Четвертый пост о суфизме. Суфии - исламские монахи
Всю свою жизнь суфии занимались тремя вещами: молились, постились и бодрствовали. Так же, как монахи-христиане, они отказывались от всех земных радостей и давали обеты молчания и безбрачия, чтобы, отрекшись от мира, подготовить свою душу к слиянию с Богом.
Шейхи объясняли, что тасаввуф - это путь добровольных горестей и испытаний, в которых закаляется душа. Суфизм - область нищеты и скорби, а не комфорта и богатства.
Когда у двух захидов, спасавшихся в пустыне, кто-то попросил духовной помощи, они ответили: «Мы те, кто страдает, а не те, кто помогает».
Ибрахим Адхам в молодости был царем в Балхе. Однажды ночью он услышал, как кто-то ходит по крыше, и крикнул: кто там и что вы делаете? Ему ответили: «Ищем пропавшего верблюда». Царь удивился и спросил: как верблюд мог оказаться на крыше? «Так же, - ответили ему, - как ты можешь надеяться спастись, предаваясь пирам и одеваясь в царские одежды». После этого Ибрахим ушел из дворца и девять лет прожил в пещере в дремучем лесу, откуда выходил только по пятницам, чтобы собрать хворост и продать его на базаре.
Суфии не уставали напоминать, что Бога можно встретить только в страдании, взывая к Нему, как утопающий взывает о помощи. Шейх Фузайл говорил: тем, кого Бог любит, он посылает страдания, а кого не любит - земные блага. На лице самого Фузайла тридцать лет не было улыбки: «Рай - не место для слез, а мир - не место для смеха». Он утверждал, что хотел бы заболеть, чтобы остаться наедине с Богом и все время молиться.
Многие суфии, заболев, отказывались просить Аллаха о здоровье: как можно молиться о выздоровлении, если Бог хочет, чтобы я страдал?
Если Аллах не давал скорбей, суфии добровольно брали на себя испытания и тяготы, доходившие порой до самоистязаний. Так, Ибрахим Адхам однажды дал обет совершить паломничество в Мекку, совершая намаз на каждом шаге своего пути: чтобы добраться таким образом до Каабы, ему потребовалось 14 лет.
Еще один святой, желая наказать свое тело, подвешивал себя на дереве вниз головой. Другой захид отрубил себе ногу за то, что испытал похотливое желание, услышав шаги женщины.
Под зухд суфии понимали не только самоограничение, но и отвержение мира как такового. Тот, кто предан Богу, должен считать мир своим врагом, и наоборот. Если верующий любит Бога, он не любит то, что Им сотворено: надо любить Творца, а не Его создания.
Как-то Бистами в саду восхитился красивым яблоком, но глас Божий сказал ему: тебе не стыдно награждать яблоко похвалой, достойной Меня? Тогда в наказание себе святой совсем перестал есть яблоки и вдобавок сорок дней заставлял себя не испытывать радости во время молитв.
В самом предельном случае внешний мир следовало просто не замечать, как будто его вообще не существовало. Про того же Бистами рассказывали, что перед молитвой он затыкал все щели в доме, чтобы его не отвлекал никакой шум. Живя у своего наставника, он не знал, как расположена мебель в его комнате, потому что никогда не поднимал голову и не смотрел по сторонам.
В обществе других людей он предпочитал сидеть, опустив голову и зажав ее между коленями, и ни с кем не разговаривал, только иногда вздыхал.
Еда, сон, молчание
Про суфиев говорили, что они «едят как тяжело больные, спят как сокрушенные горем и говорят как лишившиеся детей».
Самым опасным грехом для новоначальных считалось чревоугодие, и с ним боролись особенно тщательно. Питаться было нужно так, чтобы только поддерживать в себе жизнь. Рассказывая про обед в одной суфийской общине, аль-Максиди писал, что братья не ели ничего, кроме измельченных желудей, смешивая их с диким ячменем и подслащивая медом.
Некоторые суфии считали, что лучше «напиться допьяна, чем наесться до отвала»: пьяный более безобиден и меньше одержим желаниями, сытый же хочет себя ублажить. Наевшегося досыта обуревают страсти, и вообще, есть досыта - это животная черта. «Кто думает о том, что попадает в его живот, достоин лишь того, что из него выходит», - замечал аш-Шафии.
В тарикатах соблюдали сорокадневные посты, которые были для суфиев суровым испытанием. В этот период они не только ограничивали себя в еде, но и уединялись в темных и узких кельях, где можно было спать только сидя, не вытягивая ноги. Самые строгие наставники запрещали постящимся разговаривать и видеться с братьями. Во время поста количество пищи с каждым днем все больше сокращалось, а в последние трое суток дня голодовка становилась полной.
На сон - еще одну неизбежную человеческую слабость - в суфийских общинах смотрели по-разному. Одни учителя утверждали, что со сном нужно бороться, ибо он - признак небрежения. Другие возражали, что сон - благо, поскольку во сне человек бездействует и не грешит ни словом, ни поступком, а грехи его не записываются. Если ты грешник, говорили они, лучше спи, чтобы не грешить хотя бы во сне, а если праведник - бодрствуй, чтобы угождать своей праведностью Господу.
Шах Шуджа из Кирмана не спал сорок лет подряд, потом заснул и увидел во сне Господа. С тех пор он старался всегда спать, надеясь снова удостоиться такого же видения.
«Безумный» Шибли колол себе веки иглой, чтобы не заснуть ночью.
«Дервиш». Худ. Кемаль ад-Дин Бехзад. Ок. 1500 г. Частная коллекция.
Еще одним важным шагом на пути спасения был обет молчания. Пророк говорил: кто хранит молчание, тот спасен. Джунайд добавлял: знающий Бога - нем. «Суфизм - как болезнь, которая начинается бредом, а кончается молчанием», - писал аль-Кушайри.
Болтливый язык, как вино, опьяняет ум, и тот, кто к нему пристрастился, уже не может от него воздерживаться. Чтобы бороться с этим пороком, говорить надо только по необходимости, не открывая рот без повеления или вопроса, а если его получил - ограничится прямым ответом на вопрос. В самом строгом случае вслух позволялось произносить только исповедание веры, молитвы и благодарение Богу - и то лишь потому, что так повелел Аллах.
Что лучше - целомудрие или брак?
Обет целомудрия был у суфиев не в чести: большинство суфийских школ думали, что брак и безбрачие одинаково хороши. Последователь тасаввуф должен был сам выбирать, что ему ближе, - воздержание или женитьба.
Брак больше подходил для тех, кто любил общение и не мог воздерживаться от похоти, а безбрачие - для тех, кто склонялся к уединению и имел силы для воздержания. В любом случае, брак являлся сунной, поскольку был освящен обычаем Пророка.
На пути к Аллаху гораздо важней было не соблюдать целомудрие, а не потакать своим желаниям. Похотливые желания закрывали подвижникам врата к Господу. Шейх Джили однажды забыл весь Коран только потому, что посмотрел на красивую еврейку.
Несмотря на это, в суфийских общинах часто встречалось мнение, что лучший суфий - неженатый, если его сердце свободно от похоти. В пример целомудрия обычно приводили Юсуфа (Иосифа) или Ибрахима (Авраама): первый воздержался от утоления желания с Зулейхой, а второй, будучи женатым, продолжал служить Господу так, словно был неженат.
Ибрахим Хаввас с похвалой писал о неких молодоженах, которые в первую брачную ночь решили до утра благодарить Аллаха за дарованное им счастье и не притрагиваться друг к другу. То же повторилось на следующую ночь, на третью и т.д.: так они прожили в целомудрии шестьдесят пять лет.
Адам и Ева. Миниатюра «Манафи аль Хайаван» Ибн Бахтишу Марага, 1294-99 г г Библиотека Пирпонта Моргана, Нью-Йорк.
Для борьбы с похотью у суфиев имелось два сильных средства: земное и небесное. Земное заключалось в том, чтобы подавлять похоть с помощью голода. Ахмад Хаммади говорил, что притесняет свою плоть так, что для нее ломоть хлеба - все равно что тысяча гурий. Но еще лучше средство небесное - это страх Божий и самозабвенная любовь к Господу, которая вытесняет все остальное.
Возражая против брака, некоторые суфии ссылались на то, что в «наше время» невозможно найти жену с умеренными требованиями и поэтому лучше выбирать безбрачие, следуя заповеди Пророка: «В последние времена лучшими из людей будут те, чьим спинам легко», - то есть живущим без семьи. Когда у одного дервиша спросили, почему он не женится, он ответил: «Потому что у меня нет сил бороться с двумя дьяволами».
Суфиям иногда напоминали слова Пророка, что ему по душе три вещи: благовония, женщины и молитвы. Суфии на это возражали: да, они были ему по душе, но занимался-то он нищетой и самообузданием. Надо следовать его делам, а не потакать себе, ссылаясь на Пророка.
Из-за женщины пал Адам, из-за женщины Каин убил Авеля и т.д. Все распри в мире происходят из за женщин. Поэтому суфизм основан на безбрачии, а брак - потрясение основ веры.
Медитация суфия. Индия, ок. 1630 г. Британский музей, Лондон.
Но если дервиш все-таки вступал в брак, он должен был не потворствовать чувственным удовольствиям и помнить о том, что супружество дается для двух вещей: уберечься от незаконного с помощью законного и произвести на свет ребенка. Следовало также молиться о том, чтобы этот ребенок был «верующим и понятливым» и не отвращал его помыслы от Бога.
Наиболее проблемным для суфиев был именно брак с детьми. Дервиши говорили: кто женится, тот покидает сушу и садится в лодку, а после рождения ребенка эта лодка тонет. В самом деле, как может суфий может любить жену и детей, если он должен любить только Бога?
Шейх Фузайл, например, был женат, но никогда не проявлял любви к сыну, считая, что две любви - к ребенку и Господу - не могут уживаться в одном сердце. А Райам только улыбался, когда на его глазах убивали сыновей: на все воля Аллаха.
Ибрахим ибн Ахдам так боялся, что сын будет отвлекать его от мыслей о Боге, что однажды попросил в молитве убить или его самого, или сына. Выбор Аллаха пал на сына, и тот мгновенно умер.
Другой суфий, Мухиб, тоже попросил Аллаха убить его дочь, потому что любовь к ней отвлекала его от любви к Богу. Девочка по его молитве упала с крыши дома и умерла: Мухиб возблагодарил за это Бога.
Другие статьи на эту тему:
Безумие ради Аллаха (Ранний суфизм)
Руми - «танцующий шейх», создавший орден дервишей
Первый пост о суфизме. Что это вообще такое
Второй пост о суфизме. Две школы - пьяная и трезвая
Третий пост о суфизме. Кто такие захиды и чего они хотели