Что это значит, быть изнасилованной
Перевод поста из другого блога, оригинал находится здесь. Автор: Харриет Джейкобс (Harriet Jacobs).
Большое спасибо frau_zapka за прекрасную редакторскую работу.
Предупреждение: возможны триггеры (описание изнасилования), обсценная лексика, эмм.. злоупотребление caps lock’ом, наверное.
Когда-то давно я пообещала себе, что если когда-нибудь стану жертвой изнасилования, то буду писать об этом каждый божий день. Я воображала себя врывающейся в офис издательства с требованием предоставить мне еженедельную колонку. «Я говорю за тех, кто лишен голоса», - сказала бы я им с благородной убежденностью, и мои повязки и синяки говорили бы сами за себя. Спокойно, но настойчиво я привела бы им статистические данные и сказала, что каждый выпуск будет моментально сметаться с прилавков: «Вы же знаете, что это так». Вот какой храброй я была в колледже. В своем воображении.
Так много жертв хранят молчание, думала я. Но я не покладиста. Я не тиха. И если я страдаю, остальные будут страдать вместе со мной. Слишком много людей - мужчин, женщин, детей, родителей - позволяют себе роскошь неведения. Они заслужили эту роскошь не больше, чем я заслужила роскошь забвения. Такого не бывает, такое случается нечасто. Это было не так, это было не так уж ужасно. Такое не происходит с твоими знакомыми, это не может сделать кто-то из твоих знакомых. Они на такое не способны.
В своем самодовольстве я была уверена, что присущее мне чувство справедливости, гнев и несгибаемая сила воли придадут мне силы, которых лишены другие девушки, мягкие и бесконфликтные. Я считала себя совершенно другой. Со мной это так просто не пройдет. Уж я-то не буду молчать.
Скорее всего, этого будет кто-то близкий. Это редко бывает ненормальный, выскочивший из кустов. Эта информация уже давно всем доступна и ясна, как божий день, но люди все еще считают, что изнасилования совершаются извращенными сексуальными маньяками, поскольку им слишком тяжело, глядя на своего хорошего знакомого, думать «ты, ты мог бы сделать что-то подобное, ведь мог бы?».
Я знала, что это не будет незнакомец из кустов, но все же мне всегда казалось, что у моего потенциального насильника будет выгравирован какой-то знак на лбу. Что он ввалится в комнату, нагло ухмыляясь и разглагольствуя об этих сучках и блядях, и вообще будет полностью соответствовать образу киношного злодея помимо, может быть, звучания зловещей музыки за кадром.
Я на многое закрывала глаза с теми, кого знала в реальной жизни. Что с того, что (имя вырезано) считает, что лесбиянкам на самом деле просто нужен хуй и что женщины не могут быть счастливы без этого. Ну так (имя вырезано) просто идиот, так что это не считается. Подумаешь, (другое имя вырезано) считает, что сексуальное насилие присутствует в любых отношениях и прямо об этом говорит. Все остальные набросились на него за это и показали, как он неправ. Он ведь все поймет, обязательно поймет. Ну серьезно, спросите своих знакомых, кто из них одобряет изнасилования. Никто, конечно же, никто, сейчас ведь не Средние века. Все знают, что изнасилования - это плохо, так что это не может быть кто-то из ваших знакомых. Они просто не способны на что-то столь ужасное.
Но при этом мы легко забываем, что это уже не «изнасилование», если она его девушка, или она была пьяна, или она не была избита, или она не заявила в полицию, или она согласилась и затем передумала, или она была без сознания, или она не кричала. Или ей был просто нужен хуй, или это всего лишь нормальная часть любых отношений. Тогда это перестает быть чем-то ужасным, тогда это не изнасилование; это просто секс, и в любом случае, она сама виновата. И тут уже оказывается, что на такое ваши знакомые вполне способны, не правда ли? Он же мог ошибиться, откуда ему было знать, что это изнасилование? Она ведь не пыталась убежать и не кричала. Он бы никогда не сделал этого, если бы она кричала и сопротивлялась; это было бы слишком ужасно. Никто из ваших знакомых не способен на нечто столь ужасное. Нет, никто из ваших знакомых не может быть насильником.
Я все жду, что гнев придаст мне сил, подскажет мне слова, которые заставят ВСЕХ понять, что такое изнасилование и насильники, добро и зло, а также насколько я храбра, истерически рыдая в этом номере отеля потому что по телевизору идет очередной марафон полицейских сериалов, этот очередной марафон постановочных изнасилований и, глядя на них, становится очевидным, что все это сделано для мужской аудитории, потому что меня тошнит от отсутствия обычных убийств и наркоманов, клянусь богом.
И злость здесь, она присутствует, только направлена она на окна, и на одеяло, и на мое проклятое идиотское лицо, которое не было разбито и потому я не могла заявить в полицию. И вообще я не думала, что имею право заявлять, потому что я и не пыталась убежать, крича и брыкаясь или что-нибудь в этом духе, а просто молча лежала и позволила этому произойти и ждала, когда все это закончится, надеясь, что не станет еще хуже. Тогда я не понимала, что моя жизнь не ограничится этим моментом насилия, потому что сейчас, в этот конкретный момент, СТАНОВИТСЯ ЕЩЕ ХУЖЕ. Паническая атака год спустя, в командировке в другом городе, в прекрасном отеле с прекрасным видом из окна; и все, что я могу сделать - это напиться до бесчувствия, потому что если ты забыла, Харриэт, твой муж тебя изнасиловал и ты просто позволила этому произойти, как одна из этих бесхребетных кротких девушек. Ты, гребаная ТУПАЯ ПИЗДА, думала, что будешь ПИСАТЬ об этом? Да ты едва можешь ДЫШАТЬ.
Буду откровенной, ГНЕВ является слишком сильным, слишком нормальным, слишком целительным чувством, чтобы описать то, что я испытываю на самом деле. Гнев едва продирается сквозь нагромождение других эмоций, для него просто не остается места из-за страха и тошноты и сворачивания в клубок с животными звуками. Для описания того, что я чувствую, просто не существует слова. Ладно, оно существует, и это слово ТРАВМА, но на самом деле оно просто не может вместить в себя все детали - ненависть к слабой и глупой себе и паника от мысли, что это может случиться опять - потому что я все еще такая же слабая и глупая, и кто угодно может войти сюда в любой момент, и что я очень рада тому, что мало кто знает, иначе я бы стала законной добычей для любого «это не изнасилование, если я не заехал ей в рыло» урода.
Я БЫЛА ИЗНАСИЛОВАНА ТУПЫМ МУДАКОМ. Это тоже одна из эмоций, прячущихся где-то там, в глубине. Я была атакована не огромным ужасным существом, вооруженным бластером и угрозами убить мою маму в случае неповиновения. Я БЫЛА ИЗНАСИЛОВАНА ГРЕБАНЫМ ЧМОМ. РОЛЕВИКОМ. Я была изнасилована парнем, который знает слова всех песен Заппы. Это самая жалкая агрессия на свете. Разодрана в клочья, раздавлена, травмирована, доведена до рвоты и безумия УБОГИМ ПРИДУРКОМ.
Да, это чувство тоже перекатывается где-то там внутри. Слово «травма» не может описать, что это значит - быть изнасилованной самым убогим долбоебом в истории человечества. Что значит сворачиваться в клубок, пытаясь сдержать рвоту, потому что какой-то неопрятно одетый парень с плохими волосами и запахом «я-не-знаю-почему-я-должен-подтираться» решил, что я задолжала ему за то, что решила уйти и все такое, так что это было не изнасилование.
И это то, что я собиралась описывать редактору, ворвавшись в издательство, окрыленная чувством собственной важности и правоты? ВАШИ ЧИТАТЕЛИ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, СЭР. У НЕГО ЕСТЬ ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ПАЛЛАДИУМСКИХ РОЛЕВЫХ ИГР, И ЭТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРЬЕЗНУЮ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ВАШЕЙ ГОЛОВЫПИЗДЫЖИЗНИ.
И под этим гневом, страхом и тошнотой прячется само воспоминание. В трясине, где я ползаю, царапаюсь и блюю, оно становится едва ли не самой малой частью. Оно похоже на вуаль, наброшенную на лицо. Немного щекотно и зрение затуманено, но под нею я невидима, я никто, я любая другая женщина. В воспоминаниях не должно быть острых углов и высокой контрастности. Рвота и так занимает львиную долю грубого, отвратительного, вонючего ужаса телесной реальности. Мне не нужны еще и воспоминания. Они просто не могут сравниться с тем, что пришло потом.
Это ложь. Я помню все. Я помню каждую подробность того, что чувствовала тогда. Такое просто невозможно забыть, как бы ты не старалась. Но если я позволю воспоминанию подняться на поверхность, если я позволю себе рассмотреть его во всех деталях, медленно и безмолвно разворачивающимся перед глазами, меня начнет трясти, и внезапно как из шланга польются слезы. Это очень простой выбор. Кто-то должен исчезнуть - или воспоминание, или я. И я исчезла. Пришла в себя уже на полу, с кучей царапин на бедрах и синяков на ногах из-за отчаянных метаний. Так что я выбираю рвоту, сворачивание в клубок под одеялом и отчаянно остроумную попытку передавать ЮМОР при помощи ЗАГЛАВНЫХ БУКВ.
Я позволила этому произойти.
Семь месяцев назад мой муж меня изнасиловал. Я сказала ему, что хочу развод, и он анально изнасиловал меня. Он не сказал этого в тот вечер, но говорил раньше «Ты не уйдешь, пока я не поимею каждую часть тебя». Это то, что я задолжала ему за решение уйти.
После этого он поцеловал и поблагодарил меня.
На следующий день он извинился. И его извинения подошли опасно близко к той части моего мозга, где были заперты события предыдущего вечера, когда я сказала себе «До тех пор, пока ты не окажешься за закрытой дверью, ключа от которой у него нет, ты не будешь думать о случившемся». Так что я не могла ничего сказать, потому что мне нужно было провести еще неделю в его доме, прежде чем мне было бы куда уйти. Шелтер? Ну да, конечно. Шелтеры существуют для женщин без замкнутых внутри воспоминаний, для женщин с синяками, потому что они попытались удрать, для женщин, которые не думают, что он их найдет и сделает что-то похуже или для тех, у кого нет другого выбора, кроме как принять этот риск. У меня был выбор. Я могла держать свои мысли под замком.
Так что все, что я могла сказать ему, было «почему». «Почему ты извиняешься?» Я не могла назвать то, что произошло вчера. Он бы только провел остаток дня плача и крича на меня, пока бы мне не пришлось сказать «нет, нет, я была неправа, это было не изнасилование» и тогда бы он сделал это опять. Нет, я хотела увидеть, произнесет ли он сам заветное слово. И тогда, может быть, я бы ушла раньше, чем рассчитывала, отправилась бы в шелтер, если бы только я получила признание, что мне было причинено зло, что я не заслужила этого. Почему, Флинт. Почему ты извиняешься.
«Ну, ты… просила меня прекратить. Но я все равно не остановился».
Для этого существует специальное слово, подумала я.
Но не сказала этого.
Я жалкое создание. Я больше не существую. Я отреклась от своей личностности, от своей человечности. Я просто сидела, немая и глухая, и позволила ему сказать это точно так же, как накануне позволила ему сделать это. Позволила? Я действительно позволила это? О, боже, не задавайте мне вопросов. Это не имеет значения. Это произошло и ты всего лишь проклятое жалкое созданье, которое просто лежало и ничего не сделало.
Есть само событие, и оно было болезненным, и страшным и заставило меня отделиться от себя и парить над деревьями за окном. И есть то, что пришло потом - столкновение с ним в магазине, необходимость провести целый час, слушая как он называет меня шлюхой, лишь бы он подписал бумаги о разводе, потеря друзей, которые не желают верить в то, что это было изнасилование, которые говорят, что если ты не позвонила в полицию, совершенно ясно, что не это было изнасилованием.
Есть невыносимое осознание, что ты превратилась в жалкую тварь, не способную более функционировать как нормальное человеческое существо, с которой ни с того ни с сего приключается паническая атака, так что она проводит вечер, лежа на полу, кусая руки и рыдая. И все это часть комплекта, часть того, что мы называем травмой.
Но это даже не самое худшее. Поверх всего этого, небольшим аккуратным бантиком пристроилось понимание, что это навсегда стало частью меня самой. Куда бы я ни отправилась, что бы я ни делала, кем бы я ни была. Я могу стоять в очереди в банке, готовить обед, надевать носки, кататься на велосипеде, дремать, читать книгу, и А ПОМНИШЬ, ХАРРИЭТ, ТЫ БЫЛА ИЗНАСИЛОВАНА. Да, я помню, но я действительно очень хочу сейчас поиграть в эту видеоигру. ПОМНИШЬ ЕГО РУКУ У ТЕБЯ НА ГРУДИ. Я вправду совершенно не хочу сейчас вспоминать, я только собиралась прогуляться. КОГДА ГРЕГОРИ СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ ДОЛЖНА ПРИЗНАТЬ СВОЮ ЧАСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРОИЗОШЕДШЕЕ. Да, и это было хуево, но у меня дела и я совсем не хочу сейчас думать о Грегори. ТЫ ЧИТАЛА ЭТУ СТАТЬЮ, О ТОМ, КАК НЕСКОЛЬКО ПАРНЕЙ В КАЛИФОРНИИ НАСИЛОВАЛИ ДЕВУШКУ БИЛЬЯРДНЫМ КИЕМ. Черт возьми, да, я прочитала ее, но я просто не могу нормально функционировать, если постоянно буду кипеть от ярости из-за этого. ЗНАЕШЬ, ОНИ ТАК И ОСТАЛИСЬ БЕЗНАКАЗАННЫМИ. Да, я знаю. ПОТОМУ ЧТО ЕЕ НОГИ ДВИГАЛИСЬ ПРОТИВ ЗАКОНА ПРИТЯЖЕНИЯ. Да, я прочитала эту часть, спасибо. ТЫ НЕ СООБЩИЛА В ПОЛИЦИЮ. Нет, не сообщила. И ПОЭТОМУ ЭТО НЕ ИЗНАСИЛОВАНИЕ. Это изнасилование. НЕТ, НЕ ИЗНАСИЛОВАНИЕ, ПОТОМУ, ЧТО ТЫ САМА ВИНОВАТА. Я не заслужила этого. ТОГДА ПОЧЕМУ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ С ТОБОЙ, И ПОЧЕМУ ТЫ ЛИШИЛАСЬ ВСЕХ СВОИХ ДРУЗЕЙ? Потому что все мои друзья были его друзьями и все они мудаки. ИЛИ МОЖЕТ БЫТЬ ТЫ ТУПАЯ ШЛЮХА. Может быть. ТЫ ЧТО, ПЛАЧЕШЬ, КАК МАЛЕНЬКАЯ ГЛУПАЯ СУЧКА? Может быть. ТЫ ПЛАЧЕШЬ. Да. ТЫ ЗАСЛУЖИЛА ЭТО. Нет. ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, ПОТОМУ ЧТО ВСЕ РАВНО ВСЕ БУДУТ ЗНАТЬ, ЧТО ТЫ НЕ СОПРОТИВЛЯЛАСЬ, ТАК ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ТЫ ВСЕ РАВНО САМА ВИНОВАТА.
С моей шеи свисает, волочась за мной, оборванная цепь. И весь мир, до конца моей жизни, будет знать, что когда-то я была превращена в рабыню.
Большое спасибо frau_zapka за прекрасную редакторскую работу.
Предупреждение: возможны триггеры (описание изнасилования), обсценная лексика, эмм.. злоупотребление caps lock’ом, наверное.
Когда-то давно я пообещала себе, что если когда-нибудь стану жертвой изнасилования, то буду писать об этом каждый божий день. Я воображала себя врывающейся в офис издательства с требованием предоставить мне еженедельную колонку. «Я говорю за тех, кто лишен голоса», - сказала бы я им с благородной убежденностью, и мои повязки и синяки говорили бы сами за себя. Спокойно, но настойчиво я привела бы им статистические данные и сказала, что каждый выпуск будет моментально сметаться с прилавков: «Вы же знаете, что это так». Вот какой храброй я была в колледже. В своем воображении.
Так много жертв хранят молчание, думала я. Но я не покладиста. Я не тиха. И если я страдаю, остальные будут страдать вместе со мной. Слишком много людей - мужчин, женщин, детей, родителей - позволяют себе роскошь неведения. Они заслужили эту роскошь не больше, чем я заслужила роскошь забвения. Такого не бывает, такое случается нечасто. Это было не так, это было не так уж ужасно. Такое не происходит с твоими знакомыми, это не может сделать кто-то из твоих знакомых. Они на такое не способны.
В своем самодовольстве я была уверена, что присущее мне чувство справедливости, гнев и несгибаемая сила воли придадут мне силы, которых лишены другие девушки, мягкие и бесконфликтные. Я считала себя совершенно другой. Со мной это так просто не пройдет. Уж я-то не буду молчать.
Скорее всего, этого будет кто-то близкий. Это редко бывает ненормальный, выскочивший из кустов. Эта информация уже давно всем доступна и ясна, как божий день, но люди все еще считают, что изнасилования совершаются извращенными сексуальными маньяками, поскольку им слишком тяжело, глядя на своего хорошего знакомого, думать «ты, ты мог бы сделать что-то подобное, ведь мог бы?».
Я знала, что это не будет незнакомец из кустов, но все же мне всегда казалось, что у моего потенциального насильника будет выгравирован какой-то знак на лбу. Что он ввалится в комнату, нагло ухмыляясь и разглагольствуя об этих сучках и блядях, и вообще будет полностью соответствовать образу киношного злодея помимо, может быть, звучания зловещей музыки за кадром.
Я на многое закрывала глаза с теми, кого знала в реальной жизни. Что с того, что (имя вырезано) считает, что лесбиянкам на самом деле просто нужен хуй и что женщины не могут быть счастливы без этого. Ну так (имя вырезано) просто идиот, так что это не считается. Подумаешь, (другое имя вырезано) считает, что сексуальное насилие присутствует в любых отношениях и прямо об этом говорит. Все остальные набросились на него за это и показали, как он неправ. Он ведь все поймет, обязательно поймет. Ну серьезно, спросите своих знакомых, кто из них одобряет изнасилования. Никто, конечно же, никто, сейчас ведь не Средние века. Все знают, что изнасилования - это плохо, так что это не может быть кто-то из ваших знакомых. Они просто не способны на что-то столь ужасное.
Но при этом мы легко забываем, что это уже не «изнасилование», если она его девушка, или она была пьяна, или она не была избита, или она не заявила в полицию, или она согласилась и затем передумала, или она была без сознания, или она не кричала. Или ей был просто нужен хуй, или это всего лишь нормальная часть любых отношений. Тогда это перестает быть чем-то ужасным, тогда это не изнасилование; это просто секс, и в любом случае, она сама виновата. И тут уже оказывается, что на такое ваши знакомые вполне способны, не правда ли? Он же мог ошибиться, откуда ему было знать, что это изнасилование? Она ведь не пыталась убежать и не кричала. Он бы никогда не сделал этого, если бы она кричала и сопротивлялась; это было бы слишком ужасно. Никто из ваших знакомых не способен на нечто столь ужасное. Нет, никто из ваших знакомых не может быть насильником.
Я все жду, что гнев придаст мне сил, подскажет мне слова, которые заставят ВСЕХ понять, что такое изнасилование и насильники, добро и зло, а также насколько я храбра, истерически рыдая в этом номере отеля потому что по телевизору идет очередной марафон полицейских сериалов, этот очередной марафон постановочных изнасилований и, глядя на них, становится очевидным, что все это сделано для мужской аудитории, потому что меня тошнит от отсутствия обычных убийств и наркоманов, клянусь богом.
И злость здесь, она присутствует, только направлена она на окна, и на одеяло, и на мое проклятое идиотское лицо, которое не было разбито и потому я не могла заявить в полицию. И вообще я не думала, что имею право заявлять, потому что я и не пыталась убежать, крича и брыкаясь или что-нибудь в этом духе, а просто молча лежала и позволила этому произойти и ждала, когда все это закончится, надеясь, что не станет еще хуже. Тогда я не понимала, что моя жизнь не ограничится этим моментом насилия, потому что сейчас, в этот конкретный момент, СТАНОВИТСЯ ЕЩЕ ХУЖЕ. Паническая атака год спустя, в командировке в другом городе, в прекрасном отеле с прекрасным видом из окна; и все, что я могу сделать - это напиться до бесчувствия, потому что если ты забыла, Харриэт, твой муж тебя изнасиловал и ты просто позволила этому произойти, как одна из этих бесхребетных кротких девушек. Ты, гребаная ТУПАЯ ПИЗДА, думала, что будешь ПИСАТЬ об этом? Да ты едва можешь ДЫШАТЬ.
Буду откровенной, ГНЕВ является слишком сильным, слишком нормальным, слишком целительным чувством, чтобы описать то, что я испытываю на самом деле. Гнев едва продирается сквозь нагромождение других эмоций, для него просто не остается места из-за страха и тошноты и сворачивания в клубок с животными звуками. Для описания того, что я чувствую, просто не существует слова. Ладно, оно существует, и это слово ТРАВМА, но на самом деле оно просто не может вместить в себя все детали - ненависть к слабой и глупой себе и паника от мысли, что это может случиться опять - потому что я все еще такая же слабая и глупая, и кто угодно может войти сюда в любой момент, и что я очень рада тому, что мало кто знает, иначе я бы стала законной добычей для любого «это не изнасилование, если я не заехал ей в рыло» урода.
Я БЫЛА ИЗНАСИЛОВАНА ТУПЫМ МУДАКОМ. Это тоже одна из эмоций, прячущихся где-то там, в глубине. Я была атакована не огромным ужасным существом, вооруженным бластером и угрозами убить мою маму в случае неповиновения. Я БЫЛА ИЗНАСИЛОВАНА ГРЕБАНЫМ ЧМОМ. РОЛЕВИКОМ. Я была изнасилована парнем, который знает слова всех песен Заппы. Это самая жалкая агрессия на свете. Разодрана в клочья, раздавлена, травмирована, доведена до рвоты и безумия УБОГИМ ПРИДУРКОМ.
Да, это чувство тоже перекатывается где-то там внутри. Слово «травма» не может описать, что это значит - быть изнасилованной самым убогим долбоебом в истории человечества. Что значит сворачиваться в клубок, пытаясь сдержать рвоту, потому что какой-то неопрятно одетый парень с плохими волосами и запахом «я-не-знаю-почему-я-должен-подтираться» решил, что я задолжала ему за то, что решила уйти и все такое, так что это было не изнасилование.
И это то, что я собиралась описывать редактору, ворвавшись в издательство, окрыленная чувством собственной важности и правоты? ВАШИ ЧИТАТЕЛИ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, СЭР. У НЕГО ЕСТЬ ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ПАЛЛАДИУМСКИХ РОЛЕВЫХ ИГР, И ЭТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРЬЕЗНУЮ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ВАШЕЙ ГОЛОВЫПИЗДЫЖИЗНИ.
И под этим гневом, страхом и тошнотой прячется само воспоминание. В трясине, где я ползаю, царапаюсь и блюю, оно становится едва ли не самой малой частью. Оно похоже на вуаль, наброшенную на лицо. Немного щекотно и зрение затуманено, но под нею я невидима, я никто, я любая другая женщина. В воспоминаниях не должно быть острых углов и высокой контрастности. Рвота и так занимает львиную долю грубого, отвратительного, вонючего ужаса телесной реальности. Мне не нужны еще и воспоминания. Они просто не могут сравниться с тем, что пришло потом.
Это ложь. Я помню все. Я помню каждую подробность того, что чувствовала тогда. Такое просто невозможно забыть, как бы ты не старалась. Но если я позволю воспоминанию подняться на поверхность, если я позволю себе рассмотреть его во всех деталях, медленно и безмолвно разворачивающимся перед глазами, меня начнет трясти, и внезапно как из шланга польются слезы. Это очень простой выбор. Кто-то должен исчезнуть - или воспоминание, или я. И я исчезла. Пришла в себя уже на полу, с кучей царапин на бедрах и синяков на ногах из-за отчаянных метаний. Так что я выбираю рвоту, сворачивание в клубок под одеялом и отчаянно остроумную попытку передавать ЮМОР при помощи ЗАГЛАВНЫХ БУКВ.
Я позволила этому произойти.
Семь месяцев назад мой муж меня изнасиловал. Я сказала ему, что хочу развод, и он анально изнасиловал меня. Он не сказал этого в тот вечер, но говорил раньше «Ты не уйдешь, пока я не поимею каждую часть тебя». Это то, что я задолжала ему за решение уйти.
После этого он поцеловал и поблагодарил меня.
На следующий день он извинился. И его извинения подошли опасно близко к той части моего мозга, где были заперты события предыдущего вечера, когда я сказала себе «До тех пор, пока ты не окажешься за закрытой дверью, ключа от которой у него нет, ты не будешь думать о случившемся». Так что я не могла ничего сказать, потому что мне нужно было провести еще неделю в его доме, прежде чем мне было бы куда уйти. Шелтер? Ну да, конечно. Шелтеры существуют для женщин без замкнутых внутри воспоминаний, для женщин с синяками, потому что они попытались удрать, для женщин, которые не думают, что он их найдет и сделает что-то похуже или для тех, у кого нет другого выбора, кроме как принять этот риск. У меня был выбор. Я могла держать свои мысли под замком.
Так что все, что я могла сказать ему, было «почему». «Почему ты извиняешься?» Я не могла назвать то, что произошло вчера. Он бы только провел остаток дня плача и крича на меня, пока бы мне не пришлось сказать «нет, нет, я была неправа, это было не изнасилование» и тогда бы он сделал это опять. Нет, я хотела увидеть, произнесет ли он сам заветное слово. И тогда, может быть, я бы ушла раньше, чем рассчитывала, отправилась бы в шелтер, если бы только я получила признание, что мне было причинено зло, что я не заслужила этого. Почему, Флинт. Почему ты извиняешься.
«Ну, ты… просила меня прекратить. Но я все равно не остановился».
Для этого существует специальное слово, подумала я.
Но не сказала этого.
Я жалкое создание. Я больше не существую. Я отреклась от своей личностности, от своей человечности. Я просто сидела, немая и глухая, и позволила ему сказать это точно так же, как накануне позволила ему сделать это. Позволила? Я действительно позволила это? О, боже, не задавайте мне вопросов. Это не имеет значения. Это произошло и ты всего лишь проклятое жалкое созданье, которое просто лежало и ничего не сделало.
Есть само событие, и оно было болезненным, и страшным и заставило меня отделиться от себя и парить над деревьями за окном. И есть то, что пришло потом - столкновение с ним в магазине, необходимость провести целый час, слушая как он называет меня шлюхой, лишь бы он подписал бумаги о разводе, потеря друзей, которые не желают верить в то, что это было изнасилование, которые говорят, что если ты не позвонила в полицию, совершенно ясно, что не это было изнасилованием.
Есть невыносимое осознание, что ты превратилась в жалкую тварь, не способную более функционировать как нормальное человеческое существо, с которой ни с того ни с сего приключается паническая атака, так что она проводит вечер, лежа на полу, кусая руки и рыдая. И все это часть комплекта, часть того, что мы называем травмой.
Но это даже не самое худшее. Поверх всего этого, небольшим аккуратным бантиком пристроилось понимание, что это навсегда стало частью меня самой. Куда бы я ни отправилась, что бы я ни делала, кем бы я ни была. Я могу стоять в очереди в банке, готовить обед, надевать носки, кататься на велосипеде, дремать, читать книгу, и А ПОМНИШЬ, ХАРРИЭТ, ТЫ БЫЛА ИЗНАСИЛОВАНА. Да, я помню, но я действительно очень хочу сейчас поиграть в эту видеоигру. ПОМНИШЬ ЕГО РУКУ У ТЕБЯ НА ГРУДИ. Я вправду совершенно не хочу сейчас вспоминать, я только собиралась прогуляться. КОГДА ГРЕГОРИ СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ ДОЛЖНА ПРИЗНАТЬ СВОЮ ЧАСТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРОИЗОШЕДШЕЕ. Да, и это было хуево, но у меня дела и я совсем не хочу сейчас думать о Грегори. ТЫ ЧИТАЛА ЭТУ СТАТЬЮ, О ТОМ, КАК НЕСКОЛЬКО ПАРНЕЙ В КАЛИФОРНИИ НАСИЛОВАЛИ ДЕВУШКУ БИЛЬЯРДНЫМ КИЕМ. Черт возьми, да, я прочитала ее, но я просто не могу нормально функционировать, если постоянно буду кипеть от ярости из-за этого. ЗНАЕШЬ, ОНИ ТАК И ОСТАЛИСЬ БЕЗНАКАЗАННЫМИ. Да, я знаю. ПОТОМУ ЧТО ЕЕ НОГИ ДВИГАЛИСЬ ПРОТИВ ЗАКОНА ПРИТЯЖЕНИЯ. Да, я прочитала эту часть, спасибо. ТЫ НЕ СООБЩИЛА В ПОЛИЦИЮ. Нет, не сообщила. И ПОЭТОМУ ЭТО НЕ ИЗНАСИЛОВАНИЕ. Это изнасилование. НЕТ, НЕ ИЗНАСИЛОВАНИЕ, ПОТОМУ, ЧТО ТЫ САМА ВИНОВАТА. Я не заслужила этого. ТОГДА ПОЧЕМУ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ С ТОБОЙ, И ПОЧЕМУ ТЫ ЛИШИЛАСЬ ВСЕХ СВОИХ ДРУЗЕЙ? Потому что все мои друзья были его друзьями и все они мудаки. ИЛИ МОЖЕТ БЫТЬ ТЫ ТУПАЯ ШЛЮХА. Может быть. ТЫ ЧТО, ПЛАЧЕШЬ, КАК МАЛЕНЬКАЯ ГЛУПАЯ СУЧКА? Может быть. ТЫ ПЛАЧЕШЬ. Да. ТЫ ЗАСЛУЖИЛА ЭТО. Нет. ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, ПОТОМУ ЧТО ВСЕ РАВНО ВСЕ БУДУТ ЗНАТЬ, ЧТО ТЫ НЕ СОПРОТИВЛЯЛАСЬ, ТАК ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ТЫ ВСЕ РАВНО САМА ВИНОВАТА.
С моей шеи свисает, волочась за мной, оборванная цепь. И весь мир, до конца моей жизни, будет знать, что когда-то я была превращена в рабыню.