О Лакшине, о Солженицыне, Твардовском и «Новом мире» (1)
Часть-1 Часть-2
Рубрика в газете: Вдова критика требует сатисфакции, № 2018 / 21, 08.06.2018, автор: Светлана КАЙДАШ-ЛАКШИНА
О Лакшине, о Солженицыне, Твардовском и «Новом мире»
Уважаемая редакция «ЛР»!
Посылаю вам свой ответ на вашу публикацию о Солженицыне. Мне очень жаль, что двойной юбилей Лакшина (85 и 25) вы отметили застарелой клеветой на него. Промолчать я не могу. Надеюсь, что вы с вашей широтой напечатаете это. Ведь я печатаюсь в «Лит. России» с 1976 года, у Аси Пистуновой.
Лакшина
О мнении и клевете
Как известно, в этом году исполняется 100 лет со дня рождения писателя Александра Солженицына. В Париже по этому поводу на книжной ярмарке прошёл «круглый стол», а ЮНЕСКО приняло постановление 1 января 2019 года отметить русский юбилей «на троих»: 200 лет со дня рождения И.С. Тургенева, 150 лет со дня рождения Максима Горького и 100 лет со дня рождения Александра Солженицына.
«Литературная Россия» начала праздновать 100-летие Солженицына уже в апреле, правда, числа при этом не было, как у Гоголя: на первой странице номера стоит 13-19 апреля, а внутри газеты на всех страницах - 10 апреля. Видимо, все волновались, и было из-за чего: вышел номер с превышением обычного объёма на 10 страниц. Столько заняла публикация главного редактора Вячеслава Вячеславовича Огрызко из своих архивных разысканий, посвящённых Солженицыну. Обычно главные редакторы не позволяют себе обременять свои издания собственными столь обширными трудами. Но - тут случай особый, и автор всячески это подчёркивает.
Архивные находки всегда увлекательны, и мои публиковал на страницах «Литературной России» Вячеслав Вячеславович, за что ему искреннее спасибо. Однако в данном случае новые находки несоразмерны потраченному на них объёму. Литература о Солженицыне огромна, о нём написаны горы книг, тысячи статей, и для того, чтобы разобраться во всём, необходимо «быть в теме», чего нельзя сказать об В.В. Огрызко. К архивным материалам всегда необходим квалифицированный комментарий - литературный, исторический, биографический. Здесь же полное его отсутствие заменяется антисоветской демагогической шелухой: автор думает, что этого вполне достаточно, поскольку Солженицын является у нас знаменем антисоветизма, и перестараться тут нельзя.
1
Писателя Солженицына В.В. Огрызко называет восхищённо исключительно «художником», «смельчаком», «новым мучеником», что, конечно же, снижает оценку его деятельности, поскольку он был и общественным деятелем широкого масштаба и сам считал себя таковым, борцом с «советским режимом» и главное - победителем.
Сейчас в суждениях о творчестве этого писателя все разделились на два лагеря: ярые апологеты считают его выдающимся великаном-героем наших дней, разрушившим Советский Союз - «империю зла», чуть ли не в одиночку, во всяком случае заслуги его в этом «подвиге» видятся им безмерными.
Другие думают совсем иначе. Однако государственная политика абсолютно апологетическая: «Архипелаг ГУЛАГ» изучают в школе, потеснив произведения Тургенева и Чехова (в советское время «Записки из Мёртвого дома» Достоевского о царской каторге не изучали, берегли душевное здоровье подростков), так что В.В. Огрызко не рискует войти тут в конфронтацию с властями, заняв своё место в открытом антисоветском хоре, афишируя себя безусловным апологетом Солженицына.
Такая яростная позиция прежде называлась «партийной», ну, знаки поменяли - какая разница? Ведь теперь вместо плюсов и минусов на батарейках литературной и общественно-политической жизни оказались «незнайки» и «буратинки» - для толерантности. Незнайка он и есть незнайка, а Буратинку обманывали все - даже лиса Алиса и кот Базилио.
Комментарии автора В.В. Огрызко к своим архивным «простыням» до крайности примитивны в антисоветской убогости: бесконечные «партфункционеры», «литгенералы», «контроль КГБ», «начальники продолжали отделываться обещаниями», «новые правители колебались», «литгенералитет», «литначальство», «яростная попытка партаппарата поставить Солженицына на место», «наверху», «устроить Солженицыну новую экзекуцию», «партруководство», «в верхах возникла идея умаслить писателя», «функционеры стали проявлять к художнику знаки внимания», «провокация Лубянки», «санкционировал разработку спецоперации против писателя» и т.д. и т.п. Партаппарат, партаппарат, партаппарат! - пестрят страницы публикации.
Эта пошлая антисоветская фразеология скрывает однако конкретные «явки, пароли, имена и фамилии», эпизоды реально происходивших событий, которые не просматриваются под этими лохмотьями в биографии Солженицына. Что должен думать бедный читатель, который как-никак жил не на Луне и кое-что помнит из событий прошлых лет?
Такая яростная позиция прежде называлась «партийной», ну, знаки поменяли - какая разница? Ведь теперь вместо плюсов и минусов на батарейках литературной и общественно-политической жизни оказались «незнайки» и «буратинки» - для толерантности. Незнайка он и есть незнайка, а Буратинку обманывали все - даже лиса Алиса и кот Базилио.
2
В архивных разысканиях В.В. Огрызко Солженицын, например, всюду отказывается от своей пьесы «Пир победителей», написанной в лагере. 22 сентября 1967 года на заседании Секретариата Союза писателей СССР Солженицын зачитал письменное заявление: «Мне стало известно, что для суждения о повести «Раковый корпус» секретарям Правления предложено было читать пьесу «Пир победителей», от которой я давно отказался сам, лет десять даже не перечитывал и уничтожил все экземпляры, кроме захваченного, а теперь размноженного. Я уже не раз объяснял, что пьеса эта написана не членом Союза Писателей Солженицыным, а бесфамильным арестантом Щ-232 в те далёкие годы, когда арестованным по политической статье не было возврата на свободу, и никто из общественности, в том числе и писательской, ни словом, ни делом не выступил против репрессий даже целых родов. Я так же мало отвечаю за эту пьесу, как и многие литераторы не захотели бы повторить сейчас иных речей и книг, написанных в 1949 году. На этой пьесе отпечаталась безвыходность лагеря тех лет, где сознание определялось бытием… Пьеса эта не имеет никакого отношения к моему сегодняшнему творчеству». Очень интересно.
На заседании в Рязани по поводу его исключения из Союза писателей 4 ноября 1969 года Солженицын опять отрекается от пьесы «Пир победителей»:
«Опять обсасывается надоевшая история с «Пиром победителей»… Вообще с моими вещами делается так: если я какую-нибудь вещь сам отрицаю, не хочу, чтобы она существовала, как «Пир победителей» - то о ней стараются говорить и «разъяснять» как можно больше».
Однако публикатор не отмечает, что, вернувшись из эмиграции (май 1994), Солженицын немедленно приступает к постановке этой пьесы на сцене в Москве. Премьера её состоялась 25 января 1995 года в Малом театре. Что должен думать бедный зритель спектакля и читатель этих пылких авторских заявлений об отказе от этой пьесы?
Однако Солженицын не сразу объявил себя «борцом с режимом», и это доказывает публикация доклада в газете помощника Н.С. Хрущёва В.С. Лебедева своему шефу 22 марта 1963 года: «После встречи руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией в Кремле и после Вашей речи, Никита Сергеевич, мне позвонил по телефону писатель А.И. Солженицын и сказал следующее: - Я глубоко взволнован речью Никиты Сергеевича Хрущёва и приношу ему глубокую благодарность за исключительно доброе отношение к нам, писателям, и ко мне лично, за высокую оценку моего скромного труда (речь идёт о повести «Один день Ивана Денисовича», опубликованной в журнале «Новый мир» в ноябре 1962 года. - С.К.-Л.). Мой звонок Вам объясняется следующим: Никита Сергеевич сказал, что если наши литераторы и деятели искусства будут увлекаться лагерной тематикой, то это даст материал для наших недругов и на такие материалы, как на падаль, полетят огромные, жирные мухи.
Пользуясь знакомством с вами и помня беседу на Воробьёвых горах во время первой встречи наших руководителей с творческой интеллигенцией, я прошу у вас доброго совета. Только прошу не рассматривать мою просьбу, как официальное обращение, а как товарищеский совет коммуниста, которому я доверяю. Ещё девять лет тому назад я написал пьесу о лагерной жизни «Олень и шалашовка». Она не повторяет «Ивана Денисовича», в ней другая группировка образов: заключённые противостоят в ней не лагерному начальству, а бессовестным представителям из своей же среды. Мой «литературный отец» Александр Трифонович Твардовский, прочитав эту пьесу, не рекомендовал мне передавать её театру».
Далее Солженицын сообщает, что не послушался Твардовского и передал пьесу в театр «Современник» Олегу Ефремову, читал её уже актёрам. Но его «мучают сомнения»: «Прав ли я или прав Александр Трифонович Твардовский, который не советует мне выступать с этой пьесой. Если вы скажете то же, что А.Т. Твардовский, то эту пьесу я немедленно забираю из театра «Современник» и буду работать над ней дополнительно. Мне будет очень больно, если я в чём-либо поступлю не так, как этого требуют от нас, литераторов, партия и очень дорогой для меня Никита Сергеевич Хрущёв». После этого звонка Лебедев прочитал пьесу и «сообщил тов(арищу) Солженицыну», что пьеса не подходит для постановки, тем более, что о ней уже извещён корреспондент агентства «Франс Пресс». И Солженицын, и Олег Ефремов решили не ставить пьесу. Солженицын же «ещё раз хочет заверить Вас, что хорошо понял Вашу отеческую заботу о развитии нашей советской литературы и искусства и постарается быть достойным высокого звания советского писателя», - заканчивает свою докладную Хрущёву его помощник В.С. Лебедев.
Огрызко не комментирует этот доклад и не сообщает читателям, что пьеса «Олень и шалашовка» была поставлена Олегом Ефремовым в 1991-1993 годы ещё до возвращения Солженицына. Что же касается «советского писателя» Солженицына, то в том же году он был выдвинут на Ленинскую премию, но не получил её. Одновременно со всеми этими славословиями - или чуть позже? - был задуман и стал создаваться роман-памфлет «Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни», где был высмеян и оклеветан и журнал «Новый мир», когда-то его, простого учителя, окрестивший во всемирную славу, и почти все редакторы, и «литературный отец» Твардовский, проклят социализм, народ и страна. Как понять этот феномен лицемерия? В особенности теперь, после чтения доклада помощника Хрущёва начальнику о звонке «советского писателя» Солженицына? Об этом спустя 50 лет стыдливо умалчиваем.
Владимир Яковлевич Лакшин считал, что если бы Солженицыну тогда дали бы Ленинскую премию, возможно, он «пошёл бы другим путём»: «Я иногда думаю, что займи руководство лично к нему более лояльную позицию, не помешай оно получить ему в 1964 году Ленинскую премию, дай напечатать на родине «Раковый корпус» и «В круге первом» - и Солженицына мы видели бы сегодня иным… Помню, А(лександр) Т(рифонович) давал такую трактовку происшедшего с Солженицыным: «Его жали, жали и дожали, так, что он потек… «Темечко не выдержало», - комментировал Твардовский это обольщение Солженицына своей славой» (В.Лакшин. Солженицын, Твардовский и «Новый мир». Кн.: Солженицын и колесо истории. М. 2008. С. 159).
3
Памятная всем прокламация Солженицына «Жить не по лжи!» призывала всех и каждого, кто имел хоть какое-нибудь недовольство в жизни - а кто его не имеет в любой жизни! - выходить на борьбу с «режимом». Это были призывы и указания для «совков», то есть советских «лохов», как теперь принято выражаться. Сам Солженицын жил совсем по иным законам: повесть «Один день Ивана Денисовича» прославила и сделала его знаменитым и неприкасаемым.
Повесть была опубликована с огромными усилиями, по личному разрешению Хрущёва - о крестьянине, посаженном в лагерь. Тогда Солженицын уверял редакцию, что «капитализм отвергнут историей», что необходим «нравственный социализм», а сам в это время сочинял пасквиль на Твардовского и членов редколлегии журнала как социалистов-коммунистов с «каиновой печатью» - «Бодался телёнок с дубом». Высланный за границу, он опубликовал эту пасквиль-книгу, где сам признался: ходил в редакцию - «а за голенищем-то нож». Вот такая была у него жизнь «не по лжи».
Твардовский хотел напечатать повесть, чтобы отразить народную трагедию. Правда была девизом и целью «Нового мира». Высланный на Запад Солженицын начал яростную борьбу против СССР, социализма и «Нового мира» как его защитников. Действительно, «Новый мир» не собирался свергать советский строй, он верил, что можно и необходимо устранить его недостатки: важно лишь понять причину их и громко объявить о ПРАВДЕ.
Теперь «Новый мир» не поминают даже на высоколобых интеллектуальных диспутах по телевиденью - будто его и не было. Всё шестидесятничество свели исключительно к «эстрадникам» - Евгению Евтушенко, Андрею Вознесенскому, Белле Ахмадулиной, Роберту Рождественскому. Как говаривала Анна Ахматова по этому поводу, «мы бы с Колей (Гумилёвым) никогда бы не полезли на эстраду». Я не против этих поэтов, я за точность определений.
Термин «эстрадное шестидесятничество» придуман не мной: его впервые употребил на Лакшинских чтениях в Москве академик литературовед Пётр Алексеевич Николаев, который ярко обозначил два русла, два крыла шестидесятников - «эстрадное» и «новомирское».
«Новый мир», возглавляемый Твардовским (1958-1970), был идейным, духовным, интеллектуальным и гражданским центром всего читающего Советского Союза. Собственно, он и создал гражданское общество в стране. «Деревенская» проза, «городская», «военная» (Василий Белов, Фёдор Абрамов, Василий Шукшин, Валентин Распутин, Юрий Трифонов, Юрий Бондарев, Виктор Астафьев) - всё восходит к «Новому миру». В журнале печатались лучшие интеллектуальные силы страны - выступали историки, социологи, философы, писатели, геологи, почвоведы, генетики, биологи, поэты, всех не перечесть. Цензура, ЦК КПСС, его отделы культуры и пропаганды были в ярости и постоянно вели борьбу с журналом.
В.Огрызко нигде не упоминает и не цитирует «Новомирский дневник» Твардовского, а журналу он отдал 16 лет своей жизни (1950-1954, 1958-1970).
«Новый мир» во главе с ним наследовал лучшие традиции русских журналов XIX века - «Современник», главным редактором которого был поэт Н.А. Некрасов, и «Отечественные записки» с сатириком М.Е. Салтыковым-Щедриным.
За «общую сумму очков» против «Нового мира» составился искусный заговор, возглавляемый будущим «архитектором перестройки» А.Н. Яковлевым (ЦК КПСС). В травле журнала приняли участие и гешефт-патриоты, и гешефт-либералы, получившие от уничтожения журнала немалую выгоду. Зависть этих литературных коллег была безмерной: завидовали успеху у читателей, огромным тиражам, авторитету, популярности. Они выступали с коллективными письмами протеста в прессе и различными провокациями.
Главным признанным врагом считался литературовед, автор монографии «Толстой и Чехов», критик, член редколлегии, автор прогремевших на всю страну статей, «властитель дум» (так его называли). Он исполнял обязанности первого заместителя Твардовского в последние самые напряжённые годы - Владимир Яковлевич Лакшин. От Твардовского требовали «убрать» его в первую очередь, но он отстаивал его до конца. «Сместить Лакшина? Только со мной вместе», - напишет он в дневнике 27 января 1970 года. Лакшин и возглавил уволенных из журнала в феврале 1970 года.
Вокруг Твардовского закрутили и отдельную интригу, связанную с его неопубликованной в стране поэмой «По праву памяти», - «чтобы выманить медведя из берлоги», как выражались «партфункционеры», мечтавшие избавиться от Твардовского. Всё это вынудило его подать в отставку. Через полтора года он скончался от рака - 18 декабря 1971 года.
Окончание
Оригинал: litrossia.ru
Рубрика в газете: Вдова критика требует сатисфакции, № 2018 / 21, 08.06.2018, автор: Светлана КАЙДАШ-ЛАКШИНА
О Лакшине, о Солженицыне, Твардовском и «Новом мире»
Уважаемая редакция «ЛР»!
Посылаю вам свой ответ на вашу публикацию о Солженицыне. Мне очень жаль, что двойной юбилей Лакшина (85 и 25) вы отметили застарелой клеветой на него. Промолчать я не могу. Надеюсь, что вы с вашей широтой напечатаете это. Ведь я печатаюсь в «Лит. России» с 1976 года, у Аси Пистуновой.
Лакшина
О мнении и клевете
Как известно, в этом году исполняется 100 лет со дня рождения писателя Александра Солженицына. В Париже по этому поводу на книжной ярмарке прошёл «круглый стол», а ЮНЕСКО приняло постановление 1 января 2019 года отметить русский юбилей «на троих»: 200 лет со дня рождения И.С. Тургенева, 150 лет со дня рождения Максима Горького и 100 лет со дня рождения Александра Солженицына.
«Литературная Россия» начала праздновать 100-летие Солженицына уже в апреле, правда, числа при этом не было, как у Гоголя: на первой странице номера стоит 13-19 апреля, а внутри газеты на всех страницах - 10 апреля. Видимо, все волновались, и было из-за чего: вышел номер с превышением обычного объёма на 10 страниц. Столько заняла публикация главного редактора Вячеслава Вячеславовича Огрызко из своих архивных разысканий, посвящённых Солженицыну. Обычно главные редакторы не позволяют себе обременять свои издания собственными столь обширными трудами. Но - тут случай особый, и автор всячески это подчёркивает.
Архивные находки всегда увлекательны, и мои публиковал на страницах «Литературной России» Вячеслав Вячеславович, за что ему искреннее спасибо. Однако в данном случае новые находки несоразмерны потраченному на них объёму. Литература о Солженицыне огромна, о нём написаны горы книг, тысячи статей, и для того, чтобы разобраться во всём, необходимо «быть в теме», чего нельзя сказать об В.В. Огрызко. К архивным материалам всегда необходим квалифицированный комментарий - литературный, исторический, биографический. Здесь же полное его отсутствие заменяется антисоветской демагогической шелухой: автор думает, что этого вполне достаточно, поскольку Солженицын является у нас знаменем антисоветизма, и перестараться тут нельзя.
1
Писателя Солженицына В.В. Огрызко называет восхищённо исключительно «художником», «смельчаком», «новым мучеником», что, конечно же, снижает оценку его деятельности, поскольку он был и общественным деятелем широкого масштаба и сам считал себя таковым, борцом с «советским режимом» и главное - победителем.
Сейчас в суждениях о творчестве этого писателя все разделились на два лагеря: ярые апологеты считают его выдающимся великаном-героем наших дней, разрушившим Советский Союз - «империю зла», чуть ли не в одиночку, во всяком случае заслуги его в этом «подвиге» видятся им безмерными.
Другие думают совсем иначе. Однако государственная политика абсолютно апологетическая: «Архипелаг ГУЛАГ» изучают в школе, потеснив произведения Тургенева и Чехова (в советское время «Записки из Мёртвого дома» Достоевского о царской каторге не изучали, берегли душевное здоровье подростков), так что В.В. Огрызко не рискует войти тут в конфронтацию с властями, заняв своё место в открытом антисоветском хоре, афишируя себя безусловным апологетом Солженицына.
Такая яростная позиция прежде называлась «партийной», ну, знаки поменяли - какая разница? Ведь теперь вместо плюсов и минусов на батарейках литературной и общественно-политической жизни оказались «незнайки» и «буратинки» - для толерантности. Незнайка он и есть незнайка, а Буратинку обманывали все - даже лиса Алиса и кот Базилио.
Комментарии автора В.В. Огрызко к своим архивным «простыням» до крайности примитивны в антисоветской убогости: бесконечные «партфункционеры», «литгенералы», «контроль КГБ», «начальники продолжали отделываться обещаниями», «новые правители колебались», «литгенералитет», «литначальство», «яростная попытка партаппарата поставить Солженицына на место», «наверху», «устроить Солженицыну новую экзекуцию», «партруководство», «в верхах возникла идея умаслить писателя», «функционеры стали проявлять к художнику знаки внимания», «провокация Лубянки», «санкционировал разработку спецоперации против писателя» и т.д. и т.п. Партаппарат, партаппарат, партаппарат! - пестрят страницы публикации.
Эта пошлая антисоветская фразеология скрывает однако конкретные «явки, пароли, имена и фамилии», эпизоды реально происходивших событий, которые не просматриваются под этими лохмотьями в биографии Солженицына. Что должен думать бедный читатель, который как-никак жил не на Луне и кое-что помнит из событий прошлых лет?
Такая яростная позиция прежде называлась «партийной», ну, знаки поменяли - какая разница? Ведь теперь вместо плюсов и минусов на батарейках литературной и общественно-политической жизни оказались «незнайки» и «буратинки» - для толерантности. Незнайка он и есть незнайка, а Буратинку обманывали все - даже лиса Алиса и кот Базилио.
2
В архивных разысканиях В.В. Огрызко Солженицын, например, всюду отказывается от своей пьесы «Пир победителей», написанной в лагере. 22 сентября 1967 года на заседании Секретариата Союза писателей СССР Солженицын зачитал письменное заявление: «Мне стало известно, что для суждения о повести «Раковый корпус» секретарям Правления предложено было читать пьесу «Пир победителей», от которой я давно отказался сам, лет десять даже не перечитывал и уничтожил все экземпляры, кроме захваченного, а теперь размноженного. Я уже не раз объяснял, что пьеса эта написана не членом Союза Писателей Солженицыным, а бесфамильным арестантом Щ-232 в те далёкие годы, когда арестованным по политической статье не было возврата на свободу, и никто из общественности, в том числе и писательской, ни словом, ни делом не выступил против репрессий даже целых родов. Я так же мало отвечаю за эту пьесу, как и многие литераторы не захотели бы повторить сейчас иных речей и книг, написанных в 1949 году. На этой пьесе отпечаталась безвыходность лагеря тех лет, где сознание определялось бытием… Пьеса эта не имеет никакого отношения к моему сегодняшнему творчеству». Очень интересно.
На заседании в Рязани по поводу его исключения из Союза писателей 4 ноября 1969 года Солженицын опять отрекается от пьесы «Пир победителей»:
«Опять обсасывается надоевшая история с «Пиром победителей»… Вообще с моими вещами делается так: если я какую-нибудь вещь сам отрицаю, не хочу, чтобы она существовала, как «Пир победителей» - то о ней стараются говорить и «разъяснять» как можно больше».
Однако публикатор не отмечает, что, вернувшись из эмиграции (май 1994), Солженицын немедленно приступает к постановке этой пьесы на сцене в Москве. Премьера её состоялась 25 января 1995 года в Малом театре. Что должен думать бедный зритель спектакля и читатель этих пылких авторских заявлений об отказе от этой пьесы?
Однако Солженицын не сразу объявил себя «борцом с режимом», и это доказывает публикация доклада в газете помощника Н.С. Хрущёва В.С. Лебедева своему шефу 22 марта 1963 года: «После встречи руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией в Кремле и после Вашей речи, Никита Сергеевич, мне позвонил по телефону писатель А.И. Солженицын и сказал следующее: - Я глубоко взволнован речью Никиты Сергеевича Хрущёва и приношу ему глубокую благодарность за исключительно доброе отношение к нам, писателям, и ко мне лично, за высокую оценку моего скромного труда (речь идёт о повести «Один день Ивана Денисовича», опубликованной в журнале «Новый мир» в ноябре 1962 года. - С.К.-Л.). Мой звонок Вам объясняется следующим: Никита Сергеевич сказал, что если наши литераторы и деятели искусства будут увлекаться лагерной тематикой, то это даст материал для наших недругов и на такие материалы, как на падаль, полетят огромные, жирные мухи.
Пользуясь знакомством с вами и помня беседу на Воробьёвых горах во время первой встречи наших руководителей с творческой интеллигенцией, я прошу у вас доброго совета. Только прошу не рассматривать мою просьбу, как официальное обращение, а как товарищеский совет коммуниста, которому я доверяю. Ещё девять лет тому назад я написал пьесу о лагерной жизни «Олень и шалашовка». Она не повторяет «Ивана Денисовича», в ней другая группировка образов: заключённые противостоят в ней не лагерному начальству, а бессовестным представителям из своей же среды. Мой «литературный отец» Александр Трифонович Твардовский, прочитав эту пьесу, не рекомендовал мне передавать её театру».
Далее Солженицын сообщает, что не послушался Твардовского и передал пьесу в театр «Современник» Олегу Ефремову, читал её уже актёрам. Но его «мучают сомнения»: «Прав ли я или прав Александр Трифонович Твардовский, который не советует мне выступать с этой пьесой. Если вы скажете то же, что А.Т. Твардовский, то эту пьесу я немедленно забираю из театра «Современник» и буду работать над ней дополнительно. Мне будет очень больно, если я в чём-либо поступлю не так, как этого требуют от нас, литераторов, партия и очень дорогой для меня Никита Сергеевич Хрущёв». После этого звонка Лебедев прочитал пьесу и «сообщил тов(арищу) Солженицыну», что пьеса не подходит для постановки, тем более, что о ней уже извещён корреспондент агентства «Франс Пресс». И Солженицын, и Олег Ефремов решили не ставить пьесу. Солженицын же «ещё раз хочет заверить Вас, что хорошо понял Вашу отеческую заботу о развитии нашей советской литературы и искусства и постарается быть достойным высокого звания советского писателя», - заканчивает свою докладную Хрущёву его помощник В.С. Лебедев.
Огрызко не комментирует этот доклад и не сообщает читателям, что пьеса «Олень и шалашовка» была поставлена Олегом Ефремовым в 1991-1993 годы ещё до возвращения Солженицына. Что же касается «советского писателя» Солженицына, то в том же году он был выдвинут на Ленинскую премию, но не получил её. Одновременно со всеми этими славословиями - или чуть позже? - был задуман и стал создаваться роман-памфлет «Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни», где был высмеян и оклеветан и журнал «Новый мир», когда-то его, простого учителя, окрестивший во всемирную славу, и почти все редакторы, и «литературный отец» Твардовский, проклят социализм, народ и страна. Как понять этот феномен лицемерия? В особенности теперь, после чтения доклада помощника Хрущёва начальнику о звонке «советского писателя» Солженицына? Об этом спустя 50 лет стыдливо умалчиваем.
Владимир Яковлевич Лакшин считал, что если бы Солженицыну тогда дали бы Ленинскую премию, возможно, он «пошёл бы другим путём»: «Я иногда думаю, что займи руководство лично к нему более лояльную позицию, не помешай оно получить ему в 1964 году Ленинскую премию, дай напечатать на родине «Раковый корпус» и «В круге первом» - и Солженицына мы видели бы сегодня иным… Помню, А(лександр) Т(рифонович) давал такую трактовку происшедшего с Солженицыным: «Его жали, жали и дожали, так, что он потек… «Темечко не выдержало», - комментировал Твардовский это обольщение Солженицына своей славой» (В.Лакшин. Солженицын, Твардовский и «Новый мир». Кн.: Солженицын и колесо истории. М. 2008. С. 159).
3
Памятная всем прокламация Солженицына «Жить не по лжи!» призывала всех и каждого, кто имел хоть какое-нибудь недовольство в жизни - а кто его не имеет в любой жизни! - выходить на борьбу с «режимом». Это были призывы и указания для «совков», то есть советских «лохов», как теперь принято выражаться. Сам Солженицын жил совсем по иным законам: повесть «Один день Ивана Денисовича» прославила и сделала его знаменитым и неприкасаемым.
Повесть была опубликована с огромными усилиями, по личному разрешению Хрущёва - о крестьянине, посаженном в лагерь. Тогда Солженицын уверял редакцию, что «капитализм отвергнут историей», что необходим «нравственный социализм», а сам в это время сочинял пасквиль на Твардовского и членов редколлегии журнала как социалистов-коммунистов с «каиновой печатью» - «Бодался телёнок с дубом». Высланный за границу, он опубликовал эту пасквиль-книгу, где сам признался: ходил в редакцию - «а за голенищем-то нож». Вот такая была у него жизнь «не по лжи».
Твардовский хотел напечатать повесть, чтобы отразить народную трагедию. Правда была девизом и целью «Нового мира». Высланный на Запад Солженицын начал яростную борьбу против СССР, социализма и «Нового мира» как его защитников. Действительно, «Новый мир» не собирался свергать советский строй, он верил, что можно и необходимо устранить его недостатки: важно лишь понять причину их и громко объявить о ПРАВДЕ.
Теперь «Новый мир» не поминают даже на высоколобых интеллектуальных диспутах по телевиденью - будто его и не было. Всё шестидесятничество свели исключительно к «эстрадникам» - Евгению Евтушенко, Андрею Вознесенскому, Белле Ахмадулиной, Роберту Рождественскому. Как говаривала Анна Ахматова по этому поводу, «мы бы с Колей (Гумилёвым) никогда бы не полезли на эстраду». Я не против этих поэтов, я за точность определений.
Термин «эстрадное шестидесятничество» придуман не мной: его впервые употребил на Лакшинских чтениях в Москве академик литературовед Пётр Алексеевич Николаев, который ярко обозначил два русла, два крыла шестидесятников - «эстрадное» и «новомирское».
«Новый мир», возглавляемый Твардовским (1958-1970), был идейным, духовным, интеллектуальным и гражданским центром всего читающего Советского Союза. Собственно, он и создал гражданское общество в стране. «Деревенская» проза, «городская», «военная» (Василий Белов, Фёдор Абрамов, Василий Шукшин, Валентин Распутин, Юрий Трифонов, Юрий Бондарев, Виктор Астафьев) - всё восходит к «Новому миру». В журнале печатались лучшие интеллектуальные силы страны - выступали историки, социологи, философы, писатели, геологи, почвоведы, генетики, биологи, поэты, всех не перечесть. Цензура, ЦК КПСС, его отделы культуры и пропаганды были в ярости и постоянно вели борьбу с журналом.
В.Огрызко нигде не упоминает и не цитирует «Новомирский дневник» Твардовского, а журналу он отдал 16 лет своей жизни (1950-1954, 1958-1970).
«Новый мир» во главе с ним наследовал лучшие традиции русских журналов XIX века - «Современник», главным редактором которого был поэт Н.А. Некрасов, и «Отечественные записки» с сатириком М.Е. Салтыковым-Щедриным.
За «общую сумму очков» против «Нового мира» составился искусный заговор, возглавляемый будущим «архитектором перестройки» А.Н. Яковлевым (ЦК КПСС). В травле журнала приняли участие и гешефт-патриоты, и гешефт-либералы, получившие от уничтожения журнала немалую выгоду. Зависть этих литературных коллег была безмерной: завидовали успеху у читателей, огромным тиражам, авторитету, популярности. Они выступали с коллективными письмами протеста в прессе и различными провокациями.
Главным признанным врагом считался литературовед, автор монографии «Толстой и Чехов», критик, член редколлегии, автор прогремевших на всю страну статей, «властитель дум» (так его называли). Он исполнял обязанности первого заместителя Твардовского в последние самые напряжённые годы - Владимир Яковлевич Лакшин. От Твардовского требовали «убрать» его в первую очередь, но он отстаивал его до конца. «Сместить Лакшина? Только со мной вместе», - напишет он в дневнике 27 января 1970 года. Лакшин и возглавил уволенных из журнала в феврале 1970 года.
Вокруг Твардовского закрутили и отдельную интригу, связанную с его неопубликованной в стране поэмой «По праву памяти», - «чтобы выманить медведя из берлоги», как выражались «партфункционеры», мечтавшие избавиться от Твардовского. Всё это вынудило его подать в отставку. Через полтора года он скончался от рака - 18 декабря 1971 года.
Окончание
Оригинал: litrossia.ru