Макбет
28 ноября случилось увидеть в «Театре на Юго-Западе» премьеру «Макбе́т».
Я активно посещал этот театр с 8-го по 11-й сезоны, потом... не зафиксированное конкретной датой расставание, а затем - возвращение в зрители уже в сезоны 39-й и 40-й. И вот именно в те годы, которые я обозначил «пунктиром», Валерий Белякович впервые поставил «Макбет», а в нынешнюю осень ее восстановил на отремонтированной более просторной сцене. Но градус эмоций, нагрузка на психику остались прежними, по меркам тех лет. Современный зритель, больше привыкший к разбавленным чувствам и сниженной лексике, от такого отвык (или никогда не привыкал). И даже я однажды поддался примерно пятиминутной слабости…
Премьера трагедии пришлась на первый день поста. После обжорства последних месяцев непривычная легкость в теле способствовала чтению книги преподобного Иоанна Лествичника о том, как бороться со страстями уныния, злоречия, чревоугодия. Об опасностях любоначалия и тщеславия прочитать не успел, однако «вошел» в атмосферу спектакля в уместном настрое.
Но затем был антракт, я читал наглядные стенды в коридоре, жевал сушки с маком, и когда началось второе действие отчетливо ощутил, что я совсем не хочу возвращаться в атмосферу происходящего, чтобы вместе с Макбетом переживать его внутренний ад. Но спектакль принудительно вернул меня туда, так уж там всё сделано, что «сбежать» не получится.
Пьеса открывается сценой с громом и молнией, где три ведьмы-сестры решают, где будет их встреча с Макбетом. На самом деле они, конечно, не «ведьмы», как представляются людям, и не призраки, как считали некоторые интерпретаторы пьесы, а демоны низших чинов, которые вынуждены работать в «поле», провоцируя людей на потакание страстям. И поэтому их роли естественно попали к мужчинам. Но к зрителю и к прочим актерам они обращены затылками, на которые надеты человеческие маски. Что очевидно намекает, что маска их человеческая, а природа - нет. Как всякие демоны они обращаются к неразумной части души, которая называется страстным и вожделеющим началом. И всё это так достоверно изображено, что становится страшно. Ведь это не какая-нибудь психологическая достоверность, а реальная картина порабощения грехом, которая начинается с прилога, принятия его, борьбы совести против искушения…
Что до демонов, то они будущего не знают, но часто предсказывают верно, исходя из греховных задатков людей или просто озвучивая собственные планы. И в данном случае этого оказывается достаточно. Потому что последующую работу по совращению властью делает за них племя Евье, точнее его представительница - леди Макбет. Но и ее гложет совесть.
Шотландский король Дункан в исполнении Валерия Беляковича появляется во второй сцене. Можно заметить, что когда я впервые попал в этот театр в 1984 году, Валерий Белякович также играл короля (Клавдия), только в другой шекспировской пьесе - в «Гамлете».
А Дункан I Добрый, который был прототипом героя, родился спустя тысячу лет после Р.Х. и послужил Шекспиру этаким агнцем, который по ходу пьесы зарезан для того, чтобы запустился ход сюжета. После этого убийства прогнило что-то в Шотландском королевстве.
Но не власть, а властолюбие толкало Макбета на преступления - именно так правильнее сказать.
Когда я ехал туда, то рядом со мной в «Ласточке» были две студентки с учебником по системе Станиславского (это целый «кирпич»).
Когда ехал оттуда, то в вагоне метро напротив сидели девушки-ролевики. У одной был огромный двуручный меч, который, стоя на полу, доставал ей (сидящей) до макушки.
Но это забавные штрихи, а пафос - на сцене.
А телеканал «Культура» сидел со мной в одном ряду через два места от меня.
см. также:
Портрет Дориана Грея
Дозвониться до дождя
Демон в Доме Высоцкого
Я активно посещал этот театр с 8-го по 11-й сезоны, потом... не зафиксированное конкретной датой расставание, а затем - возвращение в зрители уже в сезоны 39-й и 40-й. И вот именно в те годы, которые я обозначил «пунктиром», Валерий Белякович впервые поставил «Макбет», а в нынешнюю осень ее восстановил на отремонтированной более просторной сцене. Но градус эмоций, нагрузка на психику остались прежними, по меркам тех лет. Современный зритель, больше привыкший к разбавленным чувствам и сниженной лексике, от такого отвык (или никогда не привыкал). И даже я однажды поддался примерно пятиминутной слабости…
Премьера трагедии пришлась на первый день поста. После обжорства последних месяцев непривычная легкость в теле способствовала чтению книги преподобного Иоанна Лествичника о том, как бороться со страстями уныния, злоречия, чревоугодия. Об опасностях любоначалия и тщеславия прочитать не успел, однако «вошел» в атмосферу спектакля в уместном настрое.
Но затем был антракт, я читал наглядные стенды в коридоре, жевал сушки с маком, и когда началось второе действие отчетливо ощутил, что я совсем не хочу возвращаться в атмосферу происходящего, чтобы вместе с Макбетом переживать его внутренний ад. Но спектакль принудительно вернул меня туда, так уж там всё сделано, что «сбежать» не получится.
Пьеса открывается сценой с громом и молнией, где три ведьмы-сестры решают, где будет их встреча с Макбетом. На самом деле они, конечно, не «ведьмы», как представляются людям, и не призраки, как считали некоторые интерпретаторы пьесы, а демоны низших чинов, которые вынуждены работать в «поле», провоцируя людей на потакание страстям. И поэтому их роли естественно попали к мужчинам. Но к зрителю и к прочим актерам они обращены затылками, на которые надеты человеческие маски. Что очевидно намекает, что маска их человеческая, а природа - нет. Как всякие демоны они обращаются к неразумной части души, которая называется страстным и вожделеющим началом. И всё это так достоверно изображено, что становится страшно. Ведь это не какая-нибудь психологическая достоверность, а реальная картина порабощения грехом, которая начинается с прилога, принятия его, борьбы совести против искушения…
Что до демонов, то они будущего не знают, но часто предсказывают верно, исходя из греховных задатков людей или просто озвучивая собственные планы. И в данном случае этого оказывается достаточно. Потому что последующую работу по совращению властью делает за них племя Евье, точнее его представительница - леди Макбет. Но и ее гложет совесть.
Шотландский король Дункан в исполнении Валерия Беляковича появляется во второй сцене. Можно заметить, что когда я впервые попал в этот театр в 1984 году, Валерий Белякович также играл короля (Клавдия), только в другой шекспировской пьесе - в «Гамлете».
А Дункан I Добрый, который был прототипом героя, родился спустя тысячу лет после Р.Х. и послужил Шекспиру этаким агнцем, который по ходу пьесы зарезан для того, чтобы запустился ход сюжета. После этого убийства прогнило что-то в Шотландском королевстве.
Но не власть, а властолюбие толкало Макбета на преступления - именно так правильнее сказать.
Когда я ехал туда, то рядом со мной в «Ласточке» были две студентки с учебником по системе Станиславского (это целый «кирпич»).
Когда ехал оттуда, то в вагоне метро напротив сидели девушки-ролевики. У одной был огромный двуручный меч, который, стоя на полу, доставал ей (сидящей) до макушки.
Но это забавные штрихи, а пафос - на сцене.
А телеканал «Культура» сидел со мной в одном ряду через два места от меня.
Click to viewсм. также:
Портрет Дориана Грея
Дозвониться до дождя
Демон в Доме Высоцкого