Алгоритмы добра и света
В подвале резиденции царило непривычное оживление. Палач разжигал в жаровне добро и свет; его помощники раскладывали на холстине сверкающие щипцы, свёрла и полированные палочки-костоломки.
Два паладина-охранника маялись у двери. Обычно караульную службу несли послушники, но сегодня разбиралось дело особенное, важное. Ради него из столицы прислали инквизитора первого ранга. По такому случаю сам командор ордена Добра и Света спустился вниз - сопровождать важного гостя.
Начальство разместилось у стены. Перед ними на пальмовом столике лежала Святая Книжонка. Может показаться, что для собрания святых текстов это название чересчур легкомысленное. Вовсе нет. Оно говорит о кротости и смирении последователей добра и света. О том же, кстати, говорят золотой крест и рубиновая галочка на серо-стальном бархате обложки. Это символ, не более.
На полу рядом со столиком примостился секретарь.
Все эти люди считались здесь важными и значительными. Но это не отменяло факта, что собрались они единственно ради изобретателя и его голема.
- Рассматривается дело о богохульстве, - буднично начал секретарь. - Создание голема, самовольное присвоение звания творца. Свидетели показывают, что изобретатель похвалялся, будто в голема можно вложить любое руководство. И руководство это, цитирую: "...будет для него, как Святая Книжонка для последователя добра и света".
- Это ошибка, - голос изобретателя наполняла безнадёжность. - Я всё могу объяснить.
- А стоит ли, сын мой? - Инквизитор полистал бумаги: - Всякий раз, как ты что-то объясняешь, это добавляет к приговору лишних полтора знакомства с добром и светом. Меня интересует другое... Ты говоришь, любое руководство может стать для голема Святой Книжонкой. А чем станет сама Святая Книжонка?
- Что-что?
Инквизитор достал из-за пояса потрёпанную книгу с латунными крестом и галочкой на обложке и протянул палачу:
- Вложи это в голема, сын мой. А вот этот сын мой, - он указал на изобретателя, - объяснит тебе как.
- Но в големе не отлажен блок устранения противоречий! - запротестовал изобретатель.
Секретарь напрягся.
-Нет-нет, - успокоил его инквизитор, - в протокол это заносить не надо. В конце концов больше одного раза мы заблудшее дитя с добром и светом не познакомим. Это святой текст, - объяснил он изобретателю. - В нем нет и не может быть противоречий.
Палач с Книжонкой в руках двинулся к преступному механизму.
Приняв новое руководство, голем выпрямился. В глазах его забегали разноцветные огоньки.
- Индексирует информацию, - с благоговением в голосе пояснил изобретатель. Инквизитор ничего не понял, но на всякий случай придал лицу выражение мудрое и возвышенное.
Когда огоньки перестали бегать, голем опустился перед командором на колени и осенил себя знаком креста и галочки. Палач и паладины, не удержавшись, захлопали. Даже командор рассмеялся и оборотился к инквизитору, словно желая поделиться новостью.
- Неплохое начало, сын мой, - одобрил инквизитор.
- Я хочу вступить в орден, - сообщил голем.
- Это похвально. Однако есть препятствия...
- Нет. Книга молота, пятый стих: "И коль нет у тебя ни отца, ни матери, коль Святая Книжонка в уме твоём, а знаки креста и галочки на сердце, стань братом моим". - Голем отвинтил панель на своей груди и достал пульсирующий алым светом кристалл. Нацарапав что-то на нём, спрятал обратно.
Командор оказался в двусмысленном положении. Он плохо знал Святую Книжонку, а листать страницы, проверяя правильность цитаты, не позволяла гордость. Инквизитор насладился видом его смятения, а потом подсказал:
- Кажется, брат у двери хочет что-то сказать.
- Брат Боэций? - очнулся командор. - Пусть говорит.
Охранник выступил вперёд:
- Осмелюсь доложить, ваше сияние и благо! Я знаю Святую Книжонку вдоль и поперёк... то есть, не знаю, - поправился он, - но выучил. В Книге молота действительно есть такие строки. Просто чудо какое-то!
Инквизитор благосклонно кивнул.
- Приступайте, брат мой, - сказал он командору. - Посвятите его.
Скрепя сердце командор начал процедуру.
- Что ж, - объявил он, когда с формальностями было покончено. - Поздравляю, новообретённый брат мой. А теперь в знак своей лояльности познакомь изобретателя с добром и светом. Это будет справедливо.
Алгоритмы добра и света (окончание)
Два паладина-охранника маялись у двери. Обычно караульную службу несли послушники, но сегодня разбиралось дело особенное, важное. Ради него из столицы прислали инквизитора первого ранга. По такому случаю сам командор ордена Добра и Света спустился вниз - сопровождать важного гостя.
Начальство разместилось у стены. Перед ними на пальмовом столике лежала Святая Книжонка. Может показаться, что для собрания святых текстов это название чересчур легкомысленное. Вовсе нет. Оно говорит о кротости и смирении последователей добра и света. О том же, кстати, говорят золотой крест и рубиновая галочка на серо-стальном бархате обложки. Это символ, не более.
На полу рядом со столиком примостился секретарь.
Все эти люди считались здесь важными и значительными. Но это не отменяло факта, что собрались они единственно ради изобретателя и его голема.
- Рассматривается дело о богохульстве, - буднично начал секретарь. - Создание голема, самовольное присвоение звания творца. Свидетели показывают, что изобретатель похвалялся, будто в голема можно вложить любое руководство. И руководство это, цитирую: "...будет для него, как Святая Книжонка для последователя добра и света".
- Это ошибка, - голос изобретателя наполняла безнадёжность. - Я всё могу объяснить.
- А стоит ли, сын мой? - Инквизитор полистал бумаги: - Всякий раз, как ты что-то объясняешь, это добавляет к приговору лишних полтора знакомства с добром и светом. Меня интересует другое... Ты говоришь, любое руководство может стать для голема Святой Книжонкой. А чем станет сама Святая Книжонка?
- Что-что?
Инквизитор достал из-за пояса потрёпанную книгу с латунными крестом и галочкой на обложке и протянул палачу:
- Вложи это в голема, сын мой. А вот этот сын мой, - он указал на изобретателя, - объяснит тебе как.
- Но в големе не отлажен блок устранения противоречий! - запротестовал изобретатель.
Секретарь напрягся.
-Нет-нет, - успокоил его инквизитор, - в протокол это заносить не надо. В конце концов больше одного раза мы заблудшее дитя с добром и светом не познакомим. Это святой текст, - объяснил он изобретателю. - В нем нет и не может быть противоречий.
Палач с Книжонкой в руках двинулся к преступному механизму.
Приняв новое руководство, голем выпрямился. В глазах его забегали разноцветные огоньки.
- Индексирует информацию, - с благоговением в голосе пояснил изобретатель. Инквизитор ничего не понял, но на всякий случай придал лицу выражение мудрое и возвышенное.
Когда огоньки перестали бегать, голем опустился перед командором на колени и осенил себя знаком креста и галочки. Палач и паладины, не удержавшись, захлопали. Даже командор рассмеялся и оборотился к инквизитору, словно желая поделиться новостью.
- Неплохое начало, сын мой, - одобрил инквизитор.
- Я хочу вступить в орден, - сообщил голем.
- Это похвально. Однако есть препятствия...
- Нет. Книга молота, пятый стих: "И коль нет у тебя ни отца, ни матери, коль Святая Книжонка в уме твоём, а знаки креста и галочки на сердце, стань братом моим". - Голем отвинтил панель на своей груди и достал пульсирующий алым светом кристалл. Нацарапав что-то на нём, спрятал обратно.
Командор оказался в двусмысленном положении. Он плохо знал Святую Книжонку, а листать страницы, проверяя правильность цитаты, не позволяла гордость. Инквизитор насладился видом его смятения, а потом подсказал:
- Кажется, брат у двери хочет что-то сказать.
- Брат Боэций? - очнулся командор. - Пусть говорит.
Охранник выступил вперёд:
- Осмелюсь доложить, ваше сияние и благо! Я знаю Святую Книжонку вдоль и поперёк... то есть, не знаю, - поправился он, - но выучил. В Книге молота действительно есть такие строки. Просто чудо какое-то!
Инквизитор благосклонно кивнул.
- Приступайте, брат мой, - сказал он командору. - Посвятите его.
Скрепя сердце командор начал процедуру.
- Что ж, - объявил он, когда с формальностями было покончено. - Поздравляю, новообретённый брат мой. А теперь в знак своей лояльности познакомь изобретателя с добром и светом. Это будет справедливо.
Алгоритмы добра и света (окончание)