Рем Первый, или Континуум. Глава 7
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Железный Генрих и ментальный контроль
Прапрадедушка Генрих был человеком военным. В семье им очень гордились. Как вы уже догадались, жил он в то самое, неспокойное, время, когда с одной стороны были белые, с другой - красные, а где-то между ними и по краям - все прочие, включая анархистов. Так вот, Генрих Александрович был всех цветов и на всех фронтах, и та лёгкость, с которой он менял стороны, наводила на мысль, что ему известен какой-то секрет. Даже в Красной армии прапрадед выслужился до высших чинов, хотя с таким подозрительным прошлым должен был отправиться под расстрел. Кто-то, вероятно, углядит в моём родиче беспринципного приспособленца и перебежчика, но такое суждение будет скоропалительным и поверхностным. Скорее, он был знатным авантюристом и фаворитом судьбы, в перипетиях которой спустя сотню лет разобраться совсем непросто.
Когда Генрих проснулся, он немедленно приступил к делу:
- Так, будешь учиться метальному контролю. Это наиважнейшее умение - на меня посмотри. Приступаем сейчас же. И ежели всё пойдёт хорошо, то вскорости сможешь управлять толпой.
- Но зачем мне это, дедушка? - изумился я.
- Ты мне не дедкай! Умение управлять необходимо для выживания, понял?
- Да, Генрих!
- Так-то лучше, - смягчился он. - Итак, цель ясна. Но начинать будем с малого. Одевайся!
- А куда мы пойдём?
- Покамест просто на улицу.
Я кивнул и бросился собираться.
Не оставалось сомнений, что прапрадедушка намеревается бодрствовать весь положенный срок. Хорошо, что я купил новый рюкзак!
Мы вышли на бульвар. Полуденный зной моментально превратил меня в еле подвижного зомби. Нет, правда, жара стояла ужасная, как и положено в середине лета. Эх, надо было отложить нашу вылазку на вечер.
Генрих, похоже, тоже вспарился, потому что приказал мне сесть на лавочку, в тень, и расстегнуть рюкзачную молнию.
- Ничего, - бодренько сказал он, - и не в таких условиях сражались! Что ж, давай наблюдать.
Я не понял, за кем, но переспрашивать не стал - очень хотелось домой, под холодный душ. И мороженого.
Спустя минуту Генрих недовольно заметил:
- Негусто. Надо бы поменять дислокацию. Как думаешь, где сейчас людно?
«Да нигде, - хотел ответить я, - нормальные люди не отходят от кондиционеров».
Но Генрих ждал ответа - пришлось сообразить:
- В метро.
- Так чего мы сидим? Вперёд! - приказал боевой прапрадед.
Пришлось собирать себя с лавочки и ползти к ближайшей станции.
Под землёй стояла приятная прохлада, и людей было предостаточно.
- Что-то они быстро шастают, - снова принялся недовольствовать Генрих. - Для первого экзерсиса надо выбрать кого-то потише.
- В вагоне потише. Придётся ехать, - поморщился я.
- Поехали, - не унимался Генрих.
Тут как раз прибыл поезд, и мы плавно перетекли в вагон.
Пассажиров оказалось немного: мамы с детками, несколько дам постарше - видимо, их бабушки, ещё какие-то клерки (обед у них, что ли), в другом конце - группа теннисистов с зачехлёнными ракетками (и не лень им играть в такую жару!), а с нашей стороны - бомжеватого вида отдыхающий в цветастой рубашке, порванных шлёпанцах и с багровым лицом. Спит и воняет. Он-то и привлёк внимание Генриха:
- Отлично! Поработаем с алкоголиком. Попробуй-ка, Рем, разбудить пьянчугу. Ментально, ясное дело.
- И как мне это сделать?
- Сосредоточься и пошли мысленный приказ.
- Ладно, уже пробую, - ответил я и стал заговаривать спящую красавицу ну прямо как факир змею. - Эй, мужик, проснись, пора выходить. Просыпайся давай! Хватит дрыхнуть! Эй, хотя бы глаза открой?! Вставай, скотина!!!
Увы, факир из меня не вышел - спящий даже не шевельнулся, и я подумал, что ничьи ментальные приказы не пробьют столь мощную алкогольную броню.
- Чушь! - возразил Генрих. - Смотри и учись.
И он гаркнул «подъём!», да так, что у меня в голове зазвенело.
Мужик мгновенно вскочил, оглянулся, покачнулся, бросился к только что открывшимся дверям и был таков.
- Ничего, первый блин всегда комом, - снисходительно изрёк прапрадед. - Ты пойми, Ремчик, уговоры тут не помогут - нужно быть настойчивым, даже непреклонным. Конечно, это грубое воздействие, но со временем ты научишься действовать изящно. Давай-ка проведу небольшую демонстрацию.
И Генрих принялся работать с пассажирами, внушая, что в поезде случилось возгорание. Делал он это, надо заметить, донельзя тонко - никаких громких приказов и резких слов, но внезапно в нос ударил сильнейший запах гари, осознание воздействия мигом улетучилось, и я, ненадолго потеряв контроль, ощутил уколы паники.
Первыми забеспокоились мамаши: стали переглядываться, принюхиваться, вскочили с мест. Затем тревога передалась спортсменам. Я даже опомниться не успел, как весь вагон загудел.
- Горим! Вызывайте машиниста!
Кто-то из клерков нажал кнопку связи и заорал:
- Пожар!
- Матерь божья! - вскрикнула старушка и полезла в сумку за валидолом.
«Какого чёрта он устроил! - внезапно разозлился я. - Демонстрация, блин! Ещё доведёт бабульку до инфаркта - она вон синяя вся сидит, лекарство, похоже, забыла».
Не знаю, было ли это совпадением, но мы как раз проезжали самый большой перегон, то есть до следующей станции оставалось минуты две, а это ой как много, если у тебя больное сердце. Поэтому я сосредоточился, как мог, и стал внушать бабуле, что всё в порядке.
Сперва мне казалось, что я наткнулся на невидимую стену, и мои заверения отскакивают от неё как теннисные мячики, но вскоре преграда исчезла, старушка завертела головой, принюхалась, вздохнула с облегчением и обратилась к паникёрам:
- Успокойтесь, ничего не горит. Видать, запах из туннеля нашёл. Может, предыдущий поезд горел.
И надо же, её слова подействовали! Все ещё раз дружно перенюхали воздух и согласились, что бабушка права.
- Молодец! - обрадовался мой учитель. - Талант!
Впрочем, как только мы подъехали к станции, машинист попросил всех покинуть вагоны, и мы с Генрихом пошли на обратный поезд. В целом, он был доволен первыми результатами и милостиво согласился повременить со следующим экзерсисом до вечера.
Вернувшись домой, я сразу залез под душ. Потом наступила очередь мороженого, и я незаметно так съел полведёрка.
- Хватит! - сказал Генрих. - А то заболеешь.
«А ведь могу, горло у меня слабое», - мысленно согласился я и поставил остатки в морозильник.
В голове наконец прояснилось:
- Можно спросить?
- Валяй, - разрешил прапрадед.
- Получается, я, когда научусь, смогу управлять людьми. То есть, по сути, смогу внушать всё что угодно? Но ведь эти внушения могут повлиять на чью-то судьбу или её изменить?
- Определённо. Поэтому важно осознавать, что творишь. И советоваться с нами.
- Не понимаю, - задумался я. - Это противоречит всему, что говорила прабабушка Белла. Ведь если будущее уже существует и все судьбы прописаны наперёд, разве можно хоть что-нибудь изменить?
- Всё не так однозначно.
«Ого!» - только и успел подумать я.
- С одной стороны, да, будущее и прошлое существуют одновременно, а вместе с ними и судьбы всех-всех людей. Но не забывай, что всё, имеющее начало, стремится к концу. Континуум не может существовать вечно - когда-то и он перестанет быть.
- Как? - выдохнул я.
- Распадётся, когда разрушатся связи. Представь, что миллиарды судеб - это прочные кевларовые нити, которые скрепляют пространственную ткань. Какие-то могут порваться незаметно и без последствий, другие же, порвавшись, приведут к катастрофе.
- И кто же может их порвать? Такие, как мы? - ужаснулся я.
- Не совсем. Пойми, самоуничтожение заложено в любом живом организме. Континуум тоже живой и конечный. Разумеется, он не скончается из-за какой-то эпидемии, в нём происходят иные процессы. В каждой эпохе есть свои тонкие места, иногда это события, иногда - судьбы отдельно взятых людей. Если на эти места надавить, они лопнут; и кстати, я думаю, что в континууме уже полно таких дыр, и чем дольше он существует, тем больше их возникает. Это не сплошная ткань, а скорее, дырчатый сыр, и ближе к концу отдельные эпохи будут плавать в нём как острова, пока совсем не исчезнут.
- Но кто же давит?
- Время. Люди. Может, он сам лопается. Но дело не в этом. Ты должен уяснить две вещи. Первое, дыры уже есть. Второе, твои действия могут привести к образованию новой дыры, а это в свою очередь ускорит распад континуума.
- Мои действия… - пробормотал я. - И как с этим жить? Или ты считаешь, что вся ответственность снимается, потому что континуум и так распадается сам по себе?
- Что ж, порой приходится принимать непростые решения, особенно, когда жизнь висит на волоске, - мрачно ответил прапрадед. - Впрочем, ты никогда не узнаешь, в какую сторону качнулись весы, - мы неспособны это увидеть. С одной стороны, цена изменений может оказаться чересчур высока, а с другой - ты можешь поставить заплату на тонкое место. Это как повезёт.
- Но как понять, где тонкие места?
- А никак, из континуума такие места не видны, за очень редким исключением. Возможно, ты слышал, что существует такое явление как хрономираж - видение во времени. К примеру, идёт человек по полю, весь в мыслях своих или в созерцании природы, и тут перед ним вдруг казаки с саблями, кровища фонтанами, лошади ржут, трупы падают… Короче, обгадиться можно. Сам я такого ни разу не наблюдал, но судя по рассказам очевидцев, миражи прошлого или будущего возникают только в определенных местах. Думаю, в тех, где пространство настолько истончилось, что сквозь него порой просвечивает континуум. Так что дыры можно выявить случайно, но поди угадай, что привело к их появлению. А в целом увидеть тонкие места может только внешний наблюдатель, но как выйти за пределы континуума мне неизвестно.
- А это вообще возможно? И потом, мне казалось, что за континуумом может наблюдать только Бог.
- Вероятно. Или же он был той силой, которая создала континуум, а теперь мы варимся в собственном соку, так сказать.
- Может и так, - пробормотал я. - Что толку об этом рассуждать, если мы всё равно не узнаем ответ? И зачем вмешиваться в то, чего мы не понимаем? Это ж каких бед может натворить человек, владеющий ментальным контролем! Устроить революцию, развязать войну…
- Ну, революции так не делаются, - усмехнулся Генрих. - Хотя твоя догадка отчасти верна: многие именитые полководцы, правители и политики умели влиять на умы. Или ты думаешь, что они заводили толпу с помощью ораторского искусства?
- Хочешь сказать, наша способность не уникальна?
- Поверь, и кроме Мееров в мире достаточно менталистов. К тому же борьба за человеческие умы велась во все времена. Просто раньше людьми могли управлять лишь отдельные личности, а теперь на помощь пришли технологии. И кстати, эксперименты в области ментального контроля проводились ещё во время Второй мировой войны. Потом в Союзе даже вышки строили - излучатели…
- А ты не путаешь с фантастикой?
- Не путаю: сам видел, из континуума.
Ох, не знаю, что он там видел.
- И кто бы подумал, что спустя полвека технологии победят? - продолжил нагнетать прапрадед. - Теперь большинство преспокойно живёт под ментальным контролем, самостоятельно мыслят лишь единицы…
- Тебя послушаешь, так кругом одни зомби.
- Сомневаешься? Ну-ну! Если б, Рем, все жили осознанно, то жизнь была бы другой. Не хорошей, заметь, или справедливой (вот ещё!), а просто другой. Причём с самого начала.
- Так зомбирование прописано в континууме?
- Скорее, оно прописано в природе человеческой, - заметил Генрих.
- И поэтому я должен научиться управлять. Зачем? Чтобы устроить революцию? Стать президентом Земли? - с иронией спросил я.
- Чтобы выжить, как в своё время выживал я.
Крыть мне было нечем, и прапрадед выжидающе замолчал. Я сделал вид, что крепко задумался, хотя решение принял давно, и теперь страшно боялся, что Генрих взбесится.
- Извини, я не буду учиться, - наконец отказался я.
- Что так? Боишься ответственности? - с подчёркнутым спокойствием спросил прапрадед.
- Она мне не по плечу.
- Что ж, это твой выбор, и я должен с ним смириться, - неожиданно сдался Генрих.
Признаться, я сильно удивился, что Железный Генрих отступил. Хотя это вовсе не означало, что он удалился в континуум раньше времени. Нет, прапрадед бодрствовал весь положенный срок, и кто его знает, сколько новых дыр он наделал. Я таскался с ним и терпел его выходки, но ни во что не вмешивался. Заключительным аккордом его увеселений стал футбольный матч на «Олимпийском». Наверное, не стоит объяснять, кто на самом деле играл…
Только потом, когда он уснул, я понял, как коварно он со мной поступил.
Как-то я возвращался домой, и навстречу мне шагала необычайно красивая девушка. Я невольно засмотрелся и подумал, что такие девушки вряд ли знакомятся на улице. А если и знакомятся, то не с такими, как я. И мне страшно захотелось, чтобы она обратила на меня внимание.
«Скажи, как тебя зовут», - беззвучно попросил я, приближаясь.
- Привет. Я - Валентина, - улыбнулась красавица, поравнявшись со мной.
«Наверное, я ей понравился», - решил я и улыбнулся в ответ.
Но через миг прекрасная улыбка испарилась, в глазах зажглось недоумение, и девушка, мотнув головой, как ни в чём не бывало, пошла по своим делам.
И тут меня осенило: способность назад не вернёшь. Мало того, она проявилась спонтанно, и это означало, что мне нужно учиться себя контролировать. О, Генрих знал, что так будет, но ничего не сказал!
С тех пор каждый день я только и делал, что ловил себя на спонтанных ментальных приказах. На самом деле любой человек отдаёт их множество раз за день, только их не слышат и не выполняют. Уезжает из-под носа автобус - стой, водитель, не торопись! Очередь в маркете движется как черепаха - откройте соседнюю кассу, блин! Соседи за полночь слушают музыку - спать!!!
У меня же они выполнялись. Стоило лишь подумать, и кричащий ребёнок мгновенно замолкал, мне уступали очередь и тому подобное. Как прекратить я не знал. Ерунда, конечно, мелочи всякие, но с этими мелочами жизнь становится намного проще, а к хорошему быстро привыкаешь.
К счастью, мой ментальный контроль имел небольшой радиус действия, так что я не опасался, что мои случайные мысли приведут к каким-то глобальным последствиям.
Как только я разобрался с воздействием и приучил себя к мысленному аскетизму в присутствии посторонних, возникла новая проблема: я начал слышать чужие мысли. Вначале самые громкие, затем потаённые. Поверьте, это было не так захватывающе, как показывают в кино: теперь в моей голове работало радио, причём множество радиостанций одновременно, и многоголосая какофония сводила с ума. Гулять по улице я больше не мог, после магазина начиналась мигрень. Пришлось сидеть дома.
Я с ужасом думал о предстоящей поездке за курицей, ведь на носу было пробуждение моего второго деда, Марка. Того самого, с чьей смерти началось моё посвящение. Оставалось надеяться, что дедушка знает, как выключается звук.
Читать дальше - Глава 8