Из истории жилищного вопроса
В 1822-1825 гг. Луи-Ренэ Виллерме, французский врач и статистик по поручению академии нравственных и политических наук (была оказывается во Франции и такая), провел исследования положения беднейших слоев населения. В целях исследования Виллерме объездил множество городов и промышленных центров. В одной из своих работ он составил для Парижа статистическую таблицу, в которой смертность сопоставлена с величиной квартирной платы, разделенной по средним величинам по кварталам города. При квартирной плате в 605 франков один смертный случай приходился на 71 человека, при 498 фр. - на 66, при 172 фр. - на 50, при 148 фр. - на 44 человека. Из этой таблицы он вывел следующие закономерности: при смертности всего французского населения того периода в 22 человека на 1000 жителей, эта цифра уменьшается до 17 в местах пребывания зажиточных классов и увеличивается до 36 в рабочих округах; в кварталах же, населенных беднейшим населением, цифра достигала 40-50 смертей на 1000 человек.
С тех пор статистическая наука стала пытаться уловить закономерность между здоровьем людей, смертностью и условиями проживания человека. В Будапеште венгерский статистик Кереши даже требовал о каждом умершем собирать следующие сведения: 1) к какому классу по платежам налогов принадлежал умерший, 2) сколько комнат в его квартире, 3) сколько человек жило в этой квартире. И по двум последним признакам средняя продолжительность жизни распределялась следующим образом:
Для квартир, в которых в комнате проживали 1-2 человека, средний возраст умершего был 47,16 лет (это XIX век), при числе 2-5 жителей на комнату - 39,5 лет, 5-10 - 37,1 лет, а более 10 человек в одной комнате давали средний возраст умершего в 32,02 года. Такое же соответствие между числом живущих в одной комнате человек было выявлено и для детской смертности. Из чего между прочим можно сделать вывод, что в XIX веке в Европе квартирный вопрос стоял ничуть не менее остро, чем в советской Москве в романе «Мастер и Маргарита», а пожалуй даже острее. В общем уже в XIX веке стало понятно, что жилищные условия напрямую влияют на продолжительностью жизни и здоровье человека. И естественно самым неблагополучным социальным слоем в плане жилища был рабочий класс.
Богатые классы, дворяне и буржуазия, могли на собственные средства строить себе дома или снимать роскошные апартаменты, крестьяне, не испытывая прессинга ограниченного пространства могли также обзавестись хоть и не роскошным, но все-таки более просторным жилищем (учитывая еще наличие огородов и подсобных помещений для живности). А вот рабочим семьям в городе деваться было некуда. Поэтому многие из них вынуждены были жить в совершено нечеловеческих условиях по десять и более человек в одной комнате. Мы это можем немного представить на примере современных нелегальных иммигрантов, которые порой в современной Москве живут по десятку человек в подвале. А в XIX веке так жили очень многие рабочие. Наверное здесь и таится исток учения Маркса и Энгельса: видя как живут рабочие семьи, они мечтали о том, как прежде всего решить именно жилищную проблему для рабочих семей. Но об улучшении условий жизни рабочих семей думали не только Маркс и Энгельс.
В общих чертах попытки как-то решить жилищный вопрос для рабочих семей в XIX веке можно свести в следующие группы мероприятий: 1) постройка специальных помещений для рабочих самими работодателями, т.е. владельцами тех предприятий, на которых работают рабочие; 2) создание акционерных компаний и рабочих жилищных товариществ, на базе паевых взносов для строительства жилья и 3) забота органов местного самоуправления и государственной власти.
Сами предприниматели наверное понимали ситуацию, поэтому некоторые из них строили жилища для рабочих. Эти жилища делились на два типа: казарменный и усадебный. Казарменный тип рабочего жилища не обязательно напоминал военную казарму, а это скорее было что-то, похожее на советские общежития: рабочие семьи могли жить в отдельных комнатах и даже квартирах, но «удобства» были общими на этаже. Усадебной системой называлось строительство для рабочих семей отдельных домиков, которые даже имели собственные небольшие огороды. Конечно такое могли себе позволить только очень богатые владельцы предприятий, тем более что для усадебной системы у владельца в распоряжении должны были иметься огромные территории, что редко бывает в городах.
Поэтому чаще строилось казарменное жилье для рабочих. Однако далеко не всюду. Если фабрика находились в густонаселенном крупном городе, то владельцы предоставляли рабочим самим искать себе жилье. Собственные дома для рабочих приходилось строить тогда, когда фабрика или завод открывались на довольно пустынной местности и владелец был вынужден обеспечить жилье, чтобы привлечь рабочих. В последнем случае, правда, как раз и строилось усадебное жилье. При этом хозяин фабрик/завода не собирался иметь эти усадьбы в своей собственности. Он был наоборот заинтересован, чтобы эти усадьбы переходили в собственность рабочим семьям. Для этого владелец собирал с вселившихся рабочих семей не только плату за жилье, но и дополнительные суммы, которые шли в качестве погашения стоимости жилья. Это некоторым образом напоминало современную ипотеку. Только ипотеку предоставлял не банк, а хозяин производства и владелец жилья.
Эта система нашла наибольшее применение в городе Мюльгаузене (Эльзас), отчего получила название «мюльгаузенской». Российский исследователь вопроса Федорович в своей работе «Жилые помещения рабочих» (1881 г.) охарактеризовал эту систему как наилучшую. Сложно с ним не согласиться. Впрочем такая система имела и отрицательные черты. Став собственниками усадеб, рабочие оказывались либо привязанными навсегда к данному производству (ведь они не могли переехать в другое место в поисках лучшей работы). Либо переставали быть рабочими и становились рантье, сдавая в аренду помещения в своей усадьбе новым пришлым рабочим, которые ищут жилье.
В Российской империи ситуация с жильем для рабочих традиционно была хуже, чем в Европе. Может поэтому у нас и произошла революция? Если предприниматели и строили жилье, то это было в основном жилье казарменного типа. Но и его было мало. А многие рабочие жили прямо в производственных помещениях. В исследовании Е.М. Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет» (1893) указано, что около 3/5 всех рабочих Московской губернии живет на самих фабриках, а в своих домах (деревенского типа) живут рабочие с мелких производств. Уже в XIX веке помимо марксистов наиболее прогрессивные люди в России понимали, что вопрос жилья для рабочих должен быть решен безотлагательно. Но вопрос этот так до 1917 года решен не был. Так что жилищный вопрос это вам не просто так. Иногда от нежелания решить этот вопрос даже революции бывают. Но это было давно. Сейчас конечно люди, которые критикуют свои жилищные условия, по меркам конца XIX века живут просто в роскошных условиях. Поэтому желая улучшений (и желая справедливо), иногда стоит оглядываться назад, чтобы лучше понимать что почем ;)
Источник. Еще про жилища XIX века здесь.