(no subject)
Пришло, пришло время об этом написать. Давно собирался и кому-то даже обещал.
Триггером, как ни странно, послужила давняя пионерская линейка под названием "магнолиямогулия". Это там где надо было перечислить пятнадцать умений. Вы уж меня извините, но я подобные массовые мероприятия иначе как "пионерскими линейками" не называю.
Конечно, принимать в нём участия я не собирался, но просто подумал, что уж мне-то пятнадцати умений никак не набрать. Всё, что я умею или не умею - это неотъемлемые характеристики моей личности, которые перечислению не поддаются.
И лишь одна вещь может быть бесспорно занесена в число моих "умений". Я спокойно могу пройти по доске или балке двадцатисантиметровой ширины, расположенной на любой высоте. Речь идёт не о хождении по канату, где нужно поддерживать равновесие, а просто о не-боязни высоты. Когда вы идёте по улице, вы тоже не выходите за пределы двадцатисантиметровой полосы. А попробуйте пройти по той же полосе, когда она расположена в десяти метрах над землёй...
Всё это началось в марте 1992 года. Работал я в теплице, торговал цветами, время от времени приглашали меня на день-два поучаствовать в сельхозработах. Доходы мои были минимальными. Никакой работы по специальности не предвиделось. Да и что это за специальность такая, "гидроаэромеханика", я даже не мог сам объяснить, чем она занимается.
И вдруг мне звонят из одной из многочисленных компаний по трудоустройству, в которых я оставил свои координаты. "Требуются рабочие на строительство электростанции. Пойдёшь?"
Здесь нужно сделать отступление и пояснить для не-израильтян, что Электрокомпания(на иврите "Хеврат-Хашмаль") - это САМОЕ блатное место работы в Израиле. Она является монополистом в области производства электричества, и поэтому у них денег немеряно. Даже рядовые работники имеют огромные зарплаты и немыслимые льготы, самая известная из которых - бесплатное электричество. Без блата туда никого не берут в принципе. И поэтому у такого как я - меньше двух лет в стране, никаких представлений ни о чём - любое место работы, название которого начиналось с "электро..." вызывало сладостную дрожь в коленях. Тем более, одна попытка проникновения на "Хеврат-Хашмаль" у меня уже была.
"Конечно, пойду!" - радостно ответил я. Прощайте цветы и апельсины, здравствуй новая, неведомая мне сфера деятельности.
Правда, скоро выяснилось, что ситуация напоминает известный анекдот: "Не в "спортлото", а в преферанс, не десять тысяч, а три рубля и не выиграл, а проиграл". Так и тут: не "Хеврат-Хашмаль", а строительная компания, не напрямую, а через посредника, речь идёт просто-напросто о работе на стройке, и не только не будет никакого бесплатного электричества, но и обед надо приносить с собой. Правда, надо признать, что платили там хорошо. Нет нужды приводить конкретные цифры, сегдняшнему читателю они ничего не скажут после десяти лет инфляции, отмечу только, что мои доходы по сравнению с цветами-апельсинами увеличились втрое, и через полгода я уже купил машину.
Да и стройка эта была непростая. Как известно, в Израиле на стройках в основном работают арабы(точнее работали до 2000 года, до войны), а электростанция - это стратегический объект, и арабов туда не пускали. И трудились там, в основной массе, "русские" вроде меня.
Представьте: серое утро. Из автобусов вываливаются сонные хмурые люди. В воздухе разлит запах предрассветного тумана и мокрого железа. Все разбирают инструменты и расходятся по разным углам строящейся конструкции - гигантского металлического монстра.
В начале ставят столбы(фундамент с креплениями для этих столбов был уже готов). Потом столбы соединяют мощными поперечными балками. Между несущими балками вставляются балки послабее, образующие странный узор. Логика этого узора непонятна, но надо помнить, что к этим балкам будет крепиться оборудование электростанции. Когда этаж построен, и по балкам можно ходить, столбы наращиваются, и собирается следующий этаж. И так, потихоньку, конструкция растёт, подымается всё выше и выше. И вот уже монтажники, сидящие наверху, кажутся снизу маленькими, почти незаметными.
А видите, вон тот, очки на солнце блестят, стоит на самом краю, и по рации командует крановщику? И кажется, что огромная железная балка, которую кран подаёт, опускается прямо ему на голову. Но нет, он отодвинулся в сторону, ухватился за неё рукой, и вот - она опускается на своё место. Вот ещё несколько команд по рации, кран опускает балку ещё на пару сантиметров, двигает её немного в сторону, и монтажник с напарником закрепляют её контрольными болтами. Потом они освобождают трос, и крюк крана взлетает ввысь, чтобы потом опуститься на землю, за новым элементом конструкции.
Это может показаться странным, но я любил эту работу. Я находился выше всех. "Надо мной только Г-сподь Бог!" - любил говорить я. Никакое начальство до меня добраться не могло, начальство не умеет лазить по конструкциям.
Я, как вы понимаете, умел читать чертежи, и, поэтому, если мне подавали какой-то узел, который был неверно собран, или просто балка была небрежно и неправильно привязана, то я их без страха и упрёка посылал к едрене фене. И что вы думаете - груз возвращался на землю и его переделывали. Потому что они знали: если я отказываюсь монтировать, то никто не смонтирует. Тот, кто наверху, был главнее всех.
Высота завораживет. Высота одновременно притягивает и пугает. Высота даёт ни с чем не сравнимое чувство: смесь страха, восторга, гордости. Ты идёшь по узкой балке как по улице и люди на земле кажутся пигмеями. Они копошатся там, внизу, опустив головы, не видя того, что видишь ты. А ты видишь такое, что хочется кричать от счастья. На западе - море, на востоке - горы. Вид необъятных просторов порождает ощущение первобытной, неописуемой свободы.
Есть ещё одно преимущество в работе на высоте. Наверху никогда не бывает жарко. Даже самым тяжёлым израильским летом с моря дует лёгкий бриз. И, повторюсь, никакое начальство до меня не доберётся и не будет указывать что и как делать.
Но высота и коварна. Всё время нужно помнить о ней. Всего один шаг отделяет тебя от бездны. С земным притяжением нельзя шутить, оно безжалостно и неразборчиво. Поэтому многие боятся высоты. И с этим нельзя ничего сделать. И я много раз видел, как здоровые, крепкие, молодые мужики не выдерживали и, проработав несколько дней, уходили.
Но самое страшное - это вовсе не высота. Самое страшное - это когда я стою на узеньком пятачке, прижавшись к столбу, а на меня надвигается громадная многотонная балка. Крановщик меня сверху не видит, железное чудовище скрывает от него монтажника. Он только слышит мой голос по рации, и я должен давать чёткие команды: "майна", "вира", "правее", "левее". Незначительное, с точки зрения крановщика, движение стрелы двигает балку на несколько метров. И если она припечатает меня к столбу, то он даже этого не заметит. И такие случаи были, правда не со мной. На моих глазах у одного парня рука попала между балкой и столбом. Он сам успел отскочить, но руку зажало. Когда через два месяца он вернулся на работу, то результаты были плачевны. Три пальца на руке так и не пришли в норму. Остались скрюченными и малоподвижными.
Так что всё зависело от меня, от моей реакции и ловкости. И именно поэтому, а не по причине лихачества и выпендрёжа, монтажники не привязываются страховочными ремнями. Если я привяжусь, то отскочить мне будет некуда.
Однажды на меня упала скоба, весом грамм в 600. Повезло - попала в мягкие ткани бедра. Результат - синяк во всю ногу, неделя больничного. А если бы попала в коленку, то не знаю, что бы было. Причём я сильно подозреваю, что упала она на меня не случайно. Тот, кто её "уронил" имел достаточно мотивов сделать это. Но ничего не докажешь и Бог ему судья.
Что такое лишний вес и большой живот, я тогда вообще не знал. Я был молодым, мускулистым, сильным человеком. Я карабкался по конструкциям как обезьяна без намёка на усталость. Я мог не запыхавшись подняться по лестнице на высоту десятого этажа. Дело в том, что когда конструкция достигла максимальной высоты, её стали благоустраивать. Сделали лестницы и перила, так что половину высоты по пути до рабочего места можно было достичь по ступенькам. А потом поставили и лифт, и стало совсем неинтересно.
Всё когда-нибудь кончается. Так и тут: через полтора года закончились монтажные работы и меня перевели вниз, на землю, в мерзкую мокрую жару, к горячим зловонным железякам. Вот тут-то начальство на мне отыгралось, припомнило мне монтажную вольницу. По прошествии недели я со всеми вдрызг разругался, и на этом моя строительная эпопея закончилась. Я ушёл с этой работы, и иначе быть не могло. В моей жизни началась новая полоса, о которой я тоже когда-нибудь обязательно напишу.
А вот интересно, есть ли среди моих знакомых ещё кто-нибудь, кто может похвастаться, что работал монтажником-высотником? Или ещё на какой-нибудь экзотической работе? Наше вживание в израильскую действительность такие кренделя выкидывало, что некоторые могут об этом писать целые тома.
И вообще, я иногда задаюсь таким вопросом: тот, у кого абсорбция прошла относительно легко и он довольно быстро устроился работать программистом или банковским служащим, ему есть, вообще, что вспомнить?
Триггером, как ни странно, послужила давняя пионерская линейка под названием "магнолиямогулия". Это там где надо было перечислить пятнадцать умений. Вы уж меня извините, но я подобные массовые мероприятия иначе как "пионерскими линейками" не называю.
Конечно, принимать в нём участия я не собирался, но просто подумал, что уж мне-то пятнадцати умений никак не набрать. Всё, что я умею или не умею - это неотъемлемые характеристики моей личности, которые перечислению не поддаются.
И лишь одна вещь может быть бесспорно занесена в число моих "умений". Я спокойно могу пройти по доске или балке двадцатисантиметровой ширины, расположенной на любой высоте. Речь идёт не о хождении по канату, где нужно поддерживать равновесие, а просто о не-боязни высоты. Когда вы идёте по улице, вы тоже не выходите за пределы двадцатисантиметровой полосы. А попробуйте пройти по той же полосе, когда она расположена в десяти метрах над землёй...
Всё это началось в марте 1992 года. Работал я в теплице, торговал цветами, время от времени приглашали меня на день-два поучаствовать в сельхозработах. Доходы мои были минимальными. Никакой работы по специальности не предвиделось. Да и что это за специальность такая, "гидроаэромеханика", я даже не мог сам объяснить, чем она занимается.
И вдруг мне звонят из одной из многочисленных компаний по трудоустройству, в которых я оставил свои координаты. "Требуются рабочие на строительство электростанции. Пойдёшь?"
Здесь нужно сделать отступление и пояснить для не-израильтян, что Электрокомпания(на иврите "Хеврат-Хашмаль") - это САМОЕ блатное место работы в Израиле. Она является монополистом в области производства электричества, и поэтому у них денег немеряно. Даже рядовые работники имеют огромные зарплаты и немыслимые льготы, самая известная из которых - бесплатное электричество. Без блата туда никого не берут в принципе. И поэтому у такого как я - меньше двух лет в стране, никаких представлений ни о чём - любое место работы, название которого начиналось с "электро..." вызывало сладостную дрожь в коленях. Тем более, одна попытка проникновения на "Хеврат-Хашмаль" у меня уже была.
"Конечно, пойду!" - радостно ответил я. Прощайте цветы и апельсины, здравствуй новая, неведомая мне сфера деятельности.
Правда, скоро выяснилось, что ситуация напоминает известный анекдот: "Не в "спортлото", а в преферанс, не десять тысяч, а три рубля и не выиграл, а проиграл". Так и тут: не "Хеврат-Хашмаль", а строительная компания, не напрямую, а через посредника, речь идёт просто-напросто о работе на стройке, и не только не будет никакого бесплатного электричества, но и обед надо приносить с собой. Правда, надо признать, что платили там хорошо. Нет нужды приводить конкретные цифры, сегдняшнему читателю они ничего не скажут после десяти лет инфляции, отмечу только, что мои доходы по сравнению с цветами-апельсинами увеличились втрое, и через полгода я уже купил машину.
Да и стройка эта была непростая. Как известно, в Израиле на стройках в основном работают арабы(точнее работали до 2000 года, до войны), а электростанция - это стратегический объект, и арабов туда не пускали. И трудились там, в основной массе, "русские" вроде меня.
Представьте: серое утро. Из автобусов вываливаются сонные хмурые люди. В воздухе разлит запах предрассветного тумана и мокрого железа. Все разбирают инструменты и расходятся по разным углам строящейся конструкции - гигантского металлического монстра.
В начале ставят столбы(фундамент с креплениями для этих столбов был уже готов). Потом столбы соединяют мощными поперечными балками. Между несущими балками вставляются балки послабее, образующие странный узор. Логика этого узора непонятна, но надо помнить, что к этим балкам будет крепиться оборудование электростанции. Когда этаж построен, и по балкам можно ходить, столбы наращиваются, и собирается следующий этаж. И так, потихоньку, конструкция растёт, подымается всё выше и выше. И вот уже монтажники, сидящие наверху, кажутся снизу маленькими, почти незаметными.
А видите, вон тот, очки на солнце блестят, стоит на самом краю, и по рации командует крановщику? И кажется, что огромная железная балка, которую кран подаёт, опускается прямо ему на голову. Но нет, он отодвинулся в сторону, ухватился за неё рукой, и вот - она опускается на своё место. Вот ещё несколько команд по рации, кран опускает балку ещё на пару сантиметров, двигает её немного в сторону, и монтажник с напарником закрепляют её контрольными болтами. Потом они освобождают трос, и крюк крана взлетает ввысь, чтобы потом опуститься на землю, за новым элементом конструкции.
Это может показаться странным, но я любил эту работу. Я находился выше всех. "Надо мной только Г-сподь Бог!" - любил говорить я. Никакое начальство до меня добраться не могло, начальство не умеет лазить по конструкциям.
Я, как вы понимаете, умел читать чертежи, и, поэтому, если мне подавали какой-то узел, который был неверно собран, или просто балка была небрежно и неправильно привязана, то я их без страха и упрёка посылал к едрене фене. И что вы думаете - груз возвращался на землю и его переделывали. Потому что они знали: если я отказываюсь монтировать, то никто не смонтирует. Тот, кто наверху, был главнее всех.
Высота завораживет. Высота одновременно притягивает и пугает. Высота даёт ни с чем не сравнимое чувство: смесь страха, восторга, гордости. Ты идёшь по узкой балке как по улице и люди на земле кажутся пигмеями. Они копошатся там, внизу, опустив головы, не видя того, что видишь ты. А ты видишь такое, что хочется кричать от счастья. На западе - море, на востоке - горы. Вид необъятных просторов порождает ощущение первобытной, неописуемой свободы.
Есть ещё одно преимущество в работе на высоте. Наверху никогда не бывает жарко. Даже самым тяжёлым израильским летом с моря дует лёгкий бриз. И, повторюсь, никакое начальство до меня не доберётся и не будет указывать что и как делать.
Но высота и коварна. Всё время нужно помнить о ней. Всего один шаг отделяет тебя от бездны. С земным притяжением нельзя шутить, оно безжалостно и неразборчиво. Поэтому многие боятся высоты. И с этим нельзя ничего сделать. И я много раз видел, как здоровые, крепкие, молодые мужики не выдерживали и, проработав несколько дней, уходили.
Но самое страшное - это вовсе не высота. Самое страшное - это когда я стою на узеньком пятачке, прижавшись к столбу, а на меня надвигается громадная многотонная балка. Крановщик меня сверху не видит, железное чудовище скрывает от него монтажника. Он только слышит мой голос по рации, и я должен давать чёткие команды: "майна", "вира", "правее", "левее". Незначительное, с точки зрения крановщика, движение стрелы двигает балку на несколько метров. И если она припечатает меня к столбу, то он даже этого не заметит. И такие случаи были, правда не со мной. На моих глазах у одного парня рука попала между балкой и столбом. Он сам успел отскочить, но руку зажало. Когда через два месяца он вернулся на работу, то результаты были плачевны. Три пальца на руке так и не пришли в норму. Остались скрюченными и малоподвижными.
Так что всё зависело от меня, от моей реакции и ловкости. И именно поэтому, а не по причине лихачества и выпендрёжа, монтажники не привязываются страховочными ремнями. Если я привяжусь, то отскочить мне будет некуда.
Однажды на меня упала скоба, весом грамм в 600. Повезло - попала в мягкие ткани бедра. Результат - синяк во всю ногу, неделя больничного. А если бы попала в коленку, то не знаю, что бы было. Причём я сильно подозреваю, что упала она на меня не случайно. Тот, кто её "уронил" имел достаточно мотивов сделать это. Но ничего не докажешь и Бог ему судья.
Что такое лишний вес и большой живот, я тогда вообще не знал. Я был молодым, мускулистым, сильным человеком. Я карабкался по конструкциям как обезьяна без намёка на усталость. Я мог не запыхавшись подняться по лестнице на высоту десятого этажа. Дело в том, что когда конструкция достигла максимальной высоты, её стали благоустраивать. Сделали лестницы и перила, так что половину высоты по пути до рабочего места можно было достичь по ступенькам. А потом поставили и лифт, и стало совсем неинтересно.
Всё когда-нибудь кончается. Так и тут: через полтора года закончились монтажные работы и меня перевели вниз, на землю, в мерзкую мокрую жару, к горячим зловонным железякам. Вот тут-то начальство на мне отыгралось, припомнило мне монтажную вольницу. По прошествии недели я со всеми вдрызг разругался, и на этом моя строительная эпопея закончилась. Я ушёл с этой работы, и иначе быть не могло. В моей жизни началась новая полоса, о которой я тоже когда-нибудь обязательно напишу.
А вот интересно, есть ли среди моих знакомых ещё кто-нибудь, кто может похвастаться, что работал монтажником-высотником? Или ещё на какой-нибудь экзотической работе? Наше вживание в израильскую действительность такие кренделя выкидывало, что некоторые могут об этом писать целые тома.
И вообще, я иногда задаюсь таким вопросом: тот, у кого абсорбция прошла относительно легко и он довольно быстро устроился работать программистом или банковским служащим, ему есть, вообще, что вспомнить?