el Loco, el Tirano, el Peregrino (часть IX)
Эту часть хотелсоь бы начать со слов благодарности одному "пышному" британскому историку, к трудам которого я периодически обращался, работая над историей Лопе де Агирры. Барон Хью Томас из Суиннертона (1931 - 2017) - первоклассный историк, писатель, лауреат многочисленных литературных премий Великобритании, Франции, Италии и Испании. С 2003 по 2014 гг. Хью Томас выпустил замечательную историческую трилогию об Испанской империи в Северной и Южной Америке, в период от открытия Нового Света до 1598 года (даты смерти испанского короля Филиппа II): "Rivers of Gold. The Rise of the Spanish Empire" 2003 г. ("Подъём Испанской империи. Реки золота" 2015 г., перев. с англ. Е.Некрасовой), "The Golden Age: The Spanish Empire of Charles V" 2010 г. ("Золотой век Испанской империи" 2016 г., перев. с англ. В.Гончарова) и "World Without End: The Global Empire of Philip II" 2014 г. ("Великая Испанская империя" 2018 г., перев. с англ. В.Желнинова).
Мы оставили мараньонцев в Атлантическом океане, покинувшими устье реки Ориноко и направляющихся к острову Маргарита в Карибском море (у берегов Венесуэлы).
Река Ориноко (на языке индейцев-гуарао - "место для гребли") была открыта в ходе третьей исследовательской экспедиции Христофором Колумбом в 1498 г. По словам Хью Томаса, "Колумб был уверен в том, что Ориноко была одной из рек, орошавших Эдем, и что он нашёл рай земной". Утверждение о земном рае подкреплялось и тем фактом, что на прилегающих землях адмирал и его спутники открыли для себя "пьянящее пиво" чича, которого не было ни на Эспаньоле, ни на Кубе. По мнению Хью Томаса, чича (от слова chichab - "кукуруза", или от chichiatl - "забродившая вода") настолько понравилась испанцам, что её открытие Колумб считал не менее важным событием, чем обнаружение золота. Возможно, именно тогда было придумано шуточное название чичи - "плёвое пиво". А всё потому, что этот напиток получали путём ферментации маиса (кукурузы) через слюну!
К сожалению, у ведущих отечественных пиратоведов свой (тривиальный) взгляд на любимые алкогольные напитки гостей и жителей Нового Света. Доктор исторических наук Д.Н.Копелев посвятил целую статью https://vpk-const.livejournal.com/25143.html о "Питейных радостях" моряков и пиратов: "Ром - великий подарок Нового Света, завоевавший славу самого популярного алкогольного напитка в морской среде". Но как же быть с тем, что на Карибах ром начали изготавливать только в XVII веке? Получается, что английские и французские корсары, активно промышлявшие в Америке в XVI веке, "великий подарок Нового Света" даже не нюхали. Преимущественно они пили вино, сидр, бренди и местные пьянящие напитки, среди которых чича занимала первое место как особый священный напиток. Но "многообразию сортов местного пива (например, кукурузного, употреблявшегося в Перу)" Д.Н.Копелев в своей статье о "питейных радостях" посвятил всего одно(!) предложение.
Самым важным итогом третьего путешествия Колумба, по мнению Хью Томаса, стало обнаружение жемчуга у острова, которому адмирал дал имя "Маргарита".
Христофор Колумб открывает жемчужный остров Маргарита, гравюра XVI в.
Официально остров получил название в честь Маргариты Австрийской, супруги инфанта Хуана Арагонского. А фактически Колумб обыграл это название, т.к. в переводе с др.-греч. "маргаритес" - жемчужина, жемчуг. Именно тогда Христофор Колумб отметил, что это был "другой мир" (otro mundo). Это утверждение сегодня признаётся некоторыми альтернативщиками за свидетельство того, что адмирал раньше Америго Веспуччи догадался об открытии новых земель; хотя их многочисленные оппоненты справедливо полагают, что в понятие "другой мир" Колумб вкладывал иной смысл, но никак не обозначение нового континента.
Свой "другой мир" желал построить и Лопе де Агирре, когда его пиратская банда, покинув устье реки (Ориноко), через "семнадцать дней", 20 июля 1561 года, подошла к острову Маргарита.
Франсиско Васкес писал, что кормчие и моряки, не знавшие реки, из-за сильных течений, многочисленных островов и рукавов иногда просто не могли определить маршрут и в итоге "запутались окончательно".
"Поскольку кормчие не знали, где находится главный порт острова Маргарита, они привели бригантины в разные селения: та, на коей плыл Лопе де Агирре, встала на якорь в Парагуа, в 4-х лигах от порта, а та, где находился маэстре-де-кампо Мартин Перес (убийца Варгаса и принца Гусмана - прим. моё), пристала на 2 лиги севернее".
На пути следования по морю мятежники испытывали "превеликие муки голода и жажды, четверо или пятеро солдат умерли", и продлись этот вояж ещё недельку, то половина пиратов, по мнению Ф.Васкеса, до Маргариты бы не дотянула. Порт Парагуа, где высадился Лопе де Агирре, до середины XIX века носил название Пуэрто де Тирано ("порт Тирана").
Снова предоставим слово Франсиско Васкесу:
"Едва сойдя на берег, тиран приказал схватить Гонсало Гираля де Фуэнтеса, бывшего капитаном при доне Фернандо (и предавшего его - прим. моё), и Диего де Варкарселя, бывшего главного судью... и обоих тиран приговорил к гарроте, не позволив исповедаться, после чего тела бросили в воду".
Бравый капитан Гираль де Фуэнтес и раньше позволял себе перечить Гневу Божьему Агирре, а тут, видимо, в условиях голода при поддержке главного судьи его протесты стали звучать громче и смелее. По словам Педро Симона, их прикончили кинжалами, так как при удушении они стали кричать, и бандиты испугались, что их крики услышат на острове.
В тот же день (20 июля 1561 г., понедельник) Агирре послал некоего Родригеса к Мартину Пересу, дабы маэстре-де-кампо с основными силами выдвигался по суше на соединение с нашим героем, а бригантину оставил под охраной. При этом он приказал Пересу казнить Санчо Писарро. Причина казни традиционная - недоверие. Известно, что этот Писарро не раз исполнял обязанности командира разведотрядов в условиях перехода по рекам и мог быть тем кормчим, который отвечал за путь следования бригантины маэстре-де-кампо. И отклонение её от курса Агирре мог расценить, как попытку к бегству. В любом случае "Родригес в точности исполнил приказание".
"Так вот обстояли дела, когда губернатор острова и его жители, завидев бригантины и не зная, что за люди на них прибыли, послали пирогу по морю и отряд по суше, дабы выяснить, кто это к ним пожаловал; когда те люди добрались до бригантины Лопе де Агирры, то увидели, как он высаживает на берег недужных и своих друзей, а остальных тиран спрятал на бригантине под палубой; и когда жители острова стали выспрашивать Лопе де Агирре, кто они и откуда, тот сказал, что они сплавились из Перу по реке Мараньон в поисках богатой земли, о коей получили пречудные известия, и попросил ради всего святого дать им поесть; и тогда жители острова забили пару коров и принесли им мяса; и одному из них (Гаспару Эрнандесу - прим. моё и Педро Симона) он преподнёс в подарок несколько золотых безделушек (среди которых был алый плащ Агирре, отделанный золотыми кружевами - прим. моё и Педро Симона) и позолоченный кубок и сказал всем, что будет щедро платить за пропитание".
Новость о больных, но богатых пришельцах быстро разнеслась по посёлку, и жители острова были в предвкушении того, что с ними будут "расплачиваться за еду золотом, серебром и драгоценными камнями". Узнав о том, губернатор острова дон Хуан де Вильяндрандо, "движимый алчностью", вместе с алькальдом Мануэлем Родригесом, рехидором Андресом де Саламанкой и прочими любопытствующими поспешили явиться в Парагуа, где высадился Лопе де Агирре, дабы засвидетельствовать им своё почтение, а на деле не упустить наживы от предстоящей торговли с чудаками, которые за еду расплачиваются золотом.
"Тиран вышел ему на встречу в сопровождении капитана Диего Тирадо и своих соумышленников, и не постеснялись они настолько унизиться, что встали пред губернатором на колени и целовали его башмаки, а тот расплылся от удовольствия, отпускал Лопе де Агирре изысканные комплименты, просил располагать его персоною и предлагал остановиться в его доме, на что тот рассыпался в благодарностях".
Вернувшись на бригантниу переговорить со своими подельниками и раздать им оружие, Агирре снова вышел к губернатору и заявил, что его солдаты в честь такого события желают потешить "Его превосходительство" приятным зрелищем и устроить небольшую парадную демонстрацию в доспехах и при оружии. "И дон Хуан, будучи молод и неопытен и к тому же одержим алчностью, дал на то согласие". Агирре только этого и ждал:
"Разрешение получено! Ну-ка, доблестные мараньонцы, прочистите свои аркебузы, заржавевшие за долгий путь по морю!" В ответ раздался залп из аркебуз, и на берег выскочили солдаты в доспехах, ощетинившиеся пиками и мечами".
Пока дон Хуан и его свита были ошарашены такой "парадной демонстрацией", им в грудь уже упирались дула аркебуз и острия пик. В этот момент к ним подошёл Агирре и сказал уже без прежней почтительности:
"Сеньоры, мы движемся в Перу, где идут жестокие войны, и боимся, вы нас не встретите добром и не пропустите туда. Посему мы вынуждены лишить вас оружия и подвергнуть аресту, дабы вы не мешкая снарядили нас в путь".
Губернатору и его людям не оставалось ничего иного, как сдать оружие и жезлы. Одновременно были захвачены и их кони. Тиран тут же приказал войску ускоренным "парадным" маршем двигаться к главному поселению острова, и у всех, кто встречался им на пути, солдаты отбирали оружие и коней, приступив, таким образом, к самоснаряжению. В полдень всадники мараньонцев ворвались в селение, застав жителей в полном неведении относительно происходящего, промчались по улицам с криками "Свобода! Свобода! Да здравствует Лопе де Агирре!", влетели в крепость и моментально овладели ею.
Первым делом Князь Свободы со своими приближёнными направился к дому, где находилась королевская казна, "разнесли дверь в щепы", выгребли все ценности и порвали в клочья книги с королевскими счетами и платёжными записями. Всех, кто находился в поместьях за пределами города, стали сгонять обратно в город, запретив выходить из домов, предварительно отбирая оружие и ценности. Губернатор острова дон Хуан де Вильяндрандо и алькальд Мануэль Родригес были упрятаны в тюрьму.
"В тот же день Лопе де Агирре послал своих людей обойти все дома города Маргарита и составить опись товаров, вина и провизии, какие в них хранились; кое-что солдаты изъяли и отнесли в крепость, где поделили меж собою, а что-то оставили в домах: заперли в кладовых и погребах и унесли с собою ключи, воспретив хозяевам под страхом смерти притрагиваться к этим припасам; они забрали всё оружие и много одежды, захватили торговое судно (Гаспара де Пласуэлы - прим. моё и Педро Симона), незадолго до этого причалившее к острову, выгребли из трюма весь товар и тоже поделили его".
Надо сказать, что в те времена жемчужная колония Маргарита процветала, люди имели в достатке как вещей, так и провизии, "так что бандитам было чем поживиться, и грабили они жителей безоглядно, оставляя в чем мать родила, прямо сердце рвалось от жалости видеть сей разбой", - жаловался Васкес. Кроме того, Лопе де Агирре приказал найти и разбить все до единого каноэ, какие имелись на острове, дабы никто не мог сбежать с острова и предупредить колонистов с материка.
Согласитесь, грабительский налёт мараньонцев (прибывших на бригантинах) на остров Маргарита, захват торгового судна и разграбление города ничем не отличаются от многочисленых подобных примеров из хрестоматийной истории пиратства! За одним малым ислючением: ведущие пиратоведы мира не считают Лопе де Агирре достойным своего учёного внимания.
Никогда такого не было, и вои опять! Аналогичный пример захвата и разграбления поселения "случайно" встречаем в "библии пиратства" Капитана Чарльза Джонсона! На этот раз в "Жизнеописании капитана Хоуэлла Дэвиса".
Пират Хоуэлл Дэвис, из книги Капитана Ч.Джонсона, 1725 г.
Шотландский пиратовед Энгус Констам отмечал, что "основным источником сведений о нём является капитан Джонсон, хотя по мере продвижения Дэвиса по пиратской карьере его имя всё чаще упоминается в официальных документах и архивных записях, а также в газетах". Живую картину похождений Дэвиса оставил нам капитан Уильям Снелгрейв в "Новых описаниях некоторых частей Гвинеи и работорговли" 1734 г., попавший в плен к пирату Томасу Коклину, но даже там нет информации о захвате форта в устье реки Гамбия (Западная Африка) Хоуэллом Дэвисом. Таким образом, все подробности этой интересной истории пиратоведы знают исключительно со слов Чарльза Джонсона, который, как мы предполагаем, вполне мог заимствовать её фабулу из истории захвата Лопе де Агиррой острова Маргарита в 1561 г.
Судите сами. По словам Дэвиса, в гамбийской крепости (на острове Джеймс), пренадлежащей Королевской Африканской компании (английская торговая компания), хранилась куча денег, и пираты решили их заполучить.
Форт на острове Джеймс, в устье реки Гамбия, 1727 г.
Когда пиратский корабль "King James" подходил к цели своего плавания, Дэвис велел всем, кроме тех, чьё присутствие было необходимо на палубе, спрятаться в трюме (как и солдаты Агирре), дабы корабль с небольшим экипажем приняли за торговое судно. В компании шести матросов, помощника и лекаря Хоуэлл Девис отправился в крепость на встречу с губернатором. Последний любезно принял "купцов", имеющих "нужный" ему товар (железо и посуду), который высоко ценился в этом регионе (тут очевидно подчеркивается желание губернатора заполучить выгоду, как и алчный губернатор Маргариты). Губернатор форта предложил им обменять весь их груз на рабов. Дэвис согласился и довольный губернатор пригласил его на обед обмыть сделку, где спиртное было за счёт гостя. Сославшись на необходимость дать некоторые распоряжения, Хоуэлл Дэвис покинул губернатора и вернулся на судно (как и Лопе де Агирре). При этом пират постарался внимательно изучить обстановку форта. Проинструктировав команду корабля и раздав, сопровождавшим его пиратам, по две пары пистолетов, Дэвис вернулся к губернатору. Перед обедом, во время дегустации пунша, когда в зале, кроме нескольких пиратов и губернатора, никого не было, Дэвис неожиданно выхватил пистолет и приставил его к груди губернатора, объявил того пленником и потребовал сдать им форт. Пиратам не понадобилось много времени, чтобы разоружить весь гарнизон крепости, а некоторые солдаты даже присоединились к разбойникам (отдельные жители острова также влились в ряды мараньонцев). В этот день команда Дэвиса отметила победу салютом из пушек корабля и форта ("Свобода! Свобода! Да здравствует Лопе де Агирре!"), а "на следующий день пираты занялись делом, то есть грабежом".
Эта красивая пиратская история стала хрестоматийной и любимой не только пиратоведами, но и писателями-беллетристами. Со временем она обросла (как и вся история пиратства) многочисленными выдумками и отсебятиной. Так, у некоторых историков добыча пиратов выросла от 2000 фунтов до 3000 (Дон Карлос Сейц); вместо условленного пиратами сигнала спуска английского флага над крепостью, в книге Чарльза Элмса его сперва планировали заменить на пиратское знамя (?!), а потом и вовсе просигналили "поднятием"(!) этого самого английского флага; у Г.Благовещенского (aka Р.Грищенков) обед проходил на пиратском судне; у авторитетного пиратолога Энгуса Констама командир форта жил на борту корабля "Royal Ann", где во время обеда и был захвачен Дэвисом (у Джонсона действительно была короткая история с захватом некоего шлюпа, но это было перед обедом, в тайне от губернатора)... Как вы понимаете, подобных трактовок и разночтений небольшой пиратской истории много. И всюду, можно сказать, торчат уши Лопе де Агирре.
Revenons a nos moutons. Вернёмся к нашим баранам.
"Некоторые солдаты из островного гарнизона, охочие до грязных дел, присоединились к Лопе де Агирре и обещали идти вместе с ним войною на Перу; они помогали грабить и разрушать колонию, получали за это плату и ретивостию в услужении не уступали ближайшим дружкам тирана. Проживая здесь и зная всё досконально, они доносили, кто из местных жителей и где имел тайники, и ничего нельзя было от них укрыть".
Именно они сообщили Лопе де Агирре о том, что напротив острова, у берегов Твёрдой Земли стоял корабль, хорошо оснащенный артиллерией, на котором прибыл глава миссии доминиканцев сего края фрай Франсиско Монтесинос. Предатели сказали, что на борту судна совсем немного людей и овладеть оным не составит большого труда. Услышав это, Великий Вождь Доблестных Мараньонцев направил на захват корабля капитана Педро де Мунгиа на судне Пласуэлы, дав ему восемнадцать солдат и проводника негра, хорошо знавшего местность.
Поселившись в крепости, Лопе де Агирре со всей возможной тщательностью охранял свою персону, выходил исключительно в окружении гвардии, а на ночь на всех дорогах выставлялись многочисленные посты. Солдаты днём харчевались в домах жителей города, а ночевать уходили к стенам крепости. Чтобы обеспечить войско для дальнейшего похода, Лопе де Агирре приказал жителям острова доставить ему 600 баранов, бычков, муки маниоки и маиса.
В один из дней Гнев Божий Агирре приказал удавить, не позволив исповедаться, капитана амуниции Энрикеса де Орельяну за то, что в день высадки он был пьяным и нагрубил Агирре, а его должность отдал своему ручному палачу Антону Льямосо. Любители истории пиратства конечно же помнят, что вымышленный капитан Миссон в книге Джонсона также не терпел сквернословия и пьянства на судне, а провинившимся грозила порка, после которой ещё бонусом натерали спину солью.
Снова предоставим слово Франсиско Васкесу:
"Тиран частенько говаривал, что обещался убивать всех монахов, сколько ему ни встретится на пути; также он клялся убивать всех президентов, ойдоров, епископов, архиепископов, губернаторов, нотариусов и прокураторов, какие попадутся ему в руки, считая, что они и монахи довели Индии до разорения".
И снова где-то я уже это слышал! Можно, конечно, упрекнуть меня в чрезмерной подозрительности и предвзятости, но в ответ позвольте предложить вам выдержку из одного сомнительного пафосного монолога, "записанного" Чарльзом Джонсоном со слов пиратского капитана Сэмюэля Беллами (перев. с англ. А.Д.Степанова):
"Чёрт подери и эту шайку хитрых плутов, и вас, трусливых олухов, которые им служат. Они чернят нас и называют негодяями, а какая разница между ними и нами? Поистине она только в том, что они грабят бедных, прикрываясь законом, а мы грабим богатых, и защитой нам служит только наша храбрость. Не лучше ли вам стать одним из нас, чем лизать задницы этим извергам, выпрашивая себе новое место?..
...мне моя совесть говорит, что я - свободный принц(!) (в оригинале именно "prince", а не "человек" как у Д.Н.Копелева - прим. моё) и могу объявить войну всему миру, как тот, у кого сто кораблей на море и сто тысяч солдат на суше. Да что толку спорить с сопляками, которые позволяют старшим бить себя, как тем заблагорассудится, а в делах веры полагаются на болтовню попов. Да, жирных попов, которые сами не верят и никогда не исполняют того, что вдалбливают простофилям во время проповедей".
Согласитесь, вторую часть монолога Джонсон в буквальном смысле снял с языка Лопе де Агирре! Какие ещё нужны доказательства, чтобы, наконец, понять, что в своей "Всеобщей истории пиратства" Капитан Чарльз Джонсон активно пользовался фактами из истории мараньонцев? А значит и вся современная пиратология своим существованием во многом обязана Лопе де Агирре!
До сих пор многие пиратоведы относятся если не с доверием, то с вниманием к этому псевдопризыву "морского Робин Гуда". По словам Э.Констама, "пересказ выпада Беллами против тогдашнего общества...отражает мнение многих пиратов того времени". Пиратологи видят в пиратах прогрессивных революционеров, либеральных героев. Но забывают, к сожалению, об истинной философии морских разбойников: грабёж с целью наживы!
Вернёмся к Франсиско Васкесу:
"Засим тиран повелел сжечь бригантины, на коих он прибыл на Маргариту, дабы никто не сумел убежать с острова и предупредить о его намерениях. К тому же он был уверен, что корабль фрая Франсиско Монтесиноса уже в его владении, коль скоро капитан Мунгиа был послан захватить его".
Каждый день Лопе де Агирре с нетерпением ждал вестей от Педро де Мунгиа, и, когда все сроки истекли, принял это за дурной знак, впал в гнев и начал грозить смертью жителям острова.
"Он говорил, мол, если выяснится, что капитан и его люди убиты или захвачены в плен, он перебьёт даже грудных младенцев, опустошит весь остров и даст зарок уничтожить в отместку тысячу монахов".
Пребывая в гневном ожидании, на седьмой или восьмой день своего присутствия на острове, Агирре окончательно впал в бешенство и приказал убить своего ближайшего друга и земляка капитана Хуанеса де Интурриагу только за то, что он "вызывал симпатии солдат, имел немало друзей и частенько трапезничал с ними". Преследуя личные мотивы устранения любимчиков Агирры, смертный приговор охотно вызвался исполнить маэстре-де-кампо Мартин Перес, в сопровождении аркебузиров расстрелявший Интурриагу в трапезной.
В субботний полдень Агирре доложили, что корабль Монтесиноса бросил якорь в 5 лигах от города, в порту Пунта-де-Пьедрас. Приплывший на пироге негр сообщил, что капитан Мунгиа и его люди перешли на сторону Короны и раскрыли доминиканской миссии все замыслы Агирре, и что на судне прибыло много испанских воинов, а вместе с ними - индейские лучники. Услышав это, наш герой пришёл в такую ярость, что "у него пена пошла изо рта, и, брызгая слюною, он начал осыпать угрозами монаха, дезертиров и колонистов". Он тут же приказал согнать в крепость всех женщин, удерживая их в заложниках, засадил в тюрьму ещё нескольких видных граждан, а губернатора с сановниками перевёл из тюрьмы в подземелье крепости. "И всех он оскорблял дурными словами и кричал, что вскоре кровь жителей острова ручьями потечёт по площади Маргариты".
Этой же ночью в подземельи крепости альгвасил мараньонцев Франсиско де Каррион при помощи солдат и негров задушил губернатора острова дона Хуана де Вильяндрандо, алькальда Мануэля Родригеса, главного альгвасила Косме де Лиона, слугу Хуана Родригеса и полупарализованного, однорукого старика рехидора Касереса. Перед их погребением, Лопе де Агирре созвал всех мятежников и, указывая на жертв расправы, снова напомнил, что после стольких преступлений отступать им некуда, они все повязаны кровью, и дальше должны держаться только вместе. Закончив с наглядной агитацией, Агирре с восемью десятками аркебузиров направился к порту Пунта-де-Пьедрас, а Мартина Переса оставил в городе стеречь остальных пленных.
Когда Лопе де Агирре со своими солдатами подошёл к порту, то обнаружил, что корабль монаха на всех парусах уже движется к городу Маргарита, и разбойники поспешили обратно в крепость, куда прибыли в воскресенье вечером. А тем временем в стенах форта маэстре-де-кампо Мартин Перес закатил для друзей пышный ужин "под пение труб и с прочими увеселениями", где в пьяном угаре собутыльники сговорились убить Агирре и податься во Францию. Но капитан Кристобаль Гарсиа, бывший корабельный плотник, "то ли из зависти и зловредства, то ли, напротив, сказав правду" выдал заговорщиков Агирре. Тогда тиран позвал мэстре-де-кампо к себе, а охраннику Чавесу велел застрелить Переса, как только тот покажется в дверном проёме. Но рука у Чавеса дрогнула и убийца лишь ранил заговорщика. Мартин Перес долго метался по крепости, умаляя тирана дать ему возможность исповедаться, а подельники Агирре бегали за ним, добивая ножами и мечами. В конце концов Чавес настиг жертву и перерезал горло Пересу кинжалом.
"Обезображенное, залитое кровью тело маэстре-де-кампо валялось на земле, из простреленной и рассеченной мечами головы сочились мозги, и, глядя на труп, Лопе де Агирре сказал, обратившись к своему дружку, капитану амуниции Антону Льямосо, который на праздничном ужине сидел за столом вместе с Мартином Пересом: "Про тебя, сынок, тоже говорят, что ты хотел убить своего папочку". Тот клялся и божился, что это неправда, и, чтобы окончательно убедить тирана в своей верности, вдруг на глазах у всех бросился на труп, начал пить кровь и высасывать мозги из головы, повторяя при этом: "Я выпью всю кровь предателя!".
На всех присутствующих эта жуткая картина произвела глубокое впечатление. Педро Симон пишет, что "Агирре был доволен таким проявлением его верности", и как показали будущие события, Антон Льямосо был единственным, кто до последних минут был верен тирану.
Дабы спустить пар и снизить градус напряженности на острове, Агирре освободил из тюрем всех узников, заверив жителей острова, что отныне и впредь убийства и жестокости прекратятся, свалив всю вину за ужас происходящего на казнённого маэстре-де-кампо. В предстоящем сражении с Монтесиносом тиран желал обезопасить себя от мятежных настроений в тылу.
Во вторник утром к городу подошёл корабль Монтесиноса и встал на якорь в полулиге от крепости. Завидев корабль, Лопе де Агирре вышел на берег и выстроил солдат в боевой порядок, прихватив шесть фальконетов из крепости. Люди фрая Монтесиноса подошли к берегу на шлюпках и пирогах, но вместо высадки устроили словесную баталию и издали переругивались с пиратами, "обзывая их предателями и прочими скверными словами, а те отвечали им тем же". Вдоволь накричавшись, доблестная армия Монтесиноса погрузилась обратно на корабль и пустилась в обратный путь в Маракапану, так ничего и не добившись.
"В тот же день в зарослях кактусов на берегу были найдены два солдата Лопе де Агирре, которые, видимо, хотели сбежать на корабль доминиканца; и как скоро их доставили тирану, тот повелел удавить их, не позволив исповедаться".
И пока монах на всех парусах мчался в Санто-Доминго, поднимая переполох вдоль побережья Твёрдой Земли, Лопе де Агирре решил восстановить флот, опрометчиво сожжённый несколькими днями ранее. К счастью для разбойников, на остров продолжали прибывать торговцы, не ведающие о ситуации в городе. Таким образом Агирре удалось захватить три небольших судёнышка, но они не могли вместить всех людей, провизию и амуницию. "И тогда тиран решил закончить строительство корабля, начатое покойным губернатором". Плотники трудились день и ночь без выходных и за двадцать пять дней завершили строительство судна.
А тем увременем, раз уж угроза в лице Монтесиноса уплыла и удара в спину можно было больше не бояться, мараньонцы продолжили грабить и разрушать дома местных жителей, вырезать скот и отбирать посевы колонистов. Дабы избавиться от обузы и лишнего рта, Агирре приказал убить двоюродного брата Педро де Урсуа по имени Мартин Диас де Армендарис, коего после гибели губернатора до сих пор держал на положении заложника.
Избрав путь социального протеста, любое мятежное преступное сообщество сразу желает установить новые порядки, придав им видимость законности через собственные символы власти в виде герба, флага, знаков отличий, эмблем, а то и вовсе телесных наколок.
"В августовский день Успения Богоматери Лопе де Агирре выстроил своих солдат и как генерал-капитан, во главе колонны направился в главную городскую церковь, чтобы освятить войсковые знамёна".
Это были новые знамёна! Для пиратов (коими по сути являлись мараньонцы) всегда было характерно символическое пристрастие к мотивам смерти и импульсивной агрессии, выраженные на флагах посредством цвета, оружия, крови, человеческих останков и проч. В их глазах чёрный цвет символизировал суд, зло и смерть всем тем, против кого мятежники выступили войною. Символом власти и правосудия служило изображение меча на знамени. А кровь на полотнище давала понять, что для достижения своих целей пираты ни перед чем не остановятся. Таким образом, мараньонцы придумали себе чёрный флаг, на котором было изображено два скрещенных окровавленных меча. Факт в истории пиратства очень примечательный(!), т.к. это событие произошло за 140 лет до первого, документально зафиксированного, чёрного пиратского полотнища, используемого Эммануэлем Винном в 1700 г.
Освятив в церкви новые знамёна, Лопе де Агирре вручил их своим подельникам, заверяя их, что "эти стяги станут им надёжной защитою от любых бед и опасностей, какие только есть в мире, после чего разрешил солдатам жить как им заблагорассудится и устанавливать собственные законы".
Предоставим слово одному из участников похода Гонсало де Суньиге:
"Он говорил солдатам, чтобы они жили по своему закону, как им заблагорассудится, и пусть они вволю грабят, убивают, извращаются, насилуют, пусть будут хоть жидами, хоть маврами, хоть язычниками, кем угодно, лишь бы не замышляли противу него заговора, ибо он об этом всё равно прознает, и тогда не миновать злоумышленнику лютой смерти".
Несмотря на "новые законы" и вседозволенность, Великий Вождь Доблестных Мараньонцев на практике запретил солдатам грабить церкви и бесчестить женщин, соблюдая видимость приличия и желая таким образом привлечь на свою сторону как можно больше сторонников.
Строительство корабля близилось к завершению, когда завистники донесли Лопе де Агирре, что Алонсо де Вильена (вновь нзначенный генерал-лейтенантом) замыслил убить Князя Свободы и водрузить над крепостью острова королевский штандарт. Не желая оправдываться, Вильена вовремя унёс ноги и скрылся в глубине острова. Разгневанный Агирре, видя в столь стремительном бегстве доказательство вины, приказал убить друга Вильены, лейтенанта Домингеса (его заколол кинжалом мажордом тирана Хуан де Агирре, а тело сбросил со стены), жительницу острова Анну де Рохас, которую часто навещал Вильена (несчастную повесили на площади, а тело расстреляли из аркебуз), и повесили солдата Лоайсу, который прислуживал Вильене. Сразу же вслед за тем Агирре послал палачей к мужу Анны де Рохас по имени Диего Гомес. Больной старик лечился в своём поместье в лиге от города. Вместе с ним палачи удавили и одного доминиканского монаха, гостившего в тот день у Гомеса. Само поместье было разграблено.
"Прознав о казни монаха, Лопе де Агирре весьма воодушевился и повелел своим дьявольским подручным убить ещё одного монаха, тоже доминиканца, коему тиран исповедовался".
Ему злодеи выломали челюсть и удушили гарротой. Франсиско Васкес предположил, что доминиканец принял мученическую смерть за жестокие попреки, высказанные тирану во время исповеди. В те дни волна репрессий захлестнула весь остров.
Казни в Новом Свете, гравюра XVI в.
Например, одного пожилого колониста из семьи Соморростро казнили только за то, что он поначалу изъявил желание присоединиться к мараньонцам, а потом имел наглость передумать, желая остаться на острове. Агирре дал ему своё согласие, старик остался, но "в подвешенном состоянии".
По словам Педро Симона, в это время к острову Маргарита на пирогах прибыл Франсиско Таксардо с большим отрядом ополченцев с материка и индейцев с луками, намереваясь освободить остров от разбойников. Лопе де Агирре решил не рисковать в предстоящем сражении за разорённый остров, не имея, к тому же, поддержки у ограбленных им местных жителей и приказал солдатам грузиться на корабли. Когда суда были готовы к отплытию и на борт взошли все пираты, за погрузкой которых Агирре приглядывал лично, чтобы никто не дезертировал, адмирал Алонсо Родригес попросил отдалить корабли от берега, чтобы их не захлестывало волнами. В этот момент Агирре ещё оставался на берегу вместе с друзьями, и такая просьба показалась ему чересчур подозрительной. "И тогда, без всякой на то причины, тиран выхватил меч и нанёс такой удар, что чуть не отрубил ему руку", после чего приказал дружкам удавить адмирала. И уже перед самым отплытием Лопе де Агирре силком погрузил на корабль священника Контрераса, обещая ему деньги и епископство в Перу, от чего тот категорически отказывался.
"На острове Маргарита Лопе де Агирре пробыл сорок дней с небольшим и оставил после себя эту землю истерзанной и объятой ужасом", - писал Франсиско Васкес.
Продолжение следует...