Город как заказник-1: экообустройство техногенных водоёмов
Современный город в своём развитии всё больше получает возможность стать заказником (если, конечно, соответствующие возможности не упущены, и природные территории или их техногенные аналоги в составе урболандшафта не застроены, а сохранены).
А с точки зрения уязвимых видов фауны и флоры региона, в котором происходит урбанизация, особенно если она происходит давно, и регион староосвоенный, вроде Подмосковья [обычно это виды, консервативные и территориально, и биотопически, приуроченные к крупным массивам старовозрастных лесов или ненарушенных болот, фрагментирующихся и исчезающих в ходе урбанизации, даже если общая лесопокрытая площадь не падает, а растёт - В.К.], только колонизация урболандшафта даёт единственный шанс на спасение в староосвоенных регионах Европы, северной Америки, Японии и других фрагментов «мирового города».
В чём состоит этот шанс, насколько уязвимые, консервативные и специализированные виды птиц пользуются им, и при каких условиях, будет следующий пост. Здесь я лишь очерчу,
- в какие городские местообитания они могут переселяться из прежних естественных наряду с обычными видами региональной авифауны и
- что может - и должен! - сделать человек, чтобы «переселение» стало успешным;
Действительно, хотя вроде бы люди с периферии концентрируются в крупных городах, во всех урбанизированных регионах планеты площадь городов растёт намного быстрее, чем население (пространственную границу городов географы определяют изохроне часовой доступности - час на беспересадочную поездку с окраин в центр). Иными словами, за 200 лет городского строительства в современных условиях индустриализации и научно-технического прогресса люди не научились рационально использовать территорию: всё большая часть функций современного города не может выполняться только на его территории и требует всё большей территории региона, включая функцию понедельного и годового отдыха горожан.
Уже поэтому в условиях постоянной региональной экспансии урбанизированных «ядер» сохранение жизнеспособных популяций редких видов на «островах» малонарушенных природных территорий по периферии региона в долговременной перспективе не реалистично. Самые крупные массивы ненарушенных природных ландшафтов на периферии неизбежно дробятся на «острова», каждый из которых антропогенно трансформируется «по краям», хотя бы ввиду развития дорожной сети и «пятен» дачных участков, площадь которых в 2000 году достигала трёх площадей Большой Москвы. Пока вид обитает в естественных местообитаниях, он придерживается консервативной стратегии: если ранее непрерывные местообитания превращаются в «архипелаг», он отступает с мелких островов на крупные, и с окраин крупнейших «островов» к центру, где типичные местообитания вида не так трансформированы и т.д. В условиях продолжающегося дробления «островов» и увеличения их изолированности (увеличение трафика по дорогам, однажды разделившим лесные массивы, числа жителей в «пятне» садового товарищества, расширение вырубок или торфодобычи и т.п.) полное исчезновение вида с «архипелага» неизбежно.
Спасение наступает (если наступает) в виде возвратной урбанизации, когда через 10…30…60… лет отступления от урбанизированного «ядра» на малонарушенную периферию в виде «что-то переключается», часть популяций меняет консервативную стратегию на лабильную и начинает возвратную урбанизацию, быстрое освоение «островного ландшафта» антропогенно фрагментированных местообитаний, пригородных, а затем и городских. Этим путём прошли многие виды, которые, казалось бы, связей с крупными массивами малонарушенных биотопов не разорвут никогда: черный аист, средний дятел, белоспинный дятел, козодой, малый подорлик, на Дальнем Востоке - косматый поползень, не говоря о банальных вОроне, вяхире, тетеревятнике, зелёном дятле, желне, которые освоили города (в разных регионах) только лишь 20-30-40 лет назад, а до этого отступали от города и становились редки.
Помимо популяций, совершающих возвратную урбанизацию, у каждого из таких видов сохраняются популяции, следующие прежней консервативной стратегии. Численность их существенно ниже и, главное, их уязвимость к дальнейшему хозяйственному освоению региона в целом растёт, по какому сценарию не пошло бы последнее. Недавно возникшие урбанизированные популяции тех же видов, помимо более высокой и более устойчивой численности, оказываются более или менее независимыми от судьбы исходных естественных местообитаний вида в регионе, так что могут существовать «без нашего участия».
Следовательно, природные ландшафты малонарушенной периферии региона именно для редких и уязвимых видов могут быть только стациями переживания, позволяющими сохранить уязвимый вид в течение тех 10…30…60 лет, что проходят от начала оттеснения до «возвратной урбанизации». В противном случае естественная эволюция городских систем региона загоняет вид в ловушку; в староосвоенных регионах лишь урбанизированные популяции (в том числе обитающие во фрагментированных и нарушенных лесах ближних пригородов) можно считать безусловно благополучными, существующими независимо от охранных мероприятий и спасёнными от риска вымирания в регионе.
В позднем СССР, также как и в Европе, впервые была зафиксирована позитивная корреляция между людностью города и числом часов, проводимых его жителями на природе (суммарно за год), то есть общей рекреационной нагрузке на региональные экосистемы, причём распределённой неравномерно, а по «руслам» некоторой сети. Это стремление жителей более крупных городов больше времени проводить на природе не может не нарушать естественные экосистемы, фрагментировать крупные массивы и т.п.: пресс «отдыхающих и гуляющих» дополняется фрагментацией массивов сетью автодорог при одновременной инсуляризации изнутри дорожно-тропиночной сетью. Далее, всякое учащение посещений дикой природы увеличивает вероятность приобретения горожанами дачных участков, первое и второе стимулирует дальнейшее развитие дорожной сети, она доставляет «на природу» ещё большее количество отдыхающих и т.д. Круг замыкается.
Такая эксплуатация горожанами природных сообществ региона крайне полезна для первых. Отдых на природе в течение 20 дней снижает число дней на больничном по нетрудоспособности от ОРВИ-простуд в среднем на 3-7 дней, в зависимости от конституции человека, есть и другие оздоровительные эффекты, однако она разрушительна для сообществ. Самое худшее, что рекреационное разрушение избирательно: некоторые особо привлекательные типы ландшафтов получают максимальную рекреационную нагрузку, их местообитания трансформируются в наибольшей степени, орнитофауна обедняется первой и т.п.
Соответственно, наиболее рекреационно привлекательные элементы ландшафта первыми нацело разрушаются или застраиваются. Среди них - водно-болотные местообитания, берега рек и озёр, поймы и долины рек, особенно в ближнем Подмосковье, а также опушки лесных массивов, особенно светлых сосновых боров. Если посмотреть на карту рекреационной нагрузки где-нибудь в ближнем Подмосковье, скажем, в Подольском районе, то увидишь «ленты» и «кольца» повышенной нагрузки, точно соответствующие всем перечисленным биотопам.
То есть в результате воздействия растущего, развивающегося урбанизированного «ядра» (также как и отдельных меньших городов данной агломерации) местообитания многих видов в области прогрессивно разрушаются; заповедание оставшихся массивов может временно тормозить этот процесс, но не спасает в долговременной перспективе по причинам, рассмотренным выше. Поселения вида, изолированные и «запертые» на отдельных особо охраняемых природных территориях, неизбежно деградируют из-за «островного эффекта», к которому консервативная стратегия не даёт приспособиться, особенно у специализированных видов с жёсткими биотопическими связями, привязанных к последним ненарушенным крупным массивам лесов или болот.
Заповедание таких массивов - совершенно необходимая мера, но отнюдь не достаточная. Виды, сохраняющиеся на «архипелаге» малонарушенных природных территорий, выживут только если урбанизируются и выйдут за пределы «архипелага», начнут осваивать антропогенные аналоги своих естественных местообитаний, в первую очередь в зоне влияния города и на городской территории.
Тем более, что развитие города сильно идёт им навстречу: уничтожая определённые типы природных ландшафтов в регионе, город создаёт техногенные аналоги уничтоженных уже на своей территории или в зоне влияния. Соответственно, «спасение» вида (равно сохранению жизнеспособности видовой популяции независимо от охранных мероприятий со стороны человека) заключается в «пересадке» видовой популяции из деградирующих природных местообитаний в техногенные аналоги.
Тем более, что в процессе развития города площадь уничтоженных природных ландшафтов точно соответствует площадям возникающих техногенных аналогов: луга компенсируются пустырями, обочинами дорог и другими лугоподобными участками в городе, болота - техногенными заболачиваниями и проточными подтоплениями в городе, старовозрастные леса - старыми парками и городскими лесами около них, естественные водноболотные местообитания - прудами рыбхозов и теми окологородскими техногенными водоёмами, которые описаны дальше. Сходится и баланс уничтоженных природных ландшафтов - вновь возникших техногенных аналогов: в Лондонской агломерации за 200 лет развития города было осушено 80 % водоёмов и болот, 40% площадей влажных лугов, и ровно настолько же приросла площадь техногенных болот и пустырей в составе разросшейся агломерации (Meritt, 1994).
В Московском регионе площадь деградировавших околоводных местообитаний примерно соответствует площади вновь созданных рыбхозов и техногенных водоёмов. Другое дело, что вновь возникающие техногенные аналоги естественных местообитаний нужно надлежащим образом обустроить, чтобы дикие виды птиц (бабочек, тритонов, лягушек и т.п.) могли их заселить, тем самым облегчив «пересадку». Чтобы техногенные водоёмы, пустыри, рекреационные леса не оставались бэдлендами, нужно производить их экообустройство, чтобы способствовать максимальному заселению дикими видами фауны и флоры, максимально приблизить к естественным экосистемам и содействовать урбанизации соответствующих видов. Тем самым достигается двойная выгода (кроме очевидных природоохранных плюсов): формирование самоподдерживающейся экосистемы на месте техногенного водоёма, ещё вчера бывшего грязной лужей, отравляющей окрестности, позволяет бесплатно утилизировать отходы городского хозяйства, очищать стоки, которые иначе придётся очищать за деньги, плюс создаёт новый рекреационный ресурс.
Экообустройство техногенных аналогов естественных местообитаний на территории города, от обочин дорог, газонов и пустырей, до полей орошения и пригородных лесопарков - это комплекс биотехнических мероприятий, повышающих привлекательность территории для «диких» видов растений и животных, облегчающих её заселение «дикими» видами, способствующих формированию устойчивых популяционных группировок. В нашем случае интересней всего птицы и техногенные водоёмы, на которых эта методика хорошо отработана. О них и пойдёт речь дальше.
То есть, экообустройство техногенных аналогов природных ландшафтов и содействие урбанизации «диких» видов становится новой стратегией охраны биоразнообразия, в том числе узкоспециализированных и консервативных видов, «обязательной к применению» наряду с территориальными системами охраны. Тем более, что «дикие» виды птиц сами идут нам навстречу, постоянно пытаясь освоить урбанизированные территории. О том, почему это так, и чем город привлекательнее естественных местообитаний - в следующем посте, а дальше пойдёт речь об опыте экообустройства техногенных водоёмов в Великобритании, где это делается давно, пользуется народной поддержкой и позволяет успешно восстанавливать орнитокомплексы.
Данные заимствованы из статьи К.В.Авиловой «Техногенные водоёмы, промышленность и дикая природа: опыт Великобритании» // Птицы техногенных водоёмов Центральной России. М.: Издание кафедры зоологии позвоночных и общей экологии, 1997. С.152-171.
«…В Лондоне, в районе Ричмонд, на ближайшие 5 лет намечена реконструкция 40-гектарного водоёма, использовавшегося для водоснабжения и регулярно посещавшегося перелётными водоплавающими птицами. Будет увеличена длина береговой линии, устроены острова, отмели, лагуны. Сохранится связь с р. Темзой и непрерывность растительной полосы между водоёмом и жилым кварталом. Проект разработан совместно Управлением водопользования и Агенством по охране водоплавающих птиц и водоёмов (WWT)….
…Полигон складирования осадков сточных вод в Минуорте, Западная Англия, - один из самых больших полигонов очистки сточных вод, занимающий 170 га и перерабатывающий до 1100 тыс. м3 неочищенных стоков в сутки. В день образуется 3000 кубометров осадка, который размещается для сушки на площади 35 га. Здесь образовались разнообразные условия для обитания птиц. Площадки размером 40х40 м обвалованы земляными дамбами и идеально подходят для бекасов и чернышей. Резервные, не занятые осадком площадки заросли ивами и другими кустарниками. Обводнённые площадки, имитирующие мелководные водоёмы, используются утками: чирками-свистунками, широконосками, кряквами. Нырковые утки, которые также обитают здесь, предпочитают более глубокие водоёмы. Около 20% сухого осадка складируют внутри полигона, а сток с участка поступает в отработанный гравийный карьер. Благодаря развитию растительности здесь гнездятся малая поганка, хохлатая чернеть, широконоска. Это место особенно привлекательно для птиц, благодаря его большой площади и отсутствию большую часть времени людей…
Читать дальше