Уроки Первой мировой
В конце предыдущей статьи мы подошли к рассмотрению феномена т.н. «мечтателей» - людей, обладающих удивительным свойством - говоря об истории, совмещать несовместимое. Выдавать не просто противоречащую истине, но и здравому смыслу информацию за правду. Изначально эта статья планировалась как детальный разбор их деятельности на поприще фальсификации и откровенной войны с историей. Однако, статья не зря называется «Уроки Первой мировой», мы продолжим рассмотрение той войны и её последствий, но в слегка ином свете, и даже позаимствуем некоторые инструменты у «мечтателей».
Основная масса как профессиональной лжи, так и откровенных заблуждений о войне 1914-1918 годов связана с красивой легендой об «украденной победе». Действительно интересные и увлекательные истории о кознях «тёмных сил», срезавших крылья могучей империи, встречаются до безобразия редко. Чаще всего приходится иметь дело с набившими оскомину перепевками историй тридцатилетней давности про «Россию, которую мы потеряли». Стоит ли говорить, что во время прочтения очередной такой заметки возникает реальная опасность порезаться об острую грань квадратного мышления её автора.
Ну да Бог с ними, с авторами. Я не хочу демонстрировать читателю свою точку зрения путём пересчёта выплавленного в 1913 году чугуна, вместо этого я предлагаю порассуждать на тему того, а что бы было, если бы «проклятые большевики не украли победу»? Но, так как простор для рассуждений более чем достаточный, начну я издалека.
Напутственный молебен 1-й автомобильной пулеметной роты перед отправкой на фронт
Любое, даже самое смелое рассуждение, должно на чём-то основываться, иначе оно ничем не отличается от обычной фантазии, а нафантазировать можно всё, что угодно. Основой для данной статьи станут самые упрямые факты - цифры и цитаты государственных деятелей Российской Империи, которых никак нельзя уличить в симпатиях к большевикам. Но прежде чем пройти победным маршем по городам Европы, хочется разобраться, какой путь проделала империя, с какими трудностями столкнулась в ходе войны и как она их преодолевала.
1914 год Россия встретила с самой большой армией в Европе, почти полтора миллиона человек стояли на страже границ империи и были готовы к решительному ответу на любую агрессию. Немецкая армия уступала ей по численности в два, а австро-венгерская в три раза. После мобилизации разрыв ещё больше увеличился. Почему же решительная победа не была достигнута уже в 1914 году? Ведь были ещё французы и англичане, почему, обладая подавляющим преимуществом в живой силе, не удалось разбить неприятеля? Дело в том, что измерение потенциала армии одним лишь количеством «штыков» является в корне неверным, особенно учитывая характер предстоящий войны, решающими факторами в которой стали промышленность, научно-технический прогресс и экономика. А с ними у нашей страны, как сейчас принято говорить, всё было не так однозначно. Ну а если быть до конца объективным, то следует отметить, что и численность Российской армии объяснялась в первую очередь огромной протяжённостью сухопутных границ. В связи с этим, её некорректно сравнить с группировками войск, сосредоточенными в компактной Европе.
С самого начала войны наша армия перешла к решительным действиям, войска теснили неприятеля, авиаторы бороздили небо, а артиллеристы умело разили неприятеля. Однако уже в августе 1914 года (в первый же месяц войны!) командиры начали рапортовать о перебоях в связи и нехватке продовольствия. Артиллеристы, расходовавшие по восемьдесят 76-мм снарядов в месяц, уже к сентябрю столкнулись с ощутимым снарядным голодом, а концу года оказались на настоящем голодном пайке. Предвоенного запаса не хватило даже на полгода. Два с половиной миллиона снарядов стремительно истощались, артиллеристы были вынуждены отказаться от контрбатарейной борьбы и перейти крайне ограниченной поддержке войск, в то время как на западном фронте французы уже к середине сентября истратили четыре миллиона снарядов...Не лучше дело обстояло и со стрелковым оружием, боеприпасами и обмундированием, которые таяли буквально на глазах. Выдержка из письма начальнику Генерального штаба Янушкевичу от 24 августа 1914 года: «Ради Бога, распорядитесь, чтобы собирали винтовки. Мы отправили сербам сто пятьдесят тысяч, наши резервы почти исчерпаны, а производство очень незначительно». Весь довоенный запас патронов, включая «НЗ», был исчерпан к 1915 году.
Русская штыковая атака в Восточной Пруссии
Снарядный, винтовочный и патронный голод стали суровой реальностью. А одна винтовка (далеко не всегда системы Мосина-Нагана, ведь на вооружении армии состоял чуть ли не десяток винтовок) на пятерых с двадцатью пятью патронами - явлением обыденным. Следствием этого стала остановка наступления менее чем через два месяца после его начала, тяжёлые позиционные бои, а после исчерпания последних резервов - тяжелейшее отступление на восток, в Россию. Из воспоминаний Деникина: «Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии - отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость - физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть…». Ситуация была катастрофической.
Выходов из сложившегося положения было ровно два, либо мобилизация собственной промышленности и переход на формулу «Всё для фронта, всё для победы!», либо обращение за помощью к союзникам с более развитой промышленностью, в надежде покрыть растущие потребности полностью, или хотя бы временно, до поры, пока не «раскачается» собственная промышленность. А раскачать её было непросто.
На момент начала войны к производству и поставке снарядов были готовы два завода - Златоустовский и Ижевский, патроны производились на двух государственных (Петроградском и Луганском) и одном частном (Тульском) заводе. Винтовки на Тульском, Ижевском и Сестрорецком. Пулемёты только на Тульском заводе. Авиационные двигатели собирались в Москве и Риге, в количестве пяти штук в месяц. А реалии невиданной ранее позиционной войны диктовали свои условия, одно только количество производимых боеприпасов необходимо было увеличить в пять раз!
Несмотря на то, что в сложившихся условиях планирование и слаженность ВПК были необходимы стране как воздух, правительство Российской Империи не спешило национализировать промышленность, не выдавало брони незаменимым сотрудникам заводов. И, по большому счёту, вверяло свою судьбу в руки частной промышленности, имевшей очень смутные представления как о военной продукции, так и о массовом производстве.
Стоит отметить, что сходные проблемы испытывали все воюющие страны, которые были попросту не готовы к масштабной войне нового типа. Однако, обладая сильной промышленной и экономической базой, наши союзники и противники смогли не только быстро оправиться от первоначального шока, но и в короткие сроки нарастить производство до нужного уровня, и продолжать его наращивать до конца войны.
Реклама военного займа
В России дело сдвинулось с мёртвой точки только после полного исчерпания довоенных запасов и начала отступления армии. В 1915 году начался перевод гражданской промышленности на военные рельсы и стихийная эвакуация промышленности из Польши и Прибалтики. Через год в строй вступит только четверть эвакуированных предприятий. Однако предприятия и без того слабой добывающей отрасли эвакуировать было невозможно. А военной промышленности остро требовались сталь, цветные металлы и химические материалы. Находящаяся в зависимости от иностранных наукоёмких изделий, Россия окончательно попала ещё и в сырьевую зависимость.
Несмотря на героические усилия, благодаря которым к 1916 году производство отдельных видов вооружений возросло более чем в пять раз по сравнению с довоенным, армии требовалось гораздо больше. Правительство принимает решение разместить военные заказы за границей, из-за рубежа к нам шли винтовки (2 434 000 шт., при 3 579 000 шт. изготовленных в России, на протяжении всей войны некомплект достигал 35%!), пулемёты (42 318 шт., при 27 476 шт. изготовленных в России, ~ 1/10 потребностей армии!), тяжёлые артиллерийские орудия (406 шт., при 147 шт. изготовленных в России), подавляющие число авиационных двигателей и автомобилей (21 009 шт. из 24 978 шт. поставленных армии) и даже сапоги (5,7 млн. пар, при 14,7 млн. пар изготовленных в России). Инфраструктура не была готова к приёму большого количества военных грузов. Возникали огромные проблемы с логистикой и доставкой из портов на фронт, не хватало ни составов, ни рабочих рук.
Катастрофический оружейный и патронный голод остался позади, промышленность и поставки из-за рубежа перекрыли потребности 1914 года, но отставали от потребностей 1917 года в 3-4-5 раз. Из воспоминаний генерал-лейтенанта Головина: «Те, кто упорствует в приложении к 1917 г. масштаба 1914 г., могут быть уподоблены пассажиру скорого поезда, ожидающему увидеть в окно через несколько часов пути все тот же вид, который представлялся ему раньше». Промышленный потенциал Великобритании, Германии и Франции многократно превосходил возможности Российской Империи, рост которой ограничивался не только просчётами и ошибками руководства, но банально упёрся в нехватку сырья, станков и квалифицированных кадров. А технологическое отставание не позволяло России выпускать современные виды вооружения - танки, противотанковые ружья, крупнокалиберные пулемёты, зенитная артиллерия, автоматические орудия либо отсутствовали совсем, либо были произведены в единичных экземплярах.
Солдаты Русской императорской армии на марше
И, тем не менее, у России была боеспособная армия. Что она из себя представляла? Уже к концу 1915 года было выбито 80% кадрового офицерского корпуса, восстановить эти потери было невозможно. Ещё в начале войны артиллерийская академия попросту отправила курсантов на фронт, чтобы покрыть потребности мобилизованной армии. Однако этого было явно недостаточно, ввиду высокой убыли офицеров уже в сентябре 1914 года были утверждены школы прапорщиков, комплектовавшиеся военными и гражданскими лицами с образованием на уровне высшего начального училища (начальное образование). Благодаря этой вынужденной мере потребность в пехотном командном составе была перекрыта, однако офицеров-артиллеристов и инженеров армии недоставало на всём протяжении войны. Остро стояла проблема взаимоотношений в среде офицеров и командования, как позднее напишет генерал-майор Дроздовский - «Великая русская армия погибла от того, что старшие начальники не хотели слушать неприятной правды, оказывая доверие только тем, в чьих устах все было благополучно, и удаляли и затирали тех, кто имел смелость открыто говорить».
С солдатами дело обстояло ещё сложнее, неудачи на фронте, перебои с продовольствием и провалившаяся продразвёрстка 1916 года, установившие хлебную 400-граммовую норму, неясные цели войны, натянутые отношения с офицерами, всё это неминуемо вело к снижению боевого духа. Солдаты не могли понять причин войны, а офицеры не могли им их объяснить, более того, они, зачастую совершенно не понимали солдата. Из воспоминаний генерал-майора Верцинского - «Только весной 1917 г., уже после революции, большинство присутствовавших офицеров впервые узнало о существовании глубокого классового расхождения между солдатами и офицерами, между низшими слоями населения и его более привилегированной частью».
В таком состоянии армия встречала судьбоносный 1917 год. Год, в котором Российская Империя победила в Первой Мировой войне. Ведь не было ни «Февраля», ни «Октября», а солдаты и офицеры отринули противоречия, позабыли о трудностях и лишениях военного времени, и, стиснув зубы, одолели зарвавшихся немцев, австрияков и турков. Присутствовавший на церемонии подписания «Берлинского мира» генерал Брусилов росчерком пера присоединил к Российской империи Восточную Пруссию и Галицию, Россия ликовала. Правда с проливами и Константинополем случилась промашка, Босфор и Дарданеллы прибрала к рукам союзница - Великобритания, а Константинополь и вовсе остался турецким.
Такой видели карту послевоенной Европы
Война была окончена, настало время строить мирную жизнь в стране, только что пережившей самый страшный конфликт в истории.
Продолжение следует…