Рецензия (пересказ) на книгу Элен Фанштейн "Анна Ахматова" ч.5
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
Оглавление проекта: http://uborshizzza.livejournal.com/359706.html
В 1921 году Ахматова ушла от Шилейко, хотя иногда они встречались, и дружеские отношения (а иногда и сексуальные) между ними сохранялись. Это вообще характерно для стиля отношений Ахматовой с людьми. Она не рвала связи полностью, она сохраняла друзей с юности и до старости. Даже смерть и очень большой временный перерыв не могли полностью разлучить ее с людьми, которые когда-то были ей близки: их образы возникали в стихах, в воспоминаниях. Она не портила отношений с людьми, видимо, могла быть толерантной и терпимой, поэтому дружила с любовницами своих мужей и с женами своих любовников. И эта дружба была настоящей, не притворной.
На этот шаг - уход от мужа - ее подвиг Артур Лурье(1892-1966) (еще один давний знакомый по «Бродячей собаке).
Он был композитором. С 1918 по 1920 год занимал пост комиссара музыкального отдела Наркомпроса. Организовал в Питере музыкальные школы и оркестр, ставший впоследствии Ленинградским филармоническим. Хотя Лурье и обвинял Шилейко в том, что тот не может сделать Анну счастливой и только ее мучает, но сам он мог мало что предложить. Единственное, в чем его трудно было упрекнуть в отличие от Владимира Казимировича, так это в ревности. Он был человеком широких взглядов. В это время он был женат на подруге Анна, Ольге Глебовой-Судейкиной, отношения с которой прерывать не собирался. Одно время они жили втроем, в одной квартире, но Ахматова могла уходить в квартиру Шилейко в Шереметьевском дворце. Так она и существовала на два дома. Отношения с Лурье тоже были не простыми, о чем говорит стихотворение:
Тебе покорной? Ты сошел с ума!
Покорна я одной Господней воле.
Я не хочу ни трепета, ни боли,
Мне муж - палач, а дом его - тюрьма.
Но видишь ли! Ведь я пришла сама;
Декабрь рождался, ветры выли в поле,
И было так светло в твоей неволе,
А за окошком сторожила тьма.
Так птица о прозрачное стекло
Всем телом бьется в зимнее ненастье,
И кровь пятнает белое крыло.
Теперь во мне спокойствие и счастье.
Прощай, мой тихий, ты мне вечно мил
За то, что в дом свой странницу пустил.
1921 год был тяжелым во многих отношениях. Умер Блок, что было воспринято, как конец эпохи, да и умирал он тяжело. Ахматова была на его похоронах. Возможно, она переживала, что, как и многие, в штыки восприняла его «Двенадцать», о чем он знал. (Но мнения своего о поэме так никогда и не изменила). Конечно, они не были близкими людьми, но все же написали друг о друге несколько стихотворений (Некоторые ее стихи о Блоке Артур Лурье положил на музыку).
Я пришла к поэту в гости.
Ровно полдень. Воскресенье.
Тихо в комнате просторной,
А за окнами мороз.
И малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом...
Как хозяин молчаливый
Ясно смотрит на меня!
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен,
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Но запомнится беседа,
Дымный полдень, воскресенье
В доме сером и высоком
У морских ворот Невы.
А Блок написал о ней:
К Анне Ахматовой
«Красота страшна» - Вам скажут, -
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан - в волосах.
«Красота проста» - Вам скажут, -
Пестрой шалью неумело
Вы укроете ребенка,
Красный розан - на полу.
Но, рассеянно внимая
Всем словам, кругом звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:
«Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать; не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна»
Это стихотворение Ахматовой не нравилось. Она говорила, что никакой шали тогда у нее не было, а шаль попала в стихотворение из «испанского» цикла, навеянного певицей Дельмас, которой Блок был в то время увлечен. (Конечно, кому приятно, когда в тебе видят другую?) Мало того, когда опубликовали записные книжки Блока, Ахматова не обнаружила там своей фамилии. Поэтому она говорила: «Как известно из записных книжек Блока, я не занимала места в его жизни.» Тем не менее, она продолжала интересоваться его биографией. Анна Андреевна, вообще, сохранила живой интерес ко многим явлениям и людям до конца жизни, а уж та мелкая подробность, что объект ее интереса скончался хоть триста лет назад (она так же относилась к Пушкину, Данте, Шекспиру) ничуть не меняло ее живого и пристрастного интереса к его личности. Однажды она, например, была очень взволнована, узнав, что родившийся мертвым единственный ребенок Любови Менделеевой был не от Блока, а от Белого. «Я знала, знала!», - повторяла она так, как будто это все случилось вчера, а не лет 50 назад (об этом случае вспоминает Л.Чуковская).
В 1921 году расстреляли Н. Гумилева. Хотя они уже давно не жили вместе, да и особой любви она к нему не испытывала, даже выходя замуж, эта смерть, конечно, потрясла ее. С тех пор она стала оберегать его память, материально помогать его последней жене, Анне Энгельгарт, дружила с Ольгой Высотской, имеющей сына от Гумилева (последний потом дружил с Львом Гумилевым). И даже говорила, что больше всего ценила его, как поэта, из всех акмеистов. «А не Мандельштама? - Ну, видно, мое личное, особенное дело - любить Гумилева» А ведь когда они ссорились, она ему сказала: «А все равно я лучше тебя стихи пишу!».
В 1921 году Артур Лурье собрался эмигрировать. Он предлагал Анне уехать с ним, но она, конечно, отказалась. Уж если она не поехала за Борисом Антрепом, которого очень любила, то, что уж говорить об этом приглашении... (Вообще же, удивительна судьба ее мужчин: двое умерли от туберкулеза (Шилейко и Недоброво), двое были репрессированы и погибли (Гумилев и Пунин), двое эмигрировали и прожили почти столько же, сколько и она (Антреп и Лурье)). С Лурье уехала его жена, Глебова-Судейкина. Но вначале уехал он, а она тяжело болела всю зиму в Петрограде, и ухаживала за ней Анна. Анна ее и проводила в дорогу. Больше они не виделись. Но Ольга еще появлялась в стихах Ахматовой, как образ их общей, не слишком благочестивой, но вольной и прекрасной юности, она называла подругу одним из своих двойников, а вот о Лурье вспоминала реже.