(no subject)
just for fun
Желтушного вида тинэйджер пробирался сквозь мерзость и запустение трущоб старого города в направлении тёмного леса. Редкие прохожие, пробираемые в свою очередь сирокко, не без слёз взирали на панковской формы и расцветки хаер. Большинство умолкало, будто воды в рот набрав. От парня ощутимо пахло, и руки он подозрительно не вынимал из штанин. Горечь сквозила от угловатой фигурки, гопничьей развалочкой направляющейся из серого в чёрное по неведомым пубертатным делам.
Как бы удивились эти встречные и минувшие, обозрев укрывища души сорванца!
Они бы обнаружили там не одну лишь фанатичную преданность визгливым песенкам, простительную в возрасте нашего пилигрима, но даже и подспудную тягу к чистоте, выраженную благоговейным трепетом перед брусочками мыла ТэЖэ, которые отец регулярно присылал из тюрьмы, половиня и без того скудную пайку. Нет, он не какой-то бэбичка и чистюля и, конечно, ни разу не уронил и капли воды на своё сокровище. Две с половиной дюжины брусков тихо постукивали друг о дружку в стареньком ранце, вымененном у Бурого на четверть рулона крупной наждачки. Ясен пень, сосенку больше нравятся потирушки, чем манерная зоофилка с причёской "Небо Неаполя". Ну, да это их гемор, а у него свои заботы.
В дверях кабака "Последняя окраина" пошатывалась парочка. "Полиночка, ты пришла!" - возопил белобородый. "Совсем отупел, геноссе Тургенев?" - покрутил парень у виска.
"Чип, мальчик мой!" - децл ступил одноногий. "Ты кого дешёвкой обозвал, Свиная Голяшка?!!" - взревел пацан и пульнул из рогатки по культе. Уже вступая под спасительные кроны, обернулся и высунул язык: "Тю, робяты. Вы ж вдвоём - как один хороший!" - и, засмеявшись нехитрой своей выходке, побрёл дальше в глубь чащобы.
Mенее чем через час привычной размеренной ходьбы наш герой достиг поляны, где багровый закат вливался в нездоровую киноварь стен, выложенных из круглых дорожных знаков, в центре каждого из которых мертвенно белела перекладина виселицы. Толкнув скрипучую дверь (знал, что не заперто и что хозяин скуповат смазать петли), на всякий случай позвал "Есть тут кто?"
Через три томительных тягостных минуты раздалось робкое покряхтывание.
- Кум, ты?
- Ква-ква. Нет, синьор Кандидат-в-кетчуп! Я.. кто ж ещё в такой халабуде жить станет.
- Совсем порыжел от старости! Не вздыхай! Смотри, каких я тебе кирпичей знатных принёс!
- !!!!..
- Знаешь, не называй больше свой домик хламом. Мне сапожник для тебя бесплатно вывеску сделал.
И Чипполино высунул из-под латаной рубахи жестянку с выдавленными буквами
АНТЫКВАРИАТ
--------
Корректорская правка: lusarka
Желтушного вида тинэйджер пробирался сквозь мерзость и запустение трущоб старого города в направлении тёмного леса. Редкие прохожие, пробираемые в свою очередь сирокко, не без слёз взирали на панковской формы и расцветки хаер. Большинство умолкало, будто воды в рот набрав. От парня ощутимо пахло, и руки он подозрительно не вынимал из штанин. Горечь сквозила от угловатой фигурки, гопничьей развалочкой направляющейся из серого в чёрное по неведомым пубертатным делам.
Как бы удивились эти встречные и минувшие, обозрев укрывища души сорванца!
Они бы обнаружили там не одну лишь фанатичную преданность визгливым песенкам, простительную в возрасте нашего пилигрима, но даже и подспудную тягу к чистоте, выраженную благоговейным трепетом перед брусочками мыла ТэЖэ, которые отец регулярно присылал из тюрьмы, половиня и без того скудную пайку. Нет, он не какой-то бэбичка и чистюля и, конечно, ни разу не уронил и капли воды на своё сокровище. Две с половиной дюжины брусков тихо постукивали друг о дружку в стареньком ранце, вымененном у Бурого на четверть рулона крупной наждачки. Ясен пень, сосенку больше нравятся потирушки, чем манерная зоофилка с причёской "Небо Неаполя". Ну, да это их гемор, а у него свои заботы.
В дверях кабака "Последняя окраина" пошатывалась парочка. "Полиночка, ты пришла!" - возопил белобородый. "Совсем отупел, геноссе Тургенев?" - покрутил парень у виска.
"Чип, мальчик мой!" - децл ступил одноногий. "Ты кого дешёвкой обозвал, Свиная Голяшка?!!" - взревел пацан и пульнул из рогатки по культе. Уже вступая под спасительные кроны, обернулся и высунул язык: "Тю, робяты. Вы ж вдвоём - как один хороший!" - и, засмеявшись нехитрой своей выходке, побрёл дальше в глубь чащобы.
Mенее чем через час привычной размеренной ходьбы наш герой достиг поляны, где багровый закат вливался в нездоровую киноварь стен, выложенных из круглых дорожных знаков, в центре каждого из которых мертвенно белела перекладина виселицы. Толкнув скрипучую дверь (знал, что не заперто и что хозяин скуповат смазать петли), на всякий случай позвал "Есть тут кто?"
Через три томительных тягостных минуты раздалось робкое покряхтывание.
- Кум, ты?
- Ква-ква. Нет, синьор Кандидат-в-кетчуп! Я.. кто ж ещё в такой халабуде жить станет.
- Совсем порыжел от старости! Не вздыхай! Смотри, каких я тебе кирпичей знатных принёс!
- !!!!..
- Знаешь, не называй больше свой домик хламом. Мне сапожник для тебя бесплатно вывеску сделал.
И Чипполино высунул из-под латаной рубахи жестянку с выдавленными буквами
АНТЫКВАРИАТ
--------
Корректорская правка: lusarka