Попали в окружение в Словакии. 1944 г.
Оригинал взят у oper_1974 в Попали в окружение в Словакии. 1944 г.
Оригинал взят у oper_1974 в Попали в окружение в Словакии. 1944 г.
"После продолжительных тяжелых боев войска устали, частям требовалось пополнение, Но ситуация внесла изменения в планы командования, В Словакии вспыхнуло народное восстание.
Многие словацкие части, служившие Германии, перешли на сторону народа. Немцы бросили большие силы на подавление восстания, Положение восставших было критическое и они обратились к Правительству Советского Союза с просьбой о помощи.
Подать руку помощи по приказу Верховного командования, 1-го Украинского фронта должна была 38-я армия, в состав которой входила и наша 70-я дивизия. Армией командовал генерал Москаленко, армия развернулась фронтом на юг в Карпаты.
На главном направлении наступал наш 101-й стрелковый корпус. В первом эшелоне шла 70-я дивизия, Надо сказать, что нам выпала очень трудная задача. Дело в том, что мы привыкли воевать на равнинах Украины, здесь же нам предстояло действовать в горно-лесистой местности. Переучиваться пришлось на ходу, в том числе и тылам. Не было горно-ведочного транспорта, въючых кухонь и т.д.
8 сентября после артподготовки, которая продолжалась два часа, первыми пошли в атаку штрафные батальоны, за ними остальные части. В первый день наступления продвинулись примерно километров на десять. Дальше сопротивление врага усиливалось.
В полосе нашего полка особенно большой был напор врага. Комбат Багничев в это время появился среди бойцов, скомандовал: "Гвардейцы! Вперед!" и бросился на встречу врагу, за ним спешили его подчиненные воины. Во время атаки Багничев был убит и на польской земле появился еще один скромный холмик, укрывший советского воина.
Осложняла наше положение не только плохая погода, В гористой местности окапываться было почти невозможно. Камень. Нередко использовали старые окопы первой мировой войны. Особенно трудно было артиллеристам. Они на себе тащили на горы свои орудия.
11 сентября продолжали наступление. Захватили д. Глойсце (18 км от Красно), завязались бои на окраине с. Ивля, где перерезали шоссе. Но движение наших полков было остановлено упорным сопротивлением противника. Дивизия изменила направление наступления и с боями вышла к деревне Лыса Гура.
Противник контратаковал. Артиллеристы отстали, не могли нас поддержать, в результате деревню полностью не удалось взять, Через наши позиции в тыл врага прошел 1-й конный корпус.
Вслед за ним в образовавшуюся брешь в ночь на 13 сентября прошла наша дивизия под обстрелом с обеих сторон. 203-й полк овладел горой Даня (23 км юго-западнее Красно). Продвижение поддерживали артиллеристы, имевшие ограниченный запас снарядов.
14 сентября весь день противник контратаковал намереваясь ликвидировать брешь, образовавшуюся в его обороне, и отрезать прорвавшиеся в тыл советские войска, что ему и удалось.
Пользуясь значительным превосходством в живой силе и технике, гитлеровцы постепенно сжимали кольцо окружения вокруг дивизии. Нас противник обстреливал беспрерывно. Бои не затихали ни днем ни ночью. А у нас осталось только несколько мин. Настроение было плохое, иногда появлялась мысль, что наверное здесь мы и погибнем.
Сижу в окопе и думаю, что если придет развязка, надо будет спрятать партийные документы. Выглянув из окопа, кричу соседу в ближайший окопчик: "Живой?" Отвечает: "Живой!", "Есть табак?". "Есть махорка". По пластунски подполз к нему, покурили. Он говорит, что наверное пришел каюк, но я ему возразил. Посидели, погоревали, и я возвратился к себе в окоп.
15 сентября из-за отсутствия мин нам пришлось действовать только стрелковым оружием. В этот день было отбито восемь атак пехоты и танков. В отражении атак принимали участие все, в том числе штабисты и тыловики. Было полное напряжение нервной системы, шестые сутки почти не спали, не вспоминали и о еде. К вечеру немцы значительно вклинились в нашу круговую оборону.
16 сентября свыше 15 танков и бронетранспортеров ворвались на гору Даня, которую оборонял наш 203-й полк. Боеприпасов для борьбы с танками не было. Имевшиеся пушки молчали, танки, их минуя, продолжали двигаться в гору. Как только танки проходили наши боевые порядки, мы из окопов дружным огнем уничтожали следовавшую за танками пехоту.
Очень активно вела огонь одна из немецких минометных батарей. Она не давала покоя нам окруженным. Командир нашего полка Маслов решил послать в расположение противника смельчаков во главе с офицером.
По лесным тропам в тумане на рассвете подошли они к цели, автоматчики атаковали батарею. Враг был застигнут врасплох и не мог оказать сопротивления. Бойцы уничтожили личный состав, взорвали тяжелые минoметы и возвратились.
17 сентября противник двинул против нашей дивизии много танки и многочисленную пехоту. Все это творилось на наших глазах. Трудно было понять, где рвались снаряды нашего основного фронта, откуда делались попытки нас деблокировать и где рвались снаряды, мины врага.
Разрывы были так близко, что был ощутим запах взрывчатки, а земля от разрывов фонтаном взметалась вверх и летела в окоп. Я прижался к земле на дне окопа и думаю: "Наверное будет конец". Негодование вызывало отсутствие боеприпасов, кончались патроны, сложилось безвыходное положение, но мы надеялись, что к нам прорвутся наши войска.
В первой половине дня линия обороны все больше сужалась. Дивизия удерживала только две горы. На одной из них северозападная часть была захвачена противником. На соседних высотах стояли вражеские танки и держали нас под непрерывным обстрелом. Уничтожить их нечем. К концу подходило продовольствие.
Надо сказать, что большую помощь нам оказывали наши штурмовые самолеты "Илы". Здесь я убедился, что они способны громить. От их налета горели танки и бронемашины врага. Самолеты низко по кругу летали и обстреливали врага реактивными снарядами и из пулеметов, сбрасывали бомбы.
Пока они кружились, у нас была возможность передохнуть от обстрелов врага. Во время бомбежки противник вынужден был приостановить обстрел позиций. Много наших людей погибло, хоронили их тут же, в окопах.
Погиб старшина роты Баранов Сергей. Он воевал в Сталинграде , а смерть нашел здесь. Прекрасный был человек, старшинскиe обязанности он выполнял добросовестно, проявлял заботу о людях, стремился вовремя накормить, обеспечить обмундированием бойцов, бесперебойно снабжал боеприпасами. На чужбине он обрел вечный покой.
Учитывая сложившуюся обстановку и безуспешные попытки нас деблокировать, командование дало приказ дивизии прорываться из окружения самим на встречу наступающим частям 101-го стрелкового корпуса.
Командир дивизии генерал-майор Герой Советского Союза Гусев вечером в сумерках произвел перегруппировку. По оставшейся единственной дороге в лесу на склоне горы сосредоточилась вся дивизия, все передвижения делались без излишнего шума в темноте.
Вперед пропустили конные упряжки с орудиями Прикрывать отход поручено было нашему батальону, считавшемуся лучшим в дивизии. Вся группировка была в ожидании начала штурма.
Наш батальон в колонне был последним, а его замыкали минометчики. Командир роты Андреев поручил мне, как парторгу замыкать роту, чтобы не растерять бойцов и следить за организованностью при прорыве. Все волновались, когда двинемся. Если до рассвета будем торчать здесь, нас в считанные минуты враг расстреляет.
Я не выдержал и пошел в голову колонны, чтобы узнать обстановку. Людей было много. Помню, неожиданно справа, в лесу заблеяла коза. Немцы стали пускать ракеты, освещать местность и открыли пулеметный огонь. Мы все попадали на землю. Свистящие пули летели струей над нами. Стихло.
В голове колонны увидел я Молодцова - нашего комвзвода. Кто из какого подразделения, трудно было понять, все перемешалось. Вдруг большая группа двинулась первой и увлекла меня, стали растягиваться в цель. Я отбегал вправо, думая, что при обнаружении нас противник откроет огонь в сторону, где наибольшее скопление людей.
Прорыв происходил западнее деревни Ивля, сначала пошли осторожно, тихо. Затем шаг ускорили, слышу мощное "Ура!". Я тоже кричу. Заметил, откуда стрелял немец в мою сторону. Я шел в шинели, на плечах вещмешок, в левой руке граната, а в правой карабин, на поясе нож. Решил уничтожить фашиста.
Я устремился к кусту, из-за которого он стрелял, немец опередил меня и бросил в мою сторону гранату. Взрывом сбило с ног. Чувствую, что живой, вскочил и вновь бросился к кусту. Но немца не оказалось, он струсил и сбежал в панике когда увидел что я поднялся и бегу на него. На бруствере его окопа лежала винтовка, стоял котелок с супом, в окопе валялся рюкзак. С досады я ногой пнул котелок и отбросил винтовку в сторону.
Раскат громового "Ура" продолжался, я тоже кричу и бегу. Светало, выбежал на шоссе, а там нас встречали напуганные наши солдаты какого-то другого соединения, они сначала не поняли кто на них наступает с такими воплями.
Руки и лицо у меня в крови. Не могу пошевелить челюстью. Каска помята и шинель на мне пробита мелкими осколками. Оказывается граната меня хоть и не убила но много мелких осколков меня поразили.
В госпиталь не пошел. Обратился в полковую санчасть. На лице, груди, руках за несколько раз извлекли часть осколков, ходил потом на перевязки. Через месяц болячки зажили. Остальые осколки удалили после войны в больницах.
После прорыва из окружения дивизия была выведена в резерв армии, получила пополнение, приводилась в порядок, занимались боевой подготовкой." - Из воспоминаний сержанта 70-й гвардейской дивизии А.Н. Балыбердина.
Оригинал взят у oper_1974 в Попали в окружение в Словакии. 1944 г.
"После продолжительных тяжелых боев войска устали, частям требовалось пополнение, Но ситуация внесла изменения в планы командования, В Словакии вспыхнуло народное восстание.
Многие словацкие части, служившие Германии, перешли на сторону народа. Немцы бросили большие силы на подавление восстания, Положение восставших было критическое и они обратились к Правительству Советского Союза с просьбой о помощи.
Подать руку помощи по приказу Верховного командования, 1-го Украинского фронта должна была 38-я армия, в состав которой входила и наша 70-я дивизия. Армией командовал генерал Москаленко, армия развернулась фронтом на юг в Карпаты.
На главном направлении наступал наш 101-й стрелковый корпус. В первом эшелоне шла 70-я дивизия, Надо сказать, что нам выпала очень трудная задача. Дело в том, что мы привыкли воевать на равнинах Украины, здесь же нам предстояло действовать в горно-лесистой местности. Переучиваться пришлось на ходу, в том числе и тылам. Не было горно-ведочного транспорта, въючых кухонь и т.д.
8 сентября после артподготовки, которая продолжалась два часа, первыми пошли в атаку штрафные батальоны, за ними остальные части. В первый день наступления продвинулись примерно километров на десять. Дальше сопротивление врага усиливалось.
В полосе нашего полка особенно большой был напор врага. Комбат Багничев в это время появился среди бойцов, скомандовал: "Гвардейцы! Вперед!" и бросился на встречу врагу, за ним спешили его подчиненные воины. Во время атаки Багничев был убит и на польской земле появился еще один скромный холмик, укрывший советского воина.
Осложняла наше положение не только плохая погода, В гористой местности окапываться было почти невозможно. Камень. Нередко использовали старые окопы первой мировой войны. Особенно трудно было артиллеристам. Они на себе тащили на горы свои орудия.
11 сентября продолжали наступление. Захватили д. Глойсце (18 км от Красно), завязались бои на окраине с. Ивля, где перерезали шоссе. Но движение наших полков было остановлено упорным сопротивлением противника. Дивизия изменила направление наступления и с боями вышла к деревне Лыса Гура.
Противник контратаковал. Артиллеристы отстали, не могли нас поддержать, в результате деревню полностью не удалось взять, Через наши позиции в тыл врага прошел 1-й конный корпус.
Вслед за ним в образовавшуюся брешь в ночь на 13 сентября прошла наша дивизия под обстрелом с обеих сторон. 203-й полк овладел горой Даня (23 км юго-западнее Красно). Продвижение поддерживали артиллеристы, имевшие ограниченный запас снарядов.
14 сентября весь день противник контратаковал намереваясь ликвидировать брешь, образовавшуюся в его обороне, и отрезать прорвавшиеся в тыл советские войска, что ему и удалось.
Пользуясь значительным превосходством в живой силе и технике, гитлеровцы постепенно сжимали кольцо окружения вокруг дивизии. Нас противник обстреливал беспрерывно. Бои не затихали ни днем ни ночью. А у нас осталось только несколько мин. Настроение было плохое, иногда появлялась мысль, что наверное здесь мы и погибнем.
Сижу в окопе и думаю, что если придет развязка, надо будет спрятать партийные документы. Выглянув из окопа, кричу соседу в ближайший окопчик: "Живой?" Отвечает: "Живой!", "Есть табак?". "Есть махорка". По пластунски подполз к нему, покурили. Он говорит, что наверное пришел каюк, но я ему возразил. Посидели, погоревали, и я возвратился к себе в окоп.
15 сентября из-за отсутствия мин нам пришлось действовать только стрелковым оружием. В этот день было отбито восемь атак пехоты и танков. В отражении атак принимали участие все, в том числе штабисты и тыловики. Было полное напряжение нервной системы, шестые сутки почти не спали, не вспоминали и о еде. К вечеру немцы значительно вклинились в нашу круговую оборону.
16 сентября свыше 15 танков и бронетранспортеров ворвались на гору Даня, которую оборонял наш 203-й полк. Боеприпасов для борьбы с танками не было. Имевшиеся пушки молчали, танки, их минуя, продолжали двигаться в гору. Как только танки проходили наши боевые порядки, мы из окопов дружным огнем уничтожали следовавшую за танками пехоту.
Очень активно вела огонь одна из немецких минометных батарей. Она не давала покоя нам окруженным. Командир нашего полка Маслов решил послать в расположение противника смельчаков во главе с офицером.
По лесным тропам в тумане на рассвете подошли они к цели, автоматчики атаковали батарею. Враг был застигнут врасплох и не мог оказать сопротивления. Бойцы уничтожили личный состав, взорвали тяжелые минoметы и возвратились.
17 сентября противник двинул против нашей дивизии много танки и многочисленную пехоту. Все это творилось на наших глазах. Трудно было понять, где рвались снаряды нашего основного фронта, откуда делались попытки нас деблокировать и где рвались снаряды, мины врага.
Разрывы были так близко, что был ощутим запах взрывчатки, а земля от разрывов фонтаном взметалась вверх и летела в окоп. Я прижался к земле на дне окопа и думаю: "Наверное будет конец". Негодование вызывало отсутствие боеприпасов, кончались патроны, сложилось безвыходное положение, но мы надеялись, что к нам прорвутся наши войска.
В первой половине дня линия обороны все больше сужалась. Дивизия удерживала только две горы. На одной из них северозападная часть была захвачена противником. На соседних высотах стояли вражеские танки и держали нас под непрерывным обстрелом. Уничтожить их нечем. К концу подходило продовольствие.
Надо сказать, что большую помощь нам оказывали наши штурмовые самолеты "Илы". Здесь я убедился, что они способны громить. От их налета горели танки и бронемашины врага. Самолеты низко по кругу летали и обстреливали врага реактивными снарядами и из пулеметов, сбрасывали бомбы.
Пока они кружились, у нас была возможность передохнуть от обстрелов врага. Во время бомбежки противник вынужден был приостановить обстрел позиций. Много наших людей погибло, хоронили их тут же, в окопах.
Погиб старшина роты Баранов Сергей. Он воевал в Сталинграде , а смерть нашел здесь. Прекрасный был человек, старшинскиe обязанности он выполнял добросовестно, проявлял заботу о людях, стремился вовремя накормить, обеспечить обмундированием бойцов, бесперебойно снабжал боеприпасами. На чужбине он обрел вечный покой.
Учитывая сложившуюся обстановку и безуспешные попытки нас деблокировать, командование дало приказ дивизии прорываться из окружения самим на встречу наступающим частям 101-го стрелкового корпуса.
Командир дивизии генерал-майор Герой Советского Союза Гусев вечером в сумерках произвел перегруппировку. По оставшейся единственной дороге в лесу на склоне горы сосредоточилась вся дивизия, все передвижения делались без излишнего шума в темноте.
Вперед пропустили конные упряжки с орудиями Прикрывать отход поручено было нашему батальону, считавшемуся лучшим в дивизии. Вся группировка была в ожидании начала штурма.
Наш батальон в колонне был последним, а его замыкали минометчики. Командир роты Андреев поручил мне, как парторгу замыкать роту, чтобы не растерять бойцов и следить за организованностью при прорыве. Все волновались, когда двинемся. Если до рассвета будем торчать здесь, нас в считанные минуты враг расстреляет.
Я не выдержал и пошел в голову колонны, чтобы узнать обстановку. Людей было много. Помню, неожиданно справа, в лесу заблеяла коза. Немцы стали пускать ракеты, освещать местность и открыли пулеметный огонь. Мы все попадали на землю. Свистящие пули летели струей над нами. Стихло.
В голове колонны увидел я Молодцова - нашего комвзвода. Кто из какого подразделения, трудно было понять, все перемешалось. Вдруг большая группа двинулась первой и увлекла меня, стали растягиваться в цель. Я отбегал вправо, думая, что при обнаружении нас противник откроет огонь в сторону, где наибольшее скопление людей.
Прорыв происходил западнее деревни Ивля, сначала пошли осторожно, тихо. Затем шаг ускорили, слышу мощное "Ура!". Я тоже кричу. Заметил, откуда стрелял немец в мою сторону. Я шел в шинели, на плечах вещмешок, в левой руке граната, а в правой карабин, на поясе нож. Решил уничтожить фашиста.
Я устремился к кусту, из-за которого он стрелял, немец опередил меня и бросил в мою сторону гранату. Взрывом сбило с ног. Чувствую, что живой, вскочил и вновь бросился к кусту. Но немца не оказалось, он струсил и сбежал в панике когда увидел что я поднялся и бегу на него. На бруствере его окопа лежала винтовка, стоял котелок с супом, в окопе валялся рюкзак. С досады я ногой пнул котелок и отбросил винтовку в сторону.
Раскат громового "Ура" продолжался, я тоже кричу и бегу. Светало, выбежал на шоссе, а там нас встречали напуганные наши солдаты какого-то другого соединения, они сначала не поняли кто на них наступает с такими воплями.
Руки и лицо у меня в крови. Не могу пошевелить челюстью. Каска помята и шинель на мне пробита мелкими осколками. Оказывается граната меня хоть и не убила но много мелких осколков меня поразили.
В госпиталь не пошел. Обратился в полковую санчасть. На лице, груди, руках за несколько раз извлекли часть осколков, ходил потом на перевязки. Через месяц болячки зажили. Остальые осколки удалили после войны в больницах.
После прорыва из окружения дивизия была выведена в резерв армии, получила пополнение, приводилась в порядок, занимались боевой подготовкой." - Из воспоминаний сержанта 70-й гвардейской дивизии А.Н. Балыбердина.