Люби меня как я тебя.
В продолжение темы про отдельность любви и ненависти
Я вот тут сидела и рисовала диаграммку, жалко, я их сюда вставлять не умею, придется описать.
Представьте себе график затухающих колебаний, сверху функция падает, уходит далеко в минус, потом снова взлетает вверх и так далее, с постепенным затуханием, рано или поздно приходя к равновесию, когда и вверх не так высоко и вниз не так сильно.
Ну, сами понимаете, как маятник раскачивается.
Так вот, представим, например, что "верх" соответствует идеализации, а "низ" обесцениванию.
Так или иначе, многие травмированные люди воспринимают как любовь идеализацию, до тех пор пока она существует, а как только возникают негативные чувства, обесценивают партнера.
Наверное, вы все слышали как кто-то заявляет: "я-то думала, что ты не такой как все, а ты!" Имеется в виду, вероятно, козел. Или "наверное, ты обманывал меня, ведь когда-то говорил о любви, а сейчас орешь на меня." Типа, если любил, то, должен любить вечно.
Суть этой проблемы называется по-научному "негативным материнским комплексом". А в жизни - это когда ребенок боялся расстроить мать, или мать боится вызвать недовольство и гнев ребенка, возможно, демонстрирует растерянность или страх перед его гневом и яростью, рассыпается или пропадает, то ребенок понимает - маму можно только любить. И, чтобы сохранить её для себя угождает ей (или же в обратном случае мать потакает всем прихотям ребенка, не считая, что ему можно отказывать), В любом случае причина - страх перед агрессией, вследствие невладения своей собственной; невозможность поверить, что любовь не бывает без злости, что в близких отношениях трения неизбежны .
В обычной жизни дети таких матерей должны сами догадаться (*обычно по интенсивному чувству вины), что то, что они попросили, мама, может, и сделает, но ей при этом станет плохо. Дети начинают поддерживать границы своих матерей, потому что матери сами этого делать не способны.
Функция защиты и поддержания границ у таких матерей не присвоена. У их детей она также не будет присвоена, потому что им не у кого этому научиться и вообще узнать, как это делается, а зачастую, что это вообще можно делать.
у таких людей либо "все прекрасно", либо "все ужасно", середины не бывает. Они летают как маятник от одного состояния к противоположному, и живут в двух полярных аспектах самих себя, и когда появляется одно, теряется второе и наоборот.
Чем больше появляется возможности любить, чувствовать и проявлять нежность, тем больше теряется сильная, агрессивная часть. А чем больше она вытесняется, тем сильнее становится, в итоге превращаясь в чудовищ, нападающих из мрака.
Чем меньше чувствуется, тем больше накапливается недовольство.
Ведь не только детям нельзя злиться на тех, от кого они зависят, но и матери запрещено злиться на своего маленького ребенка. В нашем обществе это табу и мать зачастую вообще не чувствует злости или каких-то негативных чувств. До тех пор, пока они не накапливаются, и мать сознательно или бессознательно начинает именно на ребенка переносить то, что мешает ей жить для себя.
Требуя от других только любви, мы требуем невозможного. Неспособность видеть и признавать себя целиком отражается также и на других, окружающих нас людях. Неспособность увидеть целиком себя приводит к накоплению "невидимых" и непризнаваемых частей, приводит к их гипертрофированию и превращает их в зло, нападающее в "самый непредсказуемый момент", часто тогда, когда нам становится "все прекрасно", сильно пугая, ведь человек и не догадывается, что это что-то его собственное.
Желая быть только "хорошим" или только любящим, мы отрицаем важную часть себя, призванную сохранять, защищать и поддерживать нашу целостность. Это функция, которая должна по сути быть присвоенной и выполняться для себя самим человеком, никто за вас этого делать не будет, хотя бы потому, что просто не имеет таких "полномочий".
Требуя от другого только любви и обеспечения нам безопасности и полного спокойствия внутри его объятий, мы фактически демонстрируем своей младенческий страх неспособности быть. Только младенец может быть, когда находится под защитой в объятиях матери, взрослый же человек вполне есть сам по себе. Правда, иногда, особенно влюбляясь и попадая в слияние с любимыми, травмированные люди это забывают.
Забывают, что лишь младенцы так всецело зависят от любви матери, взрослые же могут жить автономно.
Я вот тут сидела и рисовала диаграммку, жалко, я их сюда вставлять не умею, придется описать.
Представьте себе график затухающих колебаний, сверху функция падает, уходит далеко в минус, потом снова взлетает вверх и так далее, с постепенным затуханием, рано или поздно приходя к равновесию, когда и вверх не так высоко и вниз не так сильно.
Ну, сами понимаете, как маятник раскачивается.
Так вот, представим, например, что "верх" соответствует идеализации, а "низ" обесцениванию.
Так или иначе, многие травмированные люди воспринимают как любовь идеализацию, до тех пор пока она существует, а как только возникают негативные чувства, обесценивают партнера.
Наверное, вы все слышали как кто-то заявляет: "я-то думала, что ты не такой как все, а ты!" Имеется в виду, вероятно, козел. Или "наверное, ты обманывал меня, ведь когда-то говорил о любви, а сейчас орешь на меня." Типа, если любил, то, должен любить вечно.
Суть этой проблемы называется по-научному "негативным материнским комплексом". А в жизни - это когда ребенок боялся расстроить мать, или мать боится вызвать недовольство и гнев ребенка, возможно, демонстрирует растерянность или страх перед его гневом и яростью, рассыпается или пропадает, то ребенок понимает - маму можно только любить. И, чтобы сохранить её для себя угождает ей (или же в обратном случае мать потакает всем прихотям ребенка, не считая, что ему можно отказывать), В любом случае причина - страх перед агрессией, вследствие невладения своей собственной; невозможность поверить, что любовь не бывает без злости, что в близких отношениях трения неизбежны .
В обычной жизни дети таких матерей должны сами догадаться (*обычно по интенсивному чувству вины), что то, что они попросили, мама, может, и сделает, но ей при этом станет плохо. Дети начинают поддерживать границы своих матерей, потому что матери сами этого делать не способны.
Функция защиты и поддержания границ у таких матерей не присвоена. У их детей она также не будет присвоена, потому что им не у кого этому научиться и вообще узнать, как это делается, а зачастую, что это вообще можно делать.
у таких людей либо "все прекрасно", либо "все ужасно", середины не бывает. Они летают как маятник от одного состояния к противоположному, и живут в двух полярных аспектах самих себя, и когда появляется одно, теряется второе и наоборот.
Чем больше появляется возможности любить, чувствовать и проявлять нежность, тем больше теряется сильная, агрессивная часть. А чем больше она вытесняется, тем сильнее становится, в итоге превращаясь в чудовищ, нападающих из мрака.
Чем меньше чувствуется, тем больше накапливается недовольство.
Ведь не только детям нельзя злиться на тех, от кого они зависят, но и матери запрещено злиться на своего маленького ребенка. В нашем обществе это табу и мать зачастую вообще не чувствует злости или каких-то негативных чувств. До тех пор, пока они не накапливаются, и мать сознательно или бессознательно начинает именно на ребенка переносить то, что мешает ей жить для себя.
Требуя от других только любви, мы требуем невозможного. Неспособность видеть и признавать себя целиком отражается также и на других, окружающих нас людях. Неспособность увидеть целиком себя приводит к накоплению "невидимых" и непризнаваемых частей, приводит к их гипертрофированию и превращает их в зло, нападающее в "самый непредсказуемый момент", часто тогда, когда нам становится "все прекрасно", сильно пугая, ведь человек и не догадывается, что это что-то его собственное.
Желая быть только "хорошим" или только любящим, мы отрицаем важную часть себя, призванную сохранять, защищать и поддерживать нашу целостность. Это функция, которая должна по сути быть присвоенной и выполняться для себя самим человеком, никто за вас этого делать не будет, хотя бы потому, что просто не имеет таких "полномочий".
Требуя от другого только любви и обеспечения нам безопасности и полного спокойствия внутри его объятий, мы фактически демонстрируем своей младенческий страх неспособности быть. Только младенец может быть, когда находится под защитой в объятиях матери, взрослый же человек вполне есть сам по себе. Правда, иногда, особенно влюбляясь и попадая в слияние с любимыми, травмированные люди это забывают.
Забывают, что лишь младенцы так всецело зависят от любви матери, взрослые же могут жить автономно.