Екатерина Шпиллер "Дочки-матери. История ненависти". Ч.1
Зашла в книжный - там в уцененных товарах лежит книга Екатерины Шпиллер «Дочки- матери: история ненависти». Это опять про ее маму Галину Щербакову.
Книга есть и в Сети:
http://samlib.ru/s/shpiller_e_a/antonia.shtml
Я в свое время писала большой пост по первой книге Шпиллер на эту тему «Мама, не читай».
http://uborshizzza.livejournal.com/974449.html
Суть в том, что дочь предъявляет своей матери претензии по поводу своего воспитания и упрекает ее в том, что она способствовала развитию у нее такого психического заболевания, как депрессия. Мать слишком много работала, уделяла дочери недостаточно внимания и больше любила своего старшего сына от первого брака. История получилась скандальная, потому что мать - это известная писательница Галина Щербакова, которую все остальные ее родственники и знакомые характеризуют исключительно положительно.
Из книги ясно, что отношения испортились после того, как Екатерина вышла второй раз замуж. Мать и отец не приняли ее нового мужа, а сохранили хорошие отношения с прежним зятем. Им было неловко, что дочь его бросила:все же он жил в их доме с 16 лет - это был школьный брак. Через несколько лет он женился, у него родилось несколько детей, и живут они в однокомнатной квартирке его жены.
Екатерина вместе с мужем уехала в Израиль, а ее "бывший" помогал старым людям. Щербакова тяжело болела и умерла сразу после прочтения книги «Мама, не читай».
У Екатерины есть взрослая дочь, принявшая ее сторону. Она не общается с отцом и дедом, который вместе с бабушкой ее вырастил, и даже взяла фамилию отчима.
Потеряв жену, отец перенес инсульт, не дождался помощи от дочери и внучки, после чего подарил свою квартиру бывшему зятю. Еще раньше Щербаковы считали, что у дочери есть жилье в Израиле, внучке досталась та квартира, что они в свое время купили Екатерине, а вот зять с новой семьей живет в плохих условиях, и поэтому помочь надо ему. Это решение окончательно отвратило от него дочь и внучку. Квартира писательницы, видимо, хорошая, дорогая, да и детские воспоминания с ней связаны.
За это время у Екатерины появились новые обвинения. Наверное, понимая, что недостаток душевности по отношению к дочери - это еще не преступление, она «вспомнила», что брат в детстве ее трогал по ночам, и именно это вызвало ее психическую болезнь. Правда, точно ничего вспомнить она не может, но ничем другим объяснить появление депрессии не может.
На тему инцеста Екатерина тоже немало написала, хотя официальных обвинений не предъявляла. Она регулярно грозит этим брату (его фамилия Режабек), но якобы жалеет его семью. Брат тоже живет в Израиле, и вроде бы по их законам, судебное преследование за такое преступление возможно и через 40 с лишним лет после случившегося события.
Отношения с отцом стали еще хуже.
http://uborshizzza.livejournal.com/1348382.html
И вот новая повесть. В ней описаны последние дни жизни Галины Щербаковой, которая выведена здесь под именем Антонии. Почему Антония? Потому что она очень любила Чехова и про себя звала себя именно так.
Наконец-то мне стало понятно, в чем дочь обвиняет мать. По мнению Екатерины, писательница использовала образ дочери для прототипов своих произведений и писала о ней нелицеприятные вещи: «Антония черпала вдохновение "из дочери", подмечая её недостатки, пороки и всё, что ей нужно было для "лепки" отрицательных образов девчонок, девушек, молодых женщин».
Еще она использовала ее для своих эротических фантазий. Сама Антония давно не имела интимной жизни, так как муж ей был неприятен, но нужны были любовные сцены в романах и повестях - вот она и подзаряжалась от дочери.
В «Дочках-матерях» один в один воспроизведена статья «Мокнущие трусики», написанная Шпиллер ранее. В ней Щербакова обвиняется в порнографии в грязных фантазиях.
http://samlib.ru/s/shpiller_e_a/alager.shtml
В свой последний день Антония-Галина Щербакова работала над рассказом про неблагодарную дочь, рассказанную от имени своих котиков. В последние годы она развела кошек, подражая Екатерине, которая является страстной кошатницей. А раньше Щербакова била котят и выбрасывала их на улицу. Антония пишет свой пасквиль, пьет водку, вспоминает свои отношения с дочерью. Оказывается, она знала, что сын «трогал» маленькую сестру, но считала, что в этом нет ничего страшного. Антония никогда не любила дочь. Когда девочка еще лежала в пеленках, писательница с ненавистью кричала, что дочь заела ее жизнь. Она не знала, что дочь это помнит. И вот так, между писанием рассказа, разговорами со своим ничтожным мужем Масиком, чисткой картошки и подходов к холодильнику, чтобы выпить очередную рюмку, Антония вдруг получает письмо из Израиля, откуда узнает, что дочь выпускает книгу, где расскажет всему миру об их жизни. Тут матери становится плохо, она попадает в больницу и умирает:
«Масик подошёл к носилкам.
- Всё будет хорошо, любимая! - дрожащим голосом заговорил он, нежно поглаживая Антонию по плечу. - Не волнуйся, доктор говорит, что надо просто снять приступ...
Антония едва заметно поморщилась.
- Да пошёл ты... - с трудом и дикой одышкой пробормотала она. - Думаешь... я не понимаю... что это... конец? - как раз в эту минуту она опять почувствовала, что чернота снова начинает свой путь - из правой части организма и постепенно расползается по всему телу. Будто серную кислоту льют. - Не выбраться мне... слишком больно... - говорить ей было всё труднее. Но вдруг она с удивительной силой схватила Масика за руку и притянула к себе. Масик наклонился к её лицу и почувствовал на щеке зловонное дыхание, страшное дыхание, как будто из самого ада. - Ты должен... должен... мне обещать...
- Что, милая, что? Я всё тебе обещаю!
- Молчи! Ты должен... мне обещать... что закончишь редактирование... коты... коты...
- Не беспокойся! С Мурзом будет всё в порядке!
- Болван... - Антония уже почти хрипела. - Коты... моя последняя книга... доделаешь её... доведёшь до ума... и... и... издашь! Обещай же... - у Антонии вдруг стали закатываться глаза, и она потеряла сознание.
- Обещаю! Обещаю, любимая! - плакал Масик. - Доделаю, доредактирую, допишу, если нужно! И обязательно издам, клянусь! - он разрыдался и упал на колени перед носилками. Но Антония его уже не слышала».
А ее дочь в Израиле была совершенно счастлива: «Я бреду по пляжу босиком, песок горячий, солнце шпарит, прямо у ног плещется тёплое море. Моя рука спокойно нежится в руке любимого. И это не сон, а самая настоящая явь. Моя душа рвётся наружу и бьётся где-то в горле, желая крикнуть, чтобы услышало море: "Я счастлива!" Но это же неприлично - так себя вести, поэтому я постоянно сглатываю, чтобы упихнуть беснующуюся душу назад, на место, но в горле так щекотно от её рывков и движений, что я вынуждена смеяться. "Что это ты сегодня?" - удивляется любимый, глядя на меня с улыбкой. Ему нравится, когда я такая - беспричинно весёлая, он радуется, если я просто улыбаюсь или начинаю дурачиться, как глупенький ребёнок. Часто в такие моменты он смотрит на меня теплыми глазами и говорит: "Господи, какое счастье, мы с тобой сделали это: ты весёлая!" И мне становится ещё лучше».
Ей стало лучше, а книга написана хуже, чем "Мама, не читай". Несмотря на небольшой объем (это повесть), даже и путано. Но в своем блоге Екатерина обещает, что больше про маму писать не будет, потому что полностью излечилась. Поверим?
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)