В волнах гражданской войны. Ч.2. Крещение огнём
Часть 1
Обыски и аресты, леса и схроны, ревтрибунал, первый бой
ГЛАВА 9-я
Настало утро. Вот паровоз уже подкатил, сдвинул свой груз и мы покатили. Также снова замелькали телеграфные столбы, весело играет солнышко и мы, наполненные духом, летим к цели. Вот уже Смоленск и дальше. Так доехали до города Старый Быхов.
Остановились. Здесь остановка, простояли сутки… вторые, не знаем, в чём дело. Но вот на третий день, вечером, раздаётся команда собираться. [54] Все, конечно, часа через два собрались, т. к. братва разошлась. В 7 часов об"являют: "Собирайтесь в полную боевую готовность". Что и зачем - для всех непонятно. Но когда раздалась команда: "Стройтесь!" - все, как один на своём месте. Об"явили: "Товарищи, сегодня в 12 ч. ночи двинемся вперёд". Но зачем, никто ничего не знает. Долго шли 4 часа в ожидании. Кой-кто прямо одетый прикурнулся и похрапывает. Я не спал, думал, что это значило. Но вот команда: "Становись". Как ожгли эти слова. В миг на своём месте. Двинулись по направлению к Быхову. Пришли в центр города, в сад, там нас стали разбивать на группы. Я попал начальником одной из групп. Разбивши, нас вызвали в штаб. Конкретно об"явили: "Мы пришли делать повальные обыски, и ваша задача провести это мероприятие со всей серьёзностью. Наша задача выловить предполагающихся в городе дезертиров". Получив задание, я с группой в 15 человек пошёл в отведённый квартал. Вот мы начали порученную работу выполнять. Подходим к дому, сразу его окружаем, а 5-ть человек идём в дом, пред"являем вид и производим обыск. Первый дом ничего, второй тоже, а пройдя весь квартал, нам пришлось в трёх домах обнаружить 7 человек как подозрительных личностей. В одном пришлось задержать 2-х человек выстрелами, что заставило пытавшихся остановиться.
Так прошла ночь, и мы к утру пришли на вокзал, сдавши задержанных в комендантское управление. Уставшие мы сразу забрались в свой вагон и после ночных трудов крепко предались столь сладкому сну.
Отдых продолжался примерно до 11 часов. Вот начинает братва просыпаться, кой-где уже слышен говор. Встал и я. Умылся, и через несколько минут братва уже обменивалась своими ночными эпизодами. Много кой-чего было интересного в некоторых группах и результаты общей облавы. Всего оказалось задержанными 65 человек, из них ранили 4 человека, пытавшихся убежать, и 3 человека стали жертвами бегства - их убили на-повал. Все задержанные личности как подозрительные были сданы местным властям для выяснения личностей, и мы свой долг выполнили.
ГЛАВА 10-я
Командуют на обед. Братва, брякая котелками, пошла к вагону-кухне, и через пять минут мы обедали, поедая жирный суп из нельмины, что мы везли из далёкой Сибири, чуть ли не от самого Ледовитого океана. Братва всё ещё обменивается своими ночными приключениями. Вот обед кончился, и затянули, лёжа в вагонах, красноармейские песни. Как нарочно, всё наше путешествие из Сибири до ст. Быхов, это 3200 вёрст, всё время погода стояла благоприятная. Солнышко весело играло своими горячими июньскими лучами, и мы всё время чувствовали себя великолепно.
Но вот вечер. Солнышко прячется за горизонт, кой-где ещё слышатся разные разговоры. Но начало смеркаться, и братва, закрывши свои движущиеся домики, начинает засыпать, я долго лежал, что-то пало в голову дом, деревня, товарищи и девчата. Долго я думал, многое прошло в голове, также думал о будущем и той позиции, к которой я так стремился и с этими сладкими грёзами я так мирно-покойно погрузился в сон. Но коротка июньская ночь. Вот уже утро, однообразие, мы напились чаю и немного погодя об"являют: "Завтра отправляемся в поход". Но что будет означать этот поход - никто из нас не знал. В 5-ть часов созывается закрытое Партийное собрание. Пошёл на это собрание и я. Собрались мы в железнодорожном клубе, приходит комиссар отряда, командир, выбираем Президиум. На повестке дням вопрос: "Значение нашего похода". Честно конкретно об"являет Лепехин: "Завтра наш отряд уже об"является и входит в прифронтовую полосу, но прежде, чем войти на переднюю позицию, нашему отряду, считающемуся исключительно из добровольцев и интернациалистов, Р.В.С. поручается более политическая ответственная задача это ликвидация в здешней местности принявшего колоссальных размеров дизертирства местного населения, ибо развившееся дизертирство прежде всего подрывает мощность нашей Армии, растаскивает снаряжение, а самое главное - дизертиры группами производят бандитские налёты на местные деревни, сами скрываясь в лесах". Поняв, в чём дело, мы единогласно сказали: "Пусть завтра мы будем выполнять порученное задание Р. В. С. и даём слово, что мы честно выполним всё это", - с этими мыслями мы вышли с собрания.
Наступил вечер. Много шума… братва во всех своих движущихся домиках копошится, все собираются, имея ввиду, что они завтра утром покидают эти насиженные места, каждый из них мыслил, что эти домишки уже больше не будут нам убежищем. Наступила ночь. Начинает смолкать. Братва, уже подготовившись к выступлению, мирно заснула. Вдоволь надумавшись, я тоже уснул с мыслями, что завтра покидаем насиженное место и двинемся на ответственную, опасную работу. [55]
ГЛАВА 11-я.
Вот наступает утро. Короткая июньская ночь. Солнце своими лучами так приветливо-ласково втсретило встающую братву. Умываемся, брякаем котелками, кипяток, чай пьём. Товарищи перекидываются, обмениваются мнениями о предстоящем походе. Одиннадцать часов. Дежурный по отряду даёт распоряжение на обед. Сегодня обед раньше обычного и потому, что через час выступаем. Быстро обедаем, скоро двенадцать. Разда1тся команда: "Собираться". В полной боевой готовности… Лишние вещи приказано сдать в пакгауз. Покончили с вещами, раздаётся команда: "Строиться", - выстроились… Тов. Лепехин вызывает командиров роты, командиров взводов и даёт стратегические распоряжения.
Но вот всё закончено. Раздается команда "По-ротно". Каждый командир своей роты стал руководителем роты. Пошли по просёлочной дороге. Наша 3-я рота вправо, а первые две - по направлению влево от железнодорожного полотна. Так мы шли до вечера. Дойдя до маленькой деревеньки, расположились на ночлег в саду среди яблонь и груш, и так скоро мирно прошла ночь на открытом воздухе, и ещё потому, что вся братва с непривычки немного утомилась от 20-ти вёрстного перехода.
Весело появляется из-за горизонта июньское солнце. Мы все уже на ногах, попив чаю, команда: "Строиться". Выстроившись, мы двинулись по направлению на запад, но уже не ротой, а каждый взвод в отдельности, и не дорогами, а лесными-полевыми дорожками. Наш взвод входит в сосновый бор. Командир взвода знакомит, что здесь предполагается наличие дизертиров. Познакомившись о предполагаемом, мы вошли в бор в полном походном порядке, а именно: выделили вперёд авангард, по бокам дозоры, сзади арьергард, а основное ядро шло дорожкой, и вот так мы двигались часа три. Вдруг раздаётся выстрел в правом дозоре, мы засели… сообщают: "В лесу показалось пять человек неизвестных личностей с винтовками". Командир взвода, подумавши, даёт распоряжение рассыпаться цепью и так двигаться вперёд, и вот после перехода от этого места версты 4-5 мы наткнулись на полевую избушку. Не дойдя до неё, мы высылаем дозор, и вот только дойдя на более близкое расстояние, из избушки раздается три выстрела, из дозорных один ранен. Команда Комвзвода:"Окружить избушку". Вмиг выполняем. Взяв в кольцо, мы стали наступать. После недолгой перестрелки мы бросились к избушке в атаку, и вот в этом полевом убежище мы захватили 5 человек с оружием: винтовки и порядочное количество патронов. Забрав, выяснилось, что они дизертиры. Двинулись дальше, а их под конвоем отправили в штаб роты.
Пройдя вёрст пять, мы остановились на ночлег. Весело засверкал огонь на костре, сухие сучья весело потрескивали. Уставшие от дневных переживаний братва в надежде, что выставленный дозор вполне обеспечивает наш покой, крепко заснула.
Вот прошла ночь, также настал день, конвой, что вчера увёл дизертиров, вернулся, свёл благополучно, имеет сообщение, что ротой поймано девять человек. И так мы проходили, выполняя это задание, 9 суток. Наш взвод задержал всего 17 человек. Конечно, были и приключения, но их не стоит упоминать, т. к. ничего серьёзного не было.
После недельного путешествия по лесам мы вышли к железнодорожному полотну и часа через два пришли на станцию, где стоял пришедший и ожидающий нас эшалон. К вечеру собрались все три роты, и наш поход имел общий результат, что всего поймано сто двадцать четыре человека, все они были заключены в свободные вагоны, стоявшие на едине три штуки под строгим надзором нашей конвойно-комендантской команды.
Много разговоров у нашей братвы о пережитых эпизодах за эти дни. Наступил вечер, начал смолкать говор, песни, и все, забившись в свои прежние домики, мирно после томительных дней стали засыпать. Я также после некоторого размышления о своей родине мирно-безмятежному сладкому сну отдался.
ГЛАВА 12-я
Но вот солнышко вышло из-за горизонта и, как обычно, братва начала оживать. Обычным порядком попили чаю, начали кой-какие разговоры, а что будут делать с пойманными - никто, конечно, не знал, ибо это военная тайна.
Но часам к 11 к станции подходит курьерский поезд, и состав только три вагона. Подошёл, зычно дал свой голос и стал останавливаться. Остановился, выходят какие-то представительные лица в военной форме. Наш командир-комиссар что-то с ними начал переговаривать. Ушли в вагон-штаб. Мы что-то в этом почувствовали, что в воздухе пахнет грозой. Вот 12 часов. Обед. Братва по-обычному обедает. Открылся вагон-штаб, вышел командир и комиссар и дали распоряжение комротам о сборе отряда. Моментально, по-военному, отряд выстроился. Комиссар объявляет: "С прибывшим поездом приехала сессия и через час будет судить пойманных дизертиров". Все точно, не упустив ни одного слова, мы выслушали [56] это сообщение. Ровно в два часа на раскинувшейся поляне уже стояли два больших стола, покрытых красным сукном. Против них в несколько рядов стояли простые скамейки, видимо предполагающихся для подсудимых. Как стрелой, молниеносно охватило это известие жителей станции, а там и окружающее население, и на эту поляну со всех концов стала стекаться публика. По первой роте распоряжение: "Первый взвод на караул", - и вот вокруг этих скамеек становятся часовые. Дано распоряжение: "Дизертиров выводить из вагонов". И вот, понуря голову, лесные вояки, угрюмые на вид, жалкие, шли к месту, где они должны сидеть на скамье подсудимых и давать ответ нашему революционному трибуналу. Все скамьи заняты. В публике раздаются переговоры, кой-где даже рыдания, оказывается, что кой-кому из дизертиров есть и родственники. Но вот сразу всё смолкло, все устремили взоры к вагон-штабу, из которого вышли три человека с портфелями и направились прямо к приготовленным столам.
Все, как поражённые чем-то непонятным, представляли себе, что судьбы этих лиц, сидящих понуря головы, зависели от этих трёх лиц, возглавляющих нашу революционную законность в данном случае.
Время шло как-то очень медленно в ожидании. Но вот всё готово. Места заняты, часовые на своих местах, оцепив кругом места, где сидели дизертиры. Нарушено молчание тишины - Председатель суда, встав, громко об"являет: "Судебное заседание выездной сессии Могилёвского ревтрибунала считаю открытым" Долго и серьёзно разбиралось создавшееся положение, много судьи задавали вопросов, что их заставило дезиртировать. Но вот судебное заседание закончилось, и судьи удалились на совещание.
Много среди нас было мнений по поводу приговора, что вынесет суд. Время тянулось очень томительно. Но вот все вздрогнули: с шумом растворились двери штаб-вагона, направляясь к красному столу быстрыми шагами шли судьи. Всё смолкло и с замиранием сердца ждали результата. Мы все приуныли и ждём. Председательствующий об"являет приговор и вот результат: "Злостных дизертиров, убегающих с фронта уже не по первому разу как элементов мешающих строить и укреплять нашу Красную Армию приговорил - расстрелять, а убежавших в первый раз признал, что они могут исправиться и постановил: влить в наш отряд разбив по всему отряду". Крики: "Ура!" - раздались от всего нашего отряда, ибо они действительно заслужили указанного наказания. Вот приговорённых к расстрелу под строгим конвоем отвели в те же вагоны. А остальных товарищей разбили по ротам.
Ночью в 12 часов над присуждёнными приговор был приведён в исполнение нашей Комендантской командой, тут же вблизи станции в роще сажен 100 были вырыты две ямы, и дезертиры были расстреляны и зарыты в эти приготовленные ямы.
Прошло после этого эпизода двое суток. Мы опять в своих домиках поехали дальше на запад к своей цели - на фронт.
Приезжаем в Гомель, тут уже окончательно выгружаемся и хотим расстаться с нашими двигающимися домиками, к которым мы так за это время успели привыкнуть. Ведь они нас перебросили из далёкой Сибири через Горный седой Уральский Хребет, Центральную Россию и вот стан. Гомель конечный путь, ибо дальше мы уже с ними двигаться не можем. Братва с удовольствием высаживается, шумно около вагонов хозчасти, вагон-штаб, но всё закончено, выгрузили, все на готове.
ГЛАВА 13-я
Раздаётся команда: "Становись". Становимся всяк на своё место. Выстроились в походную колонну, и отряд двинулся по направлению западнее Гомеля по шоссейной дороге. Вперёд галопом поехали адъютант отряда и с ним 3 красноармейца, быстро скрывшись из глаз в облаках пыли. Весело шли красноармейцы, чувствуя, что этот поход уже в прифронтовой полосе. Влево видим, что-то в воздухе болтается около заводской трубы, нам сразу объяснили, что это Аэростат, где наш наблюдатель следит за противниками. И так мы шли часа два. Солнышко весело и жарко светило, паля нас своими лучами. Конечно, при полной походной аммуниции нам было жарковато, но шли мы не спеша, через каждые 45м. 15 мн. привал.
Но вот нарушилась тишина, команда тов. Лепехина :"Отряд в цепь". В чём дело, ничего не знаем. Конечно, не растерялись, в миг стали выполнять команду и вот из-за горизонта увидели, что прямо на нас летел аэроплан, грозно неслись звуки пропеллера. Мы, как мураши прилегли к земли, и вот он прямо над нами пролетел и удалился в тыл. Снова строимся в колонны и продолжаем поход. К вечеру пришли в деревню. Там уже квартиры размечены, мы семь человек недаяеко с краю определились. Лето, тепло, при чём хата. Мы забрались в садик, где широко раскинулись яблони, но яблоки были ещё зелены и, конечно, хотя страшно нам, Сибирякам, хотелось попробовать этот вкусный [57] плод, но конечно мало было удовольствия. И вот так мы простояли в этой деревушке сутки четверы. На пятые сутки вечером сообщают, что скоро двинемся, да часов в 8-м приказание собираться. Собрались и опять отправились рядами, направились по направлению к Гомелю. Часам к 12-ти прибыли в Гомель, движемся по направлвнию к пристани, подходим, хотя и ночь, к пристани много публики, но лица все военные, все как уже не так, как вообще, видимо здесь уже чувствуется, что паны не так далеко. Остановились, сказали, что приваживайтесь пока, но не пришлось долго ждать - распоряжение грузиться в пароход, и вот мы поместились в пассажирском пароходе две роты, а остальная часть отряда на второй; часа через два раздаётся зычный голос параходов и, гремя колесами, параходы тронулись. Мы поехади по реке Сопс.
Долго братва шутила, но дремота взяла верх и все постепенно под машины заснули. Спали примерно до 10 часов утра. Параходы всё идут. Смотрим в маленькие окна, как мелькает зелень по раскинувшимся берегам. Параход замедляет ход, даёт назад, движемся к берегу. Берёзовая роща широко красиво раскинулась по берегу… остановились, команда высаживаться. Опять выгрузка, но, думаем, последняя. Часа через два уже всё выгружено, уже кухня делает своё дело, готовит вкусный обед ещё из имеющихся запасов, привезённых из Сибири. Пообедали, три красноармейца поскакали в ближние деревни за подводами. Переночевали ночь на свободе в тени березовой рощи, но спали уже по-военному - кругом были выставлены дозоры. Прошла быстро ночь, и с восходом солнца уже наши товарищи, что убежали, пригоняют подводы, и часам к 9-ти наш отряд был в полной боевой готовности пуститься в поход. Вещи и всё было погружено на подводы, и мы в походном порядке, в сопровождении подводчиков, двинулись в сторону фронта. Так мы шли до вечера всё близ реки Сопс.
Остановились на ночлег, но только разводить огонь не разрешалось, ибо мы были уже около позиции и пришлось ночевать, но конечно уснулось и без того хорошо, ибо мы, уставшие от дневного похода, слишком требовательными не были. Ночь так же, как и в берёзовой роще, прошла спокойно, и мы, надеясь на выставленные посты, спокойно спали в эту ночь на открытом воздухе.
На завтра в 7 часов мы снова двинулись, и вот в одном месте, на расстоянии примерно версты, поступило распоряжение двигаться как можно растянувшись, и так мы двигались опять день, только на завтра в 9-ть часов прибыли в местечко Хвойники. Да, здесь уже конечный пункт, откуда мы должны вести наступление, ибо здесь мы уже нагнали поляка.
ГЛАВА 14-ая
Наш взвод определили для прикрытия батареи, и мы в 12 часов ночи двинулись к фронту. 2 3дм. Батареи отошли верст пять по направлению к фронту, выбрали позицию в опушке соснового бора, произвели установку. Мы как прикрытие сзади, шагах в 20-ти сделали для себя окопы. Вот уже устроился наблюдатель на самом высоком дереве, и оттуда даётся, что "Огонь из правого", "Огонь из левого", "Огонь залпом", и так дали штук десять выстрелов. Видимо пощупали… Спустя немного враг также начал отвечать. Слышим, над головой проносится с шумом снаряд, но перелёт, и так всё время сзади сажен 100-50 разрывается, копая большие ямы. Я, как только ещё получал боевое крещение, считал, что вот-вот трахнет по цели, но кой-кто из бывалых смеётся: "Нет, брат, это ещё много надо времени, чтоб попасть в нас". Настал день. Всё молчит. Видимо передышка. Но вот только настала ночь, наш отряд, в том числе и мы двинулись вперёд и шли вперёд в наступление лесом ельником… Раздаётся выстрел, крик: "Ой, ранили". Оказывается, это один из тех дизертиров, которых влили в наш отряд, ранил сам себя в руку. Но вот впереди начинает светить - это оканчивается лес. Распоряжение рассыпаться в цепь… рассыпались, вырыли окопы и залегли. Вперёд послана разведка. На горе впереди версты две от места, где мы залегли, видна церковь; впоследствии узнали, что это село Загалье. Вот на рассвете на левом фланге началась перестрелка. Сначала слышны были ружейные выстрелы, а потом заговорил та-та-та, это "Максим". Полетели польские гостинцы и из 3-х дюймовой, но всё перелёт. Так продолжалось до дня. Но вот распоряжение наступать. Бросаем свои окопы и пошли в наступление. Подбегаем уже к самому селу. Поляк, видимо, оставляет это село, но оставшаяся часть, для прикрытия, обстреливала нас. Наши гостинцы полякам также летели через наша головы из 3-х дюймовых орудий. Но вот и село Загалье, вбегаем в него, население всё в землянках, снимаем с колокольни два пулемёта. В общем надо считать, что здесь поляк имел очень хорошую позицию. Выбили, под"ехала кухня, начался обед, но обед уже по-военному в полном боевом порядке. Мало-мало пообедали и пошли дальше. Но до самого вечера мы не встречали больше препятствий - видимо противник потёк без остановки.
Приходим вечером в деревню, и вот известие: убит тов. из нашей разведки. Чтоже, видимо, в огне не без жертв, и вот мы тут нашему товарищу как ещё первому, павшему в бою от панской пули, устроили торжественные [58] похороны, закопав его на площади около церкви.
Но вот утро, мы снова двинулись в наступление и так шли до самого вечерa. Приходим в одно из помещичьих имений, но оно пусто - хозяин убежал. Здесь мы пришли к реке Березине, и вот ночью приходит параход, и началась переправа на другой берег. Тихо, без шума, началась переправа, и вот головная часть уже пошла в разведку. Переправа прошла благополучно, и отряд двинулся по направлению к станции Коленкович. Поляк, видимо, тут тоже хотел задержаться и начал обстреливать наступающих, но всё напрасно, и мы, не останавливаясь, заняли станц. Коленкович.
Но вот боевое крещение, где мне пришлось получить, так памятно на всю жизнь останется это место. Вечер, уже солнышко подходило к закату. Наша третья рота была на правом фланге и как в резерве, впереди 1-2 роты вели наступление на деревушку, впоследствии узнал "Прудники". Завязалась сильная перестрелка, трескотня пулемётов, распоряжение нашей роте делать с правого фланга обход. Вот больше задание, и мы двинулись. Выйдя из лесу, мы ясно увидели, что деревня занята поляками, и наши наступают. Зайдя с фланга, мы открыли сильный огонь, и вот через несколько времени, ведя решительное наступление, мы заняли эту деревню и дальше по пятам повели наступление. Впереди через 2 версты деревня, и мы, заняв её, после такого жаркого боя и дневного зноя, остановились в этой деревушке переночевать. Вкусно пообедавши, мы, уставшие, приятно заснули, разбредясь по халупам, надеясь, что посты выставленные строго охраняют наш мирный сон.
Но вот ещё нет вставшего солнца, как надо подниматъся. Кухня привезла суп. Быстро братва разобрала суп. Только что начали есть, как на нашем посте пошла перестрелка. Побросали всё, команда: "Становись", все готовы - пошли в наступление. Только что вышли из деревни - команда "В цепь", рассыпавшись в цепь, сразу поляк уже стал нас обстреливать. На ходу стали рыть окопчики, хотя бы спрягать голову. Маломальски окопавшись, мы начали обстреливать позицию противника. Кой-где слышим стоны - это раненые. Долго продолжалась эта перестрелка, но вот команда "Наступать, в атаку". Сначала как-то страшно, но быстро вскочили из окопов и с криками "Ура" бросились в атаку. До окопов противника было сажен 100, противник стреляет, есть жертвы. Не добежав сажен 50-ть, противник покидает своё насиженное место и в панике бежит. Тут-то мы и начали пускать им в затылок, и так продолжалось, что мы преследовали поляков, версты 3-4. Остановились. Обед. Кухня уже опять подъехала, и мы так после такого жаркого момента с аппетитом стали уничтожать жирный суп. Братва, не смотря на то, что только что грозила смерть, разбрелась по лесу, поедая с аппетитом хорошую, вкусную чернику. Вот мы тут братва вся сошлись, кой-что побеседовали о пережитых эпизодах и смеялись, что мы всё ещё остались целыми, не вредимыми.
Но вот команда, надо опять двигаться вперёд, и отойдя примерно с версту, разведка сообщает, что противник остановился в деревушке, что от нас 1½ версты. Мы опять остановились, сделали позицию и стали ждать результатов. Долго ждать не пришлось. В первой роте, что на правом фланге, уже начался бой. Противник с фланга повёл наступление. Сразу стало пахнуть чем-то неприятным - противник повёл ураганный огонь по всему нашему участку. Конечно, не ожидая, мы что-то почувствовали не по себе. Гремят во-всю оружейные выстрелы, трещат пулемёты с обеих сторон. Но вот противник пускает и трёхдюймовкой, слышим в ответ и наша. Вот правый фланг не выдерживает - начали отступать, противник начал крыть по отступающим. Не долго и мы продержались, тоже покидаем свои, на скоро сделанные окопы. Отступление началось на всём нашем участке. Конечно, противник жал, он пустил что есть возможности пулемёты, орудий 2-3 шт. Но жертв было незначительно, так как отступали лесом. В этот вечер мы снова отступили и оказались во вчерашних Прудках. Здесь я потерял своего тов. Г. Впоследствии узнал, что его контузило во время отступления. Добравшись до Прудков, поступило распоряжение дальше не отступать. Конечно, мы, уже успокоившись, это приняли с большой радостью и стали устраивать ночью позиции, на скорую руку рыть окопы. Наша рота была расположена фронтом прямо к противнику. Первая была расположена на левом фланге углом как заслон, чтобы противник не сделал обход, а вторая - на правом фланге, и вот так расположились. Уже всё готово, с часу на час ждали противника, который должен повести наступление. Конечно, о сне никто и не думал, каждый был почему-то уверен, что противник вот-вот нагрянет. Вот начинает на востоке отзаривать, и с этой зарёй на левом фланге уже начали раздаваться отдельные винтовочные выстрелы. Через пять минут они участились и мигом превратились в частый ружейный огонь - это поляки повели наступление с фланга. Долго ждать не пришлось. Смотрим - высланный из нашего взвода дозор доносит, что прямо на нас противник движется густою цепью, и вот уже через 1-2 минуты загремели оружейные выстрелы и сразу превратились в сильный огонь. По всему участку поляк повёл бешеный натиск. Наша братва, надо сказать, тоже даром видимо из окопов вылезать не думала и всячески старалась дать надлежащий отпор, работали [59] хорошо и наши верные пулемёты. Наш герой начальник пулемёта Н.Ф. ни на минуту не давал передыха своей машине. Так продолжалось с полчаса, до того достреляли, что у меня спала накладка со ствола. Вот до чего раскалился металл от бешеного огня. Но вот противник переходит в атаку, ещё сильнее заработали пулеметы, но противник, точно озверевшее стадо, прямо лез на пули, и вот мы не выдержали - началось паническое отступление. О, ужас, что тут было. Как только мы начали отступать, в нас пули посыпались точно град. Бьёт с фронта, с фланга, из ниоткуда аэроплан, который стал пускать бомбы. Действительно, смешались в кучу кони и люди. Бежим по ржаному полю. Здесь нас спасает то, что поляки стреляли разрывными пулями, и они, ударяясь о рожь, разрывались и теряли свою силу. Мы бежим с Герасимом вместе, он впереди, т. к. ему легче - он в гимнастёрке, шинель уже бросил, а я ещё в шинели. Но вот бежим, пули так и свищут, что осы. Уже прятаться никто и не думает, потому что противник по пятам. Выбегаем из ржи на картофельное поле. Вот тут-то получается ужасная картина, со всех концов начали раздаваться стоны, крики раненых, т.к. здесь для пули свободное пространство. Герасим выбегает на это поле вперёд меня сажен на пять, и что же - не успел он выбежать, смотрю, падает, как подкошенная травинка. Подбегаю, а он стонет: "Ой, ранили сукины дети". Да, действительно ему попало в правое стегно. Кровь так и струилась алой струёй, попало сильно, и не было никакой надежды, что Герасим сможет бежать дальше. Он ещё в сознании, и вот привожу наши последние с ним слова, ибо много раздумывать не приходилось, противник всё палит прямо ураганным огнём. "Герасим, дай мне билет, а то приколют сукины дети, как найдут партийный билет". Он говорит: "Возьми вот часы", - что были у него на руке с Империалистической войны. Только что начал снимать часы, как в это момент из неподалеку росшего куста выбегают четыре поляка и, направив на нас пулемёт "Люис" (ручной) стали осыпать нас градом пуль. Конечно, иного выхода нет, как бежать, и вот под градом пуль и саженях в десяти противник, я простился со своим другом и близкий товарищем Герасимом, оставив его на произвол судьбы, бросаюсь в бегство, где впереди бежали наши товарищи. Отбежал сажен сто, жарко, бросаю шинель, патронташ с патронами, оставляю при себе верного спутника винтовку и только тридцать патронов. Добираемся до лесу, но тут мы отдохнули, противник, потеряв цель, постепенно стал уменьшать огонь, и через несколько времени стихло окончательно.
Мы от места наших окопов убежали версты 4-5, стали собираться, паника кончилась. Да, остался невредим. К полдням собрались. Но картина получилась печальная, нам этот бой обошёлся слишком дорого. Наша рота потеряла очень много доблестных храбрых ребят. Да лично и я потерял товарища Герасима, которого оставил живым, истекающим кровью, но возможно, что наступающие поляки докололи; второй товарищ - это бессмертный герой и начальник пулемета, видимо, так и погиб около своего "Максима" Н.Ф. Ещё 2-х из товарищей потом узнал, что ранило, одному оторвало два пальца, второй ранен в ногу. Также мы потеряли в этом бою нашего любимого храброго взводного командира, который (из очевидцев рассказывали) при атаке противника не стал отступать, а до последнего момента бился на месте, задерживая атаку. Но его, конечно, не хватило, и он был тут же поражён вражьей пулей.
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Обыски и аресты, леса и схроны, ревтрибунал, первый бой
ГЛАВА 9-я
Настало утро. Вот паровоз уже подкатил, сдвинул свой груз и мы покатили. Также снова замелькали телеграфные столбы, весело играет солнышко и мы, наполненные духом, летим к цели. Вот уже Смоленск и дальше. Так доехали до города Старый Быхов.
Остановились. Здесь остановка, простояли сутки… вторые, не знаем, в чём дело. Но вот на третий день, вечером, раздаётся команда собираться. [54] Все, конечно, часа через два собрались, т. к. братва разошлась. В 7 часов об"являют: "Собирайтесь в полную боевую готовность". Что и зачем - для всех непонятно. Но когда раздалась команда: "Стройтесь!" - все, как один на своём месте. Об"явили: "Товарищи, сегодня в 12 ч. ночи двинемся вперёд". Но зачем, никто ничего не знает. Долго шли 4 часа в ожидании. Кой-кто прямо одетый прикурнулся и похрапывает. Я не спал, думал, что это значило. Но вот команда: "Становись". Как ожгли эти слова. В миг на своём месте. Двинулись по направлению к Быхову. Пришли в центр города, в сад, там нас стали разбивать на группы. Я попал начальником одной из групп. Разбивши, нас вызвали в штаб. Конкретно об"явили: "Мы пришли делать повальные обыски, и ваша задача провести это мероприятие со всей серьёзностью. Наша задача выловить предполагающихся в городе дезертиров". Получив задание, я с группой в 15 человек пошёл в отведённый квартал. Вот мы начали порученную работу выполнять. Подходим к дому, сразу его окружаем, а 5-ть человек идём в дом, пред"являем вид и производим обыск. Первый дом ничего, второй тоже, а пройдя весь квартал, нам пришлось в трёх домах обнаружить 7 человек как подозрительных личностей. В одном пришлось задержать 2-х человек выстрелами, что заставило пытавшихся остановиться.
Так прошла ночь, и мы к утру пришли на вокзал, сдавши задержанных в комендантское управление. Уставшие мы сразу забрались в свой вагон и после ночных трудов крепко предались столь сладкому сну.
Отдых продолжался примерно до 11 часов. Вот начинает братва просыпаться, кой-где уже слышен говор. Встал и я. Умылся, и через несколько минут братва уже обменивалась своими ночными эпизодами. Много кой-чего было интересного в некоторых группах и результаты общей облавы. Всего оказалось задержанными 65 человек, из них ранили 4 человека, пытавшихся убежать, и 3 человека стали жертвами бегства - их убили на-повал. Все задержанные личности как подозрительные были сданы местным властям для выяснения личностей, и мы свой долг выполнили.
ГЛАВА 10-я
Командуют на обед. Братва, брякая котелками, пошла к вагону-кухне, и через пять минут мы обедали, поедая жирный суп из нельмины, что мы везли из далёкой Сибири, чуть ли не от самого Ледовитого океана. Братва всё ещё обменивается своими ночными приключениями. Вот обед кончился, и затянули, лёжа в вагонах, красноармейские песни. Как нарочно, всё наше путешествие из Сибири до ст. Быхов, это 3200 вёрст, всё время погода стояла благоприятная. Солнышко весело играло своими горячими июньскими лучами, и мы всё время чувствовали себя великолепно.
Но вот вечер. Солнышко прячется за горизонт, кой-где ещё слышатся разные разговоры. Но начало смеркаться, и братва, закрывши свои движущиеся домики, начинает засыпать, я долго лежал, что-то пало в голову дом, деревня, товарищи и девчата. Долго я думал, многое прошло в голове, также думал о будущем и той позиции, к которой я так стремился и с этими сладкими грёзами я так мирно-покойно погрузился в сон. Но коротка июньская ночь. Вот уже утро, однообразие, мы напились чаю и немного погодя об"являют: "Завтра отправляемся в поход". Но что будет означать этот поход - никто из нас не знал. В 5-ть часов созывается закрытое Партийное собрание. Пошёл на это собрание и я. Собрались мы в железнодорожном клубе, приходит комиссар отряда, командир, выбираем Президиум. На повестке дням вопрос: "Значение нашего похода". Честно конкретно об"являет Лепехин: "Завтра наш отряд уже об"является и входит в прифронтовую полосу, но прежде, чем войти на переднюю позицию, нашему отряду, считающемуся исключительно из добровольцев и интернациалистов, Р.В.С. поручается более политическая ответственная задача это ликвидация в здешней местности принявшего колоссальных размеров дизертирства местного населения, ибо развившееся дизертирство прежде всего подрывает мощность нашей Армии, растаскивает снаряжение, а самое главное - дизертиры группами производят бандитские налёты на местные деревни, сами скрываясь в лесах". Поняв, в чём дело, мы единогласно сказали: "Пусть завтра мы будем выполнять порученное задание Р. В. С. и даём слово, что мы честно выполним всё это", - с этими мыслями мы вышли с собрания.
Наступил вечер. Много шума… братва во всех своих движущихся домиках копошится, все собираются, имея ввиду, что они завтра утром покидают эти насиженные места, каждый из них мыслил, что эти домишки уже больше не будут нам убежищем. Наступила ночь. Начинает смолкать. Братва, уже подготовившись к выступлению, мирно заснула. Вдоволь надумавшись, я тоже уснул с мыслями, что завтра покидаем насиженное место и двинемся на ответственную, опасную работу. [55]
ГЛАВА 11-я.
Вот наступает утро. Короткая июньская ночь. Солнце своими лучами так приветливо-ласково втсретило встающую братву. Умываемся, брякаем котелками, кипяток, чай пьём. Товарищи перекидываются, обмениваются мнениями о предстоящем походе. Одиннадцать часов. Дежурный по отряду даёт распоряжение на обед. Сегодня обед раньше обычного и потому, что через час выступаем. Быстро обедаем, скоро двенадцать. Разда1тся команда: "Собираться". В полной боевой готовности… Лишние вещи приказано сдать в пакгауз. Покончили с вещами, раздаётся команда: "Строиться", - выстроились… Тов. Лепехин вызывает командиров роты, командиров взводов и даёт стратегические распоряжения.
Но вот всё закончено. Раздается команда "По-ротно". Каждый командир своей роты стал руководителем роты. Пошли по просёлочной дороге. Наша 3-я рота вправо, а первые две - по направлению влево от железнодорожного полотна. Так мы шли до вечера. Дойдя до маленькой деревеньки, расположились на ночлег в саду среди яблонь и груш, и так скоро мирно прошла ночь на открытом воздухе, и ещё потому, что вся братва с непривычки немного утомилась от 20-ти вёрстного перехода.
Весело появляется из-за горизонта июньское солнце. Мы все уже на ногах, попив чаю, команда: "Строиться". Выстроившись, мы двинулись по направлению на запад, но уже не ротой, а каждый взвод в отдельности, и не дорогами, а лесными-полевыми дорожками. Наш взвод входит в сосновый бор. Командир взвода знакомит, что здесь предполагается наличие дизертиров. Познакомившись о предполагаемом, мы вошли в бор в полном походном порядке, а именно: выделили вперёд авангард, по бокам дозоры, сзади арьергард, а основное ядро шло дорожкой, и вот так мы двигались часа три. Вдруг раздаётся выстрел в правом дозоре, мы засели… сообщают: "В лесу показалось пять человек неизвестных личностей с винтовками". Командир взвода, подумавши, даёт распоряжение рассыпаться цепью и так двигаться вперёд, и вот после перехода от этого места версты 4-5 мы наткнулись на полевую избушку. Не дойдя до неё, мы высылаем дозор, и вот только дойдя на более близкое расстояние, из избушки раздается три выстрела, из дозорных один ранен. Команда Комвзвода:"Окружить избушку". Вмиг выполняем. Взяв в кольцо, мы стали наступать. После недолгой перестрелки мы бросились к избушке в атаку, и вот в этом полевом убежище мы захватили 5 человек с оружием: винтовки и порядочное количество патронов. Забрав, выяснилось, что они дизертиры. Двинулись дальше, а их под конвоем отправили в штаб роты.
Пройдя вёрст пять, мы остановились на ночлег. Весело засверкал огонь на костре, сухие сучья весело потрескивали. Уставшие от дневных переживаний братва в надежде, что выставленный дозор вполне обеспечивает наш покой, крепко заснула.
Вот прошла ночь, также настал день, конвой, что вчера увёл дизертиров, вернулся, свёл благополучно, имеет сообщение, что ротой поймано девять человек. И так мы проходили, выполняя это задание, 9 суток. Наш взвод задержал всего 17 человек. Конечно, были и приключения, но их не стоит упоминать, т. к. ничего серьёзного не было.
После недельного путешествия по лесам мы вышли к железнодорожному полотну и часа через два пришли на станцию, где стоял пришедший и ожидающий нас эшалон. К вечеру собрались все три роты, и наш поход имел общий результат, что всего поймано сто двадцать четыре человека, все они были заключены в свободные вагоны, стоявшие на едине три штуки под строгим надзором нашей конвойно-комендантской команды.
Много разговоров у нашей братвы о пережитых эпизодах за эти дни. Наступил вечер, начал смолкать говор, песни, и все, забившись в свои прежние домики, мирно после томительных дней стали засыпать. Я также после некоторого размышления о своей родине мирно-безмятежному сладкому сну отдался.
ГЛАВА 12-я
Но вот солнышко вышло из-за горизонта и, как обычно, братва начала оживать. Обычным порядком попили чаю, начали кой-какие разговоры, а что будут делать с пойманными - никто, конечно, не знал, ибо это военная тайна.
Но часам к 11 к станции подходит курьерский поезд, и состав только три вагона. Подошёл, зычно дал свой голос и стал останавливаться. Остановился, выходят какие-то представительные лица в военной форме. Наш командир-комиссар что-то с ними начал переговаривать. Ушли в вагон-штаб. Мы что-то в этом почувствовали, что в воздухе пахнет грозой. Вот 12 часов. Обед. Братва по-обычному обедает. Открылся вагон-штаб, вышел командир и комиссар и дали распоряжение комротам о сборе отряда. Моментально, по-военному, отряд выстроился. Комиссар объявляет: "С прибывшим поездом приехала сессия и через час будет судить пойманных дизертиров". Все точно, не упустив ни одного слова, мы выслушали [56] это сообщение. Ровно в два часа на раскинувшейся поляне уже стояли два больших стола, покрытых красным сукном. Против них в несколько рядов стояли простые скамейки, видимо предполагающихся для подсудимых. Как стрелой, молниеносно охватило это известие жителей станции, а там и окружающее население, и на эту поляну со всех концов стала стекаться публика. По первой роте распоряжение: "Первый взвод на караул", - и вот вокруг этих скамеек становятся часовые. Дано распоряжение: "Дизертиров выводить из вагонов". И вот, понуря голову, лесные вояки, угрюмые на вид, жалкие, шли к месту, где они должны сидеть на скамье подсудимых и давать ответ нашему революционному трибуналу. Все скамьи заняты. В публике раздаются переговоры, кой-где даже рыдания, оказывается, что кой-кому из дизертиров есть и родственники. Но вот сразу всё смолкло, все устремили взоры к вагон-штабу, из которого вышли три человека с портфелями и направились прямо к приготовленным столам.
Все, как поражённые чем-то непонятным, представляли себе, что судьбы этих лиц, сидящих понуря головы, зависели от этих трёх лиц, возглавляющих нашу революционную законность в данном случае.
Время шло как-то очень медленно в ожидании. Но вот всё готово. Места заняты, часовые на своих местах, оцепив кругом места, где сидели дизертиры. Нарушено молчание тишины - Председатель суда, встав, громко об"являет: "Судебное заседание выездной сессии Могилёвского ревтрибунала считаю открытым" Долго и серьёзно разбиралось создавшееся положение, много судьи задавали вопросов, что их заставило дезиртировать. Но вот судебное заседание закончилось, и судьи удалились на совещание.
Много среди нас было мнений по поводу приговора, что вынесет суд. Время тянулось очень томительно. Но вот все вздрогнули: с шумом растворились двери штаб-вагона, направляясь к красному столу быстрыми шагами шли судьи. Всё смолкло и с замиранием сердца ждали результата. Мы все приуныли и ждём. Председательствующий об"являет приговор и вот результат: "Злостных дизертиров, убегающих с фронта уже не по первому разу как элементов мешающих строить и укреплять нашу Красную Армию приговорил - расстрелять, а убежавших в первый раз признал, что они могут исправиться и постановил: влить в наш отряд разбив по всему отряду". Крики: "Ура!" - раздались от всего нашего отряда, ибо они действительно заслужили указанного наказания. Вот приговорённых к расстрелу под строгим конвоем отвели в те же вагоны. А остальных товарищей разбили по ротам.
Ночью в 12 часов над присуждёнными приговор был приведён в исполнение нашей Комендантской командой, тут же вблизи станции в роще сажен 100 были вырыты две ямы, и дезертиры были расстреляны и зарыты в эти приготовленные ямы.
Прошло после этого эпизода двое суток. Мы опять в своих домиках поехали дальше на запад к своей цели - на фронт.
Приезжаем в Гомель, тут уже окончательно выгружаемся и хотим расстаться с нашими двигающимися домиками, к которым мы так за это время успели привыкнуть. Ведь они нас перебросили из далёкой Сибири через Горный седой Уральский Хребет, Центральную Россию и вот стан. Гомель конечный путь, ибо дальше мы уже с ними двигаться не можем. Братва с удовольствием высаживается, шумно около вагонов хозчасти, вагон-штаб, но всё закончено, выгрузили, все на готове.
ГЛАВА 13-я
Раздаётся команда: "Становись". Становимся всяк на своё место. Выстроились в походную колонну, и отряд двинулся по направлению западнее Гомеля по шоссейной дороге. Вперёд галопом поехали адъютант отряда и с ним 3 красноармейца, быстро скрывшись из глаз в облаках пыли. Весело шли красноармейцы, чувствуя, что этот поход уже в прифронтовой полосе. Влево видим, что-то в воздухе болтается около заводской трубы, нам сразу объяснили, что это Аэростат, где наш наблюдатель следит за противниками. И так мы шли часа два. Солнышко весело и жарко светило, паля нас своими лучами. Конечно, при полной походной аммуниции нам было жарковато, но шли мы не спеша, через каждые 45м. 15 мн. привал.
Но вот нарушилась тишина, команда тов. Лепехина :"Отряд в цепь". В чём дело, ничего не знаем. Конечно, не растерялись, в миг стали выполнять команду и вот из-за горизонта увидели, что прямо на нас летел аэроплан, грозно неслись звуки пропеллера. Мы, как мураши прилегли к земли, и вот он прямо над нами пролетел и удалился в тыл. Снова строимся в колонны и продолжаем поход. К вечеру пришли в деревню. Там уже квартиры размечены, мы семь человек недаяеко с краю определились. Лето, тепло, при чём хата. Мы забрались в садик, где широко раскинулись яблони, но яблоки были ещё зелены и, конечно, хотя страшно нам, Сибирякам, хотелось попробовать этот вкусный [57] плод, но конечно мало было удовольствия. И вот так мы простояли в этой деревушке сутки четверы. На пятые сутки вечером сообщают, что скоро двинемся, да часов в 8-м приказание собираться. Собрались и опять отправились рядами, направились по направлению к Гомелю. Часам к 12-ти прибыли в Гомель, движемся по направлвнию к пристани, подходим, хотя и ночь, к пристани много публики, но лица все военные, все как уже не так, как вообще, видимо здесь уже чувствуется, что паны не так далеко. Остановились, сказали, что приваживайтесь пока, но не пришлось долго ждать - распоряжение грузиться в пароход, и вот мы поместились в пассажирском пароходе две роты, а остальная часть отряда на второй; часа через два раздаётся зычный голос параходов и, гремя колесами, параходы тронулись. Мы поехади по реке Сопс.
Долго братва шутила, но дремота взяла верх и все постепенно под машины заснули. Спали примерно до 10 часов утра. Параходы всё идут. Смотрим в маленькие окна, как мелькает зелень по раскинувшимся берегам. Параход замедляет ход, даёт назад, движемся к берегу. Берёзовая роща широко красиво раскинулась по берегу… остановились, команда высаживаться. Опять выгрузка, но, думаем, последняя. Часа через два уже всё выгружено, уже кухня делает своё дело, готовит вкусный обед ещё из имеющихся запасов, привезённых из Сибири. Пообедали, три красноармейца поскакали в ближние деревни за подводами. Переночевали ночь на свободе в тени березовой рощи, но спали уже по-военному - кругом были выставлены дозоры. Прошла быстро ночь, и с восходом солнца уже наши товарищи, что убежали, пригоняют подводы, и часам к 9-ти наш отряд был в полной боевой готовности пуститься в поход. Вещи и всё было погружено на подводы, и мы в походном порядке, в сопровождении подводчиков, двинулись в сторону фронта. Так мы шли до вечера всё близ реки Сопс.
Остановились на ночлег, но только разводить огонь не разрешалось, ибо мы были уже около позиции и пришлось ночевать, но конечно уснулось и без того хорошо, ибо мы, уставшие от дневного похода, слишком требовательными не были. Ночь так же, как и в берёзовой роще, прошла спокойно, и мы, надеясь на выставленные посты, спокойно спали в эту ночь на открытом воздухе.
На завтра в 7 часов мы снова двинулись, и вот в одном месте, на расстоянии примерно версты, поступило распоряжение двигаться как можно растянувшись, и так мы двигались опять день, только на завтра в 9-ть часов прибыли в местечко Хвойники. Да, здесь уже конечный пункт, откуда мы должны вести наступление, ибо здесь мы уже нагнали поляка.
ГЛАВА 14-ая
Наш взвод определили для прикрытия батареи, и мы в 12 часов ночи двинулись к фронту. 2 3дм. Батареи отошли верст пять по направлению к фронту, выбрали позицию в опушке соснового бора, произвели установку. Мы как прикрытие сзади, шагах в 20-ти сделали для себя окопы. Вот уже устроился наблюдатель на самом высоком дереве, и оттуда даётся, что "Огонь из правого", "Огонь из левого", "Огонь залпом", и так дали штук десять выстрелов. Видимо пощупали… Спустя немного враг также начал отвечать. Слышим, над головой проносится с шумом снаряд, но перелёт, и так всё время сзади сажен 100-50 разрывается, копая большие ямы. Я, как только ещё получал боевое крещение, считал, что вот-вот трахнет по цели, но кой-кто из бывалых смеётся: "Нет, брат, это ещё много надо времени, чтоб попасть в нас". Настал день. Всё молчит. Видимо передышка. Но вот только настала ночь, наш отряд, в том числе и мы двинулись вперёд и шли вперёд в наступление лесом ельником… Раздаётся выстрел, крик: "Ой, ранили". Оказывается, это один из тех дизертиров, которых влили в наш отряд, ранил сам себя в руку. Но вот впереди начинает светить - это оканчивается лес. Распоряжение рассыпаться в цепь… рассыпались, вырыли окопы и залегли. Вперёд послана разведка. На горе впереди версты две от места, где мы залегли, видна церковь; впоследствии узнали, что это село Загалье. Вот на рассвете на левом фланге началась перестрелка. Сначала слышны были ружейные выстрелы, а потом заговорил та-та-та, это "Максим". Полетели польские гостинцы и из 3-х дюймовой, но всё перелёт. Так продолжалось до дня. Но вот распоряжение наступать. Бросаем свои окопы и пошли в наступление. Подбегаем уже к самому селу. Поляк, видимо, оставляет это село, но оставшаяся часть, для прикрытия, обстреливала нас. Наши гостинцы полякам также летели через наша головы из 3-х дюймовых орудий. Но вот и село Загалье, вбегаем в него, население всё в землянках, снимаем с колокольни два пулемёта. В общем надо считать, что здесь поляк имел очень хорошую позицию. Выбили, под"ехала кухня, начался обед, но обед уже по-военному в полном боевом порядке. Мало-мало пообедали и пошли дальше. Но до самого вечера мы не встречали больше препятствий - видимо противник потёк без остановки.
Приходим вечером в деревню, и вот известие: убит тов. из нашей разведки. Чтоже, видимо, в огне не без жертв, и вот мы тут нашему товарищу как ещё первому, павшему в бою от панской пули, устроили торжественные [58] похороны, закопав его на площади около церкви.
Но вот утро, мы снова двинулись в наступление и так шли до самого вечерa. Приходим в одно из помещичьих имений, но оно пусто - хозяин убежал. Здесь мы пришли к реке Березине, и вот ночью приходит параход, и началась переправа на другой берег. Тихо, без шума, началась переправа, и вот головная часть уже пошла в разведку. Переправа прошла благополучно, и отряд двинулся по направлению к станции Коленкович. Поляк, видимо, тут тоже хотел задержаться и начал обстреливать наступающих, но всё напрасно, и мы, не останавливаясь, заняли станц. Коленкович.
Но вот боевое крещение, где мне пришлось получить, так памятно на всю жизнь останется это место. Вечер, уже солнышко подходило к закату. Наша третья рота была на правом фланге и как в резерве, впереди 1-2 роты вели наступление на деревушку, впоследствии узнал "Прудники". Завязалась сильная перестрелка, трескотня пулемётов, распоряжение нашей роте делать с правого фланга обход. Вот больше задание, и мы двинулись. Выйдя из лесу, мы ясно увидели, что деревня занята поляками, и наши наступают. Зайдя с фланга, мы открыли сильный огонь, и вот через несколько времени, ведя решительное наступление, мы заняли эту деревню и дальше по пятам повели наступление. Впереди через 2 версты деревня, и мы, заняв её, после такого жаркого боя и дневного зноя, остановились в этой деревушке переночевать. Вкусно пообедавши, мы, уставшие, приятно заснули, разбредясь по халупам, надеясь, что посты выставленные строго охраняют наш мирный сон.
Но вот ещё нет вставшего солнца, как надо подниматъся. Кухня привезла суп. Быстро братва разобрала суп. Только что начали есть, как на нашем посте пошла перестрелка. Побросали всё, команда: "Становись", все готовы - пошли в наступление. Только что вышли из деревни - команда "В цепь", рассыпавшись в цепь, сразу поляк уже стал нас обстреливать. На ходу стали рыть окопчики, хотя бы спрягать голову. Маломальски окопавшись, мы начали обстреливать позицию противника. Кой-где слышим стоны - это раненые. Долго продолжалась эта перестрелка, но вот команда "Наступать, в атаку". Сначала как-то страшно, но быстро вскочили из окопов и с криками "Ура" бросились в атаку. До окопов противника было сажен 100, противник стреляет, есть жертвы. Не добежав сажен 50-ть, противник покидает своё насиженное место и в панике бежит. Тут-то мы и начали пускать им в затылок, и так продолжалось, что мы преследовали поляков, версты 3-4. Остановились. Обед. Кухня уже опять подъехала, и мы так после такого жаркого момента с аппетитом стали уничтожать жирный суп. Братва, не смотря на то, что только что грозила смерть, разбрелась по лесу, поедая с аппетитом хорошую, вкусную чернику. Вот мы тут братва вся сошлись, кой-что побеседовали о пережитых эпизодах и смеялись, что мы всё ещё остались целыми, не вредимыми.
Но вот команда, надо опять двигаться вперёд, и отойдя примерно с версту, разведка сообщает, что противник остановился в деревушке, что от нас 1½ версты. Мы опять остановились, сделали позицию и стали ждать результатов. Долго ждать не пришлось. В первой роте, что на правом фланге, уже начался бой. Противник с фланга повёл наступление. Сразу стало пахнуть чем-то неприятным - противник повёл ураганный огонь по всему нашему участку. Конечно, не ожидая, мы что-то почувствовали не по себе. Гремят во-всю оружейные выстрелы, трещат пулемёты с обеих сторон. Но вот противник пускает и трёхдюймовкой, слышим в ответ и наша. Вот правый фланг не выдерживает - начали отступать, противник начал крыть по отступающим. Не долго и мы продержались, тоже покидаем свои, на скоро сделанные окопы. Отступление началось на всём нашем участке. Конечно, противник жал, он пустил что есть возможности пулемёты, орудий 2-3 шт. Но жертв было незначительно, так как отступали лесом. В этот вечер мы снова отступили и оказались во вчерашних Прудках. Здесь я потерял своего тов. Г. Впоследствии узнал, что его контузило во время отступления. Добравшись до Прудков, поступило распоряжение дальше не отступать. Конечно, мы, уже успокоившись, это приняли с большой радостью и стали устраивать ночью позиции, на скорую руку рыть окопы. Наша рота была расположена фронтом прямо к противнику. Первая была расположена на левом фланге углом как заслон, чтобы противник не сделал обход, а вторая - на правом фланге, и вот так расположились. Уже всё готово, с часу на час ждали противника, который должен повести наступление. Конечно, о сне никто и не думал, каждый был почему-то уверен, что противник вот-вот нагрянет. Вот начинает на востоке отзаривать, и с этой зарёй на левом фланге уже начали раздаваться отдельные винтовочные выстрелы. Через пять минут они участились и мигом превратились в частый ружейный огонь - это поляки повели наступление с фланга. Долго ждать не пришлось. Смотрим - высланный из нашего взвода дозор доносит, что прямо на нас противник движется густою цепью, и вот уже через 1-2 минуты загремели оружейные выстрелы и сразу превратились в сильный огонь. По всему участку поляк повёл бешеный натиск. Наша братва, надо сказать, тоже даром видимо из окопов вылезать не думала и всячески старалась дать надлежащий отпор, работали [59] хорошо и наши верные пулемёты. Наш герой начальник пулемёта Н.Ф. ни на минуту не давал передыха своей машине. Так продолжалось с полчаса, до того достреляли, что у меня спала накладка со ствола. Вот до чего раскалился металл от бешеного огня. Но вот противник переходит в атаку, ещё сильнее заработали пулеметы, но противник, точно озверевшее стадо, прямо лез на пули, и вот мы не выдержали - началось паническое отступление. О, ужас, что тут было. Как только мы начали отступать, в нас пули посыпались точно град. Бьёт с фронта, с фланга, из ниоткуда аэроплан, который стал пускать бомбы. Действительно, смешались в кучу кони и люди. Бежим по ржаному полю. Здесь нас спасает то, что поляки стреляли разрывными пулями, и они, ударяясь о рожь, разрывались и теряли свою силу. Мы бежим с Герасимом вместе, он впереди, т. к. ему легче - он в гимнастёрке, шинель уже бросил, а я ещё в шинели. Но вот бежим, пули так и свищут, что осы. Уже прятаться никто и не думает, потому что противник по пятам. Выбегаем из ржи на картофельное поле. Вот тут-то получается ужасная картина, со всех концов начали раздаваться стоны, крики раненых, т.к. здесь для пули свободное пространство. Герасим выбегает на это поле вперёд меня сажен на пять, и что же - не успел он выбежать, смотрю, падает, как подкошенная травинка. Подбегаю, а он стонет: "Ой, ранили сукины дети". Да, действительно ему попало в правое стегно. Кровь так и струилась алой струёй, попало сильно, и не было никакой надежды, что Герасим сможет бежать дальше. Он ещё в сознании, и вот привожу наши последние с ним слова, ибо много раздумывать не приходилось, противник всё палит прямо ураганным огнём. "Герасим, дай мне билет, а то приколют сукины дети, как найдут партийный билет". Он говорит: "Возьми вот часы", - что были у него на руке с Империалистической войны. Только что начал снимать часы, как в это момент из неподалеку росшего куста выбегают четыре поляка и, направив на нас пулемёт "Люис" (ручной) стали осыпать нас градом пуль. Конечно, иного выхода нет, как бежать, и вот под градом пуль и саженях в десяти противник, я простился со своим другом и близкий товарищем Герасимом, оставив его на произвол судьбы, бросаюсь в бегство, где впереди бежали наши товарищи. Отбежал сажен сто, жарко, бросаю шинель, патронташ с патронами, оставляю при себе верного спутника винтовку и только тридцать патронов. Добираемся до лесу, но тут мы отдохнули, противник, потеряв цель, постепенно стал уменьшать огонь, и через несколько времени стихло окончательно.
Мы от места наших окопов убежали версты 4-5, стали собираться, паника кончилась. Да, остался невредим. К полдням собрались. Но картина получилась печальная, нам этот бой обошёлся слишком дорого. Наша рота потеряла очень много доблестных храбрых ребят. Да лично и я потерял товарища Герасима, которого оставил живым, истекающим кровью, но возможно, что наступающие поляки докололи; второй товарищ - это бессмертный герой и начальник пулемета, видимо, так и погиб около своего "Максима" Н.Ф. Ещё 2-х из товарищей потом узнал, что ранило, одному оторвало два пальца, второй ранен в ногу. Также мы потеряли в этом бою нашего любимого храброго взводного командира, который (из очевидцев рассказывали) при атаке противника не стал отступать, а до последнего момента бился на месте, задерживая атаку. Но его, конечно, не хватило, и он был тут же поражён вражьей пулей.
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6