"Девочка и Пустыня". Глава 5. Деньги, секс и маленькая девочка
В этой главе я еще раз хочу напомнить читателям, что описываю только свой опыт, и вполне может быть, что он вам никак не пригодится.
Мой брак был браком-слиянием. Что это значит? Это значит, что между мною и мужем не было никакой дистанции, что мы ощущали себя единым целым, что я считала, будто досконально знаю своего спутника и у него нет от меня тайн и подпольных дел. Так же, как и у меня. Я не лезла в его бизнес, конечно, но принимала деятельное участие в некоторых его новых проектах. Мы ходили вместе на все вечеринки, куда его знакомые иногда приходили не с женами, а с любовницами. Такое положение дел меня не касалось, - «у нас» любовницы не было. Вообще, мне казалось, что встретить такое взаимопонимание, как у нас с мужем, просто нереально. Тем не менее это было так. Мы и вправду говорили на одном языке. Мы вообще много говорили. И чувство юмора у нас было одинаковым. Я не могу сказать, что это была крышесносящая страсть - скорее, глубокий и спокойный выбор, когда есть ощущение, что наконец-то я нашла того, кого искала.
Мне казалось, нас никогда не смогут коснуться не то что разрыв, а даже серьезные разногласия.
Мне не приходило в голову, что мужчины с хорошо выраженным мужским «я» имеют довольно автономную от своих спутниц жизнь. Ну вот представьте себе какой-нибудь вестерн, где суровый ковбой в шляпе и сапогах после перестрелки в кабаке прискакивает на лошади в свой дом, бурчит жене что-то вроде «сапоги сними, на стол подай» и потом заваливается спать, не сказав жене даже пары нежных слов в стиле «ты моя пусечка, я сегодня завалил Вепря Белые штаны и посвящаю две дырки от пуль в его груди тебе, дорогая». Я хотела все знать и хотела во всем участвовать, и полагала, что все «дырки от пуль» по умолчанию посвящены мне. У меня по определению не могло быть в мужьях такого молчаливого неласкового ковбоя. Так же как не могло быть в моей реальности моих собственных, не связанных с мужем планов на жизнь.
Убаюкивание - вот что мне было необходимо в браке. Я была маленькой девочкой, которая не может сама себя содержать, ни за что не отвечает и которой даже секс нужен не столько как акт физического и эмоционального удовольствия, сколько как явление, подтверждающее теплоту и безопасность нашего союза.
Невозможность существовать отдельно от спутника и чувствовать себя при этом комфортно - одна из определяющих черт моей тогдашней жизни. Сейчас мне это кажется удивительным, поскольку до свадьбы я была вполне самостоятельной девицей, ни на кого не полагалась и в принципе не знала, что такое обратиться за помощью к кому бы то ни было, будь то мама или мужчина. Но после свадьбы мой муж, будучи человеком крайне ответственным, с любовью взвалил на себя все эти функции и в конце концов превратился в надежную стену, защищающую меня от внешнего мира. Я была бы беззащитна перед этой жизнью без него - и в то же время зорко, как ястреб, и жестко, как училка начальных классов, исподволь контролировала все нюансы наших отношений, больше всего желая законсервировать их в том виде, в каком они существовали в начале нашего брака.
Конечно, такие хитросплетения человеческой психики, как желание контролировать, тесно сопряженное с беззащитностью, не лежат на поверхности и неочевидны неискушенному глазу, и тем более неочевидны тебе самой, если ты являешься носителем этих качеств.
Беззащитность и зависимость от партнера действительно требуют контролировать процесс отношений очень скрытно и очень жестко. И именно отношения по типу слияния позволяют это делать наиболее качественно. Там, где безграничное как бы доверие, долгие разговоры по душам, стремление избежать конфликтов, полная схожесть взглядов на жизнь, привычек и прочего - в изнанке порою обнаруживается жесточайший, тоталитарный контроль партнера. Ты мановением руки убираешь все границы собственной личности и предлагаешь партнеру сделать то же самое - отныне у вас нет друг от друга секретов. Вы настолько принадлежите друг другу, настолько проросли друг в друга, что не понимаете, где начинается один и кончается другой. Так прекрасно живут подкаблучники и вообще те мужчины, в которых женщинам удалось задавить мужское и вырастить бабское, заставив мужчину отказаться от своих планов, если эти планы угрожают целостности симбиоза, и даже от своей мужской жизни, - если тревога у женщины зашкаливает сверх всякой меры. Именно этого мне и хотелось, именно в таком режиме я чувствовала себя в безопасности. Муж до поры до времени шел мне навстречу, и ни я, ни он не подозревали, чем чревато такое сращивание.
Только спустя несколько лет я поняла, что контролировать стремится тот, кто на самом деле не может доверять.
Итак, у меня вызывало тревогу все, что я не могла контролировать, а в нашей жизни этого становилось все больше и больше. Его бизнес отнимал много времени, он стал ездить в зарубежные командировки, я паниковала до слез, старалась это скрывать, но не всегда удавалось. На каждом углу мне мерещились более красивые, более крутые женщины, которые непременно его от меня уведут. Никто не знал, что во мне творится, никто не посоветовал мне обратить взор к самой себе, меня как таковой в принципе не существовало, а существовала только та пресловутая «половинка», которая никак не могла ощутить себя отдельным целым без другого человека. Если бы тогда я посмотрела на себя и даже себя потрогала, я бы посмотрела его глазами и потрогала его руками. Моего тела не существовало вне тех ласковых названий, которые он для меня придумал, и в зеркале оно отражалось только для него. Когда он ушел, я однажды ночью не увидела в зеркале своего отражения и ничуть этому не удивилась.
Тогда я называла это любовью и не знала, что у любви бывают разные лица. Более того, я считала именно это лицо любви ее единственным существующим обликом.
Этап слияния характерен и даже необходим для начала влюбленности. Но здоровым и жизнестойким союзом останется тот, в котором люди сливаются лишь какой-то частью самих себя, по прошествии времени без труда восстанавливая собственные границы и не покушаясь на границы партнера. одновременно создав общие защиты по отношению к внешнему миру. В браках по типу слияния партнеры взаимозависят друг от друга так, что малейшее покушение на собственную отдельную жизнь воспринимается второй стороной, без преувеличения, панически и подавляется в зародыше разными способами.
И особенно свойственно это женщинам, как существам по природе более слабым и зависимым. Какими способами те, кто не мыслит себе жизни без партнера, могут влиять на ситуацию? Только двумя - контролем и манипулированием.
Вы, половозрелый сильный мужчина, лежите на спине, а на вас сверху, ласково касаясь вас гладкой кожей, нежными губами, мягкими ресницами, лежит самая прекрасная женщина. Она почти неотрывно целует вас в губы, в шею, в глаза, едва заметным, шелковым нажимом на шею заставляя вас снова и снова фокусировать на ней взгляд и лишь изредка позволяя вам вдохнуть немного воздуха или сомкнуть веки. Вы счастливы и кайфуете: ваше тело поет, ваша душа блаженствует, и вы не устаете повторять, как вы ее любите.
«Милая, позволь-ка, - в конце концов говорите вы, пытаясь приподняться на локтях, - я схожу попью и пописаю. И поработаю. Да и на полу холодно».
Ее глаза немедленно наполняются обидой и слезами. «Тебе со мной плохо?» - дрожащим голоском спрашивает она. Что за глупенькая, думаете вы и опять откидываетесь на спину. Какие мягкие у нее губы… «Подожди, - говорите вы спустя несколько минут, - я все-таки схожу пописаю. Что тебе принести из холодильника? Хочешь пить?» «Нет, - щебечет она и вновь увлекает вас, как майского жука, в положение кверху лапами, - лучше полежи со мной еще. Скажи мне, какая я красивая. Тебе хорошо?»
Через некоторое время вы почему-то не можете больше смотреть ей в глаза. «Открой глазки, посмотри на меня, - шепчет она, - не смей смотреть в сторону, мне так с тобой хорошо». Вы засыпаете на секунду, и вам снится кошмар - ваша любимая душит вас, трясет за плечи и хрипит: «Смотри на меня, открой глаза, я сказала!» Вы мгновенно просыпаетесь. Но все по-прежнему тихо и ласково, только очень затекла спина.
Вы решительно стряхиваете с себя женщину и идете к туалету и холодильнику. Вернуться вам будет некуда - она уже собрала вещи. Вы не понимаете, что вы сделали, вы в ужасе, вы клянете собственную толстую шкуру, которая не позволяет вам понимать ее нежность и силу ее любви к вам. Вы удерживаете ее, вы каким-то образом занимаетесь с ней любовью, и вот уже она снова лежит на вас сверху, касаясь вас шелковой кожей, самая прекрасная женщина в мире. Но теперь вы писаетесь прямо под себя от страха при мысли, что нужно встать и снова ее с себя стряхнуть. Нет, вы не дурак. Вы потерпите.
Если ваша мужская натура возобладает, рано или поздно ваша женщина улетит в угол, а вы таки попьете и пописаете, как белый человек. И даже, в зависимости от степени затекания спины, примете решение сходить с ребятами попить пива. Если же последнее время вы лежали на полу, фиксированный веревками в суставах, а сверху придавленный комодом и поцелуями, то не исключено, что, освободившись, вы ринетесь по шлюхам.
Страшно? То-то же.
Женщине еще страшнее. Такой женщине, имеется в виду. Она не сомневается, что, встав, вы уйдете навсегда или неизвестно когда придете. Наверное, у нее ранняя травма нелюбящей матери. Важно одно - мужчины задыхаются в слишком тесных объятиях, в перманентной близости, а такой женщине надо все контролировать, и она не позволит вам закрыть глаза или глядеть не на нее. А если вы все же это сделали, то вы все предали и все разрушили, а ведь было так хорошо, так хорошо, как в раю, и в этот рай вас пустят обратно, только если вы пролежите на полу в знак смирения много-много времени и дадите сверху придавить себя комодом для верности.
Поймите меня правильно, те мужчины, которые сейчас это читают. Это метафора. Это не значит, что вашей женщине всегда нужны суровая рука и неласковый взгляд. Это значит, что она тревожна до крайней степени и не знает, как жить без вас. На этого беззащитного червяка попадается огромное количество мужчин, особенно если у женщины хватает ума представить вас как светлого рыцаря собственной жизни, как великого и ужасного Гудвина, могущего спасти ее от всего.
Да будут благословенны те редкие женщины, которые легко выпускают мужчин из рая, в их отсутствие занимаются своими делами, а потом с радостью впускают мужчин обратно, не захлопывая двери перед носом якобы грешников, весь грех которых - неумение долго оставаться в неподвижности под тяжестью взаимной любви.
И если вы думаете, что я пишу все это, потому что такая вся умная, и как раз из породы редких женщин, то вы ошибаетесь. Я как раз была той, тревожно лежавшей сверху, в период развала-схождения собственного брака. И если теперь отпускать от себя мужчин я научилась, то держать для них двери открытыми - черта с два. Мне так обидно, что он там шлялся где-то и не думал обо мне, что я норовлю захлопнуть дверь перед его носом, желательно слегка прищемив оппоненту яйца.
Кряхтя, залезу ненадолго в дебри классической психологии. В браках по типу слияния партнеры ищут в другом партнере маму, а не папу. С кем не бывает никакой дистанции, сердца бьются в унисон и вы составляете единое целое? С кем так комфортно, что нет никаких других более важных дел, кроме как сохранить существующее положение, нередко любой ценой? Ну с мамой же, конечно, внутриутробно и в период вскармливания. Мы все страшно недокормленные, в том числе и эмоционально, поколения женщин и мужчин, выросших в советской стране. Не удивляйтесь, что я внезапно приплела сюда политику и географию - у наших мам практически не было декретного отпуска, и мое поколение, слава богу, одно из последних, которое кормили по часам, невзирая на отчаянные крики, а в три младенческих месяца наши мамы выходили на работу. И травма оральной структуры, которая называется еще травмой покинутости/отверженности, у моих ровесников сплошь и рядом. Моя дочь, например, уже совершенно другая, девочки чуть ее постарше - тоже, более независимые от отношений как таковых и, в частности, от отношений с противоположным полом.
Драма начинается тогда, когда один из партнеров в союзе-слиянии - чаще всего это мужчина, но я знаю и примеры женщин, - вспоминает, что у него когда-то были собственные, отдельные желания, собственная жизнь, ощущает необходимость двигаться, и освобождается от мешающих ему пут. При этом он разрушает принятые совместно правила игры - они для него устарели, - не имея вместе с тем намерения разрушать союз в целом.
Другой партнер в это время ощущает натяжение, рывок - и хлоп, в том месте его жизни, где светило и грело, возникают пустота и сквозняк. Он начинает цепляться, потому что отпустить ему мешает паника. Тот, кто начал движение, чувствует, как нарастает сопротивление, а их союз из поддерживающе-защищающей структуры превращается в удушающую. Более зависимого и нуждающегося в слиянии члена семьи в этот момент захлестывает страх, сходный со страхом смерти. Ему грозит потеря партнера - вот как он трактует разрушение принятых правил игры. Он ложится мертвым грузом на ноги партнеру, и тот отчаянно бьется, пытаясь на ходу выбрать - предать ли общие ценности, уже в значительной степени устаревшие для него, или похоронить собственные планы на жизнь в угоду спокойствию партнера.
Ох, простите, что путано, но в этом абзаце я описываю простые, казалось бы, вещи, о которые ломаются судьбы. Если бы мы могли не так бояться того, что делает отдельно от нас любимый человек!
Вот и получается, что друзья и знакомые такой пары бывают потрясены их разрывом. «У вас был идеальный брак!» - сокрушаются они. Нет, идеальное - это там, где движение, где развитие. А там, где консерва из отношений, где они заспиртованы в том виде, в котором были в начале медового месяца, - там опасно, там стагнация, подавленные эмоции и рано или поздно - взрыв.
В таких союзах два символа взрослого мира - секс и деньги - не выполняют своей основной функции - обеспечивать наслаждение и комфорт. Они являются знаками чего-то другого, более нужного паре или одному из пары - например, знаками любви, тепла, близости, безопасности, а также власти. Подтверждением того, что «у нас все о’кей». Инструментами контроля и управления.