой великой цели, и поскольку социальные механизмы (а значит и политические средства) оказываются прямо противоположными, не конвергируемыми друг к другу и не объединяющимися в некий синтетический «агрегат», либералы и коммунисты оказываются противниками.
Ведь если рынок представляется единственным «настоящим» измерителем человеческих качеств, частная собственность - единственной гарантией свободы, а общество, основывающееся на первом и втором (капитализм) имеет свойство усиливать случайно возникающие различия между людьми, и (при отсутствии социалистических ограничителей конкуренции) закреплять их в нисходящем колене, то со свободой как целью и ценностью придётся прощаться. Просто потому, что успех и неуспех часто штука ситуативная, зависящая не от тебя, а от обстоятельств, и в системе - обществе должны существовать антиконкурентные механизмы, мешающие превращению успешных и неуспешных в постоянные и непреодолимые страты. Даже если это снижает либерально понимаемую «экономическую эффективность» - эффективность в производстве богатства для более сильных, а не создание инфраструктурных возможностей для всех. Ведь экономика, рыночная или плановая, только часть общества, пусть и важная, как мотор автомобиля, - но не руль.
Неверно выбранное средство оказало необратимое влияние на цель, убив саму возможность достижения свободы в соответствующем обществе. Или честно сказать, что сие не для всех, а только для собственников, и лишь тогда, когда они обслуживают свою собственностью, работая на «деланье денег» и ни в каком ином (то есть только для общества но не для себя).
Так, как это делают либертарианцы: «А без института собственности у человека и нет области, где бы он мог действовать без указаний сверху» (
vi_z). Я сам упёртый ортодокс, и поэтому восхищаюсь этой интеллектуальный честности: данный тезис очевидно, эмпирически ложен, и, если такое поведение культивируется как должное, ведёт к полной бесчеловечности, но автор провозглашает его без тени сомнения. И это единственный вывод который точно следует из либеральной доктрины о средствах, единственно обеспечивающих свободу.
Поэтому вопреки мнению
anglares вопрос о частной собственности и соотношении индивидуальной выгоды с общей пользой не просто имеет значение, но и оказывается самым важным (вообще как всякий вопрос о соотношении цели и средств).
Теперь о соотношении коммунизма и либерализма. В плане социальном и политологическом коммунисты - это последовательные либералы, по сравнению с либералами 19 века делающие следующий шаг на пути осуществления идеала свободы, равенства, братства в связи с чем отринувшие негодные средства - частную собственность и рыночную экономику. В 19 веке частью либералы, частью левые республиканцы дали всем политические права невзирая на благородство / неблагородство происхождения. То есть хотя бы в теории всякий независимо от состояния и происхождения может влиять на повороты государственного руля, если реализуется знаменитая "четырёххвостка" (всеобщее, тайное ... и избирательное право). - влиять хотя бы в теории.
Как отмечал ещё Энгельс, формальная буржуазная демократия даёт рабочим, вообще угнетённым тот рычаг, пользуясь которым можно перевернуть систему и взорвать ситуацию. Не надо только воспринимать процедуры выборов и парламентские процедуры всерьёз, как форму одобрения твоей программы обществом - это способ давления на оппонента, ритуализированная форма тех противостояний, которые происходят в забастовках и на демонстрациях.
Коммунисты, как и либералы, следуют одной логике увеличения свободы и равноправия в обществе, но идут дальше, из политики в экономику. По аналогии с равенством в политических решениях они требует, чтобы все кто трудится имели право на участие в принятии экономических решений, а не только собственники. Как в политическом плане человеку недостаточно быть верноподданным, он должен быть гражданином, то есть не только нести повинности, но и обсуждать всё то что его касается, участвовать в принятии решений, так и всем тем кто трудится, недостаточно одной зарплаты. Нужно участие в управлении производством и рабочий контроль, чтобы направление экономической жизни определяли не только меньшинство собственников, заинтересованных в прибыли, а большинство общества, заинтересованных в «свободном развитии каждого».
Это чисто либеральная логика, перенесённая из сферы политики, из надстройки в базис, в процессы производства. Попытка всерьёз принять тезис о «равных стартовых возможностях», которые никогда не будут равны, пока существует право собственности, и талантливые выхоцы из низов будут затираться посредственностями из элиты или среднего класса.
Поэтому в культурологическом плане коммунизм и либерализм смыкаются - они за прогресс, за формационный подход, против мультикультурности и изолированных цивилизаций; последние конечно же существуют но все движутся разными путями в одну сторону общественно-экономического прогресса. Национальные особенности сохраняются лишь в той мере в какой они "рациональны", "осмысленны", в современном онаученном обществе, а всё прочее превращается в музейный экспонат. Благодаря Просвещению 18-19 веков это произошло с европейцами, благодаря трём волнам империализма, коммунизма и глобализма - с остальным миром.
Сотворчество
wolf_kitses и
wsf1917