на статью Ворожейкиной
Тут Птеродактиль опубликовал заметку Татьяны Ворожейкиной о Майдане.
Я глубоко не согласен с тем, как подается предыстория Майдана, и решил написать свое мнение о том, как это происходило.
[простынь]"Как отмечает Владимир Паниотто, директор Киевского международного института социологии, с сентября 2013-го неожиданно началась активная пропаганда Европейского союза, и лидеры правящей Партии регионов, «до этого всегда выступавшие оппонентами проевропейской оппозиции, вдруг стали активно поддерживать ее в вопросе интеграции Украины в Европу…" - очень характерная фраза.
Иностранному социолога неизбежно приходится пользоваться какими-то источниками изучаемых времён - в данном случае, статьёй директора не последней социологической организации в Украине, http://www.levada.ru/books/statya-v-paniotto-ukraina-evromaidan-v-vestnike-obshchestvennogo-mneniya-3-4-116написанной во времена майдана. Проблема в том, что события развивались слишком стремительно, чтобы привычные большинству людей модели происходящего были адекватны реальности.
Проще говоря, люди не умеют замечать важные перемены, и описывать их. Особенно если ты директор института и не только хочешь кушать и банально жить потом, но ещё и сохранить лицо как учёный.
На самом деле вопрос об ассоциации встал в апреле-мае 13-го года, когда инициированные при Порошенко в МИДе процедуры подготовки ассоциации, тормозимые регионалами, вышли на уровень подписания соглашения. Янукович же, находившийся тогда в сложном предвыборном политическом положении, решил его использовать в своей игре - если не выбить из Путина уступки, то хотя бы переориентироваться на другого компаньона.
Соглашение об ассоциации было практически безобидным - обычная политическая часть, требование стандартизации высокоскоростных пассажирских транспортных систем, плюс-минус удобные условия для отраслей промышленности. Однако проект расширения торговли натыкался на две взаимосвязанные преграды - трудно рационализируемое желание Путина втащить Украину в карманный Таможенный союз, а также сопротивление "старой" Партии регионов. Старая партия состояла из владельцев крупных бизнесов вроде металлургии, производства стекла, вагонов; их желание увеличить доходы требовало расширения сбыта в РФ, что натыкалось на препятствия в виде высокой цены на энергоресурсы из РФ и перегретого рынка в самой РФ (например, безумного расширения вагонного парка якунинской РЖД и монополизируемого Ротенбергами рынка труб). Это стремление напоминало конкуренцию Эллочки-людоедки против Вандербильдихи: невозможность соперничать на равных с придворными дзюдоистами etc требовала какой-то интеграции в российскую вертикаль, однако это желание не коррелировало с возможностями остальной Украины оплачивать такие попытки - ведь даже Ахметов немалую долю металла поставлял на европейский рынок.
Таким образом, примерно с мая в Украине на разных уровнях шло обсуждение перспектив ассоциации - кто в чем выиграет, кто в чем потеряет, как компенсировать эти потери - и надо ли вообще их компенсировать. Сложность обсуждения состояла в том, что старая гвардия Партии регионов пыталась торпедировать ассоциацию, пугая людей (особенно в своей вотчине - Донбассе) закрытиями заводов и всяческими ужасами вплоть до нашествия орд гомосексуалистов-насильников на мирные донбасские посёлки. Нюанс состоял в том, что именно "донецкие" после прихода к власти практиковали приватизацию заводов вплоть до рейдерских атак сотен молодчиков с последующей разделкой отжатого имущества на металлолом. Фактически, пользуясь монополией власти в стране, они устроили Донбассу резню, привычно пугая население тем, что "европейцы" будут ещё страшнее.
В существенно меньших масштабах такая агитация практиковалась и в остальных частях страны.
Таким образом, в стране стартовал процесс рефлексии окружающей действительности, выйдя за рамки собственно экономики. Попытки Путина с помощью таможенной блокады повлиять на процессы выбора привилегированного торгового партнёра не просто обострили внутриукраинскую дискуссию, но и укрепили значительную часть населения в бесперспективности отношений с российскими руководителями. Именно в этом, а не в невесть откуда взявшейся вере в ЕС состояла платформа сторонников евромайдана. Те же гастарбайтеры неплохо знали недостатки порядков Евросоюза, да и выступавшие на майдане националистические партии в ЕС обычно являлись евроскептиками.
Поэтому когда Паниотто пишет, что умонастроениями не определившейся трети населения можно было управлять - это была иллюзия, адекватная лишь в мае-июне, а никак не в ноябре. Возможности для внутриполитических перемен, открывающиеся благодаря внедрению политической части ассоциации, серьёзно подтолкнули колеблющихся - в отличие от сторонников Таможенного союза, не могших предложить в этом плане ничего. Показательным является т.н. Врадиевское дело, в котором беспредельничавшие милиционеры изнасиловали и попытались убить девушку, а на следующий день местные жители осадили РОВД. Властям очень не хотелось наказывать милиционеров, так как в этом случае они шли против сложившихся порядков (в т.ч. внутрипартийного кумовства), но и не наказывать тоже было невозможно - иначе беспорядки начались бы в других местах, а борьба с ними явно противоречила провозглашен носу курсу на евроинтеграцию. Проблема для властей состояла ещё и в том, что Врадиевка случилась в Николаевской области, считавшейся частью "Юго-Востока", электоральной базы Партии регионов. В итоге милиционеров посадили, но вопрос к власти о готовности ее исполнять принятые обязательства остался открытым до самого евромайдана.
Проблемой для властей было и некстати начавшаяся торговая война с Россией, так как 2013 год был годом пика платежей по внешним долгам. Торговая война привела к некоторому снижению роста экономики, кроме того, чрезмерно были раздуты траты бюджета на коррупционные статьи расходов (вроде строительства к Евробаскет-2015). В совокупности это привело к многомесячным задержкам платежей, в т.ч. и по зарплате, что грозило социальным взрывом. У населения была определенная готовность принять сложившиеся неудобства при условии проведения кадровых чисток, изменении местной политики - однако это шло вразрез как с коррупционными аппетитами "старой гвардии" "донецких", так и их политикой опоры на беспредел местных властей.
Таким образом, уже к концу октября 2013-го перед властями встал клубок взаимосвязанных проблем во взаимоотношениях с торговыми партнерами, собственными элитами и населением. При ориентации на Европу элита регионалов несла финансовые потери, а в перспективе часть их отжималась от кормушки; кроме того, необходимо было бороться с потерями бюджета и некоторым ростом безработицы на Востоке из-за торговой войны с РФ. При ориентации на РФ финансовые потери и безработица быстрее росли в Центре и на Западе (на Востоке тоже, но меньше), становилось труднее обслуживать внешний долг, повышался риск социального взрыва - что традиционно игнорировалось "старой гвардией" донецких.
Этот клубок противоречий Янукович решал, исходя из собственных интересов как предводителя "донецких" - проведя тайные переговоры с Путиным и фактически отказавшись от евроассоциации. Это провело к столкновениям 24-25 ноября с охранявшей здание Кабмина милицией многотысячных масс людей, требовавших от властей внятного ответа о причинах смены политики. Ситуацию усугубило избиение студенческого Евромайдана 30 ноября, почему-то называемого Ворожейкиной разгоном.
Попытка Януковича в начале декабря сбить протестные настроения перспективами снижения цен на газ и нефть, ростом торговли с РФ и получением от нее кредита потерпели фиаско: на Западе, и на Востоке значительная часть населения небезосновательно считала, что выгодоприобретателем договоренностей будет только "старая гвардия" Партии регионов.
Далее, Ворожейкина цитирует данные социологии майдана-лагеря - "42 проц. Майдана-лагеря представляли приезжие из Западной Украины, 34 - из Центральной и 23 проц. из Восточной и Южной", что часто интерпретировалось украинскими социологами как большая заинтересованность западных регионов в евроассоциации и перетекло в статью. К сожалению, украинские социологи (и особенно директора институтов) не знают украинской географии: расстояние, например, между Киевом и Ровно около 400 км, вдвое больше расстояния между Киевом и Донецком - а это имеет существенное значение при поездках на майдан за свой счет.
"Наибольшую и по преимуществу отрицательную известность из 40 сотен, действовавших на Майдане, получила 23-я сотня «Правого сектора» - объединения до этого мало кому известных радикальных националистических организаций. Хорошо экипированные бойцы «Правого сектора» оказывались (или объявляли себя) инициаторами и участниками большинства силовых акций, в том числе и переломивших ход событий на Майдане в январе-феврале 2014 года." - тут Ворожейкина снова цитирует чушь, преимущественно из российских интернетов. Сотня ПС была одной из выходивших ночью на баррикады сотен - а это было довольно ответственное задание. Кроме того, она рассматривалась советом самообороны как резерв.
Собственно, противопоставление Ворожейкиной военизированных сотен и элементов гражданской самоорганизации ("кухня, сцена, медпункты"), мягко говоря, непонятно - кухней и медпунктами пользовались все. Военизированность гражданского общества была неизбежна в условиях, когда власти разговаривали с обществом с позиции силы: сегодня тебя бьет беркут - завтра ты идешь в сотню и колотишь беркут сам (а если есть палка и шлем, можешь в сотню и не идти).
"В ночь с 18 на 19 февраля, когда служба безопасности Украины объявила о начале антитеррористической операции, пространство Майдана сократилось до минимальных размеров" - во многом, такое сокращение связано со сдачей двух баррикад на Институтской - сотник со второй (ближней к правительственному кварталу) баррикады был на совете сотников, а его замы не догадались зажечь шины. Руководство сотни с первой баррикады потом вообще не нашли, а стоявшие не смогли противодействовать потоку гранат организацией подноса покрышек.
А вообще по потерям могу сказать только одно: не знаю, как по умершим, а вот по раненным сообщавшиеся представителями майдана цифры можно смело умножать в два-три раза. Сотни потеряли очень много человек.
"Особенно тяжелые потери нанесли снайперы, которые вели огонь на поражение как по протестующим, так и по милицейским отрядам." - о любителях дробовой стрельбы в беркутовской форме я уже писал. Что творилось на Институтской утром, я своими глазами не видел - через баррикаду обывателей не пускали.
Вернувшись домой 22-го, я увидел в интернете видеозаписи корреспондентов из гостиницы "Украина", на которых посреди пятившейся назад толпе беркутовцев некоторые падали с ранениями ног и нижней половины туловища. Такие ранения никак не могли быть произведены со стороны майдановцев, находившихся существенно ниже плеч толпы беркутовцев. Даже самая высокая точка, бывшая в их распоряжении - башенка на крыше Дома Профсоюзов - была на уровне первого этажа гостиницы и не обеспечивала избирательного поражения в толпе. Аналогично и Октябрьский дворец - в нем на тот момент еще сидели ввшники, а за вышедшими на площадку майдановцы автоматчики устраивали тир - машина и стены были в буквальном смысле изрешечены в сито.
Снайпера сидели только в "Украине", находившейся ранее под контролем беркута - и это были те же снайпера, которые через двадцать минут расстреливали подходивших снизу майдановцев. Минимум один такой снайпер был проштурмован самообороновцами в своем номере и получил ранения, не совместимые с жизнью. Я полагаю, что это были россияне, так как только в российской политологической литературе культивировался миф о "третьей силе" во время протестов в Риге, Баку, Москве и т.д. Это не могли быть снайпера "проевропейской" партии или коварного Госдеппа, так как раненных и убитых для шантажа хватало задолго для того. Но в рамках российской политической модели с агентами Госдеппа, натравливающими друг на друга союзников России, такой снайпер был нужен.
Однако такой снайпер сослужил плохую службу: оказавшись под ударами высокотравматическим оружием со стороны самооборонцев с одной стороны и единичным огнем снайперов с другой, отряды МВД не только понесли потери - их командиры (и бойцы) оказались деморализованы и растеряны. Это привело к пассивности командиров, дезертирству и сдаче в плен рядовых (из которого их потом через час отпускали). Увидев такое состояние дел, "титушки" в Мариинском также предпочли спасаться бегством (разбредаясь по городу и пытаясь грабежами заработать на билет домой). Янукович еще 16 числа начал вывозить ценности со своей дачи в Межигорье - не сильно надеясь удержать власть. Другие же функционеры Партии регионов (вроде Пшонки), которых ради сохранения верности не предупреждали о возможном неблагополучном исходе, оказались застигнуты врасплох и бежали в самый последний момент. Правительственный квартал оказалось защищать некому и незачем - после чего он был безболезненно занят самообороновцами.
Я глубоко не согласен с тем, как подается предыстория Майдана, и решил написать свое мнение о том, как это происходило.
[простынь]"Как отмечает Владимир Паниотто, директор Киевского международного института социологии, с сентября 2013-го неожиданно началась активная пропаганда Европейского союза, и лидеры правящей Партии регионов, «до этого всегда выступавшие оппонентами проевропейской оппозиции, вдруг стали активно поддерживать ее в вопросе интеграции Украины в Европу…" - очень характерная фраза.
Иностранному социолога неизбежно приходится пользоваться какими-то источниками изучаемых времён - в данном случае, статьёй директора не последней социологической организации в Украине, http://www.levada.ru/books/statya-v-paniotto-ukraina-evromaidan-v-vestnike-obshchestvennogo-mneniya-3-4-116написанной во времена майдана. Проблема в том, что события развивались слишком стремительно, чтобы привычные большинству людей модели происходящего были адекватны реальности.
Проще говоря, люди не умеют замечать важные перемены, и описывать их. Особенно если ты директор института и не только хочешь кушать и банально жить потом, но ещё и сохранить лицо как учёный.
На самом деле вопрос об ассоциации встал в апреле-мае 13-го года, когда инициированные при Порошенко в МИДе процедуры подготовки ассоциации, тормозимые регионалами, вышли на уровень подписания соглашения. Янукович же, находившийся тогда в сложном предвыборном политическом положении, решил его использовать в своей игре - если не выбить из Путина уступки, то хотя бы переориентироваться на другого компаньона.
Соглашение об ассоциации было практически безобидным - обычная политическая часть, требование стандартизации высокоскоростных пассажирских транспортных систем, плюс-минус удобные условия для отраслей промышленности. Однако проект расширения торговли натыкался на две взаимосвязанные преграды - трудно рационализируемое желание Путина втащить Украину в карманный Таможенный союз, а также сопротивление "старой" Партии регионов. Старая партия состояла из владельцев крупных бизнесов вроде металлургии, производства стекла, вагонов; их желание увеличить доходы требовало расширения сбыта в РФ, что натыкалось на препятствия в виде высокой цены на энергоресурсы из РФ и перегретого рынка в самой РФ (например, безумного расширения вагонного парка якунинской РЖД и монополизируемого Ротенбергами рынка труб). Это стремление напоминало конкуренцию Эллочки-людоедки против Вандербильдихи: невозможность соперничать на равных с придворными дзюдоистами etc требовала какой-то интеграции в российскую вертикаль, однако это желание не коррелировало с возможностями остальной Украины оплачивать такие попытки - ведь даже Ахметов немалую долю металла поставлял на европейский рынок.
Таким образом, примерно с мая в Украине на разных уровнях шло обсуждение перспектив ассоциации - кто в чем выиграет, кто в чем потеряет, как компенсировать эти потери - и надо ли вообще их компенсировать. Сложность обсуждения состояла в том, что старая гвардия Партии регионов пыталась торпедировать ассоциацию, пугая людей (особенно в своей вотчине - Донбассе) закрытиями заводов и всяческими ужасами вплоть до нашествия орд гомосексуалистов-насильников на мирные донбасские посёлки. Нюанс состоял в том, что именно "донецкие" после прихода к власти практиковали приватизацию заводов вплоть до рейдерских атак сотен молодчиков с последующей разделкой отжатого имущества на металлолом. Фактически, пользуясь монополией власти в стране, они устроили Донбассу резню, привычно пугая население тем, что "европейцы" будут ещё страшнее.
В существенно меньших масштабах такая агитация практиковалась и в остальных частях страны.
Таким образом, в стране стартовал процесс рефлексии окружающей действительности, выйдя за рамки собственно экономики. Попытки Путина с помощью таможенной блокады повлиять на процессы выбора привилегированного торгового партнёра не просто обострили внутриукраинскую дискуссию, но и укрепили значительную часть населения в бесперспективности отношений с российскими руководителями. Именно в этом, а не в невесть откуда взявшейся вере в ЕС состояла платформа сторонников евромайдана. Те же гастарбайтеры неплохо знали недостатки порядков Евросоюза, да и выступавшие на майдане националистические партии в ЕС обычно являлись евроскептиками.
Поэтому когда Паниотто пишет, что умонастроениями не определившейся трети населения можно было управлять - это была иллюзия, адекватная лишь в мае-июне, а никак не в ноябре. Возможности для внутриполитических перемен, открывающиеся благодаря внедрению политической части ассоциации, серьёзно подтолкнули колеблющихся - в отличие от сторонников Таможенного союза, не могших предложить в этом плане ничего. Показательным является т.н. Врадиевское дело, в котором беспредельничавшие милиционеры изнасиловали и попытались убить девушку, а на следующий день местные жители осадили РОВД. Властям очень не хотелось наказывать милиционеров, так как в этом случае они шли против сложившихся порядков (в т.ч. внутрипартийного кумовства), но и не наказывать тоже было невозможно - иначе беспорядки начались бы в других местах, а борьба с ними явно противоречила провозглашен носу курсу на евроинтеграцию. Проблема для властей состояла ещё и в том, что Врадиевка случилась в Николаевской области, считавшейся частью "Юго-Востока", электоральной базы Партии регионов. В итоге милиционеров посадили, но вопрос к власти о готовности ее исполнять принятые обязательства остался открытым до самого евромайдана.
Проблемой для властей было и некстати начавшаяся торговая война с Россией, так как 2013 год был годом пика платежей по внешним долгам. Торговая война привела к некоторому снижению роста экономики, кроме того, чрезмерно были раздуты траты бюджета на коррупционные статьи расходов (вроде строительства к Евробаскет-2015). В совокупности это привело к многомесячным задержкам платежей, в т.ч. и по зарплате, что грозило социальным взрывом. У населения была определенная готовность принять сложившиеся неудобства при условии проведения кадровых чисток, изменении местной политики - однако это шло вразрез как с коррупционными аппетитами "старой гвардии" "донецких", так и их политикой опоры на беспредел местных властей.
Таким образом, уже к концу октября 2013-го перед властями встал клубок взаимосвязанных проблем во взаимоотношениях с торговыми партнерами, собственными элитами и населением. При ориентации на Европу элита регионалов несла финансовые потери, а в перспективе часть их отжималась от кормушки; кроме того, необходимо было бороться с потерями бюджета и некоторым ростом безработицы на Востоке из-за торговой войны с РФ. При ориентации на РФ финансовые потери и безработица быстрее росли в Центре и на Западе (на Востоке тоже, но меньше), становилось труднее обслуживать внешний долг, повышался риск социального взрыва - что традиционно игнорировалось "старой гвардией" донецких.
Этот клубок противоречий Янукович решал, исходя из собственных интересов как предводителя "донецких" - проведя тайные переговоры с Путиным и фактически отказавшись от евроассоциации. Это провело к столкновениям 24-25 ноября с охранявшей здание Кабмина милицией многотысячных масс людей, требовавших от властей внятного ответа о причинах смены политики. Ситуацию усугубило избиение студенческого Евромайдана 30 ноября, почему-то называемого Ворожейкиной разгоном.
Попытка Януковича в начале декабря сбить протестные настроения перспективами снижения цен на газ и нефть, ростом торговли с РФ и получением от нее кредита потерпели фиаско: на Западе, и на Востоке значительная часть населения небезосновательно считала, что выгодоприобретателем договоренностей будет только "старая гвардия" Партии регионов.
Далее, Ворожейкина цитирует данные социологии майдана-лагеря - "42 проц. Майдана-лагеря представляли приезжие из Западной Украины, 34 - из Центральной и 23 проц. из Восточной и Южной", что часто интерпретировалось украинскими социологами как большая заинтересованность западных регионов в евроассоциации и перетекло в статью. К сожалению, украинские социологи (и особенно директора институтов) не знают украинской географии: расстояние, например, между Киевом и Ровно около 400 км, вдвое больше расстояния между Киевом и Донецком - а это имеет существенное значение при поездках на майдан за свой счет.
"Наибольшую и по преимуществу отрицательную известность из 40 сотен, действовавших на Майдане, получила 23-я сотня «Правого сектора» - объединения до этого мало кому известных радикальных националистических организаций. Хорошо экипированные бойцы «Правого сектора» оказывались (или объявляли себя) инициаторами и участниками большинства силовых акций, в том числе и переломивших ход событий на Майдане в январе-феврале 2014 года." - тут Ворожейкина снова цитирует чушь, преимущественно из российских интернетов. Сотня ПС была одной из выходивших ночью на баррикады сотен - а это было довольно ответственное задание. Кроме того, она рассматривалась советом самообороны как резерв.
Собственно, противопоставление Ворожейкиной военизированных сотен и элементов гражданской самоорганизации ("кухня, сцена, медпункты"), мягко говоря, непонятно - кухней и медпунктами пользовались все. Военизированность гражданского общества была неизбежна в условиях, когда власти разговаривали с обществом с позиции силы: сегодня тебя бьет беркут - завтра ты идешь в сотню и колотишь беркут сам (а если есть палка и шлем, можешь в сотню и не идти).
"В ночь с 18 на 19 февраля, когда служба безопасности Украины объявила о начале антитеррористической операции, пространство Майдана сократилось до минимальных размеров" - во многом, такое сокращение связано со сдачей двух баррикад на Институтской - сотник со второй (ближней к правительственному кварталу) баррикады был на совете сотников, а его замы не догадались зажечь шины. Руководство сотни с первой баррикады потом вообще не нашли, а стоявшие не смогли противодействовать потоку гранат организацией подноса покрышек.
А вообще по потерям могу сказать только одно: не знаю, как по умершим, а вот по раненным сообщавшиеся представителями майдана цифры можно смело умножать в два-три раза. Сотни потеряли очень много человек.
"Особенно тяжелые потери нанесли снайперы, которые вели огонь на поражение как по протестующим, так и по милицейским отрядам." - о любителях дробовой стрельбы в беркутовской форме я уже писал. Что творилось на Институтской утром, я своими глазами не видел - через баррикаду обывателей не пускали.
Вернувшись домой 22-го, я увидел в интернете видеозаписи корреспондентов из гостиницы "Украина", на которых посреди пятившейся назад толпе беркутовцев некоторые падали с ранениями ног и нижней половины туловища. Такие ранения никак не могли быть произведены со стороны майдановцев, находившихся существенно ниже плеч толпы беркутовцев. Даже самая высокая точка, бывшая в их распоряжении - башенка на крыше Дома Профсоюзов - была на уровне первого этажа гостиницы и не обеспечивала избирательного поражения в толпе. Аналогично и Октябрьский дворец - в нем на тот момент еще сидели ввшники, а за вышедшими на площадку майдановцы автоматчики устраивали тир - машина и стены были в буквальном смысле изрешечены в сито.
Снайпера сидели только в "Украине", находившейся ранее под контролем беркута - и это были те же снайпера, которые через двадцать минут расстреливали подходивших снизу майдановцев. Минимум один такой снайпер был проштурмован самообороновцами в своем номере и получил ранения, не совместимые с жизнью. Я полагаю, что это были россияне, так как только в российской политологической литературе культивировался миф о "третьей силе" во время протестов в Риге, Баку, Москве и т.д. Это не могли быть снайпера "проевропейской" партии или коварного Госдеппа, так как раненных и убитых для шантажа хватало задолго для того. Но в рамках российской политической модели с агентами Госдеппа, натравливающими друг на друга союзников России, такой снайпер был нужен.
Однако такой снайпер сослужил плохую службу: оказавшись под ударами высокотравматическим оружием со стороны самооборонцев с одной стороны и единичным огнем снайперов с другой, отряды МВД не только понесли потери - их командиры (и бойцы) оказались деморализованы и растеряны. Это привело к пассивности командиров, дезертирству и сдаче в плен рядовых (из которого их потом через час отпускали). Увидев такое состояние дел, "титушки" в Мариинском также предпочли спасаться бегством (разбредаясь по городу и пытаясь грабежами заработать на билет домой). Янукович еще 16 числа начал вывозить ценности со своей дачи в Межигорье - не сильно надеясь удержать власть. Другие же функционеры Партии регионов (вроде Пшонки), которых ради сохранения верности не предупреждали о возможном неблагополучном исходе, оказались застигнуты врасплох и бежали в самый последний момент. Правительственный квартал оказалось защищать некому и незачем - после чего он был безболезненно занят самообороновцами.