"Броненосец "Потемкин" (1925). Показ в Третьяковской галерее
Была показана 16-мм проекция, американская версия 1972 года, на музыку Эдмунда Майзеля; эту копию, созданную американскими энтузиастами, преподнес Комиссии по наследству Эйзенштейна Джей Лейда. Как сообщил Наум Клейман, редакция фильма основывалась на монтажной версии, которую готовил сам Джон Грирсон для англоязычного проката.
Конечно, сегодняшнее кинособытие прошло под знаком зажигательного выступления Наума Ихильевича Клеймана, длившееся почти три часа. Его 40-минутное предисловие сменилось работой синхрониста (как водится в микрофон и при свете одиночной лампы в темноте зала). Наум Клейман лично озвучивал субтитрированную английским языком копию, зачитывая оригинальный русскоязычный текст с монтажных листов, изредка, но прибегая к драгоценным комментариям (н-р, кто бы знал, в каких кадрах появляется матушка С.М. Эйзенштейна).
Публика была замечательной - чуткой, внимательной, отзывчивой к экрану и его закадровому слову. После фильма возникло обсуждение еще минут на 40. Только что увиденный фильм поворачивался бесконечно новыми сторонами в историях блистательного рассказчика - о символике и образности картины, событиях, сопровождавших съемки фильма, многочисленных параллелях с образцами мировой культуры. Волна завораживающего предметного знания, просто-таки гипнотизирующей эрудиции Наума Клеймана и самого что ни на есть благожелательного настроя у меня лично не могла не вызвать радости тех ощущений, которые были присуще показам Музея кино на Красной Пресне. После завершения вечера Наум Ихильевич сказал мне, что он сам не ожидал такого интереса у зрителей.
Что касается фильма, то "Броненосец" - именно живое кино. Может быть особенное дело оказала сегодняшняя проекция - надо сравнивать, не готов сказать. По сообщению Наума Ихильевича, в известной реконструированной советской версии авторам (Юткевичу/Клейману) приходилось буквально "растягивать" фильм, в частности за счет титров, чтобы вложить картину в музыку Шостаковича, что в итоге привело к замедлению темпа самого фильма. Между тем, картина в американской версии явилась стремительной и ритмичной (при этом в музыкальном смысле разносторонне оформленной). Действительно, это ни разу не пыльная архаика, образный ряд фильма по-прежнему работает. Сама же тема - о пределе терпения наших людей, которое хоть и бесконечно, конечно, но всё же не бесконечно, - оказалась настолько актуальной, что поступившая записка из зала вызвала грохот отличного смеха - записка, в которой скрывалась доля шутки: "Как бы по нынешним временам такого "Броненосца" не запретили".
Конечно, сегодняшнее кинособытие прошло под знаком зажигательного выступления Наума Ихильевича Клеймана, длившееся почти три часа. Его 40-минутное предисловие сменилось работой синхрониста (как водится в микрофон и при свете одиночной лампы в темноте зала). Наум Клейман лично озвучивал субтитрированную английским языком копию, зачитывая оригинальный русскоязычный текст с монтажных листов, изредка, но прибегая к драгоценным комментариям (н-р, кто бы знал, в каких кадрах появляется матушка С.М. Эйзенштейна).
Публика была замечательной - чуткой, внимательной, отзывчивой к экрану и его закадровому слову. После фильма возникло обсуждение еще минут на 40. Только что увиденный фильм поворачивался бесконечно новыми сторонами в историях блистательного рассказчика - о символике и образности картины, событиях, сопровождавших съемки фильма, многочисленных параллелях с образцами мировой культуры. Волна завораживающего предметного знания, просто-таки гипнотизирующей эрудиции Наума Клеймана и самого что ни на есть благожелательного настроя у меня лично не могла не вызвать радости тех ощущений, которые были присуще показам Музея кино на Красной Пресне. После завершения вечера Наум Ихильевич сказал мне, что он сам не ожидал такого интереса у зрителей.
Что касается фильма, то "Броненосец" - именно живое кино. Может быть особенное дело оказала сегодняшняя проекция - надо сравнивать, не готов сказать. По сообщению Наума Ихильевича, в известной реконструированной советской версии авторам (Юткевичу/Клейману) приходилось буквально "растягивать" фильм, в частности за счет титров, чтобы вложить картину в музыку Шостаковича, что в итоге привело к замедлению темпа самого фильма. Между тем, картина в американской версии явилась стремительной и ритмичной (при этом в музыкальном смысле разносторонне оформленной). Действительно, это ни разу не пыльная архаика, образный ряд фильма по-прежнему работает. Сама же тема - о пределе терпения наших людей, которое хоть и бесконечно, конечно, но всё же не бесконечно, - оказалась настолько актуальной, что поступившая записка из зала вызвала грохот отличного смеха - записка, в которой скрывалась доля шутки: "Как бы по нынешним временам такого "Броненосца" не запретили".