Прощание с Поместным собором
Тут можно написать целую поэму в прозе, но я сделаю лишь несколько замечаний.
Формулируя давние пожелания своего начальства, Межсоборное присутствие предлагает перераспределить полномочия между Архиерейским и Поместным соборами в пользу первого. По предложенному варианту, созыв Поместного собора становится совершенно необходимым лишь для избрания патриарха, ухода его на покой или предоставления автокефалии части РПЦ. Остальные полномочия либо полностью отбираются у Поместного собора, либо дублируются в Уставе таким образом, что можно обойтись и без Поместного собора, одним Архиерейским. Таким образом, хотя имя Поместного собора и останется в Уставе, чтоб не давать повода для шума о его полной ликвидации (о чиновничья мудрость!), на практике Поместный собор превратится почти исключительно в собор для избрания патриарха.
De facto так оно давно уже и есть: институт Поместного собора не функционирует с 1917-18 гг. И ныне мы присутствуем при новом этапе простой подгонки устава РПЦ к сложившимся реалиям управления этой организацией. Но символическое значение этой подгонки немалое.
Хоть Поместный собор и не собирался в 1990-2000-е гг., кроме как для выборов патриарха, его высшая власть в РПЦ была нормой, закрепленной в Уставе. Попытки избавиться от этой нормы начались не вчера (напомню, что, по предыдущим версиям Устава, Собору полагалось собираться раз в пять лет). Теперь же редакторы Устава стремятся избавиться от Поместного собора, насколько возможно, и сделать нормой то, что раньше считалось отступлением от нее.
Что же есть эта новая норма? Как известно, часть членов Поместного собора избирается своими епархиями, в то время как наши архиереи своим епархиями не избираются, им неподотчетны, из них, как правило, не происходят и от них мало зависят. Ответ на вопрос, какой из двух соборов имеет больший шанс представлять епархии (местные церкви - так они величаются даже в нынешнем Уставе РПЦ), быть их голосом, очевиден. Итак, отныне Устав будет признавать нормой сосредоточение высшей власти по большинству вопросов у замкнутой и автономной от церкви архиерейской коллегии.
Здесь, впрочем, еще не конец. Архиереи остануться свободны от контроля и отчетности в своей епархии, но в реальности Архиерейский собор вряд ли приобретет больший вес, чем ныне. Действительная власть останется в руках патриарха и его ближайшего окружения. Совершенно нефункциональный, рыхлый и без конца изменяемый Устав РПЦ в этом случае очень даже функционален: полномочия Синода умело дублируют полномочия Архиерейского собора, а полномочия патриарха сформулированы так, что он и без Синода может очень многое.
И последнее слово к "Комиссии по вопросам церковного управления и осуществления механизмов соборности (ого!) в церкви." Их имена вы найдете здесь: страна должна знать своих героев. Братие, вам не стыдно?
Чем дальше, тем отчетливей видно, что всколыхнувшиеся с избранием патриарха Кирилла надежды на оздоровление атмосферы в РПЦ были полным недоразумением. Патриарх очень скоро показал, что в управлении более всего люб ему авторитаризм. А Межсоборное присутствие и Общецерковный суд, появление которых было встречено с надеждой, стали, увы, лишь деталями выстраиваемого авторитарного механизма.
Формулируя давние пожелания своего начальства, Межсоборное присутствие предлагает перераспределить полномочия между Архиерейским и Поместным соборами в пользу первого. По предложенному варианту, созыв Поместного собора становится совершенно необходимым лишь для избрания патриарха, ухода его на покой или предоставления автокефалии части РПЦ. Остальные полномочия либо полностью отбираются у Поместного собора, либо дублируются в Уставе таким образом, что можно обойтись и без Поместного собора, одним Архиерейским. Таким образом, хотя имя Поместного собора и останется в Уставе, чтоб не давать повода для шума о его полной ликвидации (о чиновничья мудрость!), на практике Поместный собор превратится почти исключительно в собор для избрания патриарха.
De facto так оно давно уже и есть: институт Поместного собора не функционирует с 1917-18 гг. И ныне мы присутствуем при новом этапе простой подгонки устава РПЦ к сложившимся реалиям управления этой организацией. Но символическое значение этой подгонки немалое.
Хоть Поместный собор и не собирался в 1990-2000-е гг., кроме как для выборов патриарха, его высшая власть в РПЦ была нормой, закрепленной в Уставе. Попытки избавиться от этой нормы начались не вчера (напомню, что, по предыдущим версиям Устава, Собору полагалось собираться раз в пять лет). Теперь же редакторы Устава стремятся избавиться от Поместного собора, насколько возможно, и сделать нормой то, что раньше считалось отступлением от нее.
Что же есть эта новая норма? Как известно, часть членов Поместного собора избирается своими епархиями, в то время как наши архиереи своим епархиями не избираются, им неподотчетны, из них, как правило, не происходят и от них мало зависят. Ответ на вопрос, какой из двух соборов имеет больший шанс представлять епархии (местные церкви - так они величаются даже в нынешнем Уставе РПЦ), быть их голосом, очевиден. Итак, отныне Устав будет признавать нормой сосредоточение высшей власти по большинству вопросов у замкнутой и автономной от церкви архиерейской коллегии.
Здесь, впрочем, еще не конец. Архиереи остануться свободны от контроля и отчетности в своей епархии, но в реальности Архиерейский собор вряд ли приобретет больший вес, чем ныне. Действительная власть останется в руках патриарха и его ближайшего окружения. Совершенно нефункциональный, рыхлый и без конца изменяемый Устав РПЦ в этом случае очень даже функционален: полномочия Синода умело дублируют полномочия Архиерейского собора, а полномочия патриарха сформулированы так, что он и без Синода может очень многое.
И последнее слово к "Комиссии по вопросам церковного управления и осуществления механизмов соборности (ого!) в церкви." Их имена вы найдете здесь: страна должна знать своих героев. Братие, вам не стыдно?
Чем дальше, тем отчетливей видно, что всколыхнувшиеся с избранием патриарха Кирилла надежды на оздоровление атмосферы в РПЦ были полным недоразумением. Патриарх очень скоро показал, что в управлении более всего люб ему авторитаризм. А Межсоборное присутствие и Общецерковный суд, появление которых было встречено с надеждой, стали, увы, лишь деталями выстраиваемого авторитарного механизма.