51. Письма из прошлого. У каждого свой путь домой…
Историк Сергиенко Анатолий Михайлович в одном из писем к Мукатаю Жандаеву просил ответить его на ряд вопросов. Один из них касался судьбы летчика 108-го ап ДД Ванякина Семена Ивановича, пропавшего с экипажем без вести в конце марта 44-го над территорией Финляндии или Норвегии. Вот этот отрывок из письма Жандаева.
« Подробности об экипаже Ванякина. Я читал письмо Орехова Васи стрелка Ванякина, присланного мне кем-то. Не сохранилось оно. Экипаж Ванякина в тот раз был блокировщиком соседнего с объектом бомбометания аэродрома немцев. Блокировщик вылетал чуть раньше. И я слышал, как радист Ванякина (сержант Фролов Николай Павлович. Wlad) передал, что с севера идет «снеговой заряд». Следом поднялись и мы. Когда начали бомбить, я видел, как слева горел самолет. Аэродром, который блокировал Ванякин, был недалеко. Доложил об этом, и было решено, что экипаж Ванякина погиб.
В письме Орехова было написано примерно следующее. Их сбил истребитель, который успел подняться в воздух до их прихода. Блокировщик обычно возил РАБы, мелкие бомбы в специальном приспособлении и разбрасывал их над аэродромом. Самолет загорелся, Орехов выпрыгнул, но при приземлении повис на дереве. Кое-как отцепившись, ушел на восток. Шел всю ночь. Под утро увидел свежий след. Пройдя немного по следу, увидел человека, стоящего к нему спиной. Это оказался сам Ванякин. У него при прыжке слетел один унт, и он одну ногу заматывал портянками. Пошли вдвоем. Карманный бортпаек был один на двоих. Шли несколько дней, спички промокли, голодали. Часто проваливались в воду под снегом, а сушиться было негде. Ноги были обморожены. Начали живать ремни, березовую кору. На 10-е сутки подстрелили какую-то птичку, съели. Уже не могли вставать на ноги, пришлось ползти. На 11-е сутки Ванякин ослаб и приказал Орехову ползти дальше. Тот отказался, но прополз метров 80. За ним старался ползти и Ванякин. Но силы их покинули. Разрыли снег и решили там остаться.
Но очнулись в немецком лазарете. Видимо немцы нашли их полумертвых. Там лежали наши раненые. Однажды санитар из наших пленных солдат сказал, что немцы собираются уходить и их могут убить введением воздуха в вену. Тогда ночью пленные ушли через окно, однако на следующий день их поймали. К счастью успели подойти наши войска и их освободили. Однако до этого Ванякина немцы успели отправить в Германию. Теперь, писал Орехов, сам он находится в Выборге, обе ноги ниже колена ему отрезали и он мучается от туберкулеза. В дальнейшем он слышал, что Ванякин все же вернулся в полк. А Орехов весной 45-го был награжден орденом Красной звезды. Можно еще добавить, что Ванякин был ранен тогда в ногу. Он вообще был физически слабоват. Помню, когда он прилетал с задания, тут же ложился на землю, сразу идти не мог».
Подобная история в Заполярье, но еще в конце сентября 42-го, приключилась еще с одним летчиком из 455 ап ДД в составе оперативной группы 36-ой ад ДД Белоусовым Николаем Ивановичем. Об этом узнаю так же из письма Белоусова к историку Сергиенко. Вот что он пишет, уточняя детали для Сергиенко.
Подполковник Белоусов Николай Иванович, 1949 г.
«… 1. Я возвратился на свою территорию через 8 суток, а не 10.
2. Этот боевой вылет был не в июне, а 20.9.42 г.
3. Прожекторов над Алакуртти не было, но зенитка била очень точно, т.к. там были первые Р/л станции (радиолокаторы) у немцев.
4. В то время я был ст. лейтенантом, а капитана получил, как только вернулся в полк из госпиталя, где я 2 или 3 дня лежал после путешествия по финским болотам и сопкам (приказ от 27.9.42 г., а я пришел на свою территорию 28.9.42 г.!)
Какие моменты характерные остались в памяти?
- На самолете было перебито управление, и он почти отвесно пикировал горящим, с трудом удалось открыть колпак и еще труднее выбраться из кабины.
- Когда я открыл парашют, то оказалось, что нахожусь почти над центром немецкого аэродрома, кругом разрывы зениток и только по счастливой случайности не был поврежден парашют.
- Был сильный северный ветер и меня с высоты около 3000-3500 м отнесло за границу аэродрома в прилегающий лес.
-Дважды я ночью попадал на минные поля, неожиданно для себя, но случайно удавалось их форсировать. На свою территорию вышел так же в районе минного заграждения. Пехотинцы уверяли, что там пройти их поле вообще нельзя. На минном поле я и встретил наших бойцов, проверяющих это поле.
- Всего я прошел не менее 120 км по Заполярью, при этом не встретил ни одного населенного пункта, совершенно не имел пищи. Правда, воды болотной всюду было много, и к концу похода мой меховой комбинезон был до самого воротника мокрый, т.к. в конце пути я уже не шел, а полз кое-как…»
Такие вот истории двух летчиков из 36-ой ад ДД. У каждого был свой путь домой и в этом их судьба. В экипаже Ванякина погибли штурман звена лейтенант Орлов Георгий Иванович и стрелок-радист сержант Фролов Николай Павлович. А вот с кем 20.9.42 г. летал Белоусов, пока выяснить не удалось. В этот день из 455 полка с боевого задания не вернулись два экипажа.
Продолжение следует.
« Подробности об экипаже Ванякина. Я читал письмо Орехова Васи стрелка Ванякина, присланного мне кем-то. Не сохранилось оно. Экипаж Ванякина в тот раз был блокировщиком соседнего с объектом бомбометания аэродрома немцев. Блокировщик вылетал чуть раньше. И я слышал, как радист Ванякина (сержант Фролов Николай Павлович. Wlad) передал, что с севера идет «снеговой заряд». Следом поднялись и мы. Когда начали бомбить, я видел, как слева горел самолет. Аэродром, который блокировал Ванякин, был недалеко. Доложил об этом, и было решено, что экипаж Ванякина погиб.
В письме Орехова было написано примерно следующее. Их сбил истребитель, который успел подняться в воздух до их прихода. Блокировщик обычно возил РАБы, мелкие бомбы в специальном приспособлении и разбрасывал их над аэродромом. Самолет загорелся, Орехов выпрыгнул, но при приземлении повис на дереве. Кое-как отцепившись, ушел на восток. Шел всю ночь. Под утро увидел свежий след. Пройдя немного по следу, увидел человека, стоящего к нему спиной. Это оказался сам Ванякин. У него при прыжке слетел один унт, и он одну ногу заматывал портянками. Пошли вдвоем. Карманный бортпаек был один на двоих. Шли несколько дней, спички промокли, голодали. Часто проваливались в воду под снегом, а сушиться было негде. Ноги были обморожены. Начали живать ремни, березовую кору. На 10-е сутки подстрелили какую-то птичку, съели. Уже не могли вставать на ноги, пришлось ползти. На 11-е сутки Ванякин ослаб и приказал Орехову ползти дальше. Тот отказался, но прополз метров 80. За ним старался ползти и Ванякин. Но силы их покинули. Разрыли снег и решили там остаться.
Но очнулись в немецком лазарете. Видимо немцы нашли их полумертвых. Там лежали наши раненые. Однажды санитар из наших пленных солдат сказал, что немцы собираются уходить и их могут убить введением воздуха в вену. Тогда ночью пленные ушли через окно, однако на следующий день их поймали. К счастью успели подойти наши войска и их освободили. Однако до этого Ванякина немцы успели отправить в Германию. Теперь, писал Орехов, сам он находится в Выборге, обе ноги ниже колена ему отрезали и он мучается от туберкулеза. В дальнейшем он слышал, что Ванякин все же вернулся в полк. А Орехов весной 45-го был награжден орденом Красной звезды. Можно еще добавить, что Ванякин был ранен тогда в ногу. Он вообще был физически слабоват. Помню, когда он прилетал с задания, тут же ложился на землю, сразу идти не мог».
Подобная история в Заполярье, но еще в конце сентября 42-го, приключилась еще с одним летчиком из 455 ап ДД в составе оперативной группы 36-ой ад ДД Белоусовым Николаем Ивановичем. Об этом узнаю так же из письма Белоусова к историку Сергиенко. Вот что он пишет, уточняя детали для Сергиенко.
Подполковник Белоусов Николай Иванович, 1949 г.
«… 1. Я возвратился на свою территорию через 8 суток, а не 10.
2. Этот боевой вылет был не в июне, а 20.9.42 г.
3. Прожекторов над Алакуртти не было, но зенитка била очень точно, т.к. там были первые Р/л станции (радиолокаторы) у немцев.
4. В то время я был ст. лейтенантом, а капитана получил, как только вернулся в полк из госпиталя, где я 2 или 3 дня лежал после путешествия по финским болотам и сопкам (приказ от 27.9.42 г., а я пришел на свою территорию 28.9.42 г.!)
Какие моменты характерные остались в памяти?
- На самолете было перебито управление, и он почти отвесно пикировал горящим, с трудом удалось открыть колпак и еще труднее выбраться из кабины.
- Когда я открыл парашют, то оказалось, что нахожусь почти над центром немецкого аэродрома, кругом разрывы зениток и только по счастливой случайности не был поврежден парашют.
- Был сильный северный ветер и меня с высоты около 3000-3500 м отнесло за границу аэродрома в прилегающий лес.
-Дважды я ночью попадал на минные поля, неожиданно для себя, но случайно удавалось их форсировать. На свою территорию вышел так же в районе минного заграждения. Пехотинцы уверяли, что там пройти их поле вообще нельзя. На минном поле я и встретил наших бойцов, проверяющих это поле.
- Всего я прошел не менее 120 км по Заполярью, при этом не встретил ни одного населенного пункта, совершенно не имел пищи. Правда, воды болотной всюду было много, и к концу похода мой меховой комбинезон был до самого воротника мокрый, т.к. в конце пути я уже не шел, а полз кое-как…»
Такие вот истории двух летчиков из 36-ой ад ДД. У каждого был свой путь домой и в этом их судьба. В экипаже Ванякина погибли штурман звена лейтенант Орлов Георгий Иванович и стрелок-радист сержант Фролов Николай Павлович. А вот с кем 20.9.42 г. летал Белоусов, пока выяснить не удалось. В этот день из 455 полка с боевого задания не вернулись два экипажа.
Продолжение следует.