выборы, выборы
Сеульскими выборами я не особо интересуюсь, как не раз уже говорил. Однако выборы закончились, и по их результатам даже срочно сделал статью. Она появится в печати на той неделе, а пока выкладываю её здесь.
ПОБЕДА КРЕПКОГО ХОЗЯЙСТВЕННИКА
Итак, 19 декабря в Южной Корее прошли президентские выборы. Новым хозяином Голубого Дома, семнадцатым президентом Республики Корея стал кандидат от правой оппозиции Ли Мён-бак, который с огромным отрывом победил на выборах, набрав 48,6% голосов. Чон Дон-ён, кандидат левой коалиции, набрал почти в два раза меньше голосов - всего лишь 26,2%. Таким образом, лево-националистическая коалиция, представителем которой являлся и нынешний президент Но Му-хён, потерпела сокрушительное поражение.
Вообще говоря, ничего неожиданного в успехе правых сил нет. Победу Ли Мён-бака предсказывали давно, а в последние две недели в ней практически не оставалось сомнений - хотя мало кто ожидал, что успех правых сил примет такие масштабы. Вообще-то подобная определённость для корейских выборов нетипична. По-настоящему честные выборы в Корее стали проводиться только с 1987 г., но никогда ещё результат голосования не был столь предсказуем, как в этом году.
Ещё совсем недавно, два-три года назад, лево-националистическое правительство президента Но Му-хёна пользовалось в стране чрезвычайной популярностью. Его приход к власти в 2002 г. многими воспринимался как своего рода «мирная революция», с которой связывались огромные надежды.
Правительство Но Му-хёна позиционировало себя как правительство левое и патриотическое. Правда, его левизна была весьма относительной, на уровне британских лейбористов. Но Му-хён заявлял, что, придя к власти, он покончит с наследием коррумпированных военных режимов и проведёт радикальную реорганизацию экономики, а также начнёт создавать в стране систему социального обеспечения по образцу стран Северной Европы (в качестве примера упоминалась, конечно же, Швеция). Подразумевалось также, что Сеул до некоторой степени дистанцируется от США, хотя о формальное разрыве союза с Вшингтоном речи не шло.
При этом молчаливо подразумевалось, что темпы экономического роста останутся такими же, какими они были при военных диктатурах и их приемниках, то есть на уровне 6-7% в год. Ни избиратели, ни, кажется, большинство политиков не отдавали себе отчёта в том, что предложенные Но Му-хёном программы приведут к резкому увеличению налогов, к которым корейцы, надо сказать, не привыкли: уровень налогообложения в стране остаётся одним из самых низких в мире.
Однако дела в экономике в правлении Но Му-хёна пошли не лучшим образом. Можно спорить, насколько виноват в этом сам президент и его политика (большинство специалистов считает, что вина Но Му-хёна на самом деле не так и велика). В любом случае темпы экономического роста снизились: в 2005 г. ВВП увеличился на 4,2%, а в 2006 г. - на 5,0% . В любой другой стране такой уровень экономического роста считался бы блестящим достижением, но корейцы привыкли к темпам куда более высоким. Обнаружилось также, что выпускникам корейских университетов стало куда труднее находить работу. В определённой степени это было неизбежным результатом элементарного перепроизводства специалистов с университетскими дипломами - сейчас в вузы поступает примерно 80% корейской молодёжи. Тем не менее, вину за это возложили на президента.
В этих условиях значительная часть корейских избирателей разочаровалась в программе Ли Му-хёна и вообще в планах левых сил. Мечты о социальной справедливости и равенстве оказались отодвинутыми на второй план. Южнокорейский избиратель вдруг понял, насколько важным для него является экономический рост, о котором он особо не задумывались, так как считал его совершенно естественным. Поэтому предсказуемой реакцией стало отторжение лево-националистической риторики и решительный поворот корейского избирателя вправо. По своему радикализму поворот этот, пожалуй, не имеет параллелей во всей корейской истории последних двух десятилетий.
Популярность правых была столь очевидна, что выдвинуть единого кандидата им не удалось - на выборах правую платформу представляли два почти неотличимых друг от друга кандидата - Ли Хве-чхан и Ли Мён-бак. Это - обычное явление для Южной Кореи, партийная структура которой отличается очень малой стабильностью. Однако главным кандидатом правых всё-таки стал Ли Мён-бак, бывший мэр Сеула, этакий «корейский Лужков».
В некоторых новостных лентах его почему-то называли «бывшим главой Hyundai», что не точно - в данной корпорации он действительно одно время занимал заметный пост, но всё-таки являлся там не более чем аёмным работником. Ли Мён-бак, как и многие из его предшественников в президентском кресле, не является выходцем из элиты. Президент родился в 1941 г. в Японии, куда на заработки уехал его отец, бедный крестьянин. В 1945 г. семья вернулась в Корею, скиталась по стране, потеряла на войне двоих детей, и в конце концов оказалась в разорённом Сеуле. Тем не менее, Ли Мён-баку удалось поступить в престижный университет Корё (помогла система субсидий, которая делает ведущие корейские вузы очень дешёвыми). Подобно большинству студентов своего поколения, он активно занимался политикой, и был даже приговорён к тюремному заключению (условно). Опять-таки подобно большинству корейских студентов шестидесятых, по окончании вуза Ли Мён-бак потерял интерес к политике и начал делать карьеру в Hyundai, и со временем стал руководителем строительного подразделения этого концерна. В начале девяностых он ушёл в политику, избирался в парламент, а в 2002-2006 гг. стал мэром Сеула - должность, которая и принесла ему общенациональную популярность.
Именно тогда сложилась репутация Ли Мён-бака как эффективного менеджера и «крепкого хозяйственника», под руководством которого удалось осуществить немало важных проектов. В то же время упорно ходят слухи о его коррумпированности, что, впрочем, и неудивительно: на должности сеульского мэра трудно оставаться образцом неподкупности.
Уже в начале этого года стало ясно, что у корейских левых есть только два способа остановить стремительный бросок Ли Мён-бака к власти. Во-первых, они могли найти кандидата, который бы мог соперничать с сеульским экс-мэром по популярности и харизматичности. Однако такого кандидата не нашлось. Кажется, такого кандидата у левых сейчас нет в принципе, но в любом случае выбор Чон Дон-ёна на роль главного кандидата был ошибкой. Во-вторых, большие надежды возлагались на то, что находящимся у власти левым удастся раскопать какие-либо тёмные эпизоды из прошлого Ли Мён-бака (в распоряжении левых был аппарат полиции и прокуратуры). Подобные попытки действительно предпринимались, причём главная ставка была сделана на сомнительные операции компании BBK, с которой Ли Мён-бак был связан несколько лет назад.
Однако, несмотря на все усилия, состава преступления в действиях Ли Мён-бака найдено не было. Конечно, при других обстоятельствах даже неясные подозрения могли бы повредить кандидату. Однако за время правления Но Му-хёна у большинства сеульских избирателей выработалась стойкая аллергия на разговоры о «нравственной политике», им сейчас нужна политика эффективная, и именно такая политика ассоциируется у них с правыми силами. Очевидно, что в этих условиях за Ли Мён-бака проголосовали и многие из тех, кто не считали его самым неподкупным кандидатом. Напротив, многие противники Ли Мён-бака, разочаровавшись в политике левых и не видя реальной альтернативы сеульскому мэру, просто не пришли на избирательные участки - явка на прошедших выборах была, по корейским меркам, рекордно низкой.
К каким изменениям в корейской внутренней и внешней политике приведёт победа Ли Мён-бака? Как ни парадоксально, изменений будет не так много. В последние годы своего правления Но Му-хён, пытаясь улучшить ситуацию в экономике, сам свернул многие из обещанных им реформ, так что проводимая им в последнее время политика была весьма далека от левых идеалов. С другой стороны, Ли Мён-бак - вовсе не радикальный рыночник. Свою карьеру он начал как предприниматель и менеджер, который делал бизнес во взаимодействии с госструктурами, а продолжил её как государственый чиновник, прославившийся умением контролировать бизнес и мобилизовывать его на решение государственных задач. Понятно, что его дирижистские привычки никуда не денутся, и сеульские либертарианцы уже высказывали по этому поводу свою озабоченность.
Во внутренней политике в правление Ли Мён-бака, скорее всего, будет приостановлена реформа корейских концернов-чэболь, которая, в общем-то, и так буксовала последние годы. Скорее всего, снизятся и темпы роста социальных программ и расходов на социальные нужды. Однако эти перемены едва ли будут радикальными. Корейские избиратели, конечно же, проголосовали за правых, однако происходящие в корейском обществе изменения делают неизбежным создание системы социального обеспечения, которая была бы аналогична таким системам в других развитых капиталистических странах.
Изменения во внешней политике тоже будут достаточно умеренными. В отличие от Но Му-хёна, который при случае был готов разыграть антиамериканскую (и, конечно же, антияпонскую) карту во внутренней политике, Ли Мён-бак будет стараться поддерживать хорошие отношения с США, однако, речь при этом, скорее, будет идти о всяческих символических жестах. По сути, постепенный дрейф Сеула в сторону от Вашингтона продолжится. Большинство южнокорейцев сейчас считает, что их страна слишком уже тесно связана с Соединенными Штатами, и что, в общем и целом, от американцев Корее следует держаться чуть-чуть подальше.
Едва ли изменится и политика по отношению к Северной Корее. В ходе избирательной кампании местные левые сделали немалую ставку на свою способность умиротворять Пхеньян и намекали, что победа правых на выборах приведёт к обострению напряжённости в межкорейских отношениях и даже будет чревата угрозой войны. Однако на практике это не так. В последние годы в южнокорейском обществе сложился консенсус по отношению к Северной Корее. Южнокорейские избиратели и налогоплательщики решительно не хотят коллапса северокорейского режима и объединения страны по германскому образцу, так как справедливо считают подобный поворот событий разорительным для себя. Они готовы оказывать Северной Корее помощь, считая, что таковая помощь, как минимум, снижает угрозу военных конфликтов и столкновений, а, как максимум, создаёт условия для постепенной эволюции Северной Кореи в «правильном направлении». Скорее всего, эти надежды беспочвенны, однако в Южной Корее так думает подавляющее большинство и левых, и правых, так что нет оснований думать, что Ли Мён-бак станет проводить более жёсткую политику по отношению к Пхеньяну. Наоборот, ещё до выборов он неоднократно подчёркивал, что, став президентом, он резко увеличит объёмы односторонней помощи режиму Ким Чен Ира.
Что же до России, то победа Ли Мён-бака на отношения Сеула и Москвы практически не повлияет. Отношения эти, в общем, развиваются неплохо, но для правительств обеих стран являются весьма переферийными и, соответственно, малополитизированными. По сути они сводятся к торговле, культурным обменам и участию во всяких многосторонних дипломатических мероприятиях. Всё это будет продолжаться вне зависимости от того, кто оказался в Голубом Доме.
Итак, власть в Южной Корее сменилась, в очередной раз перейдя из рук одного лагеря в руки другого. Президент Но Му-хён, не претендуя на роль «национального лидера», удаляется на покой, а его место занимает представитель противоположного лагеря. Впрочем, на этот раз серьёзных перемен никто не ждёт. Их, скорее всего, и не будет. Южная Корея - стабильное развитое государство, а в таком государство обычно не так уж и важно, какой человек (и даже - какая партия) находится у власти в данный момент.