Взлёт Китая и упадок капиталистической мир-экономики
Minqi Li. The Rise of China and the Demise of the Capitalist World-Economy.
- London: Pluto Press, 2008. - 208 c.
Реферат Владимира Попова
Предлагаемый читателю обзор книги китайского политэкономиста и социолога Ли Миньци «Подъем Китая и упадок капиталистического миро-хозяйства» требует в качестве пояснения нескольких вступительных слов. Почему наше внимание привлекла именно эта книга о китайском обществе и будущем миро-системы? Дело в том, что внушительные экономические успехи современного Китая не просто поражают воображение множества наблюдателей, а непосредственно бросают радикальный вызов для всестороннего осмысления последствий этого феномена для миро-системы в целом. Как изменится в скором времени мировое хозяйство, пережив нагрузки впечатляющего роста китайской промышленности? Какие произойдут геополитические сдвиги? Станет ли Китай новым мировым гегемоном, вытеснив с этой позиции США? Займет ли юань место доллара в качестве мировой резервной валюты? Эти вопросы становятся центральными темами анализа все большего количества специалистов в области социальных наук.
В ряду скрупулезных исследований стремительного расцвета Китая книга Ли Миньци претендует на особое место. Суть его работы лаконично выразил Иммануэль Валлерстайн: «Ли Миньци проделал нечто отличное и очень важное. Он поместил «подъем Китая» от эпохи Мао до нынешних времен в контекст истории единой миро-системы. Он убедительно показывает, что сам успех капиталистических методов в Китае настолько обременил способность к накоплению миро-системы как целого, что этот подъем становится главным фактором в будущем упадке капиталистической миро-системы»
. Таким образом, в книге китайского обществоведа отрабатывается одна из стержневых гипотез миро-системного подхода в социологии о неизбежном закате капиталистического миро-хозяйства и его будущей замене на другую историческую систему. Согласно выводам китайского ученого, решительный удар по современным практикам накопления капитала нанесет анаболический рост экономики Китая, который одновременно обостряет международную конкуренцию за убывающие ресурсы миро-системы и разрушает ее экологическую устойчивость. В этом отношении книга Ли Миньци представляет собой существенный вклад в развитие миро-системного анализа, по-прежнему довольно влиятельного исследовательского направления в социальных науках.
Несколько слов следует сказать о самом авторе, неизвестном российской аудитории. К тому же перипетии его судьбы дают несомненный повод это сделать. В 1987-1990 гг. Ли Миньци был студентом Пекинского университета, изучал экономику, находился под влиянием работ неолиберальных экономистов «чикагской школы». Он активно участвовал в политических протестах, последовавших за событиями на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
В 1990 году был арестован китайскими властями за пропаганду свободного рынка и до 1992 года пребывал в китайской тюрьме. В период заключения происходит решительный переворот в мировоззрении Ли Миньци. В тюрьме он знакомится с трудами К.Маркса, Ф.Энгельса, Мао Цзэдуна. После освобождения из заключения Ли Миньци уже убежденный марксист. Два последующих года он провел в поездках по Китаю, пытаясь осмыслить кардинальные трансформации общества.
В это время он активно критикует как политическую программу китайских либералов, так и действия представителей правящего режима, решительно свернувших на путь авторитарного госкапитализма. В 1994 году он уезжает в США, становится аспирантом Массачусетского университета, в 2002 году получает докторскую степень в области экономики, защитив диссертацию «Три эссе о китайских государственных предприятиях: к альтернативе приватизации».
В 2001 году исследовательский интерес Ли Миньци смещается в сторону миро-системного анализа, представителем которого он и является в настоящее время. Исследование китайского обществоведа «Подъем Китая и упадок капиталистического миро-хозяйства» опирается на широкий фактографический материал из новой и новейшей социально-политической и экономической истории Китая, позволяет, по нашему мнению, глубже прочувствовать связи экономического подъема Китая с динамикой капиталистического миро-хозяйства, а также с сопутствующей экологической проблематикой.
* * *
Отправной пункт исследования Ли Миньци - это анализ мировых исторических процессов, а не просто фактов расцвета экономической мощи Китая. «Является ли исторический феномен подъема Китая одним из последовательных циклических движений существующей мировой системы (как это произошло с Республикой Соединенных провинций, Великобританией и Соединенными Штатами), посредством которых система обновилась и воспроизвела себя в значительно более крупных масштабах, хотя и в других обличьях и при других формах лидерства? Или на этой раз все по-другому? В какой степени возвышение Китая предполагает «поворотный пункт», новое направление?» (р. 1). Речь идет о мировой системе, которую основатель миро-системного анализа И.Валлерстайн определяет как «…социальную систему, имеющую границы, структуры, групповое членство, правила легитимации и внутреннюю слаженность. Ее жизнь слагают конфликтующие силы, которые скрепляют ее своим напряжением и разрывают, по мере того как каждая группа неизменно пытается переопределить ее в свою пользу. Она имеет характеристики организма в том отношении, что за определенный промежуток жизни ее характеристики в некоторых аспектах меняются, а в других остаются стабильными. Ее структуры могут определяться в различные моменты времени как сильные или слабые только с точки зрения внутренней логики ее функционирования»2
По мнению Ли Миньци, последовательно развивающего теоретические положения миро-системного подхода, исторический капитализм как социальная система возник в определенных исторических условиях и способен существовать только в рамках определенного исторического периода. Рано или поздно, утверждает он, исторические условия изменятся и окажутся несовместимыми с доминирующей социальной системой, она будет заменена одной или несколькими новыми социальными системами, сообразными уже новым историческими условиями (р. 2). От каких же исторических условий зависит существование и развитие капитализма? Можно ли определить переломный пункт, за которым капитализм перестанет существовать как капитализм? Как новые исторические условия будут ограничивать и обусловливать возможные формы будущей социальной системы?
Вслед за И.Валлерстайном Ли Миньци выделяет два основных признака капитализма: стремление к бесконечному накоплению капитала и наличие системы конкурирующих государств. Оба признака подталкивают капиталистическое миро-хозяйство к постоянной экспансии. Накопление капитала требует непрерывных реинвестиций прибыли в новый цикл накопления, а межгосударственная конкуренция создает для этого благоприятные условия. До XIX столетия, отмечает он, императорский Китай не участвовал в капиталистическом миро-хозяйстве, ядро которого в то время составляла Великобритания. Еще в 1820 году Китай являлся крупнейшей мировой территориальной экономикой, находящейся под единой политической юрисдикцией, и производил приблизительно треть мирового валового продукта.
Ни одно европейское государство не могло сравниться с Китаем по военной мощи. Китайская империя охватывала территории государств Бирмы, Вьетнама, Кореи, Лаоса, Японии [? - W.K.] и строилась на принципах сбора дани. Однако к этому времени Великобритания, подчинив своей власти Индию, сместила центр глобальной экономики в Западную Европу. Начало инкорпорации Китая в капиталистическое миро-хозяйство, отмечает Ли Миньци, положили две Опиумные войны (1839-1842 и 1856-1860), инспирированные Великобританией, опиравшейся в своей экспансии на Восток, на людские и природные ресурсы Индии. Проиграв обе войны, императорский Китай уступил Великобритании Гонконг, открыл шесть портов, включая Шанхай, для международной торговли, предоставил экстерриториальный статус западным торговцам, политикам и миссионерам, потерял автономию назначения экспортных и импортных тарифов. Западные державы (Великобритания, США, Франция) помогли императорской династии Цин подавить мощное крестьянское восстание тайпинов 1850-1864 гг., в еще больше мере поставив официальный Пекин в зависимость от своих интересов.
Хотя в тандеме с провинциальными землевладельцами, образовавшими локальные военно-политические клики в ходе усмирения восстания тайпинов, была предпринята ограниченная попытка военной модернизации, Китайско-японская война 1894-1895 гг. привела к полному поражению императорского Китая и распаду империи. Подавление Боксерского восстания 1899-1901 гг. войсками коалиции Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Италии, России, США, Франции и Японии окончательно закрепило за Китаем статус полуколониального государства. Таким образом, отмечает Ли Миньци, инкорпорация Китая в капиталистическое миро-хозяйство не только привела к дезинтеграции традиционной социальной структуры, но и заложила фундамент для последующих его революционных трансформаций. При этом главную роль преобразователей Китая, считает он, сыграли полевые командиры, оказавшиеся в то время наиболее дееспособным слоем общества. Национальная буржуазия играла не более чем ограниченную роль посредника между крупными землевладельцами и мировым рынком и не могла выступить во главе перемен. Крестьяне и рабочие были дезинтегрированы. Интеллигенция представляла собой замкнутую прослойку. На протяжении почти всей первой половины XX века, замечает Ли Миньци, внутренними делами Китая заправляли те, кто мог непосредственно мобилизовать и контролировать военные силы. «Политическая власть исходит из ствола винтовки» - эти слова Мао Цзэдуна исчерпывающе характеризуют этот исторический период4
К середине XX столетия, констатирует Ли Миньци, Китай уже относился к одной из беднейших стран мира и представлял собой подлинную периферию мирового хозяйства. Если в начале XIX века разрыв в доходах ВВП на душу населения между странами Запада и Китаем был 2:1, то к 50-м годам XX столетия этот разрыв составил 20:1. Возвышение Запада явно проходило за счет оскудения ресурсов Азии. В середине XX столетия хозяйственные интеракции между Китаем и ведущими державами глобальной экономики находились на незначительном уровне и главными причинами невнимания к Китаю были неразвитость его индустриальных и технологических возможностей, неорганизованность трудовой силы, локализованной преимущественно в сельских районах. Но это одновременно означало, что Китаю отводилась роль «стратегического резерва» мирового хозяйства, к которому при случае можно обратиться.
Чтобы догнать Запад, подчеркивает Ли Миньци, нужно было мобилизовать все доступные ресурсы для ускоренного накопления капитала и минимизировать неэквивалентный обмен добавочного продукта (surplus) с государствами ядра капиталистической миро-системы (р. 26).
Упразднив после победы в Гражданской войне (1927-1950) мелкопоместные владенья, прежний бюрократический аппарат и засилье иностранных капиталистов, государство под руководством Коммунистической партии Китая (КПК) сосредоточило основные экономические ресурсы в своих руках и провело ряд кардинальных реформ в сельском хозяйстве и структуре промышленности. К 1952 году, отмечает Ли Миньци, норма производственного накопления достигла 21% (накопление как доля национального дохода), а к 1970-м годам эта норма составила уже 30%.
С 1950-х по 1970-е годы основными признаками китайской хозяйственной системы были государственная собственность на средства производства в городах, коллективная собственность на средства производства в сельской местности и централизованное экономическое планирование. Как утверждает Ли Миньци, именно в Маоистский период (1950-1976) была заложена база для китайского «чуда» конца 1980-х годов. Именно в этот период были сделаны крупные инвестиции в тяжелую индустрию, ирригацию, транспорт и др. Централизованная система планирования, по его мнению, оказалась достаточно эффективной в продвижении индустриальных и сельскохозяйственных технологий. Экономические показатели роста ВВП этого периода (4,7%) были сопоставимы с аналогичными показателями стран Западной Европы (4,5%), а по данным официальной китайской статистики, даже превосходили их (6,7%). Продолжительность жизни выросла на 30,5 лет, а безграмотность населения снизилась на 14,2%.
Одним из важнейших признаков исторических социалистических государств, замечает Ли Миньци, была их способность удовлетворять «базовые потребности» значительного количества населения, что отличало эти государства от государств периферии и полупериферии капиталистического миро-хозяйства. В то время как стремление к непрерывному накоплению, продолжает он, целиком определяет законы и динамику капитализма, удовлетворение базовых потребностей поднимает фундаментальные вопросы о рациональности существующей мировой системы. Есть ли сущностное оправдание стремлению к бесконечному накоплению? Рационально ли само это стремление? Так, в духе Макса Вебера, ставит вопросы Ли Миньци. Если хозяйственное развитие, как повсеместно предполагается, направлено на увеличение благосостояния населения, как тогда это благосостояние может быть определено и измерено? Есть ли пределы рационального материального потребления ввиду чрезвычайно обострившихся экологических проблем?
Ли Миньци предлагает свои решения с опорой на теоретические разработки экономиста Амартия Сена, призвавшего использовать индикаторы человеческих способностей, а не денежного дохода и материального богатства для измерения благосостояния и жизненных стандартов [Амартия Кумар Сен (англ. Amartya Kumar Sen), индийский экономист, лауреат Нобелевской премии 1998 г. Разработчик индекса развития человеческого потенциала (вместе с М.Десаи).].
Если бы существовало «сущностно рациональное» общество, говорит китайский социолог, и это общество вело бы прозрачные, рациональные дебаты об уровне и структуре потребления, которые наилучшим образом могли бы служить его членам, то нетрудно прийти к общему мнению, что потребление в любом случае не должно подрывать экологическую устойчивость общества. Хотя едва ли продуктивно дискутировать о «наиболее» рациональном уровне материального потребления, но дискуссия о потреблении на уровне обеспечения минимума материальных условий, обеспечивающих реализацию физического и умственного потенциала, вполне оправданна. Но ведь исторические социалистические государства, и в том числе Китай Маоистского периода (1950-1976), констатирует Ли Миньци, достигли несомненных успехов в обеспечении минимума материальных условий, способствующих реализации человеческого потенциала. Основные показатели физического потенциала - здоровье, продолжительность жизни, а также показатель умственного потенциала - всеобщая грамотность - в этих государствах резко выросли (р. 33). Эти достижения были связаны в первую очередь с тем, что социалистические государства (прежде всего СССР и Китай) - это исторический продукт революций и социальных изменений, основанных на широкой мобилизации и поддержке рабочих и крестьян, составлявших большинство населения.
Однако со временем произошли важные социально-политические сдвиги, в конечном итоге направившие Китай на капиталистический путь развития. С начала социалистических преобразований в 1950-е годы Китай по-прежнему оставался частью капиталистического миро-хозяйства, находился под постоянным военным давлением, экономически был вынужден конкурировать с другими державами. Мобилизация ресурсов с целью накопления национального капитала требовала изъятия добавочного продукта у рабочих и крестьян в распоряжение государства. Это, в свою очередь, предоставляло возможность занятым в государственном управлении бюрократам сосредоточить в своих руках политическую власть и действовать в своих корпоративных интересах.
В ходе анализа новейших источников, касающихся общей ситуации в стране и внутрипартийных отношений в КПК в конце 1950-х годов, Ли Минци заключает: «Коммунистическая партия уже эволюционировала из революционной организации, члены которой были преданы революционным идеалам, интересам трудящихся и были готовы на самопожертвования, в организацию, включающую множество карьеристов, озабоченных по преимуществу личной властью и обогащением» (р. 50). Драматическая напряженность этой ситуации ставила перед жестким политическим выбором: дрейфовать в сторону реанимации капиталистических отношений, а значит, перечеркнуть прошлые достижения (это течение представляла политическая группировка Лю Шаоци и Дэн Сяопина), либо отстаивать социалистические идеалы и двигаться дальше в построении справедливого общества (позиция Мао Цзэдуна и его сторонников).
Эта коллизия, по мнению Ли Миньци, представляет собой основное противоречие социализма (р. 51). В каждом из социалистических государств подобная оппозиция возникала и имела свою специфику. По мере того как КПК в начале 1950-х укрепляла свою власть в китайском обществе, рост ее политического влияния включал «социальный пакт» и серию «исторических компромиссов», cовершенно отличных по своей сути от схожих соглашений в государствах капиталистического ядра и полупериферии. В социалистических государствах изъятие и накопление добавочного продукта опирается главным образом на готовность трудящихся предоставить государству значительную долю своего труда, т.е. на развитое социалистическое сознание. А последнее, в свою очередь, подкрепляется реальными гарантиями государства, состоящими в обеспечении занятости и минимального дохода, в доступе к услугам здравоохранения и образования, в наделении субсидированным жильем и пенсией по старости.
Более того, эти социальные гарантии налагают существенные ограничения на техники изъятия добавочного продукта, доступные государственным чиновникам и разного рода управленцам. «В той мере, в какой рабочие и крестьяне, - пишет Ли Миньци, - идентифицируют себя с социалистическим государством и рассматривают
государственный контроль над добавочным продуктом как отвечающий их общим долгосрочным интересам, изъятие добавочного продукта оказывается относительно эффективным и накопление происходит с разумной скоростью. Но если эта идентификация не удается, тогда изъятие добавочного продукта становится трудным и следует кризис накопления» (р. 52).
Помимо активизации социалистического сознания, указывает он, государственные бюрократы и управленцы могут прибегать к использованию «материальных стимулов» в качестве альтернативной техники изъятия добавочного продукта. «Только в теории выплата заработанной платы рабочим, - подчеркивает Ли Миньци, - может быть структурирована таким способом, что она окажется пропорциональной их трудовым вкладам. В действительности же система материальных стимулов создает внутренний трудовой рынок в рамках любой действующей социалистической организации.
Это приводит к разделениям внутри рабочего класса, подрывает контроль трудящихся над их собственным процессом труда, выделяет некоторых квалифицированных рабочих в качестве трудовой аристократии и обеспечивает оправдание материальных привилегий бюрократических и технократических элит» (р. 52).
Именно к реализации стратегии «материальных стимулов» склонялась политическая группировка Лю Шаоци и Дэн Сяопина, опиравшаяся к тому времени на широко разросшийся слой центральной и провинциальной бюрократий. Но эта стратегия вступала в явное противоречие с провозглашенными принципами китайской революции, которые, будучи еще полевыми командирами, Лю Шаоци и Дэн Сяопин сами отстаивали в Гражданской войне (1927-1950).
К середине 1960-х годов, отмечает Ли Миньци, Мао Цзэдун окончательно расстался с надеждой реформирования партии изнутри, а социальные противоречия, вызванные перегибами при реализации проекта Большого скачка (1958-1960), массовыми бедствиями, последовавшими за неурожаями в начале 1960-х годов, грозили вырваться на поверхность и дестабилизировать социально-политическую ситуацию. При поддержке своих сторонников под лозунгом выступления против «капиталистических попутчиков, заправляющих в партии», Мао Цзэдун в конце 1965 года перешел к решительным действиям, известным в истории как Великая пролетарская культурная революция (1965-1976).
Не вдаваясь сейчас в подробное обсуждение хода исторических событий Культурной революции, отметим те причины, на основании которых, по мнению китайского обществоведа, этот политический проект оказался неудачным. Во-первых, отмечает он, внешнее давление и межгосударственная конкуренция только усиливались, налагая на Китай свои ограничения. Без достижения быстрой победы внутриполитическая ситуация не могла находиться долго в неопределенном состоянии, не подорвав позиции страны в рамках капиталистической миро-системы. После 1969 года Культурная революция фактически сворачивается, и старые партийные кадры восстанавливают свои позиции. Во-вторых, сторонникам Мао Цзэдуна, даже несмотря на его личную харизму и бесспорный авторитет, не удалось установить эффективный контроль над армией, который после неудавшейся попытки государственного переворота под руководством министра обороны Линь Бяо в 1971 году фактически перешел в руки Дэн Сяопина.
Наконец, городское и сельское население Китая оказалось в целом неготовым к напряжению, которое идеологически было трудно обосновать, исходя из его повседневного опыта. Хотя, как отмечает Ли Миньци, проявлялось явное недовольство расцветом бюрократии и коррупции, однако близкой угрозы «капиталистической реставрации» население в целом не ощущало.
«Опустошенный безрезультативными политическими баталиями, городской рабочий класс стал политически пассивным и был захвачен врасплох контрреволюционным переворотом 1976 года. С поражением сторонников Мао рабочий класс потерял идеологическое и организационное лидерство. Будучи обескураженным и деполитизированным, китайский рабочий класс оказался использованным правящими элитами и конформистским «демократическим движением» среднего класса, прокладывая тем самым себе путь к своему трагическому поражению в 1990-е годы» (р. 58).
[Прочтение исторических событий на всем протяжении исследования Ли Миньци идет вразрез со многими распространенными версиями истории Китая Маоистского периода (1950-1976), объясняющими главные причины социально-политических изменений того времени исключительно преследованием «культа личности», болезненным властолюбием Мао и возникающими отсюда различного рода крайностями, как если бы приверженность идеям и идеалам как одна из основ социальных действий не играла никакой роли в истории и объявлялась фикцией, маскирующей единственно маниакальное стремление к власти. В своей работе Ли Миньци всячески стремится показать, что как приверженность идеалам, так и нормативная база действий являются далеко не последними факторами, обусловливающими социально-политическую повестку и пространство возможного].
{и это мне особенно нравится! как учёный качественно отличается от обывателя скорей не силой, а иной направленностью ума, так и общественный деятель, гражданин в высоком смысле этого слова отличается от обывателя большей идеалистичностью - у него и идеал более развит/проработан, и он больше верен ему, чем житейской прагматике.
Впрочем, у общественных деятелей, революционеров и реформистов, есть и оборотная сторона - "политики", для которых идеал - маскировка, а так они отличаются от обывателя лишь большей циничностью. Они отличаются от общественных деятелей примерно так, как философ отличается от софиста, а физик от Петрика; и это различие стоит уметь проводить и гражданам и историкам - В.К.}
Триумф китайского капитализма, констатирует Ли Миньци, был подготовлен целенаправленными усилиями Дэн Сяопина, вставшего в 1979 году у руля КНР. Инициированные им реформы, прежде всего введение «системы семейного контракта» в сельском хозяйстве, сразу дали ощутимые результаты. Производительность труда в сельском хозяйстве за счет ускоренного использования химических удобрений и пестицидов возросла, повысились доходы крестьянских домохозяйств. Насыщение рынка местными продовольственными продуктами улучшило материальное положение рабочих в городах. Ощутимые успехи реформы позволили к середине 1980-х годов сконцентрировать политическую власть в лагере «реформаторов» во главе с Дэн Сяопином.
Именно с этого времени, считает Ли Миньци, начинается скорый поэтапный переход Китая на путь капиталистического развития. В 1988 году принимается закон «О предприятии», наделивший высших управленцев госпредприятий практически неограниченной властью, в том числе нанимать и увольнять сотрудников. Развитие рыночных отношений предоставило бюрократам и управленцам различных рангов широкие возможности обогащения. Появился новый класс капиталистов-бюрократов. При этом зарождение этого класса, отмечает китайский социолог, сопровождалось значительными уступками трудящимся предприятий. Для повышения производительности труда управленцы повсеместно прибегали к материальному стимулированию, в городах отмечался рост заработанной платы. Однако «новая сделка» привела к резкому скачку инфляции, поскольку de facto новые владельцы предприятий попытались компенсировать снижение рентабельности вследствие повышения зарплат ростом цен на выпускаемую продукцию (р. 61).
Китайская интеллигенция, отмечает Ли Миньци, представлявшая в 1980-е годы уже довольно широкий городской слой образованных людей, поначалу была воодушевлена реформами Дэн Сяопина. Интеллигенция рассчитывала на ускоренное вхождение в глобальный капиталистический рынок, надеялась на улучшение своего материального положения, в том числе путем устройства на престижные места в транснациональных корпорациях. Уже к концу 1980-х годов большинство представителей интеллигенции призывали к полномасштабной приватизации и свободному рынку.
Однако в процессе капиталистических преобразований между новым классом капиталистов-бюрократов и представителями интеллигенции возник неожиданный конфликт: никто из первых не собирался делиться с интеллигенцией ни политической властью, ни доходами. В адрес КПК раздавалась острая критика, прокатилась волна студенческих протестов. «Интеллектуалы были разочарованы тем фактом, что по мере постепенной концентрации богатства в руках капиталистов-бюрократов и частных предпринимателей они не получали доли от вновь накапливаемого капиталистического богатства. Многие из них сетовали на то, что их доход не рос так быстро, как доход городских рабочих» (р. 62).
На повестку дня, отмечает Ли Миньци, стали выноситься альтернативные проекты преобразований, в том числе проекты «неоавторитаризма» по типу Тайваня, Сингапура и Южной Кореи, которые были более репрессивны в отношении интересов рабочего класса и более дружелюбны в отношении «прав собственности» и «гражданских свобод», за что больше всего ратовала интеллигенция. В конечном итоге на почве ущемления интересов городских рабочих возник своеобразный симбиоз интересов нового класса капиталистов-бюрократов и представителей интеллигенции. «Для того чтобы китайский капитализм мог выжить и процветать, остаток экономической власти китайского рабочего класса должен быть уничтожен. Более того, необходимо было создать массы дешевой рабочей силы, что, в свою очередь, позволило бы китайскому капитализму эксплуатировать свое «сравнительное преимущество» и таким образом процветать посредством накопления, ориентированного на экспорт» (р. 62).
Читать дальше
Ещё: Ли Миньци. Китай и будущее мировой капиталистической экономики
-------------------------------------------------------------------------
Это правильная книжка перед 1-м Мая, я считаю! и одновременно - подарок читателям к Дню Международной солидарности трудящихся.