СТРАННАЯ ЖИВОПИСЬ. ЧАСТЬ I.
Сиенская школа живописи, как утверждают искусствоведы (и это очевидно), имеет отчетливые признаки тесной связи с византийской традицией. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B8%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%88%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0_%D0%B6%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%B8
И действительно, некоторые картины и фрески часто напоминают не только византийский стиль, но даже русский Палех. «Маэста» Дуччо, например. Или «Тайная вечеря» Пьетро Лоренцетти.
Эта преемственность не вызывает особого удивления. Но есть пара картин, привлекших наше внимание, которые вызывают вопросы не художественного, а исторического характера.
Одна из них - фреска «Мученичество францисканцев» Амброджо Лоренцетти в церкви Сан Франческо в Сиене.
Годы создания (согласно традиционной хронологии) - 1324-1327 гг. Согласно общепринятому мнению, он изображает эпизод из истории ордена францисканцев, повествующий о казни 7 монахов в г.Сеута (Марокко) в 1277 г., произошедшей по приказу тамошнего султана. https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d9/Lorenzetti_Ambrogio_martyrdom-of-the-franciscans-.jpg
Изображенные на этой фреске персонажи весьма примечательны:
Сам султан, и пара придворных по обеим сторонам от него носят явные атрибуты принадлежности к т.н. «татаро-монголам» (согласно трад.истории): очень специфические головные уборы. Более того, обладатель высокой шапки (до боли напоминающей сохранившиеся до сего дня традиционные национальные шапки тюрков Средней Азии и юга Сибири) по правую руку от султана, кроме того, явно не принадлежит к европеоидам. У него характерное круглое лицо с узкими раскосыми глазами - ни дать, ни взять, типичный монгол. Он расстроенно наблюдает за происходящим, непроизвольно прикрывая рот платком в руке...
Другой носитель типично «татаро-монгольской» шапки по левую руку от султана, уже вполне европеоидной наружности. Но шапку не спрячешь - он тоже «татаро-монгол».
А теперь, если присмотреться к остальным персонажам фрески, то можно увидеть, что они принадлежат к разным этносам: крайний слева от зрителя в подобии чалмы похож на индийца. Человек в синем шлеме и такого же цвета нагруднике очень напоминает тюркских воинов когорты Бейбарса. Рядом с ним, обернувшись к султану с выражением преданности на лице, стоит в азиатском халате коротко остриженный светлый шатен с вполне европейской физиономией. Очень даже может быть, славянин...
Такое же этническое разнообразие представлено и в виде персонажей с правой стороны фрески: сильно смахивающие на перса и узбека придворные соседствуют с замыкающими этот достойный ряд воинами в совершенно европейских шлемах и латах.
Весь этот интернационал с разными чувствами наблюдает за процедурой казни францисканцев.
Не правда ли, занятный сюжет? О чем он нам рассказывает?
Традиционная история и хронология говорят, что это был тот период Арабского Халифата, в котором в Марокко у власти была берберская династия Маринидов. Кстати, в том же году, в котором произошла казнь францисканцев, умер мамлюкский султан Бейбарс...
Кто был тот султан, по приказу которого расправились с францисканцами? Вполне возможно, Абу Юсуф Якуб ибн Абд аль-Хакк. Который уже готовился со своим флотом во второй раз переплыть Гибралтар и вторгнуться на Иберийский полуостров, чтобы продвинуться вглубь в Севилью и Кордову.
В парадигме традиционной истории и хронологии, это называется «завоеванием».
Но если взглянуть на те события с точки зрения альтернативной истории, то скорее всего, придется назвать подобные события «карательными экспедициями».
Фоменко и Носовский очень хорошо обосновывают эту возможность.
И тогда то, что изобразил сиенский художник на своей фреске, является точным слепком той исторической реальности, в которой самая большая и великая во всех смыслах империя в известной нам истории человечества (ФиН называют ее условно «Русь-Орда», в пику принятому в трад.истории термину «татаро-монголы») простирала свое влияние от тихоокеанского побережья Китая до Атлантики.
Те, кто служил ей, платил дань и соблюдал ее главные законы, вольно или невольно работали на ее единство. Но вот внутри единой монотеистической религии, родившейся в глубинах Средней Азии, скорее всего, из тенгрианства, и заложенной в основу Империи при ее формировании и расцвете, произошел раскол: иудеи устранили того, кого потом назовут абстрактно Христом, несогласные с таким развитием азиаты откололись в то, что затем назовут «исламом», а в той заштатной части на самом западном краю Великой Империи, где скучковались потомки рахдонитов и сефардов, раскол единого евразийского монотеизма привел к появлению странной уродливой формы т.н. христианства, густо замешанной на иудаизме. Поднял голову католицизм.
Так что нам рассказывает фреска Лоренцетти?
Она нам говорит о том, что один из ставленников Великой Империи на месте - султан Марокко - сделал то, что должен был сделать любой солдат Империи: наказал тех, кто представлял для нее угрозу. В наши дни на месте францисканцев вполне можно представить тех, кто неустанно трудится в многочисленных НКО, финансируемых различными ультраглобалистскими фондами типа Сороса, Гейтса, Ротшильдов и прочая. Занятно, что иудеи ничуть не изменили свои методы и тактики за столько веков...
Прислал ли папский престол тех несчастных монахов в качестве переговорщиков к султану Марокко? Или они уже основали в султанате свою миссию и работали над реализацией данного им задания? Нам не известно. Одно ясно: их казнь была сильным предупреждением папству: остановитесь, ибо тот, кто пытается развалить Империю, будет неминуемо наказан.
А вот, что пишет сотрудник Государтственного Эрмитажа В.Л.Мыц в своей статье в журнале «Золотоордынская цивилизация», 2013 https://www.elibrary.ru/item.asp?id=24296543 :
«Исследователи творческого наследия Амброджо Лоренцетти (ок. 1290-1348) полагают, что художником в зале капитула францисканского монастыря в Сиене было изображено семь сцен, объединенных в одну композицию единым историческим сюжетом принятия мученической смерти братьями-миноритами. Из всего цикла до наших дней сохранилась единственная сцена « Мученичества францисканцев », которая является предметом непрекращающихся споров среди специалистов. Искусствоведами и историками предлагались три даты времени создания Амброджо Лоренцетти фрески « Мученичество францисканцев »: 1) 1324-1327 гг.; 2) 1331 и 3) 1336-1343 гг. Одной из нерешенных проблем в изучении « Мученичества францисканцев » до сих пор остается определение времени, места и сюжета, а, следовательно, и персонификации образов, запечатленных на фреске. Существуют три основные точки зрения на определение места и время действия: одни исследователи полагают, что на фреске в Сиене Амброджо изобразил казнь францисканцев, произошедшую в 1227 г. (или в 1220 г.) в городе Сеуте (Марокко), другие - в 1321 г. в Тане (Thana, на острове Сальсет у Бомбея в Индии), третья - в 1339 г. в Алмалыке, столице Чагатайского улуса. Автором статьи, на основании косвенных данных, предлагается новая гипотеза. Согласно представленного материала фреска Амброджо Лоренцетти является не каноническим, а эмоционально ярким мемориальным произведением искусства. В основу ее сюжета положены два события из истории миссионерской деятельности на Востоке Ордена францисканцев: гибель нищенствующих проповедников Петра из Сиены, Якоба из Падуи и Фомы Толентинского, принявших мученическую смерть в индийском городе Тхана (ок. 1-6 апреля 1321 г.), а также трех христиан-католиков (миноритов?), казненных в столице Улуса Джучи - городе Сарае - 25 октября 1339 г. Предположительно причиной казни францисканцев послужило их обвинение в покушении на хана Узбека ночью 8/9 сентября, когда заговорщиками был подожжен дворец Алтунташ. Имена трех казненных в Сарае 25 октября 1339 г. монахов-францисканцев пока не удается установить. Остается также не проясненным вопрос, от кого и когда (не ранее 17 августа 1340 г.) смог получить сведения об этом событии Амброджо Лоренцетти. Наиболее вероятным информатором сиенского художника, детально знавшим обо всем, что происходило при дворе Узбека осенью 1339 г., был монах-францисканец Гелия (Илья) из Венгрии. Вероятно, с его слов Амброджо создал в 1341 г. необычайную по своему колориту и эмоциональному напряжению сцену, отражающую реальное историческое событие, в котором принимали участие хан Улуса Джучи Узбек, его сыновья Тинибек, Джанибек и Хызырбек, начальник ночной охраны правителя Орды Тоглубей, Московские князья Симеон и Иван, бывший консул Каффы Петрано д’Орто и его товарищ по посольству Альберто.»
Временные периоды, озвученные Мыцем, вероятно, хорошо отражают хронологические сдвиги. Его гипотеза вполне заслуживает внимания, поскольку объясняет присутствие каждого из персонажей на фреске.
Даже в рамках традиционной истории и хронологии, в которых размышляет Мыц, смысл события вполне однозначен: преупреждение через демонстративное наказание. В конце-концов, султан (хан) мог просто приказать своим киллерам тихо, «бэс шума и пыли» устранить агентов иностранного влияния. Но нет, устранение было намеренно организованно очень публично. «Приди и смотри».
Продолжение следует.
И действительно, некоторые картины и фрески часто напоминают не только византийский стиль, но даже русский Палех. «Маэста» Дуччо, например. Или «Тайная вечеря» Пьетро Лоренцетти.
Эта преемственность не вызывает особого удивления. Но есть пара картин, привлекших наше внимание, которые вызывают вопросы не художественного, а исторического характера.
Одна из них - фреска «Мученичество францисканцев» Амброджо Лоренцетти в церкви Сан Франческо в Сиене.
Годы создания (согласно традиционной хронологии) - 1324-1327 гг. Согласно общепринятому мнению, он изображает эпизод из истории ордена францисканцев, повествующий о казни 7 монахов в г.Сеута (Марокко) в 1277 г., произошедшей по приказу тамошнего султана. https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d9/Lorenzetti_Ambrogio_martyrdom-of-the-franciscans-.jpg
Изображенные на этой фреске персонажи весьма примечательны:
Сам султан, и пара придворных по обеим сторонам от него носят явные атрибуты принадлежности к т.н. «татаро-монголам» (согласно трад.истории): очень специфические головные уборы. Более того, обладатель высокой шапки (до боли напоминающей сохранившиеся до сего дня традиционные национальные шапки тюрков Средней Азии и юга Сибири) по правую руку от султана, кроме того, явно не принадлежит к европеоидам. У него характерное круглое лицо с узкими раскосыми глазами - ни дать, ни взять, типичный монгол. Он расстроенно наблюдает за происходящим, непроизвольно прикрывая рот платком в руке...
Другой носитель типично «татаро-монгольской» шапки по левую руку от султана, уже вполне европеоидной наружности. Но шапку не спрячешь - он тоже «татаро-монгол».
А теперь, если присмотреться к остальным персонажам фрески, то можно увидеть, что они принадлежат к разным этносам: крайний слева от зрителя в подобии чалмы похож на индийца. Человек в синем шлеме и такого же цвета нагруднике очень напоминает тюркских воинов когорты Бейбарса. Рядом с ним, обернувшись к султану с выражением преданности на лице, стоит в азиатском халате коротко остриженный светлый шатен с вполне европейской физиономией. Очень даже может быть, славянин...
Такое же этническое разнообразие представлено и в виде персонажей с правой стороны фрески: сильно смахивающие на перса и узбека придворные соседствуют с замыкающими этот достойный ряд воинами в совершенно европейских шлемах и латах.
Весь этот интернационал с разными чувствами наблюдает за процедурой казни францисканцев.
Не правда ли, занятный сюжет? О чем он нам рассказывает?
Традиционная история и хронология говорят, что это был тот период Арабского Халифата, в котором в Марокко у власти была берберская династия Маринидов. Кстати, в том же году, в котором произошла казнь францисканцев, умер мамлюкский султан Бейбарс...
Кто был тот султан, по приказу которого расправились с францисканцами? Вполне возможно, Абу Юсуф Якуб ибн Абд аль-Хакк. Который уже готовился со своим флотом во второй раз переплыть Гибралтар и вторгнуться на Иберийский полуостров, чтобы продвинуться вглубь в Севилью и Кордову.
В парадигме традиционной истории и хронологии, это называется «завоеванием».
Но если взглянуть на те события с точки зрения альтернативной истории, то скорее всего, придется назвать подобные события «карательными экспедициями».
Фоменко и Носовский очень хорошо обосновывают эту возможность.
И тогда то, что изобразил сиенский художник на своей фреске, является точным слепком той исторической реальности, в которой самая большая и великая во всех смыслах империя в известной нам истории человечества (ФиН называют ее условно «Русь-Орда», в пику принятому в трад.истории термину «татаро-монголы») простирала свое влияние от тихоокеанского побережья Китая до Атлантики.
Те, кто служил ей, платил дань и соблюдал ее главные законы, вольно или невольно работали на ее единство. Но вот внутри единой монотеистической религии, родившейся в глубинах Средней Азии, скорее всего, из тенгрианства, и заложенной в основу Империи при ее формировании и расцвете, произошел раскол: иудеи устранили того, кого потом назовут абстрактно Христом, несогласные с таким развитием азиаты откололись в то, что затем назовут «исламом», а в той заштатной части на самом западном краю Великой Империи, где скучковались потомки рахдонитов и сефардов, раскол единого евразийского монотеизма привел к появлению странной уродливой формы т.н. христианства, густо замешанной на иудаизме. Поднял голову католицизм.
Так что нам рассказывает фреска Лоренцетти?
Она нам говорит о том, что один из ставленников Великой Империи на месте - султан Марокко - сделал то, что должен был сделать любой солдат Империи: наказал тех, кто представлял для нее угрозу. В наши дни на месте францисканцев вполне можно представить тех, кто неустанно трудится в многочисленных НКО, финансируемых различными ультраглобалистскими фондами типа Сороса, Гейтса, Ротшильдов и прочая. Занятно, что иудеи ничуть не изменили свои методы и тактики за столько веков...
Прислал ли папский престол тех несчастных монахов в качестве переговорщиков к султану Марокко? Или они уже основали в султанате свою миссию и работали над реализацией данного им задания? Нам не известно. Одно ясно: их казнь была сильным предупреждением папству: остановитесь, ибо тот, кто пытается развалить Империю, будет неминуемо наказан.
А вот, что пишет сотрудник Государтственного Эрмитажа В.Л.Мыц в своей статье в журнале «Золотоордынская цивилизация», 2013 https://www.elibrary.ru/item.asp?id=24296543 :
«Исследователи творческого наследия Амброджо Лоренцетти (ок. 1290-1348) полагают, что художником в зале капитула францисканского монастыря в Сиене было изображено семь сцен, объединенных в одну композицию единым историческим сюжетом принятия мученической смерти братьями-миноритами. Из всего цикла до наших дней сохранилась единственная сцена « Мученичества францисканцев », которая является предметом непрекращающихся споров среди специалистов. Искусствоведами и историками предлагались три даты времени создания Амброджо Лоренцетти фрески « Мученичество францисканцев »: 1) 1324-1327 гг.; 2) 1331 и 3) 1336-1343 гг. Одной из нерешенных проблем в изучении « Мученичества францисканцев » до сих пор остается определение времени, места и сюжета, а, следовательно, и персонификации образов, запечатленных на фреске. Существуют три основные точки зрения на определение места и время действия: одни исследователи полагают, что на фреске в Сиене Амброджо изобразил казнь францисканцев, произошедшую в 1227 г. (или в 1220 г.) в городе Сеуте (Марокко), другие - в 1321 г. в Тане (Thana, на острове Сальсет у Бомбея в Индии), третья - в 1339 г. в Алмалыке, столице Чагатайского улуса. Автором статьи, на основании косвенных данных, предлагается новая гипотеза. Согласно представленного материала фреска Амброджо Лоренцетти является не каноническим, а эмоционально ярким мемориальным произведением искусства. В основу ее сюжета положены два события из истории миссионерской деятельности на Востоке Ордена францисканцев: гибель нищенствующих проповедников Петра из Сиены, Якоба из Падуи и Фомы Толентинского, принявших мученическую смерть в индийском городе Тхана (ок. 1-6 апреля 1321 г.), а также трех христиан-католиков (миноритов?), казненных в столице Улуса Джучи - городе Сарае - 25 октября 1339 г. Предположительно причиной казни францисканцев послужило их обвинение в покушении на хана Узбека ночью 8/9 сентября, когда заговорщиками был подожжен дворец Алтунташ. Имена трех казненных в Сарае 25 октября 1339 г. монахов-францисканцев пока не удается установить. Остается также не проясненным вопрос, от кого и когда (не ранее 17 августа 1340 г.) смог получить сведения об этом событии Амброджо Лоренцетти. Наиболее вероятным информатором сиенского художника, детально знавшим обо всем, что происходило при дворе Узбека осенью 1339 г., был монах-францисканец Гелия (Илья) из Венгрии. Вероятно, с его слов Амброджо создал в 1341 г. необычайную по своему колориту и эмоциональному напряжению сцену, отражающую реальное историческое событие, в котором принимали участие хан Улуса Джучи Узбек, его сыновья Тинибек, Джанибек и Хызырбек, начальник ночной охраны правителя Орды Тоглубей, Московские князья Симеон и Иван, бывший консул Каффы Петрано д’Орто и его товарищ по посольству Альберто.»
Временные периоды, озвученные Мыцем, вероятно, хорошо отражают хронологические сдвиги. Его гипотеза вполне заслуживает внимания, поскольку объясняет присутствие каждого из персонажей на фреске.
Даже в рамках традиционной истории и хронологии, в которых размышляет Мыц, смысл события вполне однозначен: преупреждение через демонстративное наказание. В конце-концов, султан (хан) мог просто приказать своим киллерам тихо, «бэс шума и пыли» устранить агентов иностранного влияния. Но нет, устранение было намеренно организованно очень публично. «Приди и смотри».
Продолжение следует.