Осенью 2018-го. Часть шестая. Конец пути... или просто тупик.
Осенью 2018-го. Часть первая. Долгая дорога бескайфовая...
Осенью 2018-го. Часть вторая. Фантасмагория.
Осенью 2018-го. Часть третья. Два мудреца в одном тазу.
Осенью 2018-го. Часть четвёртая. На грани помутнения.
Осенью 2018-го. Часть пятая. Физик, лирики и 3,14дорасы.
Часть, типа, шестая.
[многабукав]
Сна больше не было - не приходил, псина этакая сутулая. Цвет настроения - бурый... Состояние стало совсем не рабочее и не конструктивное, - как говорится, ни в vulva, ни в Красную Армию - а ведь мне ещё предстояло деловые дела делать! Это ж минимум сутки надо было слить в утиль, чтобы хоть просто прийти в себя после такого... От сидения в планшете толку не было особо: свежие наитупейшие мемы про POMPAZH не сильно радовали глаз, зато в случайно попавшейся англоязычной заметке по микробиологии вдруг нашлись неведомо откуда знакомые термины липаза, протеаза, фолдинг белка, протисты и всякие другие страшности, мягко окунувшие меня в тёплые минувшие годы. Таинственной неразгля... неразличи... э-э-эм... Так. Безогляд... Нет! Непрогляд... Вот, блин! Не... На... Не-на-гляд-ной - во! Ненаглядной на экране больше не появлялось, потому что было боязно даже лишний раз не то что наглядеться, но и повспоминать, какая она обличьем - не хватало ещё, чтобы она заикала или расчихалась среди ночи от того, что её кто-то там всуе помянул. Это, конечно, прекрасный и подходящий для воспоминаний человек, но иногда так с него залипаю, что хоть RESET жми, а такой кнопки у меня отродясь не было - мама с папой мне её не сделали. Красавица Соня тоже бессонно маялась и неподвижно бдела, оборотясь к окну и явно снова переживая учинённый пикаперами стресс: опасалась, что захотят взять волосатый реванш... Когда её осветило беглым пучком света от одиноко торчавшего где-то во Владимирской области фонаря, в её профиле камеи было видно лишь граничащую с полным безразличием усталость. Софочка словно день и ночь слушала Лану Дуралей, пост-югославские патриотические песни или эталонной жырноты слудге. Импульсивное желание подойти и вежливо справиться о её самочуйствии пришлось задавить: из нервного оцепенения её это точно не вывело бы, да и я в таком случае чем отличался бы от непокорных зусулов Пупселя и Вупселя? Да ничем, окромя вывески и чуть более обширного словарного запаса. Смысл моих действий был в том, чтобы даровать ей хоть какой-то покой, а не нарушать его. Девица сама разрешила мои сомнения: достала из сумочки что-то, запила водой и как-то сразу обмякла, повалилась навзничь, из Сони тут же обернувшись засоней. Хватало в этом зрелище и умилительного, и досадного...
Подzaebал уже слегонцушечки весь этот сюжетный твист, но читатель-то уже понял, до развязки ещё далеко, не так ли? «Самое крутое впереди-и-и, до него осталось полпути-и-и!»...
Меня в этом убедил Брат Забрата, что снова явился на сцену и застыл возле меня. Подошёл он осторожно, буквально порхая, дабы не издать ни звучка, и помялся секунд пять, глядя куда-то в окно и странно мигая - это подбор правильных слов дёргал его за ниточки. На мгновение показалось, что это не совсем ещё конченый чел пришёл извиниться за вольности с my lovely girlfriend, но всё же это было бы из разряда фантастики. Ни черта подобного! Он просто слишком буквально воспринял это моё 'you can ask me' и всё-таки припёрся что-то просить.
- Excuse me, please, - зарокотал он. - Can you help me?
- Ну, давай, бомби, бессовестный. - усмехнулся я. - What is it?
Интурист продемонстрировал изрядно переломанный блок питания, показал его со всех сторон, сунув его мне прямо под нос. Ну, так начальник заводской приёмки отчитывает рукожопого работничка, допустившего лютый брак в сборке... Из речевого аппарата чужеземца донёсся некий полуритмичный речитативчик. Видать, они там в своих цыганских трущобах живут в перманентном рабстве у бита дубинок по щитам и голоса улиц. Он чуть руками рамсить и кастовать не начал как заправский рэпер...
- The drunk guy has thrown it... it's totally broken. May I use your charger for a little while, please? Otherwise I can't call my Moscow friends to meet me.
Значить, так: он занял розетку в хвостовом тамбуре, но пришёл грозный набуханный Андрюха со своим телефоном и вышвырнул чужой вместе с зарядником и владельцем. Ну штош, сработал Третий закон Поцыка о действии и противодействии по понятиям: «Ты выёbывался - я те pizdы дал!». Почти мгновенная карма! Адвентист в чём-то был прав... Порывшись в сумке, я нашёл мою гордость - двухамперного монстра, увы, практически бесполезного в такой немощной сети - и вручил туристу, чтоб тот попомнил доброту и щедрость уральской душы, мысленно пригрозившей ему всеми муками ада в ЛОВД, если с устройством что-то случится. Тот вяло поблагодарил, сказав, что принесёт обратно через a half of an hour в целости и сохранности, и благоразумно направился к розетке возле проводницкой - подальше от сидельца. Чуть погодя к нему присоединился и Забрат. Это хождение за три кубрика меня напрягло и категорически не устроило. Дранкель и Жранкель поминутно заглядывали в неосвещённый проход в мою сторону, ожидая, когда я сдам свой пост и буду отдыхать лёжа (Не снимая снаряжения и не раздеваясь - см. Устав гарнизонной и караульной службы ВС РФ, глава 7 - прим. ред.). Они явно задумали какую-то беззаконную пакость, и her знает, что именно у этих долботрясов было на уме... А вдруг у них произошёл надлом сознаний из-за того, что им, таким ценным, не фартануло? Может, их моральный кодекс или законы шашлыка предписывали непременно наказывать неподатливых женщин? Я, конечно, тот ещё лыцарь на облысевшем коне, но всё же решил понаблюдать и в случае чего не пущать: взялся за роль - так играй уж до конца... Для этого не нужно было верить в какое-то там соседово предопределение судьбинушки, кинувшей меня в поезд за тем лишь, чтоб я защитил там незнакомую самку от посягательств двух кукурузных вакидзаси на её суверенитет. И мне не больше всех это надо было. Просто обстоятельства сложились именно так, а моя жызненная феласофия затребовала от меня не забивать болта, дабы хоть что-то исправить во всём этом пердимонокле. Когда всем кругом поhuj, обязательно должен быть кто-то, кому не поhuj - это закон такой вселенский, если что. Конечно, самоотверженно войти в горящий дом без спецкостюма, чтобы с большой долей вероятности пополнить список жертв собой было бы выше моих сил. Или там вытаскивать, не умеючи плавать, провалившегося под лёд ололошу... Но пресечь действия очевидн злыдней вообще ничего не стоило: просто смотреть и наблюдать - очень простое занятие, которое по плечу любому. Ну проявилась вот спонтанная любовь к ближнему, да - и что вы мне сделаете? Я в другом городе. Не забыл я позаботиться и о себе, заготовив «баллон» и мобилизовавшись на любое возможное противодействие. Россия - не для грустных... Россия - для бдительных. Нет, конечно, я не планировал искать эту удушающую игрушку в ход в узком пространстве вагона, но один только угрожающий вид наставленного жерла баллона с красной кнопкой мгновенно отрезвляет девять мерзавцев из десяти.
Приближалась Рязань, и наросшие на путях знаменитые грибы злобно глядели на поезд из-под пластинчатых шляпок, обещая когда-нибудь отомстить людям за сомнительные удобрения... Последние три часика пути Забрат и Брат Забрата заговорщически шептались, по очереди пользовали зарядку, которую ни хрена не вернули в срок, и совали свои носы в темноту вагона, раз за разом натыкаясь на настырный силуэт "долпиздоша". Мои труды полуночные, можно сказать, были вознаграждены прельстивой картиною: когда София по-котячьи гибко вытянулась, перевернулась и смешно упёрла в ровный белый лоб запястье правой руки, нельзя было не очароваться - так, вполсилы, дабы не оскорблять чуйств к необыкновенной. Как можно было такое чудо оставить сексуально распетушённым гадам на поругание?! Как дворянин, не мог допустить!.. И вот когда я уже оставил всяческую надежду на благополучный исход рейса и потерял счёт времени, реальность наконец сжалилась: ярко вспыхнули потолочные лампы! Это означало практически финишную прямую, вход в глиссаду, проблеск света в конце тоннеля - называйте как хотите. Наступила стадия ажитации. Наверное, так же торжественно-радостно чувствовал себя майор Гагарин, когда пугающий своей противоестественностью космический полёт был окончен, родная Земля в иллюминаторе становилась всё ближе, а чёрный и дремучий космос остался там, где люди привыкли его видеть тысячелетиями. Но лишь немногие пассажиры под действием света нехотя задвигались, звучно зевая, отгоняя липкие сновидения. Проводники были вынуждены бегать и шлёпать по телесам, пихая в сонные рожи билеты и непременно получая ответные оплеухи. Живительная паника у заспанных улиточек началась чуть ли не в последний момент, когда миновали Воскресенск и уже подъезжали к Раменскому. Дамочки еле-еле очнулись с сильнейшим сушняком, поругались между собой и пошли будить подопечных... Дитачки просыпались с совершенно отсутствующими инфракрасными глазами и вид имели сомнамбулический. Одна из девочек - которая Маша, злобное дитя Instagram'а - потеряла за ночь свой айфон; девайс обнаружился где-то на полу, но Маша, подняв его, удачно нашла ещё и угол стола, посадив себе хороший фингал. У семи нянек дитё без глаза, ваистену... Разошедшаяся мамаша Маши явно не собиралась утешать ребёнка своим криком. Тут же страшинами детского подразделения внезапно обнаружилась полная невозможность организовать и себе, и личному составу помывку из-за полуживой очереди длиной в весь вагон, в чём немедленно во всеуслышание были обвинены политический строй и лично президент, система налогообложения, оставшиеся дома мужья и неблагоприятный угол между Сатурном и Нибиру... Проспавшийся Андрюха мрачно бродил из угла в угол с полотенцем в руках, плохо соображая, как попал в поезд и зачем куда-то едет вместо того, чтобы впахивать на вахте. Завидев его, дикари-кебабы внезапно обрели совесть и пошли по местам, более не стараясь подкараулить Сонечку. А той, кстати, на месте и не оказалось: во всей этой сумятице она каким-то образом умудрилась успеть сдать бельишко и удачно заскочить-таки в умывальник. Ну не промах девица, совсем не промах...
- Thank you so much, man! - заявил сам Забрат, ранее брезговавший общением со мной, и лично вручил мне моё имущество без признаков поломок и повреждений. Растрогал... - A bit too long, sorry.
- Да you're welcome, ёпт... - ответил я, запихивая зарядку обратно в сумку. Кашлял я на эти их извинения и спасибочки...
Сосед бодро спрыгнул с полки, вкинулся в мастерку и снова заулыбался, даже не пытаясь умыться и вернуть тряпьё. Взявшись за очередной фрукт, он провозгласил:
- Ну что, почти приехали! Ждут тебя, наверное?.. Друзья и приключения!
- Хм... Может, и ждут... Да я по делам, вообще-то, а не тусоваться... - заморгал я, задушил в себе некий весёлый мотивчик в соль-мажоре и подумал: «Ай, спичка те в язык! Хватит с меня приключений! Бляха, только-только успокоился, а тут уже колдуют очередную кулстори!..».
- Какие ж такие дела, если в такую даль ехать? - удивился сосед, срезая с яблока шкурку одним длиннющим серпантином.
- А, это... Как там... Типа, бешеной собаке и семь вёрст не крюк.
- Ясно же, что на встречу едешь. По глазам видно - заблестели! Ну, ладно, не буду вытягивать из тебя... Ох, ты в окно взгляни!
Ну, взглянул... Это было непросто: стекло стремительно запотевало - виной тому была либо осенняя прохлада, либо скопившиеся за ночь Андрюхины парниковые газы. За окном плыла только предрассветная тьма, высокий виадук и большая синяя неоновая надпись «Фортуна» на станции Люберцы-Первые. Поезд упорно шёл дальше, пронзая районы, кварталы и раскрашенные идиотскими граффити жилые массивы ближнего Подмосковья. Я, не будучи французским классиком, никогда не был склонен романтизировать любую происходящую вокруг меня hujню, но внеплановый приступ серендипности подсказал, что фортуна осталась позади далеко не только в виде газовой трубки под напряжением и что произошло это уже давненько, однако был ещё шанс что-нибудь с этим сделать; собсна, и приехал-то я именно для этого. И глаза опять меня выдали, сдали со всеми потрохами. Вот ведь...
- Красота, скажи же? - не унимался сосед.
- Ага... Красота... - признал я. Красота явилась в соседнее отделение умытая, переодетая, причёсанная, выглаженная... Накрашенная умело и аккуратно, в меру и изобретательно: +100 к шарму, +200 к удачной сессии. На ушах Софии вместо серёг и дошираков повисли миниатюрные павлиньи перья - довольно странное украшение в нашем XXI веке. Есть ведь ещё женщины в русских селениях, оказывается!.. А я, зар-раза, всего один и при том трудноразделим как атом - на всех не разорвусь, а если и разорвусь, то только из-за самого-самого злого нейтрона, да и her его знает, что там от меня после такого останется. Подумать только: принял с самого начала за безмозглую и разбитную малолетку! Ошибочка вышла, каюсь... В иное время и в другом месте эта то ли девочка, а то ли виденье обязательно вызвала бы у меня отвал башки, но не теперь. Башка моя давно уже отвалилась из-за неразле... непролаз... неразглядимой?.. Вечно забываю это слово... Всё же у непривередливой магия гораздо сильнее, и никакой гибкой юной милочке не удалось бы меня переколдовать.
- В общем, ты отличный парень! Буду молиться за тебя, отвечаю! - горячо пообещал мне сосед. Его красивые женщины, видимо, интересовали сугубо с метафизической точки зрения.
- Кхе-кх... Ну, э-э-э, спасибо на добром слове... - я аж поперхнулся. Конкретно этих божеств, наверное, не стоило беспокоить даже по таким пустякам, как мои неурядицы. Как-то не было уверенности во вменяемости такого высшего вмешательства...
Пассажиры весело зашелестели и загомонили, мельтешащими движениями и толкотнёй придвигая к выходу пожитки и вовсю предвкушая особое таинство превращения в москвичей. Я же разыскивал глазами Казанский вокзал исключительно с тревогой, справедливо ненавидя его за беспрецедентный интернационализм, насвайные плевки и запахи всех-всех плесневелых жопных сыров, полторы сотни лет въедавшиеся в камень и металл. Наверное, майор Гагарин точно так же с ужасом наблюдал в иллюминатор приближение Саратовской области и панически тянулся к тумблеру катапульты... И когда поезд, скрипя тормозами, наконец замедлил ход и издевательски долго катился по инерции до полной своей остановки, я сидел смирно и наслаждался последними мгновениями спёртого плацкартного воздуха, вдыхая его предельно жадно и как можно глубже, настраиваясь совершить марш-бросок. Покинуть это ядовитое место надо было быстрее, чем пропищала бы рамка металлодетектора у скучающих дылдоватых охранников. Атмосфера «Казы» даже мне, уроженцу металлургической дыры и астматику со стажем, была противопоказана.
***
Первый же, blyat', тревожный звоночек прозвучал миниатюрными курантиками практически незамедлительно. У порога Забрат и Брат Забрата о чём-то взбаламученно общались с проводником: парень кое-как пытался объяснить, неловко и оправдательно разводя руками («Мальчик рассказал жестами, что его зовут Хуан» - прим. ред.), что после длительного воздержания в полтора дня они должны оставаться на месте и чего-то ждать, а не бежать поскорее ловить простодушных дурочек на московских улочках. Услышав слово «полиция», они сникли и прекратили протесты. Пахнуло жареным...
На выходе я чуть не столкнулся лоб в лоб с забывшей что-то эзотеричкой и отскочил в сторону, ступив прямо в ядовито-зелёную лужу какого-то термоядерного пойла, заботливо пролитого специально для меня в количестве никак не менее пары литров.
- Блин!..
- Ой, извините... - холодно проговорила дама. - Я не заметила.
Кажется, то была кровь Чужого... Она легко могла разъесть мне ботинки. Пришлось протирать.
Другие дамочки муштровали встрёпанных дитачек, выстроив их в колонну "похрен" в направлении "нахрен":
- Карманы застегнуть! По сторонам не смотреть! Смотреть только вперёд! Держаться за руки и не отпускать!
София прихорашивалась, глядя в зеркальце, но забросила макияж и выпялилась в мою сторону, словно это не я, быдло лысое уральское, выполз из поезда и стал вытирать подмётки, а августейший из королей в злате-се́ребе сошёл с полотна Лиотара и присел счистить с сапогов отпечатки уст восторженных подданных. Ноги уже было выпрямились и понесли меня совершить акт обмена дипломатическими любезностями, но прямо тут же стали ватными: ко входу в вагон приблизились двое околоточных из линейного отдела и некий тип в штатском с ксивой наготове - очевидно, уполномоченный по делам интуристов. Весёленькая троица прошла мимо и исчезла в недрах вагона... Штош, начальник действительно зарешал, и двоим аксакалам выпало покататься не только на поезде, но и опробовать стеклотару.
Выскочившая из поезда дама просто пылала гневом. Завитые волосы её развевались знамёнами, а голос гремел как шестиствольный миномёт:
- Соня, ну-ка иди сюда! Хорош краситься!
Когда они оказались рядом, нельзя было не заметить между ними сходства: несомненно, девушка была дочерью этой альтернативно верующей. Одинаковые осанки, пропорции, рост, позы, жесты, голоса... И ругались они по-свойски, как могут только кровные родственники, у которых конфликты и перепалки - обычное житейское дело. Только вот большая часть красоты явно перепала Софии от отца. И подход к срачу у них разнился: мамаша пилила дочку раскатисто и грубо, а та колко и метко парировала, не повышая голоса и сохраняя видимое спокойствие, что всегда особенно злит любого оппонента. В криках эзотерички проскочило много интересного: «Когда это мы спали? Мы ж за вами смотрели! С вами не поспишь особо, знаешь ли!», «Своих родишь - поймёшь!» и «Вся, blyat’, в отца - такая же дура!». Доча опустила голову, явно признав за своим генотипом такой грешок. Отношения с батей в этой семейке явно были больной темой. Типовой, в общем-то, случай, когда huёвая мать ненавидит своего ребёнка просто за то, что тот "пошёл породой" не в неё, а поэтому скидывает на чадо свои косяки, презирает и оскорбляет как можно гаже, не гнушаясь бить ниже пояса.
- Лен, ну чё у вас там? - замычала одна из вожатых, но вопрос потонул в крике. Ответа не последовало, так как Соня, видимо, как раз закончила рассказ о том, что случилось.
Испепеляющий взгляд кудрявой дамы с похвальной быстротой разыскал меня в толпе и ударил прямо промеж стёкол очков точь-в-точь как луч лазерного дальномера. Оп-па!.. Системы и моторные функции тут же перешли в экстренный коллапсирующий режим, при котором иголку в одно место даже молотком не забьёшь... Назревала нешуточная расчленёнка. Будь у сумки рот, она б заорала что есть мочи - так сильно я стиснул её ручки, кляня своё геройство на чём свет стоял. Объясняться со взбешёнными женщинами по поводу их дочерей совсем не входило в мои планы на ближайшие несколько дней, а то и месяцев... А может, и лет. Это, конечно, не так опасно, как заглядывать в пасть голодному тигру, балансируя при этом над пропастью на натянутом канате... на одной ноге... и той в капкане... но всё же есть в этом неслабый такой элемент риска. Кого когда-нибудь казнили - тот поймёт.
- Елена Сергеевна, София Алексеевна, зайдите, пожалуйста, в вагон. - спас меня невысокий крепыш в форменном парадном мундире РЖД, высунувшийся в дверь - судя по всему, тот самый генеральный зодчий поезда... Бежать, бежать, только бежать!.. Поскорее слиться с разношёрстной публикой! Адреналин растёкся по венам; я враз избавился от oherения и зашагал прочь. А за спиной раздались легкие шлепки бега. Ну, что ещё оставалось? Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она... И ведь оглянулась! София потрепала меня по плечу и выдохнула:
- Подождите...
- Жду... Но, Вы знаете, я спешу...
Это была неправда. Московский метрополитен им. В.И. Ленина ещё не открылся, а на побывку меня ждали только через четыре полных часа. «Автобусы не ходят, метро закрыто, в такси не содют» - раннее столичное утро, иттить-колотить! Не удалось мне её надурить, и она отколола вот чего: натурально повисла у меня на шее этакой медалью за отвагу, согнув вдвое и чуть не сорвав с плечей рюкзак - хвала, опять же, импульсам, моментам инерции, принципу подкидыша д'Аламбера, старикам Ньютону и Гюйгенсу. Силищи в ней при таких небольших габаритах оказалось порядочно! Было ну очень приятно, но неужели она не понимала, в какое место мне ветер дул?! Неиллюзорно и обозримо маячила пара-тройка неприятных актов дачи показаний в ЛОВД, все эти «с моих слов записано верно» и подписи, и ещё поди знай, кого в итоге виновным назначат... И потом ещё презлая беседа с потомственной колдуньей... Тут и безногий сбежит без оглядки. А то, что на меня благодарно кинулась девица, которую я неосторожно уберёг и именно из-за которой мне всё это и грозило, вынуждало бежать в два, в три раза быстрее! Поехал, blyat’, по делам...
- Спасибо Вам за всё! - с неистовой скоростью разразилась словами Софи, встревоженно озираясь.
- Да не за что, как бы... Я по сути-то ничего и не сделал...
- Я ж видела ночью, что Вы сидели рядом... Кхе. Так. Вам лучше поспешить, пока вас как сви... свидетеля не привлекли. Вы, наверное, не для этого ехали («Ещё и язвит! Смешно, pizdeц... Обхохочешься просто...» - подумал я). Специально не спросила, как Вас звать, и если спросят, мне нечего будет ответить. Мама там себе уже чего только не надумала. Знаете, где метро?
- Я тут не впервой. Да не переживайте так...
- Поторопитесь! - перебила Соня и слиняла. И догнать бы её, поймать за тонкое запястье и утащить подальше от чеканутой мамаши, но я лишь пожелал ей и дальше быть во всём похожей на батю, кем бы он ни был, ибо ветвь её маман явно была тупиковой. Чао, бамбино, сорри! Может, и правильно сделала, что не узнала, как меня по имени-отчеству, ибо героям нередко надлежит оставаться безвестными для их же блага, да вот только установить меня не было проблемой благодаря бумагам у проводников. Я стартанул так резво, что вездесущие вокзальные бомбилы сами от меня отскакивали. Народная мудрость гласит: «Сделал доброе дело - делай и ноги!», потому как в обществе, где грань между пальцем и жопой необычайно тонка, ни одна добродетель не остаётся безнаказанной. И кто только насадил этот гнусный порядок, при котором даже самые честные и благородные поступки вызывают в нас чувства вины и стыда, а у других встречают не одобрение, а вовсе даже осуждение?.. Чушь какая-то получается: причинил добро - получай звизды; причинил зло - получай звизды; проигнорировал - тем более получай звизды; позвонил куда следует - ябеда, так что получай звизды! Где бы ты ни был, что б ты ни сделал - получай звизды вне зависимости от. Инвариант, имеющий под собою методологические и идеологические пороки, так что лучше нигде не будь и ничего не делай... Все так уже привыкли жить по пацанским шаблонам «моя хата скраю», «не видел, не знаю», «а как бы чего не вышло», «стучать западло» и «Господь терпел и нам велел», что любой, кто не засовывает язык во фланец пред лицом беспредела, немедленно подымается на вилы. Не за это деды воевали, ой, не за это!
***
Права в мудрости своей присказка о том, что незваный гость вроде меня - хуже татарина. Хотя, это как посмотреть: хуже татарина только татарин, желающий выиграть билеты на концерт Гальцева за репост... Короче, хоть я и не татарин, Москва оказала мне прохладный приём: обильно окропила мерзким дождичком и обдала не на шутку пронизывающими шквалами при температуре едва ли выше пяти градусов. Никогда ранее я не бывал в столице в это время года и слабо представлял себе, что там тоже бывает ненастно, холодно и сопливо - сложился стереотип о том, что столичный климат всегда солнечный и жаркий, а если и нет, то хотя бы теплый. Мы, уральцы, не сильно избалованы погодными благами, но даже с этой довольно привычной погодки нормально так заколотило (ага, почти двое суток на одном только чае!). Околел я как цуцык всего за какой-то час. Рассвет (точнее, некоторое осветление окружающего мира) традиционно застиг меня на Фрунзенской, напротив НЦУО, где на дебаркадере спал стоя вахтенный-лейтенант. Над Земляным Валом же по небу полосами расходились следы борьбы атмосферных фронтов: нижнюю кромку облачности словно исчертила некая пилотажная группа Frecce Monochromi. Слой инверсии низко прижал к земле дымное марево машин вперемешку с моросью, и сквозь эту завесу едва можно было разглядеть макушку сталинской высотки у Красных Ворот даже от самого её подножия. В оглушительной подземке резко ожила отдохнувшая мигрень, подруга дней моих, и с новою силой ударила теперь уже под оба глаза. Мир даже как-то потускнел с боли, хотя он и сам по себе был не то чтобы уж очень сильно лакокрасочный. Цитрамона на положенном ему месте не оказалось - остался в вагоне... Как нельзя кстати через дорогу оказалась большущая аптека, только-только открывшаяся с ночёвки, но добраться до неё было весьма непросто: путь преградила толпа весьма недружелюбной хипстовато-метросексуальной молодёжи, окопавшаяся возле какого-то модного салона. Сквозь сборище пришлось пробиваться буквально локтями и кулаками, так как это оказалась некая очередь, где никто не желал терять своего места, словно там раздавали нечто архиважное для жизни - жратву или тёплые вещи, собранные социальными службами и благотворителями. Подростки хоть и напоминали бичей, но всё же не пахли, а их дырявые штаны и блузки из добротной ткани были атрибутом самоназванной богемы и писком моды - это нынче называется мерзотными словами «шмот» и «мерч». Стоили эти обноски, наверное, целое состояние, потому что их надорвал и распорол особыми золотыми ножницами со стразами сам именитый кутюрье мсьё Антони́ де л'Ямур Тужюр Жопа-Бонжюр из Страусбурга.
В аптеке было уютно, тепло и пахло любимой медициной, так что я мигом «поплыл» и бросил бесплодные попытки найти искомые таблетосы среди гематогена и презервативов, просто сделав заказ. Выглядел я, должно быть, не лучшим образом, ибо смекалистая и добродушная дородная аптекарша участливо спросила:
- Может, Вам водички дать?..
- Нет, спасибо, у меня есть. - я показал на прицепленную к рюкзаку бутыль, не стал строить из себя неуязвимого Рембо и сейчас же употребил сей допинг, предварительно разломав таблетку надвое (Одна половинка от головы, другая от жопы. - прим. ред.).
- А скажите, что это за зверинец такой толпится? - спросил я, насилу улыбнувшись.
Аптекарша воздела очи горе:
- Это очередь за новыми айфонами... Со вчерашнего вечера стоят.
- А, ясно... От этого лекарства без рецепта уж точно не отпускаются... Ну, спасибо!
Работница ещё раз внимательно оглядела меня, словно вспоминая, не крал ли я фунфыриков, спрятала внезапно возникшую понимающую лыбу и ответила со смешинкой:
- Хех, не за что. Приходите ещё!
Неизбежно надо было ещё раз форсировать реку того киберпанка, который мы с вами заслужили. Эти прогуливавшие школу мальчики и девочки так взалкали понтов, что аж покрылись пузырившимися соплями, злобно сучили руками-ногами и матюгались в бессилии ускорить ход времени и приблизить сладкий миг открытия дилерского центра. Вычислительной мощности всего одного такого яблофона в 1988 году с избытком хватило бы на обеспечение полностью автоматического полёта целого полка «Буранов», но тридцать лет спустя она стала служить лишь для удовлетворения эго подрастающих мажорчиков, не знающих реальной цены деньгам. В этой среде значимость и статусность человека определяется лишь стоимостью его прибамбасов, а вовсе не тем, что заработано ценою крови, пота и здоровья; что обычно нельзя увидеть, пощупать, измерить и - самое главное - купить... Но их тоже можно понять: они просто идут по проторенному благосостоянием пути наименьшего сопротивления. Им не нужно покорять горные вершины, преодолевать тысячи километров ради мимолётной встречи с возлюбленным. И к чему взращивать в себе эти души́ прекрасные порывы и устремлять их куда-то - в творчество ли, в учёбу, в науку? Наher надо наступать на горло лености и испытывать муки творчества, заставляя себя писать симфонии, сталкивать нуклоны в ускорителях? И главное - зачем? Чтобы заработать себе на кусок хлеба с маслом? Пф-ф-ф!.. Родители и так бабла отвесят, и квартиру с машиной задарят, и от призыва отмажут, и попку обгаженную в Средиземном море искупают... Даже Золотая Рыбка сама в руки прыгает и смачно отсасывает, умоляя потом исполнить три рыбьих желания. Живут, blyat', на всём готовеньком и в ус не дуют, и при этом ещё умудряются страдать, горевать, топиться в алкоголе и коксе. «Труд - это для быдла!» - сказал мне ещё в школе вот такой же одетый с иголочки баловень судьбы и вытер о стену только что извлечённую из носа слизь, а после, наверное, этой же рукой обнял маму. Так ему ёbнуть захотелось, вот честное пионерское! Тé же редкие самородки, что занимают призовые места на олимпиадах, занимаются исследованиями или обладают необычайной созидательной жилкой, обречены трудиться литературными неграми или сессионщиками за мизерную плату, доедать последний х... э-э-эм... грант без соли и неизбежно попадать в армию - туда, где полупокерные сявки пояснят им за жизнь, выбив все-все таланты из светлых головушк.
Тиски боли приослабли, а в облаках обозначились очевидные прорехи, прекратившие дождь и слегка прогревшие воздух. Циклон наполнился, выровнялось давление. Так жить было можно, но не очень долго, так что последние оставшиеся силы сморщились для финального рывка.
Девочка на ресепшне, подобно аптекарша, тоже орнула в голос, сверяя мою морду с паспортом, но сил всерьёз удивляться этому весьма подозрительному обстоятельству у меня уже не осталось. Чистенький и опрятный лифт вдавил меня в пол и унёс на одиннадцатый этаж. Дверь за согбенною спиной захлопнулась. Дорожная сумка упала бесформенной кучей, хитроумно застёгнутый рюкзак упокоился в неприметном уголке, а верхняя одежда аккуратно распределилась по перекладинам спинки стула и повисла в шкафу. Телефон и планшет присосались к хлеставшему из нормальной розетки потоку электронов. Зеркало в прихожей показало какого-то гнидогадоида симбиозноморфного, осунувшегося после длительного полёта в гиперпространстве: «Шёл по улице Тверской - сзади трахнули доской! Это ж что за мать ети - нельзя по улице пройти!»... Заскорузлая корка налипших на кожу испарений жопного сыра отваливалась кусками и шелушилась. Было очень легко оскорбить и разгневать таким варварством тамошнего genius loci, так что дорога мне была одна - наводить марафет и стираться (Стиральная машина «Бош»: взял в руки - и eboшь! - прим. ред.). И тут обнаружился ещё один сюрприз в виде тёмного пятнышка на левой щеке - уж не гематома ли? Цвет и форму нестойкое и явно искусственное пятно имело весьма настораживающие...
- М-м-мамин ёжик. Да это же губная помада! Разрази меня помпаж... помада... чтоб её... - я принялся устранять несомненный поцелуй, лихорадочно соображая, кто и когда успел меня чмокнуть, хотя вариантов, в общем-то, не было. Новый интуитивный порыв подсказал, что помада должна быть аккуратно и учтиво оттиснута на салфетку, а не смыта невежливым мылом, будто какая-нибудь огородная или дорожная грязища. Подобные отметины обычно оставляются как минимум с уважением, а то и с чувством, в отличие от. «Вот ведь! Несколько часов шлялся с такой загадкой на лице - однако, такого у меня ещё не было! Значит, вот чего они все кекают надо мной сегодня...» А аптекарша-то, небось, подумала, что первый за день посетитель был еле жив после бурной ночи и только что попрощался со своей очень темпераментной пассией. Ну и что, собсна, в этом вообще смешного? Ну, коснулась девочка губами к щеке мальчика, ну, страсть любовная у них, наверное. Бывает такое. Ишь, злодейство прям... И зачем ржать-то над этим? «Ха, лол! Смотрите! У человека любовь! Небось, ещё и сексом трахается, стервец?! Гоните его! Насмехайтесь над ним!» - вот так, что ли?.. Ай да Сонечка! Не отпустила без прощального подарка...
Далее: Осенью 2018-го. Часть седьмая.
Осенью 2018-го. Часть вторая. Фантасмагория.
Осенью 2018-го. Часть третья. Два мудреца в одном тазу.
Осенью 2018-го. Часть четвёртая. На грани помутнения.
Осенью 2018-го. Часть пятая. Физик, лирики и 3,14дорасы.
Часть, типа, шестая.
[многабукав]
Сна больше не было - не приходил, псина этакая сутулая. Цвет настроения - бурый... Состояние стало совсем не рабочее и не конструктивное, - как говорится, ни в vulva, ни в Красную Армию - а ведь мне ещё предстояло деловые дела делать! Это ж минимум сутки надо было слить в утиль, чтобы хоть просто прийти в себя после такого... От сидения в планшете толку не было особо: свежие наитупейшие мемы про POMPAZH не сильно радовали глаз, зато в случайно попавшейся англоязычной заметке по микробиологии вдруг нашлись неведомо откуда знакомые термины липаза, протеаза, фолдинг белка, протисты и всякие другие страшности, мягко окунувшие меня в тёплые минувшие годы. Таинственной неразгля... неразличи... э-э-эм... Так. Безогляд... Нет! Непрогляд... Вот, блин! Не... На... Не-на-гляд-ной - во! Ненаглядной на экране больше не появлялось, потому что было боязно даже лишний раз не то что наглядеться, но и повспоминать, какая она обличьем - не хватало ещё, чтобы она заикала или расчихалась среди ночи от того, что её кто-то там всуе помянул. Это, конечно, прекрасный и подходящий для воспоминаний человек, но иногда так с него залипаю, что хоть RESET жми, а такой кнопки у меня отродясь не было - мама с папой мне её не сделали. Красавица Соня тоже бессонно маялась и неподвижно бдела, оборотясь к окну и явно снова переживая учинённый пикаперами стресс: опасалась, что захотят взять волосатый реванш... Когда её осветило беглым пучком света от одиноко торчавшего где-то во Владимирской области фонаря, в её профиле камеи было видно лишь граничащую с полным безразличием усталость. Софочка словно день и ночь слушала Лану Дуралей, пост-югославские патриотические песни или эталонной жырноты слудге. Импульсивное желание подойти и вежливо справиться о её самочуйствии пришлось задавить: из нервного оцепенения её это точно не вывело бы, да и я в таком случае чем отличался бы от непокорных зусулов Пупселя и Вупселя? Да ничем, окромя вывески и чуть более обширного словарного запаса. Смысл моих действий был в том, чтобы даровать ей хоть какой-то покой, а не нарушать его. Девица сама разрешила мои сомнения: достала из сумочки что-то, запила водой и как-то сразу обмякла, повалилась навзничь, из Сони тут же обернувшись засоней. Хватало в этом зрелище и умилительного, и досадного...
Подzaebал уже слегонцушечки весь этот сюжетный твист, но читатель-то уже понял, до развязки ещё далеко, не так ли? «Самое крутое впереди-и-и, до него осталось полпути-и-и!»...
Click to viewМеня в этом убедил Брат Забрата, что снова явился на сцену и застыл возле меня. Подошёл он осторожно, буквально порхая, дабы не издать ни звучка, и помялся секунд пять, глядя куда-то в окно и странно мигая - это подбор правильных слов дёргал его за ниточки. На мгновение показалось, что это не совсем ещё конченый чел пришёл извиниться за вольности с my lovely girlfriend, но всё же это было бы из разряда фантастики. Ни черта подобного! Он просто слишком буквально воспринял это моё 'you can ask me' и всё-таки припёрся что-то просить.
- Excuse me, please, - зарокотал он. - Can you help me?
- Ну, давай, бомби, бессовестный. - усмехнулся я. - What is it?
Интурист продемонстрировал изрядно переломанный блок питания, показал его со всех сторон, сунув его мне прямо под нос. Ну, так начальник заводской приёмки отчитывает рукожопого работничка, допустившего лютый брак в сборке... Из речевого аппарата чужеземца донёсся некий полуритмичный речитативчик. Видать, они там в своих цыганских трущобах живут в перманентном рабстве у бита дубинок по щитам и голоса улиц. Он чуть руками рамсить и кастовать не начал как заправский рэпер...
- The drunk guy has thrown it... it's totally broken. May I use your charger for a little while, please? Otherwise I can't call my Moscow friends to meet me.
Значить, так: он занял розетку в хвостовом тамбуре, но пришёл грозный набуханный Андрюха со своим телефоном и вышвырнул чужой вместе с зарядником и владельцем. Ну штош, сработал Третий закон Поцыка о действии и противодействии по понятиям: «Ты выёbывался - я те pizdы дал!». Почти мгновенная карма! Адвентист в чём-то был прав... Порывшись в сумке, я нашёл мою гордость - двухамперного монстра, увы, практически бесполезного в такой немощной сети - и вручил туристу, чтоб тот попомнил доброту и щедрость уральской душы, мысленно пригрозившей ему всеми муками ада в ЛОВД, если с устройством что-то случится. Тот вяло поблагодарил, сказав, что принесёт обратно через a half of an hour в целости и сохранности, и благоразумно направился к розетке возле проводницкой - подальше от сидельца. Чуть погодя к нему присоединился и Забрат. Это хождение за три кубрика меня напрягло и категорически не устроило. Дранкель и Жранкель поминутно заглядывали в неосвещённый проход в мою сторону, ожидая, когда я сдам свой пост и буду отдыхать лёжа (Не снимая снаряжения и не раздеваясь - см. Устав гарнизонной и караульной службы ВС РФ, глава 7 - прим. ред.). Они явно задумали какую-то беззаконную пакость, и her знает, что именно у этих долботрясов было на уме... А вдруг у них произошёл надлом сознаний из-за того, что им, таким ценным, не фартануло? Может, их моральный кодекс или законы шашлыка предписывали непременно наказывать неподатливых женщин? Я, конечно, тот ещё лыцарь на облысевшем коне, но всё же решил понаблюдать и в случае чего не пущать: взялся за роль - так играй уж до конца... Для этого не нужно было верить в какое-то там соседово предопределение судьбинушки, кинувшей меня в поезд за тем лишь, чтоб я защитил там незнакомую самку от посягательств двух кукурузных вакидзаси на её суверенитет. И мне не больше всех это надо было. Просто обстоятельства сложились именно так, а моя жызненная феласофия затребовала от меня не забивать болта, дабы хоть что-то исправить во всём этом пердимонокле. Когда всем кругом поhuj, обязательно должен быть кто-то, кому не поhuj - это закон такой вселенский, если что. Конечно, самоотверженно войти в горящий дом без спецкостюма, чтобы с большой долей вероятности пополнить список жертв собой было бы выше моих сил. Или там вытаскивать, не умеючи плавать, провалившегося под лёд ололошу... Но пресечь действия очевидн злыдней вообще ничего не стоило: просто смотреть и наблюдать - очень простое занятие, которое по плечу любому. Ну проявилась вот спонтанная любовь к ближнему, да - и что вы мне сделаете? Я в другом городе. Не забыл я позаботиться и о себе, заготовив «баллон» и мобилизовавшись на любое возможное противодействие. Россия - не для грустных... Россия - для бдительных. Нет, конечно, я не планировал искать эту удушающую игрушку в ход в узком пространстве вагона, но один только угрожающий вид наставленного жерла баллона с красной кнопкой мгновенно отрезвляет девять мерзавцев из десяти.
Приближалась Рязань, и наросшие на путях знаменитые грибы злобно глядели на поезд из-под пластинчатых шляпок, обещая когда-нибудь отомстить людям за сомнительные удобрения... Последние три часика пути Забрат и Брат Забрата заговорщически шептались, по очереди пользовали зарядку, которую ни хрена не вернули в срок, и совали свои носы в темноту вагона, раз за разом натыкаясь на настырный силуэт "долпиздоша". Мои труды полуночные, можно сказать, были вознаграждены прельстивой картиною: когда София по-котячьи гибко вытянулась, перевернулась и смешно упёрла в ровный белый лоб запястье правой руки, нельзя было не очароваться - так, вполсилы, дабы не оскорблять чуйств к необыкновенной. Как можно было такое чудо оставить сексуально распетушённым гадам на поругание?! Как дворянин, не мог допустить!.. И вот когда я уже оставил всяческую надежду на благополучный исход рейса и потерял счёт времени, реальность наконец сжалилась: ярко вспыхнули потолочные лампы! Это означало практически финишную прямую, вход в глиссаду, проблеск света в конце тоннеля - называйте как хотите. Наступила стадия ажитации. Наверное, так же торжественно-радостно чувствовал себя майор Гагарин, когда пугающий своей противоестественностью космический полёт был окончен, родная Земля в иллюминаторе становилась всё ближе, а чёрный и дремучий космос остался там, где люди привыкли его видеть тысячелетиями. Но лишь немногие пассажиры под действием света нехотя задвигались, звучно зевая, отгоняя липкие сновидения. Проводники были вынуждены бегать и шлёпать по телесам, пихая в сонные рожи билеты и непременно получая ответные оплеухи. Живительная паника у заспанных улиточек началась чуть ли не в последний момент, когда миновали Воскресенск и уже подъезжали к Раменскому. Дамочки еле-еле очнулись с сильнейшим сушняком, поругались между собой и пошли будить подопечных... Дитачки просыпались с совершенно отсутствующими инфракрасными глазами и вид имели сомнамбулический. Одна из девочек - которая Маша, злобное дитя Instagram'а - потеряла за ночь свой айфон; девайс обнаружился где-то на полу, но Маша, подняв его, удачно нашла ещё и угол стола, посадив себе хороший фингал. У семи нянек дитё без глаза, ваистену... Разошедшаяся мамаша Маши явно не собиралась утешать ребёнка своим криком. Тут же страшинами детского подразделения внезапно обнаружилась полная невозможность организовать и себе, и личному составу помывку из-за полуживой очереди длиной в весь вагон, в чём немедленно во всеуслышание были обвинены политический строй и лично президент, система налогообложения, оставшиеся дома мужья и неблагоприятный угол между Сатурном и Нибиру... Проспавшийся Андрюха мрачно бродил из угла в угол с полотенцем в руках, плохо соображая, как попал в поезд и зачем куда-то едет вместо того, чтобы впахивать на вахте. Завидев его, дикари-кебабы внезапно обрели совесть и пошли по местам, более не стараясь подкараулить Сонечку. А той, кстати, на месте и не оказалось: во всей этой сумятице она каким-то образом умудрилась успеть сдать бельишко и удачно заскочить-таки в умывальник. Ну не промах девица, совсем не промах...
- Thank you so much, man! - заявил сам Забрат, ранее брезговавший общением со мной, и лично вручил мне моё имущество без признаков поломок и повреждений. Растрогал... - A bit too long, sorry.
- Да you're welcome, ёпт... - ответил я, запихивая зарядку обратно в сумку. Кашлял я на эти их извинения и спасибочки...
Сосед бодро спрыгнул с полки, вкинулся в мастерку и снова заулыбался, даже не пытаясь умыться и вернуть тряпьё. Взявшись за очередной фрукт, он провозгласил:
- Ну что, почти приехали! Ждут тебя, наверное?.. Друзья и приключения!
- Хм... Может, и ждут... Да я по делам, вообще-то, а не тусоваться... - заморгал я, задушил в себе некий весёлый мотивчик в соль-мажоре и подумал: «Ай, спичка те в язык! Хватит с меня приключений! Бляха, только-только успокоился, а тут уже колдуют очередную кулстори!..».
- Какие ж такие дела, если в такую даль ехать? - удивился сосед, срезая с яблока шкурку одним длиннющим серпантином.
- А, это... Как там... Типа, бешеной собаке и семь вёрст не крюк.
- Ясно же, что на встречу едешь. По глазам видно - заблестели! Ну, ладно, не буду вытягивать из тебя... Ох, ты в окно взгляни!
Ну, взглянул... Это было непросто: стекло стремительно запотевало - виной тому была либо осенняя прохлада, либо скопившиеся за ночь Андрюхины парниковые газы. За окном плыла только предрассветная тьма, высокий виадук и большая синяя неоновая надпись «Фортуна» на станции Люберцы-Первые. Поезд упорно шёл дальше, пронзая районы, кварталы и раскрашенные идиотскими граффити жилые массивы ближнего Подмосковья. Я, не будучи французским классиком, никогда не был склонен романтизировать любую происходящую вокруг меня hujню, но внеплановый приступ серендипности подсказал, что фортуна осталась позади далеко не только в виде газовой трубки под напряжением и что произошло это уже давненько, однако был ещё шанс что-нибудь с этим сделать; собсна, и приехал-то я именно для этого. И глаза опять меня выдали, сдали со всеми потрохами. Вот ведь...
- Красота, скажи же? - не унимался сосед.
- Ага... Красота... - признал я. Красота явилась в соседнее отделение умытая, переодетая, причёсанная, выглаженная... Накрашенная умело и аккуратно, в меру и изобретательно: +100 к шарму, +200 к удачной сессии. На ушах Софии вместо серёг и дошираков повисли миниатюрные павлиньи перья - довольно странное украшение в нашем XXI веке. Есть ведь ещё женщины в русских селениях, оказывается!.. А я, зар-раза, всего один и при том трудноразделим как атом - на всех не разорвусь, а если и разорвусь, то только из-за самого-самого злого нейтрона, да и her его знает, что там от меня после такого останется. Подумать только: принял с самого начала за безмозглую и разбитную малолетку! Ошибочка вышла, каюсь... В иное время и в другом месте эта то ли девочка, а то ли виденье обязательно вызвала бы у меня отвал башки, но не теперь. Башка моя давно уже отвалилась из-за неразле... непролаз... неразглядимой?.. Вечно забываю это слово... Всё же у непривередливой магия гораздо сильнее, и никакой гибкой юной милочке не удалось бы меня переколдовать.
- В общем, ты отличный парень! Буду молиться за тебя, отвечаю! - горячо пообещал мне сосед. Его красивые женщины, видимо, интересовали сугубо с метафизической точки зрения.
- Кхе-кх... Ну, э-э-э, спасибо на добром слове... - я аж поперхнулся. Конкретно этих божеств, наверное, не стоило беспокоить даже по таким пустякам, как мои неурядицы. Как-то не было уверенности во вменяемости такого высшего вмешательства...
Пассажиры весело зашелестели и загомонили, мельтешащими движениями и толкотнёй придвигая к выходу пожитки и вовсю предвкушая особое таинство превращения в москвичей. Я же разыскивал глазами Казанский вокзал исключительно с тревогой, справедливо ненавидя его за беспрецедентный интернационализм, насвайные плевки и запахи всех-всех плесневелых жопных сыров, полторы сотни лет въедавшиеся в камень и металл. Наверное, майор Гагарин точно так же с ужасом наблюдал в иллюминатор приближение Саратовской области и панически тянулся к тумблеру катапульты... И когда поезд, скрипя тормозами, наконец замедлил ход и издевательски долго катился по инерции до полной своей остановки, я сидел смирно и наслаждался последними мгновениями спёртого плацкартного воздуха, вдыхая его предельно жадно и как можно глубже, настраиваясь совершить марш-бросок. Покинуть это ядовитое место надо было быстрее, чем пропищала бы рамка металлодетектора у скучающих дылдоватых охранников. Атмосфера «Казы» даже мне, уроженцу металлургической дыры и астматику со стажем, была противопоказана.
***
Первый же, blyat', тревожный звоночек прозвучал миниатюрными курантиками практически незамедлительно. У порога Забрат и Брат Забрата о чём-то взбаламученно общались с проводником: парень кое-как пытался объяснить, неловко и оправдательно разводя руками («Мальчик рассказал жестами, что его зовут Хуан» - прим. ред.), что после длительного воздержания в полтора дня они должны оставаться на месте и чего-то ждать, а не бежать поскорее ловить простодушных дурочек на московских улочках. Услышав слово «полиция», они сникли и прекратили протесты. Пахнуло жареным...
На выходе я чуть не столкнулся лоб в лоб с забывшей что-то эзотеричкой и отскочил в сторону, ступив прямо в ядовито-зелёную лужу какого-то термоядерного пойла, заботливо пролитого специально для меня в количестве никак не менее пары литров.
- Блин!..
- Ой, извините... - холодно проговорила дама. - Я не заметила.
Кажется, то была кровь Чужого... Она легко могла разъесть мне ботинки. Пришлось протирать.
Другие дамочки муштровали встрёпанных дитачек, выстроив их в колонну "похрен" в направлении "нахрен":
- Карманы застегнуть! По сторонам не смотреть! Смотреть только вперёд! Держаться за руки и не отпускать!
София прихорашивалась, глядя в зеркальце, но забросила макияж и выпялилась в мою сторону, словно это не я, быдло лысое уральское, выполз из поезда и стал вытирать подмётки, а августейший из королей в злате-се́ребе сошёл с полотна Лиотара и присел счистить с сапогов отпечатки уст восторженных подданных. Ноги уже было выпрямились и понесли меня совершить акт обмена дипломатическими любезностями, но прямо тут же стали ватными: ко входу в вагон приблизились двое околоточных из линейного отдела и некий тип в штатском с ксивой наготове - очевидно, уполномоченный по делам интуристов. Весёленькая троица прошла мимо и исчезла в недрах вагона... Штош, начальник действительно зарешал, и двоим аксакалам выпало покататься не только на поезде, но и опробовать стеклотару.
Выскочившая из поезда дама просто пылала гневом. Завитые волосы её развевались знамёнами, а голос гремел как шестиствольный миномёт:
- Соня, ну-ка иди сюда! Хорош краситься!
Когда они оказались рядом, нельзя было не заметить между ними сходства: несомненно, девушка была дочерью этой альтернативно верующей. Одинаковые осанки, пропорции, рост, позы, жесты, голоса... И ругались они по-свойски, как могут только кровные родственники, у которых конфликты и перепалки - обычное житейское дело. Только вот большая часть красоты явно перепала Софии от отца. И подход к срачу у них разнился: мамаша пилила дочку раскатисто и грубо, а та колко и метко парировала, не повышая голоса и сохраняя видимое спокойствие, что всегда особенно злит любого оппонента. В криках эзотерички проскочило много интересного: «Когда это мы спали? Мы ж за вами смотрели! С вами не поспишь особо, знаешь ли!», «Своих родишь - поймёшь!» и «Вся, blyat’, в отца - такая же дура!». Доча опустила голову, явно признав за своим генотипом такой грешок. Отношения с батей в этой семейке явно были больной темой. Типовой, в общем-то, случай, когда huёвая мать ненавидит своего ребёнка просто за то, что тот "пошёл породой" не в неё, а поэтому скидывает на чадо свои косяки, презирает и оскорбляет как можно гаже, не гнушаясь бить ниже пояса.
- Лен, ну чё у вас там? - замычала одна из вожатых, но вопрос потонул в крике. Ответа не последовало, так как Соня, видимо, как раз закончила рассказ о том, что случилось.
Испепеляющий взгляд кудрявой дамы с похвальной быстротой разыскал меня в толпе и ударил прямо промеж стёкол очков точь-в-точь как луч лазерного дальномера. Оп-па!.. Системы и моторные функции тут же перешли в экстренный коллапсирующий режим, при котором иголку в одно место даже молотком не забьёшь... Назревала нешуточная расчленёнка. Будь у сумки рот, она б заорала что есть мочи - так сильно я стиснул её ручки, кляня своё геройство на чём свет стоял. Объясняться со взбешёнными женщинами по поводу их дочерей совсем не входило в мои планы на ближайшие несколько дней, а то и месяцев... А может, и лет. Это, конечно, не так опасно, как заглядывать в пасть голодному тигру, балансируя при этом над пропастью на натянутом канате... на одной ноге... и той в капкане... но всё же есть в этом неслабый такой элемент риска. Кого когда-нибудь казнили - тот поймёт.
- Елена Сергеевна, София Алексеевна, зайдите, пожалуйста, в вагон. - спас меня невысокий крепыш в форменном парадном мундире РЖД, высунувшийся в дверь - судя по всему, тот самый генеральный зодчий поезда... Бежать, бежать, только бежать!.. Поскорее слиться с разношёрстной публикой! Адреналин растёкся по венам; я враз избавился от oherения и зашагал прочь. А за спиной раздались легкие шлепки бега. Ну, что ещё оставалось? Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она... И ведь оглянулась! София потрепала меня по плечу и выдохнула:
- Подождите...
- Жду... Но, Вы знаете, я спешу...
Это была неправда. Московский метрополитен им. В.И. Ленина ещё не открылся, а на побывку меня ждали только через четыре полных часа. «Автобусы не ходят, метро закрыто, в такси не содют» - раннее столичное утро, иттить-колотить! Не удалось мне её надурить, и она отколола вот чего: натурально повисла у меня на шее этакой медалью за отвагу, согнув вдвое и чуть не сорвав с плечей рюкзак - хвала, опять же, импульсам, моментам инерции, принципу подкидыша д'Аламбера, старикам Ньютону и Гюйгенсу. Силищи в ней при таких небольших габаритах оказалось порядочно! Было ну очень приятно, но неужели она не понимала, в какое место мне ветер дул?! Неиллюзорно и обозримо маячила пара-тройка неприятных актов дачи показаний в ЛОВД, все эти «с моих слов записано верно» и подписи, и ещё поди знай, кого в итоге виновным назначат... И потом ещё презлая беседа с потомственной колдуньей... Тут и безногий сбежит без оглядки. А то, что на меня благодарно кинулась девица, которую я неосторожно уберёг и именно из-за которой мне всё это и грозило, вынуждало бежать в два, в три раза быстрее! Поехал, blyat’, по делам...
- Спасибо Вам за всё! - с неистовой скоростью разразилась словами Софи, встревоженно озираясь.
- Да не за что, как бы... Я по сути-то ничего и не сделал...
- Я ж видела ночью, что Вы сидели рядом... Кхе. Так. Вам лучше поспешить, пока вас как сви... свидетеля не привлекли. Вы, наверное, не для этого ехали («Ещё и язвит! Смешно, pizdeц... Обхохочешься просто...» - подумал я). Специально не спросила, как Вас звать, и если спросят, мне нечего будет ответить. Мама там себе уже чего только не надумала. Знаете, где метро?
- Я тут не впервой. Да не переживайте так...
- Поторопитесь! - перебила Соня и слиняла. И догнать бы её, поймать за тонкое запястье и утащить подальше от чеканутой мамаши, но я лишь пожелал ей и дальше быть во всём похожей на батю, кем бы он ни был, ибо ветвь её маман явно была тупиковой. Чао, бамбино, сорри! Может, и правильно сделала, что не узнала, как меня по имени-отчеству, ибо героям нередко надлежит оставаться безвестными для их же блага, да вот только установить меня не было проблемой благодаря бумагам у проводников. Я стартанул так резво, что вездесущие вокзальные бомбилы сами от меня отскакивали. Народная мудрость гласит: «Сделал доброе дело - делай и ноги!», потому как в обществе, где грань между пальцем и жопой необычайно тонка, ни одна добродетель не остаётся безнаказанной. И кто только насадил этот гнусный порядок, при котором даже самые честные и благородные поступки вызывают в нас чувства вины и стыда, а у других встречают не одобрение, а вовсе даже осуждение?.. Чушь какая-то получается: причинил добро - получай звизды; причинил зло - получай звизды; проигнорировал - тем более получай звизды; позвонил куда следует - ябеда, так что получай звизды! Где бы ты ни был, что б ты ни сделал - получай звизды вне зависимости от. Инвариант, имеющий под собою методологические и идеологические пороки, так что лучше нигде не будь и ничего не делай... Все так уже привыкли жить по пацанским шаблонам «моя хата скраю», «не видел, не знаю», «а как бы чего не вышло», «стучать западло» и «Господь терпел и нам велел», что любой, кто не засовывает язык во фланец пред лицом беспредела, немедленно подымается на вилы. Не за это деды воевали, ой, не за это!
***
Права в мудрости своей присказка о том, что незваный гость вроде меня - хуже татарина. Хотя, это как посмотреть: хуже татарина только татарин, желающий выиграть билеты на концерт Гальцева за репост... Короче, хоть я и не татарин, Москва оказала мне прохладный приём: обильно окропила мерзким дождичком и обдала не на шутку пронизывающими шквалами при температуре едва ли выше пяти градусов. Никогда ранее я не бывал в столице в это время года и слабо представлял себе, что там тоже бывает ненастно, холодно и сопливо - сложился стереотип о том, что столичный климат всегда солнечный и жаркий, а если и нет, то хотя бы теплый. Мы, уральцы, не сильно избалованы погодными благами, но даже с этой довольно привычной погодки нормально так заколотило (ага, почти двое суток на одном только чае!). Околел я как цуцык всего за какой-то час. Рассвет (точнее, некоторое осветление окружающего мира) традиционно застиг меня на Фрунзенской, напротив НЦУО, где на дебаркадере спал стоя вахтенный-лейтенант. Над Земляным Валом же по небу полосами расходились следы борьбы атмосферных фронтов: нижнюю кромку облачности словно исчертила некая пилотажная группа Frecce Monochromi. Слой инверсии низко прижал к земле дымное марево машин вперемешку с моросью, и сквозь эту завесу едва можно было разглядеть макушку сталинской высотки у Красных Ворот даже от самого её подножия. В оглушительной подземке резко ожила отдохнувшая мигрень, подруга дней моих, и с новою силой ударила теперь уже под оба глаза. Мир даже как-то потускнел с боли, хотя он и сам по себе был не то чтобы уж очень сильно лакокрасочный. Цитрамона на положенном ему месте не оказалось - остался в вагоне... Как нельзя кстати через дорогу оказалась большущая аптека, только-только открывшаяся с ночёвки, но добраться до неё было весьма непросто: путь преградила толпа весьма недружелюбной хипстовато-метросексуальной молодёжи, окопавшаяся возле какого-то модного салона. Сквозь сборище пришлось пробиваться буквально локтями и кулаками, так как это оказалась некая очередь, где никто не желал терять своего места, словно там раздавали нечто архиважное для жизни - жратву или тёплые вещи, собранные социальными службами и благотворителями. Подростки хоть и напоминали бичей, но всё же не пахли, а их дырявые штаны и блузки из добротной ткани были атрибутом самоназванной богемы и писком моды - это нынче называется мерзотными словами «шмот» и «мерч». Стоили эти обноски, наверное, целое состояние, потому что их надорвал и распорол особыми золотыми ножницами со стразами сам именитый кутюрье мсьё Антони́ де л'Ямур Тужюр Жопа-Бонжюр из Страусбурга.
В аптеке было уютно, тепло и пахло любимой медициной, так что я мигом «поплыл» и бросил бесплодные попытки найти искомые таблетосы среди гематогена и презервативов, просто сделав заказ. Выглядел я, должно быть, не лучшим образом, ибо смекалистая и добродушная дородная аптекарша участливо спросила:
- Может, Вам водички дать?..
- Нет, спасибо, у меня есть. - я показал на прицепленную к рюкзаку бутыль, не стал строить из себя неуязвимого Рембо и сейчас же употребил сей допинг, предварительно разломав таблетку надвое (Одна половинка от головы, другая от жопы. - прим. ред.).
- А скажите, что это за зверинец такой толпится? - спросил я, насилу улыбнувшись.
Аптекарша воздела очи горе:
- Это очередь за новыми айфонами... Со вчерашнего вечера стоят.
- А, ясно... От этого лекарства без рецепта уж точно не отпускаются... Ну, спасибо!
Работница ещё раз внимательно оглядела меня, словно вспоминая, не крал ли я фунфыриков, спрятала внезапно возникшую понимающую лыбу и ответила со смешинкой:
- Хех, не за что. Приходите ещё!
Неизбежно надо было ещё раз форсировать реку того киберпанка, который мы с вами заслужили. Эти прогуливавшие школу мальчики и девочки так взалкали понтов, что аж покрылись пузырившимися соплями, злобно сучили руками-ногами и матюгались в бессилии ускорить ход времени и приблизить сладкий миг открытия дилерского центра. Вычислительной мощности всего одного такого яблофона в 1988 году с избытком хватило бы на обеспечение полностью автоматического полёта целого полка «Буранов», но тридцать лет спустя она стала служить лишь для удовлетворения эго подрастающих мажорчиков, не знающих реальной цены деньгам. В этой среде значимость и статусность человека определяется лишь стоимостью его прибамбасов, а вовсе не тем, что заработано ценою крови, пота и здоровья; что обычно нельзя увидеть, пощупать, измерить и - самое главное - купить... Но их тоже можно понять: они просто идут по проторенному благосостоянием пути наименьшего сопротивления. Им не нужно покорять горные вершины, преодолевать тысячи километров ради мимолётной встречи с возлюбленным. И к чему взращивать в себе эти души́ прекрасные порывы и устремлять их куда-то - в творчество ли, в учёбу, в науку? Наher надо наступать на горло лености и испытывать муки творчества, заставляя себя писать симфонии, сталкивать нуклоны в ускорителях? И главное - зачем? Чтобы заработать себе на кусок хлеба с маслом? Пф-ф-ф!.. Родители и так бабла отвесят, и квартиру с машиной задарят, и от призыва отмажут, и попку обгаженную в Средиземном море искупают... Даже Золотая Рыбка сама в руки прыгает и смачно отсасывает, умоляя потом исполнить три рыбьих желания. Живут, blyat', на всём готовеньком и в ус не дуют, и при этом ещё умудряются страдать, горевать, топиться в алкоголе и коксе. «Труд - это для быдла!» - сказал мне ещё в школе вот такой же одетый с иголочки баловень судьбы и вытер о стену только что извлечённую из носа слизь, а после, наверное, этой же рукой обнял маму. Так ему ёbнуть захотелось, вот честное пионерское! Тé же редкие самородки, что занимают призовые места на олимпиадах, занимаются исследованиями или обладают необычайной созидательной жилкой, обречены трудиться литературными неграми или сессионщиками за мизерную плату, доедать последний х... э-э-эм... грант без соли и неизбежно попадать в армию - туда, где полупокерные сявки пояснят им за жизнь, выбив все-все таланты из светлых головушк.
Тиски боли приослабли, а в облаках обозначились очевидные прорехи, прекратившие дождь и слегка прогревшие воздух. Циклон наполнился, выровнялось давление. Так жить было можно, но не очень долго, так что последние оставшиеся силы сморщились для финального рывка.
Девочка на ресепшне, подобно аптекарша, тоже орнула в голос, сверяя мою морду с паспортом, но сил всерьёз удивляться этому весьма подозрительному обстоятельству у меня уже не осталось. Чистенький и опрятный лифт вдавил меня в пол и унёс на одиннадцатый этаж. Дверь за согбенною спиной захлопнулась. Дорожная сумка упала бесформенной кучей, хитроумно застёгнутый рюкзак упокоился в неприметном уголке, а верхняя одежда аккуратно распределилась по перекладинам спинки стула и повисла в шкафу. Телефон и планшет присосались к хлеставшему из нормальной розетки потоку электронов. Зеркало в прихожей показало какого-то гнидогадоида симбиозноморфного, осунувшегося после длительного полёта в гиперпространстве: «Шёл по улице Тверской - сзади трахнули доской! Это ж что за мать ети - нельзя по улице пройти!»... Заскорузлая корка налипших на кожу испарений жопного сыра отваливалась кусками и шелушилась. Было очень легко оскорбить и разгневать таким варварством тамошнего genius loci, так что дорога мне была одна - наводить марафет и стираться (Стиральная машина «Бош»: взял в руки - и eboшь! - прим. ред.). И тут обнаружился ещё один сюрприз в виде тёмного пятнышка на левой щеке - уж не гематома ли? Цвет и форму нестойкое и явно искусственное пятно имело весьма настораживающие...
- М-м-мамин ёжик. Да это же губная помада! Разрази меня помпаж... помада... чтоб её... - я принялся устранять несомненный поцелуй, лихорадочно соображая, кто и когда успел меня чмокнуть, хотя вариантов, в общем-то, не было. Новый интуитивный порыв подсказал, что помада должна быть аккуратно и учтиво оттиснута на салфетку, а не смыта невежливым мылом, будто какая-нибудь огородная или дорожная грязища. Подобные отметины обычно оставляются как минимум с уважением, а то и с чувством, в отличие от. «Вот ведь! Несколько часов шлялся с такой загадкой на лице - однако, такого у меня ещё не было! Значит, вот чего они все кекают надо мной сегодня...» А аптекарша-то, небось, подумала, что первый за день посетитель был еле жив после бурной ночи и только что попрощался со своей очень темпераментной пассией. Ну и что, собсна, в этом вообще смешного? Ну, коснулась девочка губами к щеке мальчика, ну, страсть любовная у них, наверное. Бывает такое. Ишь, злодейство прям... И зачем ржать-то над этим? «Ха, лол! Смотрите! У человека любовь! Небось, ещё и сексом трахается, стервец?! Гоните его! Насмехайтесь над ним!» - вот так, что ли?.. Ай да Сонечка! Не отпустила без прощального подарка...
Далее: Осенью 2018-го. Часть седьмая.