Крокодил в русской литературе: от Федора Достоевского до Эдуарда Успенского 3.
1.
2.
Удивительное сходство в оценке двух этих произведений современниками состояло в том, что если «Крокодил» Достоевского был объявлен сатирой на Чернышевского, то «Крокодил» Чуковского, по замечанию Крупской, пародировал соратника Чернышевского, выдающегося представителя революционного демократизма - Николая Некрасова. Именно как пародию на Некрасова рассматривала Н.К.Крупская монолог Крокодила, в котором тот живописует, как люди угнетают несчастное зверье в зоологическом саду. Оба произведения бросали тень на официально канонизированные в СССР образы революционных демократов. Но Крупская ошибалась. Она верно почувствовала пародийную сущность монолога Крокодила Крокодиловича, но не смогла понять, какого поэта пародирует Чуковский. На самом же деле в «Крокодиле» имела место совершенно очевидная для знатоков поэзии пародия на поэму М.Ю.Лермонтова «Мцыри». Схожесть видна, что называется, невооруженным глазом.
У Чуковского так описывается рассказ Крокодила о впечатлениях от поездки в Петроград:
И встал печальный Крокодил
И медленно заговорил:
- Узнайте, милые друзья,
Потрясена душа моя,
Я столько горя видел там,
Что даже ты, Гиппопотам,
И то завыл бы, как щенок,
Когда б его увидеть мог.
Там наши братья, как в аду,
В зоологическом саду[69].
А теперь цитата из поэмы М.Ю.Лермонтова «Мцыри»:
…И, гордо выслушав, больной
Привстал, собрав остаток сил,
И долго так он говорил:
«Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел, благодарю.
Все лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь;
Но людям я не делал зла,
И потому мои дела
Немного пользы вам узнать, -
А душу можно ль рассказать?
Я мало жил, и жил в плену[70].
Со времен Томаса Гоббса, опубликовавшего в 1668 г. философский трактат «Левиафан», крокодил-левиафан остается самой известной метафорой государства. По Гоббсу, государство возникает как результат договора людей, которые осознали, что «естественные законы (как справедливость, бескорыстие, скромность, милосердие…) сами по себе, без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и т.д. А согласие без меча лишь слова…»[71] Государство возникло, чтобы сдерживать зверя в человеке, то есть сильный зверь (левиафан) сдерживает слабого зверя. Поэтому левиафан только тогда бывает человеку полезен, когда власть его абсолютна, когда он не позволяет в человеке восторжествовать зверю. В России первое издание «Левиафана» появилось в 1864 г. (на год раньше публикации «Крокодила» Ф.М.Достоевского), но издание было конфисковано цензурой.
Николай Чернышевский был одним из тех людей, которые бросили вызов государственному «левиафану». Узнав о том, что его рассказ воспринят читающей публикой как выпад против Чернышевского, Достоевский заявил, что подобная трактовка - «самая пошлейшая сплетня» и он вообще удивлен тем, как можно «в этой безделице, повести для смеху, прочитать между строк такую «гражданскую» аллегорию»[72]. Тем не менее, странно было бы в «безделице» Достоевского не увидеть каких бы то ни было аллегорий и, даже если не проводить параллели между героем «Крокодила» и Чернышевским, то обилие «гражданских» аллегорий в «Крокодиле» совершенно очевидно. Взять хотя бы образ почтенного Тимофея Семеновича с его размышлениями о том, что вера в прогресс приводит к таким неприятностям, как проглатывание крокодилом, или некий напоминающий студента субъект в фуражке, который разоблачает «ретроградные желания»[73] супруги проглоченного Ивана Матвеича. В «Крокодиле» было немало современных узнаваемых образов, и Иван Матвеич (Чернышевский) являлся одним из них. Так что данный аргумент автора не выдерживает критики, вообще в «Дневнике писателя» Достоевский пытается всячески принизить собственное произведение, которое он уничижительно и совершенно незаслуженно называет «безделицей». Но можно ли вообразить, чтобы Достоевский писал что-либо единственно лишь «для смеху», можно ли всерьез допустить, что писатель создал произведение, в основу которого было положено стремление подражать Гоголю, автору «Носа»? А между тем именно как о подражании говорил о своем «Крокодиле» Достоевский: «…мне вздумалось написать одну фантастическую сказку, вроде подражания повести Гоголя «Нос»»[74]. Далее Достоевский расшифровывает «гражданскую» аллегорию «Крокодила», вернее, расшифровывает ту «пошлейшую сплетню», которая с «Крокодилом» связывается: «В чем же аллегория? Ну конечно - крокодил изображает собой Сибирь; самонадеянный и легкомысленный чиновник Чернышевского. Он попал в крокодила и все еще питает надежду поучать весь мир»[75]. Эти попытки Достоевского отвести от себя подозрения в создании карикатуры на Чернышевского вовсе не решают проблемы. В данном случае гораздо более важно, как современники восприняли образ съеденного крокодилом человека, чем то значение, которое придавал своему произведению сам автор. Идейный антагонизм Достоевского и Чернышевского очевиден, неприятие Достоевским мировоззрения и творчества Чернышевского определено принципиальным противоречием, существующим между национально-консервативной философией Достоевского и революционным демократизмом Чернышевского. Не станем сбрасывать со счетов и то, что если по степени воздействия на общественную жизнь России влияния Достоевского и Чернышевского могут быть как-то сравнены друг с другом, то при оценке литературных достоинств просто нет оснований говорить о Чернышевском как о большом писателе. В художественном отношении роман «Что делать?» беспомощен, написал скверно, что признавало большинство современников. В частности, Н.С.Лесков писал, что «роман г. Чернышевского со стороны искусства ниже всякой критики; он просто смешон»[76].
В качестве еще одного аргумента против схожести судьбы героя «Крокодила» с Чернышевским Достоевский приводит то обстоятельство, что «Чернышевский никогда не обижал меня своими убеждениями»[77]. Достоевский доказывал, что он вовсе не хотел оскорбить Чернышевского. Но речь-то ведь и не шла об оскорблении. Все, что Достоевский пишет о Чернышевском и «Крокодиле» в «Дневнике писателя», производит впечатление неискренности.
Период правления Романовых - это немецкий период в истории России. Начиная с Петровской эпохи, дочерей императоров стали выдавать замуж за владетельных немецких герцогов, в жилах государей российских текла в основном немецкая кровь, хотя, безусловно, русский государь - это уже национальность. Символическим поэтому выглядит то обстоятельство, что хозяином крокодила-левиафана, который в Петербурге проглотил Ивана Матвеевича, является немец - единоплеменник российских государей, стоящих во главе российского имперского «левиафана».
Начавший выходить в 1922 г. известный советский журнал «Крокодил» был не первым сатирическим журналом, носящим это имя. В 1911-12 гг. в Одессе издавался сатирический журнал «Крокодил», который создавали фельетонист «Одесских новостей» Б.Флит и художник-карикатурист Ф.Сегаль. Среди бытового юмора на страницах «Крокодила» появлялась политическая сатира, журнал «Крокодил» боролся с чиновничьими взятками, с антисемитизмом и т.д. Это было издание демократической направленности. Выпустив 63 номера, редакция «Крокодила» в 1912 году прекратила свое существование, а соавторы Б.Флит и Ф.Сегаль после февральской революции совместно трудились в «журнале революционной сатиры» «Бомба», причем Ф.Сегаль, в память о закрывшемся журнале, взял себе псевдоним «Ф.Крокодилов»[78].
В первом номере советского «Крокодила» создавался образ «Красного Крокодила» как революционера-борца:
…В пору нэповского половодья,
Когда НЭП, накопляя жирный ил,
Стал походить на мутный Нил
И когда можно видеть поминутно,
Как там, где наиболее мутно,
Орудует крокодилье племя,
Решили мы, что пришло время
Для очистки нэповского Нила
Выпустить КРАСНОГО КРОКОДИЛА.
КРАСНОМУ КРОКОДИЛУ честь и хвала!
Ему предстоят большие дела:
Добраться до самой гнилости
И ворошить гниль безо всякой милости,
Чтоб нэповская муть не цвела[79]…
Красный Крокодил, таким образом, должен был решать, прежде всего, политические задачи - бороться с буржуазными извращениями НЭПа, охотиться на идеологических противников в водах «нэповского Нила». Одним из первых, на кого стал охотиться этот красный левиафан, стал Л.Б.Каменев. Во втором номере журнала на председателя Моссовета была помещена злобная карикатура. Человек в пенсне и с бородкой держит в руке красный кирпич, а у его ног валяется еще пять кирпичей. Он словно бы пытается сложить кладку из кирпичей прямо в воздухе, но они падают на землю. Красный крокодил стоит за спиной человека на задних лапах, положив передние ему на плечи. Примечательно, что художник придал крокодилу такое чисто человеческое свойство как прямохождение. Подпись гласила:
«Каменев: Странно, почему у меня не держится ни один кирпич.
Крокодил: Лев Борисович, мне думается, что обычно под кирпичи подводят фундамент»[80].
Каждая страница первых номеров «Крокодила» сопровождалась изображением крокодила с оскаленной пастью. Редакция журнала призывала читателей содействовать Красному Крокодилу в его охоте за всякого рода «нэповской мутью»:
На крокодила надейтесь, а сами не плошайте.
Краснокрокодильцам на помощь поспешайте[81]…
Ниже этого сочинения был помещен рисунок, на котором крокодил догоняет и проглатывает «буржуя» в цилиндре и фраке. И в поэме Чуковского, и в рассказе Достоевского происходит проглатывание людей крокодилом. И в журнале «Крокодил» также начал обыгрываться мотив проглатывания человека крокодилом. Мы уже видели выше, что смерть, причиняемая крокодилом, имеет особенную мистику, потому что причиной смерти выступает сакральное животное. При нападении крокодила человек не имеет права убить крокодила, но зато имеет право погибнуть и тем самым оказаться в священном пространстве, после смерти быть погребенным как «некое высшее, чем человек, существо». Здесь мы также встречаемся и с другим мотивом, который, в частности, нашел отражение в «Грачевском крокодиле» Ильи Салова - крокодил проглатывает не всех подряд, а только грешников, и именно поэтому Асклипиод Психологов воспринимает крокодила как чудовище, присутствующее в картине Страшного Суда. Крокодил в одноименном советском журнале изображается блюстителем порядков, гарантом верности революционным идеалам, разоблачителем контрреволюционеров, взяточников, жуликов, борцом с религией, строителем нового быта. «Красный крокодил» - это символ советской законности, образ государственного значения. Как мы помним, источником «правды и света» считал крокодила Иван Матвеич, герой Ф.М.Достоевского. Крокодил жесток, как всякий хищник, но цели его - самые чистые, потому что проглатывает он людей не из-за эгоистического своего голода, а по соображениям борьбы с врагами рабочего класса. При этом проглатывании отнюдь не происходит освящение жертвы, более того, Красный Крокодил причиняет позорную смерть, он бесчестит и казнит. Крокодил подобен палачу.
В повести-сказке Эдуарда Успенского Крокодила Гену призывают в армию, в десантные войска. «Гена служил в армии легко. Он умел прыгать с парашютом, овладел приемами самообороны, научился строить дачи. Он прекрасно стрелял и плавал. Мог водить танк и вертолет»[82]. Гена ведет себя в армии как благородный герой, он «прекратил в части дедовщину, потому что взял двоих хулиганствующих дедов и запихнул их в водопроводный люк»[83]. Из армии Крокодил возвращается «в новеньком камуфляжном костюме и офицерских сапогах»[84]. После дембеля Гена не захотел возвращаться в свой зоопарк, где занимал должность крокодила, он решает связать свою судьбу с охраной правопорядка. Поступив на службу в милицию, Крокодил продолжает борьбу за законность, он раскрывает преступление и задерживает банду. Мотив проглатывания крокодилом человека, присутствующий в произведениях Достоевского и Чуковского, постоянно обыгрывавшийся в публикациях советского журнала «Крокодил», в сказках Эдуарда Успенского отсутствует (хотя крокодил продолжает борьбу с грешниками), и вообще то обстоятельство, что крокодил носит человеческое имя Геннадий (Гена) указывает на человекоподобие этого сказочного персонажа, который не просто сидит в бассейне зоопарка, а работает там крокодилом. Поэтому очеловеченный крокодил Геннадий не может проглатывать людей - как себе подобных. При этом, однако, обитатель харьковской колонии крокодил, также носящий человеческое имя Вася, к людям отнюдь не дружелюбен, то есть данное крокодилу человеческое имя отнюдь не означает взаимопонимания людей и крокодилов. Иллюстраторы книг Эдуарда Успенского неизменно изображают крокодила прямоходящим, курящим трубку и одетым в человеческую одежду. Имея человеческое тело (правда, с хвостом), подобен он Себеку. Крокодил является полноправным гражданином, поэтому он подлежит призыву на срочную службу в вооруженные силы Российской Федерации. С царящим в обществе неблагополучием крокодил Гена борется исключительно человеческими, а не звериными методами, например, оказывая содействие милиции.
Победа над Солнцем
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце…
Константин Бальмонт
«Крокодил в небесах» - так было озаглавлено стихотворение анонимного автора. В этом стихотворении Крокодил решает взглянуть на положение дел, поднявшись на аэроплане в воздух, чтобы с высоты птичьего полета получше рассмотреть, какие непорядки имеют место в социалистическом отечестве. Иллюстрация к стихотворению изображала Крокодила, гибкое тело которого обвивает поднявшийся под облака аэроплан.
Я ж поеду в небеса
В роде критика.
Я по всей Ресефесере
Полетаю, пролечу, -
И в небесной атмосфере
То и это прохвачу…[85]
Вообще образ летающего Крокодила впервые создал Корней Чуковский. Изгнанный Ваней Васильчиковым из Петрограда, Крокодил летит в Африку на аэроплане, причем спрыгивает налету с аэроплана, когда тот находится над Нилом:
Прыгнул в Нил
Крокодил
Прямо в ил
Угодил…[86]
И в сказке Э.Успенского «Крокодил Гена - лейтенант милиции» Крокодил, призванный на службу в десантные войска, учится прыгать с парашютом.
Очевидно, именно оттого, что крокодил - животное, одинаково хорошо себя чувствующее как в водной, так и в небесной стихиях, для крокодила не представляло особого труда проглотить Солнце. В «Краденом солнце» Корнея Чуковского описана вселенская катастрофа, когда мир погрузился во тьму. Виновником этого катаклизма стал крокодил, который проглотил Солнце.
Крокодил лежит,
И в зубах его
Не огонь горит -
Солнце красное,
Солнце краденое…[87]
Продолжение следует
Крокодил в русской литературе: от Федора Достоевского до Эдуарда Успенского - Электронный журнал "РОНО"
sites.google.com