(no subject)

Apr 13, 2004 14:38

- А я сегодня встретила Лизу, так она мне сказала, что на Хеврат-Хашмаль людей набирают.
- Что? - Я отрываю глаза от книги. Всё равно, почитать она мне не даст. Уж лучше поговорить с ней, выслушать очередную порцию упрёков, и тогда есть шанс, что она успокотся и отстанет. - Куда набирают?
- У тебя что, проблемы со слухом? На Хеврат-Хашмаль!
- Хеврат-Хашмаль, радость моя - это на иврите «электрическая компания». Их центральный оффис расположен в Тель-Авиве. Там, что ли набирают? Откуда у Лизы эта информация?
- Да в каком ещё Тель-Авиве! - она начинает закипать. - Вот, Хеврат-Хашмаль! - она показывает в окно на гигантские трубы. Даже отсюда, за 10 километров, видно, какие они высокие. - Ты что, издеваешься надо мной, дурачка из себя строишь?
- Это, радость моя, не Хеврат-Хашмаль, а электростанция города Хадеры. - непонятно, зачем я всё это говорю. Сейчас снова будет скандал. - На иврите «Таханат коах».
- Перестань меня леацбен!! - она переходит на крик. Меня несказанно бесит этот суржик, к которому она, пристрастилась, так и не выучив иврита, как и все её знакомые. Я перестаю себя контролировать.
- Леацбен - по русски «злить». А твоя Лиза, что, в курсе их кадровой политики? Или она просто переспала с электриком?
- Я не знаю, с кем там переспала Лиза, я знаю только, что тебе лень задницу поднять!!! - Она срывается на визг. - Ему говорят, что набирают в Хеврат-Хашмаль, а он спорить начинает. Конечно, очень просто сидеть дома, читать книжку и придираться к словам, вместо того, чтобы искать работу!

Самое интересное, что на это и возразить нечего. Я действительно не знаю, как это делать - искать работу. Ходить, что ли, с факелом, как Диоген и кричать: «Я ищу работу»? Только ей я не смогу этого объяснить, она не знает, кто такой Диоген. Да и вообще, в скандале с ней мне никогда не выйти победителем. В этом виде спорта она - чемпион. То есть мне за отсутствием аргументов остаётся просто делать то, что она скажет. Вот и сейчас - ей кто-то что-то ляпнул, а я должен по жаре идти неизвестно куда. И если я этого не сделаю, то скандал может продлиться несколько дней.
Жара - это страшно. Мог ли я представить, живя в холодном северном городе, что когда-нибудь буду вот так мучаться от жары? Наверное, если дома и на работе есть кондиционер, то, выйдя на улицу на какие-нибудь пятнадцать минут, так не страдаешь. Но у меня в квартире нет никакого кондиционера, и работать мне в основном приходится на открытом воздухе, в поле или фруктовом саду. Или хуже того, в душном и непроветриваемом помещении, среди машин, излучающих тепло. Я вздрагиваю, вспоминая свою первую работу, на заводе, в жаре, в шуме и в грязи. Когда пот течёт по лицу и очки от этого сползают, приходится их поправлять пальцами, вымазанными машинным маслом. И к концу дня лицо твоё становится похожим на грязный сапог. А вымыться там тоже было толком негде, и приходилось в таком виде ехать на автобусе домой.
Да уж, если придётся работать на электростанции, то там будет то же самое. Уж лучше апельсины собирать, по крайней мере ветерок обдувает. Хотя как же, возьмут тебя на электростанцию. Уж себя-то самого не обманывай.
В автобусе до Хадеры, по счастью, кондиционер работал. Очень часто приходится «остывать» в автобусах. А также в банках, на почте и в других учреждениях. В этом есть какая-то ирония: зайти с жары, вдохнуть струю холодного воздуха и хоть чуть-чуть остыть. Так же как в России студёным зимним вечером можно было зайти куда-нибудь или проехаться в трамвае, чтобы согреться. Но и там могло не повезти, и трамвай мог оказаться без обогрева. Здесь то же самое, только всё наоборот, вместо холода - жара.
Хоть трубы электростанции и видны из нашего окна, прямого автобуса туда нет. Надо доехать до Хадеры, а там пересесть. А куда пересесть? Нет такого маршрута - «Электростанция». Да это и не мудрено: всякий, кто туда ездит пользуется либо специальной подвозкой, либо своим автомобилем. Там платят очень хорошие зарплаты, там все работники имеют немыслимые льготы. Нет нужды пускать туда автобус, это ведь не населённый пункт. Так как же, всё-таки, туда доехать? Тётенька с квадратной физиономией, восседающая за окошком справочной, только презрительно смерила меня взглядом в ответ на мой вопрос. Как кассирша из сказки «Буратино»: «Откуда берутся деньги? - Из толстых кошельков!». Так и тут: кто же это ездит на электростанцию на автобусе? Только такой идиот, как я, которого жена отправила неизвестно куда неизвестно зачем.
Но какая-то старушка, слышавшая мой вопрос, сжалилась надо мной. «Ты должен автобус на Ор-Акива. - говорит она на ломаном русском, взяв меня за рукав - Автобус на Ор-Акива есть остановка рядом с Таханат-Коах». Как хорошо, что есть ещё такие старушки, помнящие русский язык и не стесняющиеся на нём разговаривать. Спасибо. Ор-Акива, так Ор-Акива.
В этом автобусе кондиционер не работает. Зато работает радио. И вдруг начинает играть песня «Words don't come easy». Это как привет из прошлого. Привет из того мира, где мы с моей женой любили друг друга и ходили на дискотеки. Когда мы были молодые и не было этой жары. А что, сейчас я не молодой? Мне же только двадцать пять лет! Почему со мной всё это происходит?
Автобус идёт по старой дороге. Он проехал по окраинам города, заезжая чуть ли не в каждый двор, собирая и высаживая бесформенных тёток в платочках, вороватого вида чернявых молодых людей, каких-то размалёванных девиц. Песня из моего прошлого давно отыграла, и сейчас, под стать этой пёстрой потной публике звучит разухабистая восточная мелодия, сопровождающая козлиный, блеющий голос, выводящий непонятные мне фразы. Я не понимаю звукоряда этой музыки, я не понимаю этих людей, их языка, их мыслей, их жизни. Я не понимаю, что я здесь делаю, в прожаренном автобусе, трясущемся по пыльному асфальту под обжигающим южным солнцем.
Но вот перекрёсток. Шоссе, которое мы пересекаем, идёт перпендикулярно морю и как бы упирается в гигантские трубы электростанции. Это называется «остановка рядом»? Да отсюда ещё километра полтора! Но делать нечего, надо выходить здесь, автобус идёт дальше на север.
Жара наваливается подобно пьяной женщине, берёт тебя в липкие объятия, из которых не вырваться. Теперь мне нужно идти пешком до электростанции. Шапки на голове у меня нет, и получу я солнечный удар. Воды с собой я, конечно, тоже не взял. Так мне, придурку, и надо. Пыль скрипит на зубах. В горле моментально пересыхает. Поначалу это неприятно, но потом привыкаешь. Главное - идти и идти. Войти в ритм и перестать думать.
Эта дорога предназначена для подъезда к электростанции. В такое время дня она пустынна. Она отходит от старого шоссе, по которому ходят автобусы, и пересекает новую трассу, идущую вдоль моря. Чтобы не мешать движению на скоростном шоссе, сделана сложная развязка. Выйдя из автобуса, я не знал, как буду пересекать приморское шоссе, но теперь я вижу, что дорога, по которой я иду, проходит под ним. Наверное, у водителей машин, проносящихся по мосту над развязкой, вызывает удивление одинокая фигура человека, идущего неизвестно куда. Хотя, конечно, нет им никакого дела до пешеходов, и по сторонам они не смотрят. И голосовать израильским водителям бесполезно, мне, например никогда и никто не останавливался.
Так что, если я сейчас потеряю сознание и упаду, то моё тело пролежит здесь до вечера, пока работники электростанции не начнут разъезжаться по домам. Да и тогда, не факт, что кто-нибудь меня заметит. Кому я, вообще, нужен на этом свете?
Но хватит паниковать. Вот уже скоро мост, а под ним - тень, где можно будет хоть немного отдохнуть. Прижаться к холодным бетонным опорам и чуть-чуть остыть. Под мостом, в тени нет пыли, и по обочинам дороги растёт трава. Жаль, что нет воды, мне бы сейчас любая лужа подошла.
Отдохнуть - и вперёд. Отсюда до въезда на территорию станции и до проходной - рукой подать, метров сто, не более.
Чтобы попасть внутрь нужно пройти через турникет, который открывает охранник, сидящий в будке. Недовольный тем, что из-за меня приходится открывать окно и впускать жару в его уютный прохладный мир, он уничтожающе-вопросительно смотрит на меня выпученными глазами. Я набираю воздуха и выдаю заранее заготовленную фразу:
- Здравствуйте. Я пришёл устраиваться на работу.
- Что?!? На работу? - охранник даже не пытается скрыть презрительную усмешку на багровом холёном лице. - Ты что думаешь, сюда берут кого попало? Нет, милый, здесь всё чин-чином. Тебе дают направление в государственной службе трудоустройства, и только тогда приходи. А то что это - пришёл тут и хочет устраиваться на работу...
Всё ясно. Нет нужды препираться с ним, не нужно дослушивать его разглагольствования. С самого начала было понятно, что именно так оно и закончится. Моя жена может быть довольна. Я просто разворачиваюсь и иду назад.
Я не хочу идти обратно по той же дороге, по которой пришёл сюда. Я вообще не люблю возвращаться проторенным путём. Я всматриваюсь в пыльное пустынное марево за мостом, и мне становится страшно. Нет, ни за что. Я поднимаюсь по насыпи и шагаю по обочине вдоль шоссе.
Будь проклят этот мир, в котором мне нет места. Будь проклята эта жизнь, в которой я обречён собирать апельсины и существовать на гроши. Будь проклят я сам, не могущий ни к чему пристроиться, не могущий ничего самостоятельно добиться. Будь прокляты водители машин, проносящихся мимо меня.
Я представляю, что можно работать на тяжёлой и грязной работе, если ты знаешь, за что борешься. Если ты приходишь домой, измученный, и тебе есть куда приклонить голову. Если дома понимают и любят тебя, а не заставляют ежедневно выслушивать придирки и упрёки. Если дом - это такое место, где ты можешь набраться сил для нового раунда в поединке с жизнью.
У меня же ничего этого нет. Я - ничтожный, потерявший веру в себя, человек. Когда-то давно, в прошлой жизни, я получил высшее образование. Только это никого не интересует. Мой статус в этом мире такой же как у какого-нибудь полуграмотного араба. Точно так же я достоин лишь работы на плантации или на грязном заводе. И именно в таком статусе мне и суждено прожить свой век. Я ничего никогда не добьюсь, и именно поэтому моя жена, озлобленная и отчаявшаяся, ежедневно унижает меня. А дети вырастут - и они будут презирать.
Вот и иду я вдоль трассы куда глаза глядят. До ближайшей развязки километров, наверное, пять и с шоссе свернуть некуда. Но меня это не интересует. Я просто шагаю.
Скрип тормозов. Небольшой грузовичок тормозит и останавливается на обочине метрах в двадцати передо мной. Наверное, помочиться приспичило. Они же свиньи, останавливаются на обочине и справляют нужду на виду у всех. Правда, почему-то из кабины никто не выскакивает. Впрочем, какое мне дело. Я иду мимо.
- Эй! Куда ты идёшь? Может быть, тебя подвезти?
- Не надо. - Я стараюсь не замедлять шаг.
- Что значит, не надо? Куда ты так дойдёшь? Это же трасса, на ней ничего нет.
Что-то дрогнуло во мне, я обернулся и посмотрел на водителя. Молодой парень, смуглый и кучерявый, моих, примерно, лет. Лицо - без тени усмешки. Только глаза улыбаются - живые, подвижные, внимательные. Редко у израильтян встречаются такие глаза.
- Давай, давай, садись. Идти по трассе в такую жару!
Я открываю дверь и залезаю в прохладную кабину грузовика. Почему-то нет никаких мыслей. Машина трогается.
- А я еду, смотрю - ты идёшь. Ну, думаю, не дело человеку вот так идти, по трассе, до ближайшего перекрёстка хрен знает сколько топать.
- С-спасибо.
Почему-то щипет в глазах и в горле. Это, наверное, от жары. Надо снять очки и стереть пот со лба, заодно проведя рукой и по глазам.
- А ты что, на электростанции был?
- Да.
- А что ты там, интересно, делал?
- Работу искал.
- Работу искал!!! - парень фыркает. - Тебе что, делать больше нечего? Это же мафия, сборище вонючек и бездельников! Тебе так хочется вступить в мафию?
Он так потешно и с такой экспрессией всё это выговаривает, что я поневоле улыбаюсь.
- Самая настоящая мафия! - разоряется он. - А ты с виду нормальный человек, тебя в мафию не возьмут. Вообще, если ты ещё не понял, всей этой страной управляет мафия. Кучка жирных самодовольных бездельников, которым на всё наплевать.
Некоторое время мы молчим.
- Вообще, вся надежда на вас, «русских». - неожиданно заключает он. Я удивлённо поворачиваюсь к нему. Глаза его всё время прячут улыбку, так что невозможно понять, всерьёз он, или нет. - Да, да, именно так. Вот когда ты перестанешь обивать пороги Электрокомпании и займёшься делом, вот тогда в этой стране, может быть, что-то и изменится.
Я мог бы с ним поспорить, но, к сожалению, моего иврита недостаточно для этого.
Грузовик приближается к перекрёстку. По обеим сторонам трассы видны жилые дома. Здесь - транспортная развязка, я могу сесть на автобус.
- Ну, я здесь выйду. - говорю я. - Дальше я на автобусе.
- Ага, давай. И удачи, тебе парень, слышишь? Удачи!
Previous post Next post
Up