Белые люди против ордынцев
- Северная война (1700-1721 гг.) часть четвертая, срачибельная. Третья часть тут.
Восточный поход
Осенью 1707 г. шведы выступили в последний, решающий поход. С королем маршировало 40 т. солдат, еще две 10-13 т. группировки действовали из Прибалтики и Финляндии. Пройдя бывшую саксонскую Польшу, это уродливое детище Люблинской унии они оттеснили победоносное воинство Меншикова, а после, совершив марш по русским дорогам болотам и топям, вышли к Гродно. Там армия Карла и закончила подготовительную кампанию 1707 г. Русские благоразумно не вступали в сражения, подготавливая местность к приходу врага путем ее разорения. Сейчас нам, просвещенным и высококультурным единицам, очевидна стратегия и Петра, и Карла. Петр намеревался истощать неприятеля тактикой выжженной земли, мелкими стычками, оборонительными сражениями на удобной местности и прочими случайностями, дающими возможность уничтожать лучшую, но меньшую армию врага. Это было здраво, а потому и умно. Карл собирался разменять потери на марше на сражение, которое его противник вынужден будет дать, чтобы воспрепятствовать дальнейшему продвижению. Стало быть дело обстояло в выборе такого пункта, потеря которого была бы для Петра невыносимой. Им мог быть Петербург и, наверное, Москва. Так, стоп, стоп! У нас тут простая история: парни в синем и их король-ваятельвоитель собирались навалять парням в зеленом и их царю-бомбардебомбардиру. Выражаясь корявым языком метафор, Карл собирался августировать Петра. А Петр ... ну, тоже что-то сделать. Меншивизировать, быть может?
Оставив 8 т. свенске сольдатер в Польше, для придания ей некоторой, несвойственной этому веку, стабильности, Карл двинулся вперед, в смысле с прицелом на Москву. В этом случае он, как и обычно, выбрал ортодоксальное решение военно-стратегической дилеммы - на пути в Москву наверняка бы произошло сражение, в котором, несомненно, победил бы он, Карл, а потому никакой осады Питера и других крепостей. В России уже все бунтуют, а будет еще хуже. Вперед, вперед!
Весной 1708 г. шведы, побив царские войска в ряде крупных и мелких стычек (Карл, как всегда, красавцем, вперед картошки, на лихом коне) заняли Минск, где и кормились, в ожидании спасительного корпуса Левенгаупта, идущего из Риги с вкусным и питательным обозом. Немного передохнув, они возобновили марш, идя вперед к досаде русско-немецкой армии фельдмаршала Шереметева. Добрый первый русский маршал, понукаемый из тыла царем, а с фронта Карлом, решил дать оборонительное сражение - а вдруг? При Головчине было много удобных мест для обороны и русские постарались занять все сразу. Ну, знаете, эти глупые австрийцы, растягивающиеся в линию перед бонапартовыми колоннами. Раций еще не было, поэтому взаимодействия между частями наладить не удалось. Шведский авангард, с Карлом, атаковал в самый центр этой кадки с тестом и прорвал ее, обратив всех в бегство. Бой имел не столько материальные, сколько моральные последствия: русское командование убоялось, а шведское возгордилось - вот, дескать, мы каковы, с 12 т. 40 т. побили. Для русских потеря 2-3 т. убитыми, ранеными и пленными была не столь критична, как, впрочем, и тогда для шведов их три сотни убитых и несколько сотен раненых. Опаснее было то, что Карл, очевидно, уверился в том, что это его Граник и любое столкновение с русскими, неважно какой численности, можно выиграть за счет шведских доблестей. Русское же командование окончательно поняль што генеральных битв нужно избегать. Отступая за Днепр царская армия оставляла за собой лишь разрушения, толерантно не разделяя свои земли и бывшесоюзные.
Пока Карл готовился к новому прыжку, обретаясь в Могилеве в ожидании Левенгаупта, несколько активизировались действия на других фронтах. Из Финляндии выступил 10 т. корпус, разбивший войска генерал-адмирала (sic) Апраксина в небольшом, по последствиям, сражении. Потом, как уже было принято на этом фронте, шведы, ввиду полной бесперспективности осады или штурма петровского Парадиза наличными силами, начали эвакуацию и были тем же генерал-адмиралом хорошо потрепаны.
Осень залечила полученные царем в летних боях раны. Русские вновь обрели форму и вернувшись к тактике малых дел тревожили шведов, щедро разменивая фигуры. В боях под Смоленском викинги везде выходили победителями, но цифирь потерь удручала - по полтора, два русских на одного варяга выходило дороговато. Собственно говоря, в этом месте ответственный король констатировал бы провал кампании и необходимость изменения планов. Карл же сделал парадоксальный вывод: его армия слишком слаба чтобы осаждать Смоленск, она не может прокормить себя, а потом следует ... обойти Смоленск с юга, угрожая все той же Москве. Этим решением он блестяще отдалял себя и от собственных баз (и без того, носящих уже весьма условный характер), и от бредущего где-то корпуса Левенгаупта, ради сомнительной возможности продолжать наступательную кампанию без, собственно, наступательных возможностей. Войско неспособное взять или осадить Смоленск должно было, оторвавшись еще на сотни км от собственного королевства, угрожать Москве. Апологеты Карла выстраивают дивную концепцию широкого охвата русской столицы, с подключением Гетманата, Турции и несчастной Польши, которая и так уже была за Карла. Этой апокалиптической картине, на которой шведское войско ведет за собой запорожских казаков, османских янычар, крымскую конницу и египетских мамлюков не хватает лишь эпизода с рейдом в Китай, для увеличения сил гипотетической коалиции.
И пусть пулеметы НКВД не знают пощады! - Петр в битве у Лесной
Поворот на юг
Поворот на юг был компромиссом между карловым желанием продолжать войну наступательно и появившимися возможностями. Однако первой такой возможностью стал разгром того самого корпуса Левенгаупта, чем блестяще и воспользовался Петр. В октябре, собрав все мобильные силы какие можно, подсадив пехоту к кавалеристами, а сверху навалив калмыков и казаков, царь настиг шведский корован караван у деревушки Лесная. Недруги России любят говорить, что позади своих ратей царь расставил заградотряды, а други, что шведов было больше и это первая победа, которая ... и т.д. и т.п. На деле шведов было меньше, они были хуже, т.е. вернее не были шведами, по большей части, а кроме того были отягощены обозом. Русские же были отягощены серией поражений и туманными данными о численности врага, преувеличивая их, отчего и проистекало остальное. В любом случае, бой напоминал пьяную кабацкую драку, когда относительный трезвый пытается выйти, а другие ему мешают. Генерал Левенгаупт был, определенно, одним из самых лучших карлушиных птенцов - не растерявшись, он атаковал русских, сбил их с позиций, но довершить дело не смог. Видя как усиливается враг, и также имея самые смутные сведения о его численности, он принял решение о меньшем зле, бросив часть обоза - прорываться. Ночь, местность и иррегулярные части царской армии довершили дело: корован был ограблен обоз погиб, половина шведской армии налегке шла к Карлу, половина оказалась в плену или погибла. Небольшая часть, около 1-2 т. отступала обратно в Ригу. Это была вторая и важнейшая победа русского оружия с начала войны.
Поздней осенью в шведской ставке было грустно. Хотя неустрашимый Левегаупт все-таки дошел и привел свои 6,5 т. солдат, бросок на юг не дал ожидаемых результатов, в смысле решения продовольственного вопроса. Русские засели в тамошних городах и с этим ничего нельзя было поделать. Наконец, Карл окончательно перешел в мир чудесных иллюзий - в ноябре 1708 г. он решает зимовать в Украине, воспользовавшись щедрыми предложениями тамошнего гетмана Мазепы, главной буки всей российской истории. Приняв гетмана и несколько тысяч его козакив, Карл не сумел воспрепятствовать российскому римейку Империя наносит ответный удар ответу: в том же ноябре войска Меншикова атаковали город Батурин, резиденцию гетмана и разгромив тамошний гарнизон, устроили показательную акцию, перебив жителей. Это, а также тот факт, что Мазепа, как и все украинские правители, имел влиятельных недругов среди собственной элиты, сделало украинскую карту Карла совсем не козырной. С грехом пополам шведам удалось расположиться на зимние квартиры, но это было совсем не тем, что ожидалось.
Потеряв за лютую зиму, которой давно не было в Европе (а Украина, как мы знаем, ее часть, хе-хе), около 5 т. солдат, Карл открыл кампанию 1709 г. знаменательным штурмом крепости Веприк. Характерным было то, что русские отбили все атаки, но сдались после того как кончился порох. В феврале король разбив или рассеяв части врага, легко прошелся по Украине, все еще прицеливаясь к южному крюку, но к весне поредевшая шведская армия замерла. Нельзя было идти на Москву имея 27 т. голодных и потрепанных солдат. Остановившись, Карл внезапно почувствовал себя в тупике. Он затребовал оставленный в Польше 8 т. корпус, но, сюрприз! - его попытка пробиться провалилась, с потерею нескольких тысяч шведов и поляков Лещинского. Хотя у Карла было тысячи казаков Мазепы и запорожцев, у Петра их было в несколько раз больше, в Литве и Польше (рифма!), что делало положение польского короля Станислава совсем тяжелым. Де факто, в этот момент Карл уже был в полной стратегической жопе ловушке: отрезанный от баз, не имея ни единого источника для подкреплений и снабжения чем-то иным кроме зерна, он должен был принять большое решение. В той ситуации оно могло быть лишь одним - быстрым маршем обратно, в Польшу. Вместо этого Карл ... чижика съел.
Король начинает осаду Полтавы, с вполне разумной целью - приобретения какой-то базы, центра для сбора сил. Эту разумную цель несколько портит общая ситуация, о которой говорилось выше и в рамках которой Полтава необходима Карлу так же как и Пекин, но ... И если бы он еще тянул время для переговоров! Но, нет, Карл действовал так, будто у него в обозе имелся волшебный ларец, с песком - посыпал его в поле и выросла новая армия, с пушками. С весны по лето шведы осаждали Полтаву, устраивая кровопролитные штурмы, с потерею тысяч солдат. Никакого эффекта - в последний момент в крепость удалось пройти тысячному отряду и сопротивление продолжилось.
Отвоюем Прибалтику для наших немецких хозяев-сверхчеловеков! - Петр в Полтавской баталии
Полтавская баталия и после
Летом происходили новые стычки из которых шведы, как мы уже привыкли, выходили победителями, что никак не меняло общей ситуации. Побеждая, они не смогли предотвратить потерю Запорожской Сечи, а сам Карл наконец-то словил пулю в ногу. Эти события (победы и пуля) вскоре заслонили собой другие: турки (и татары) почему-то не стали участвовать в войне с Россией, а польский король Станислав постепенно превращался в Карла, в том смысле, что его медленно, но верно оттесняли чуть-ли не в Померанию. Как принято у всех великих полководцев и стратегов (кавычки расставьте сами) все это трагическое стратегическое (еще одна рифма и каламбур) положение должна была исправить битва, победоносная, разумеется. Переправившийся через Ворсклу Петр стратегически нависал над осаждающей Полтаву шведской армией. Он не спешил, идя к ней сейвясь - выстраивая укрепления после каждого перехода. Откладывать, по мнению Карла, было уже нельзя и оставив горсточку шведов вместе с казаками у Полтавыь, главные силы устремились в сражение.
Полтавская битва, несмотря на множество мифов вокруг нее, проста как яйцо (колумбово): построившаяся за несколькими редутами русская армия, от 40 до 60 т. человек, суммарно, была атаковала 16 т. шведских пехотинцев, удар которых должны были развить 6-8 т. кавалеристов. Атака поддерживалась аж четырьмя пушками, теми что могли стрелять. Впрочем, по шведскому плану, в полном соответствии с их же тактикой, это было не столь критично: скорость, натиск и взаимодействие пехоты и кавалерии должны были решить этот бой с варварским противником. Карл, который принимал решение об атаке, в силу разных причин, не смог должным образом исполнить свою роль полководца, равно как и полевого командира. Что абсолютно не снимает с него всей полноты ответственности за Полтаву. Само сражение малоинтересно, потому что никаких чудес или интриги в нем не было: треть пехоты еще до начала решающей атаки была окружена и разбита, русские редуты сыграли роль волнорезов, затормозив шведскую атаку, а оставшиеся 5,5 т. солдат выполнили свой долг - решительно атаковали ... и разбежались, потому что никому нельзя издеваться над здравым смыслом, заставляя людей исполнять невозможное. Конница, введенная в бой только чтобы прикрыть отступление, была опрокинута и шведская армия потерпела свое генеральное поражение, разбив себя сама. Потеряв 1,5 т. убитым и 3-4 т. ранеными русские совершенно сломали варяжскую дружину (за что они должны быть благодарны гениальному Каролусу), оставившую на поле боя от 6-8 т. убитыми, ранеными и пленными.
Преследование не проводилось, но в этом и не было особой нужды: груз стратегических ошибок и без того ломил спину этому верблюду, а в Полтавской битве на его хребет опустили не соломинку, но увесистое бревно. Армия погибла - окруженная у местечка Переволчны, спиной к реке, она капитулировала перед Меншиковым и его драгунами. Карлу, в сопровождении нескольких тысяч шведов и казаков, удалось уйти, прихватив с собой гетмана, но все остальные попали в плен.
С тех пор лишь дождь в пустынный зал
По лорду слёзы льёт.
Восточный поход
Осенью 1707 г. шведы выступили в последний, решающий поход. С королем маршировало 40 т. солдат, еще две 10-13 т. группировки действовали из Прибалтики и Финляндии. Пройдя бывшую саксонскую Польшу, это уродливое детище Люблинской унии они оттеснили победоносное воинство Меншикова, а после, совершив марш по русским дорогам болотам и топям, вышли к Гродно. Там армия Карла и закончила подготовительную кампанию 1707 г. Русские благоразумно не вступали в сражения, подготавливая местность к приходу врага путем ее разорения. Сейчас нам, просвещенным и высококультурным единицам, очевидна стратегия и Петра, и Карла. Петр намеревался истощать неприятеля тактикой выжженной земли, мелкими стычками, оборонительными сражениями на удобной местности и прочими случайностями, дающими возможность уничтожать лучшую, но меньшую армию врага. Это было здраво, а потому и умно. Карл собирался разменять потери на марше на сражение, которое его противник вынужден будет дать, чтобы воспрепятствовать дальнейшему продвижению. Стало быть дело обстояло в выборе такого пункта, потеря которого была бы для Петра невыносимой. Им мог быть Петербург и, наверное, Москва. Так, стоп, стоп! У нас тут простая история: парни в синем и их король-ваятельвоитель собирались навалять парням в зеленом и их царю-бомбардебомбардиру. Выражаясь корявым языком метафор, Карл собирался августировать Петра. А Петр ... ну, тоже что-то сделать. Меншивизировать, быть может?
Оставив 8 т. свенске сольдатер в Польше, для придания ей некоторой, несвойственной этому веку, стабильности, Карл двинулся вперед, в смысле с прицелом на Москву. В этом случае он, как и обычно, выбрал ортодоксальное решение военно-стратегической дилеммы - на пути в Москву наверняка бы произошло сражение, в котором, несомненно, победил бы он, Карл, а потому никакой осады Питера и других крепостей. В России уже все бунтуют, а будет еще хуже. Вперед, вперед!
Весной 1708 г. шведы, побив царские войска в ряде крупных и мелких стычек (Карл, как всегда, красавцем, вперед картошки, на лихом коне) заняли Минск, где и кормились, в ожидании спасительного корпуса Левенгаупта, идущего из Риги с вкусным и питательным обозом. Немного передохнув, они возобновили марш, идя вперед к досаде русско-немецкой армии фельдмаршала Шереметева. Добрый первый русский маршал, понукаемый из тыла царем, а с фронта Карлом, решил дать оборонительное сражение - а вдруг? При Головчине было много удобных мест для обороны и русские постарались занять все сразу. Ну, знаете, эти глупые австрийцы, растягивающиеся в линию перед бонапартовыми колоннами. Раций еще не было, поэтому взаимодействия между частями наладить не удалось. Шведский авангард, с Карлом, атаковал в самый центр этой кадки с тестом и прорвал ее, обратив всех в бегство. Бой имел не столько материальные, сколько моральные последствия: русское командование убоялось, а шведское возгордилось - вот, дескать, мы каковы, с 12 т. 40 т. побили. Для русских потеря 2-3 т. убитыми, ранеными и пленными была не столь критична, как, впрочем, и тогда для шведов их три сотни убитых и несколько сотен раненых. Опаснее было то, что Карл, очевидно, уверился в том, что это его Граник и любое столкновение с русскими, неважно какой численности, можно выиграть за счет шведских доблестей. Русское же командование окончательно поняль што генеральных битв нужно избегать. Отступая за Днепр царская армия оставляла за собой лишь разрушения, толерантно не разделяя свои земли и бывшесоюзные.
Пока Карл готовился к новому прыжку, обретаясь в Могилеве в ожидании Левенгаупта, несколько активизировались действия на других фронтах. Из Финляндии выступил 10 т. корпус, разбивший войска генерал-адмирала (sic) Апраксина в небольшом, по последствиям, сражении. Потом, как уже было принято на этом фронте, шведы, ввиду полной бесперспективности осады или штурма петровского Парадиза наличными силами, начали эвакуацию и были тем же генерал-адмиралом хорошо потрепаны.
Осень залечила полученные царем в летних боях раны. Русские вновь обрели форму и вернувшись к тактике малых дел тревожили шведов, щедро разменивая фигуры. В боях под Смоленском викинги везде выходили победителями, но цифирь потерь удручала - по полтора, два русских на одного варяга выходило дороговато. Собственно говоря, в этом месте ответственный король констатировал бы провал кампании и необходимость изменения планов. Карл же сделал парадоксальный вывод: его армия слишком слаба чтобы осаждать Смоленск, она не может прокормить себя, а потом следует ... обойти Смоленск с юга, угрожая все той же Москве. Этим решением он блестяще отдалял себя и от собственных баз (и без того, носящих уже весьма условный характер), и от бредущего где-то корпуса Левенгаупта, ради сомнительной возможности продолжать наступательную кампанию без, собственно, наступательных возможностей. Войско неспособное взять или осадить Смоленск должно было, оторвавшись еще на сотни км от собственного королевства, угрожать Москве. Апологеты Карла выстраивают дивную концепцию широкого охвата русской столицы, с подключением Гетманата, Турции и несчастной Польши, которая и так уже была за Карла. Этой апокалиптической картине, на которой шведское войско ведет за собой запорожских казаков, османских янычар, крымскую конницу и египетских мамлюков не хватает лишь эпизода с рейдом в Китай, для увеличения сил гипотетической коалиции.
И пусть пулеметы НКВД не знают пощады! - Петр в битве у Лесной
Поворот на юг
Поворот на юг был компромиссом между карловым желанием продолжать войну наступательно и появившимися возможностями. Однако первой такой возможностью стал разгром того самого корпуса Левенгаупта, чем блестяще и воспользовался Петр. В октябре, собрав все мобильные силы какие можно, подсадив пехоту к кавалеристами, а сверху навалив калмыков и казаков, царь настиг шведский корован караван у деревушки Лесная. Недруги России любят говорить, что позади своих ратей царь расставил заградотряды, а други, что шведов было больше и это первая победа, которая ... и т.д. и т.п. На деле шведов было меньше, они были хуже, т.е. вернее не были шведами, по большей части, а кроме того были отягощены обозом. Русские же были отягощены серией поражений и туманными данными о численности врага, преувеличивая их, отчего и проистекало остальное. В любом случае, бой напоминал пьяную кабацкую драку, когда относительный трезвый пытается выйти, а другие ему мешают. Генерал Левенгаупт был, определенно, одним из самых лучших карлушиных птенцов - не растерявшись, он атаковал русских, сбил их с позиций, но довершить дело не смог. Видя как усиливается враг, и также имея самые смутные сведения о его численности, он принял решение о меньшем зле, бросив часть обоза - прорываться. Ночь, местность и иррегулярные части царской армии довершили дело: корован был ограблен обоз погиб, половина шведской армии налегке шла к Карлу, половина оказалась в плену или погибла. Небольшая часть, около 1-2 т. отступала обратно в Ригу. Это была вторая и важнейшая победа русского оружия с начала войны.
Поздней осенью в шведской ставке было грустно. Хотя неустрашимый Левегаупт все-таки дошел и привел свои 6,5 т. солдат, бросок на юг не дал ожидаемых результатов, в смысле решения продовольственного вопроса. Русские засели в тамошних городах и с этим ничего нельзя было поделать. Наконец, Карл окончательно перешел в мир чудесных иллюзий - в ноябре 1708 г. он решает зимовать в Украине, воспользовавшись щедрыми предложениями тамошнего гетмана Мазепы, главной буки всей российской истории. Приняв гетмана и несколько тысяч его козакив, Карл не сумел воспрепятствовать российскому римейку Империя наносит ответный удар ответу: в том же ноябре войска Меншикова атаковали город Батурин, резиденцию гетмана и разгромив тамошний гарнизон, устроили показательную акцию, перебив жителей. Это, а также тот факт, что Мазепа, как и все украинские правители, имел влиятельных недругов среди собственной элиты, сделало украинскую карту Карла совсем не козырной. С грехом пополам шведам удалось расположиться на зимние квартиры, но это было совсем не тем, что ожидалось.
Потеряв за лютую зиму, которой давно не было в Европе (а Украина, как мы знаем, ее часть, хе-хе), около 5 т. солдат, Карл открыл кампанию 1709 г. знаменательным штурмом крепости Веприк. Характерным было то, что русские отбили все атаки, но сдались после того как кончился порох. В феврале король разбив или рассеяв части врага, легко прошелся по Украине, все еще прицеливаясь к южному крюку, но к весне поредевшая шведская армия замерла. Нельзя было идти на Москву имея 27 т. голодных и потрепанных солдат. Остановившись, Карл внезапно почувствовал себя в тупике. Он затребовал оставленный в Польше 8 т. корпус, но, сюрприз! - его попытка пробиться провалилась, с потерею нескольких тысяч шведов и поляков Лещинского. Хотя у Карла было тысячи казаков Мазепы и запорожцев, у Петра их было в несколько раз больше, в Литве и Польше (рифма!), что делало положение польского короля Станислава совсем тяжелым. Де факто, в этот момент Карл уже был в полной стратегической жопе ловушке: отрезанный от баз, не имея ни единого источника для подкреплений и снабжения чем-то иным кроме зерна, он должен был принять большое решение. В той ситуации оно могло быть лишь одним - быстрым маршем обратно, в Польшу. Вместо этого Карл ... чижика съел.
Король начинает осаду Полтавы, с вполне разумной целью - приобретения какой-то базы, центра для сбора сил. Эту разумную цель несколько портит общая ситуация, о которой говорилось выше и в рамках которой Полтава необходима Карлу так же как и Пекин, но ... И если бы он еще тянул время для переговоров! Но, нет, Карл действовал так, будто у него в обозе имелся волшебный ларец, с песком - посыпал его в поле и выросла новая армия, с пушками. С весны по лето шведы осаждали Полтаву, устраивая кровопролитные штурмы, с потерею тысяч солдат. Никакого эффекта - в последний момент в крепость удалось пройти тысячному отряду и сопротивление продолжилось.
Отвоюем Прибалтику для наших немецких хозяев-сверхчеловеков! - Петр в Полтавской баталии
Полтавская баталия и после
Летом происходили новые стычки из которых шведы, как мы уже привыкли, выходили победителями, что никак не меняло общей ситуации. Побеждая, они не смогли предотвратить потерю Запорожской Сечи, а сам Карл наконец-то словил пулю в ногу. Эти события (победы и пуля) вскоре заслонили собой другие: турки (и татары) почему-то не стали участвовать в войне с Россией, а польский король Станислав постепенно превращался в Карла, в том смысле, что его медленно, но верно оттесняли чуть-ли не в Померанию. Как принято у всех великих полководцев и стратегов (кавычки расставьте сами) все это трагическое стратегическое (еще одна рифма и каламбур) положение должна была исправить битва, победоносная, разумеется. Переправившийся через Ворсклу Петр стратегически нависал над осаждающей Полтаву шведской армией. Он не спешил, идя к ней сейвясь - выстраивая укрепления после каждого перехода. Откладывать, по мнению Карла, было уже нельзя и оставив горсточку шведов вместе с казаками у Полтавыь, главные силы устремились в сражение.
Полтавская битва, несмотря на множество мифов вокруг нее, проста как яйцо (колумбово): построившаяся за несколькими редутами русская армия, от 40 до 60 т. человек, суммарно, была атаковала 16 т. шведских пехотинцев, удар которых должны были развить 6-8 т. кавалеристов. Атака поддерживалась аж четырьмя пушками, теми что могли стрелять. Впрочем, по шведскому плану, в полном соответствии с их же тактикой, это было не столь критично: скорость, натиск и взаимодействие пехоты и кавалерии должны были решить этот бой с варварским противником. Карл, который принимал решение об атаке, в силу разных причин, не смог должным образом исполнить свою роль полководца, равно как и полевого командира. Что абсолютно не снимает с него всей полноты ответственности за Полтаву. Само сражение малоинтересно, потому что никаких чудес или интриги в нем не было: треть пехоты еще до начала решающей атаки была окружена и разбита, русские редуты сыграли роль волнорезов, затормозив шведскую атаку, а оставшиеся 5,5 т. солдат выполнили свой долг - решительно атаковали ... и разбежались, потому что никому нельзя издеваться над здравым смыслом, заставляя людей исполнять невозможное. Конница, введенная в бой только чтобы прикрыть отступление, была опрокинута и шведская армия потерпела свое генеральное поражение, разбив себя сама. Потеряв 1,5 т. убитым и 3-4 т. ранеными русские совершенно сломали варяжскую дружину (за что они должны быть благодарны гениальному Каролусу), оставившую на поле боя от 6-8 т. убитыми, ранеными и пленными.
Преследование не проводилось, но в этом и не было особой нужды: груз стратегических ошибок и без того ломил спину этому верблюду, а в Полтавской битве на его хребет опустили не соломинку, но увесистое бревно. Армия погибла - окруженная у местечка Переволчны, спиной к реке, она капитулировала перед Меншиковым и его драгунами. Карлу, в сопровождении нескольких тысяч шведов и казаков, удалось уйти, прихватив с собой гетмана, но все остальные попали в плен.
С тех пор лишь дождь в пустынный зал
По лорду слёзы льёт.