О бардовской песне,
а точнее, о моём отношении к ней
Злобный пасквиль завистника. Длинно и нудно
Когда-то давно в моём мире не было никаких "бардов". Был Окуджава, очаровавший меня с детства. Был полузапрещённый, полуразрешённый Высоцкий. Потом у меня появилась пластинка потрясающего Дольского. Потом, уже в мои 16-17 лет всплыл жутко нелегальный и упоительный Галич.
Стихи Визбора я прочёл впервые, как ни странно, в журнале "Юность", уже в годы перестройки. То же самое могу сказать и про Кима: до сих пор у меня стоит книжка его стихов, и я её частенько открываю.
Это всё понятно. Речь шла об авторах и исполнителях разных песен, с разными убеждениями и разной степенью популярности.
Но существовало ещё бесчисленное множество песен и песенок, о которых ничего определённого сказать нельзя. Песен без принадлежности, песен, как бы не требующих авторства, исполняемых кем угодно, пусть даже и мной самим. Бывает, в компании слышишь что-то новое от такого же игрули, как ты сам, да и запомнишь. Память на слова по молодости хорошая, а аккорды у всех этих песен одинаковые.
Что-то на корню отвергалось, по причине плохих стихов, или элементарной пошлости и вторичности, а что-то наоборот, включалось в репертуар. Воистину, такие песни - находка для того, кто сам ничего создать не может, но хочет как-то выделиться, чем-то привлечь внимание окружающих. Раздолье такому, как я: голос и слух Бог дал, на гитаре бренчать научиться не так сложно, и, как результат, в любой компании ты в центре, все девушки так к тебе и льнут.
Со временем некоторые из исполняемых песни обретали прописку. Оказалось, что "Подводная лодка" - это Городницкий, "Вспомните, ребята" - это Сухарев, а "Серёжка с Мало Бронной" - это вообще старая песня композитора Эшпая, исполняемая ещё Бернесом. А было ещё множество незапоминающихся имён, авторов, чьи песни никак не различались, и которых я здесь приводить не буду, чтобы никого не обидеть.
Но почему-то у меня закрепилось чёткое разделение: Окуджава, Высоцкий, Галич, Гребенщиков, Цой и даже Макаревич с Розенбаумом(не к ночи будь помянут) - это одно, а бесчисленные песни "авторов-исполнителей" - это совсем другое. Совершенно иррациональное разделение, ничем не объяснимое и ничем не подкреплённое, ибо пел я успешно и то и другое.
Тогда же возник и термин "костратские песни". То есть со свойственным мне юношеским максимализмом я рассуждал так: есть поэты, отстаивающие свою жизненную позицию несмотря ни на что. Вступающие в бескомпромиссную борьбу с людоедской системой. А есть - просто убегающие от системы в тайгу или в горы затем, чтобы сидеть там у костра и петь "Милая моя, в распадках рассвет". Петь выхолощенные песни, не несущие никакой идеи.
Дурацкое рассуждение, совершенно нелогичное. Вон, Окуджаву советская власть вполне терпела и пластинки его издавала. И менее великим он от этого не стал.
Но тем не менее, дело именно в идее. И Высоцкий и Галич и даже Розенбаум(не к ночи будь помянут) в своих песнях хотят что-то высказать, передать слушателю какой-то message. А что хочет сказать, например, песня "То взлёт, то посадка, то снег то дожди"? О чём она? Зачем она?
Но есть ещё один аспект. Можно отнестись снисходительно к отсутствии идеи, если это ПОЭЗИЯ. Если текст "костратской песни", напечатанный на бумаге, воспринимается как СТИХИ, если он имеет свою внутреннюю ритмику и завершённость, для восприятия которых не требуются семь бренчащих аккордов, то я его принимаю. Но принимаю именно как стих. Именно это, кстати, и произошло у меня с творчеством Визбора.
В Израиле я два раза был на фестивале бардовской песни. Да-да, не смейтесь. Первый раз - это была знаменитая Дуговка. Шёл 1999 год, я только что развёлся, и мне было необходимо куда-то вырваться, наверстать упущенное. Неважно куда и неважно с кем. Итак, ехал я с совершенно незнакомыми мне людьми из одного известного чата на Дуговку. И вот, сразу за мостом Арик, я увидел голосующую парочку. Ошибиться было невозможно: двое стареющих мэнээсов с рюкзаками за спиной, с горящими энтузиазмом глазами, ловили попутку в свою Валгаллу, на фестиваль авторской песни.
Я сразу же представил их жизнь(я вообще люблю придумывать случайно встреченным людям истории). Итак, живут в Израиле два немолодых уже человека. Он работает сторожем, она - на никайонах(уборке квартир - ивр.). Жизнь их скучна и безрадостна. И лишь два раза в год наступает день, которого они ждут всё остальное время. К этому дню они собирают рюкзаки и едут на автобусах и на попутках(машины у них, естественно, нет) на свой праздник на далёкий берег Кинерета. Туда, где они, отбросив пару десятков лет, могут сесть, обнявшись у костра и петь, глотая слёзы: "Милая моя, солнышко лесное...".
Эта фантазия пронеслась в моей голове за считаные секунды, и я не успел обратить внимание водителя на голосующих. Да это было и невозможно, водитель ругался с третьим пассажиром о том, в какой стороне Дуговка. Каждый считал, что мы едем не туда. По крайней мере, я мог их успокоить тем, что, раз мы встретили этих людей, то едем в правильном направлении.
А на Дуговке мне, как ни странно, понравилось! Было много мяса, много водки и много хороших девушек. И компания, к счастью, подобралась хорошая. Мы пели Аквариум и Воскресенье, тем более, что был человек, который по-настоящему хорошо играл на гитаре, не то что я.
А к сцене, где происходил сам фестиваль, я подошёл всего на пятнадцать минут, да и то, не по собственной воле, а по необходимости. А потом я увёл оттуда предмет своей необходимости, убедив её, что есть занятия и поинтереснее, чем это слушать.
А второй и последний фестиваль авторской песни, посещённый мною, был "БардЮга". Это было значительно позже, у меня уже была Лера, и мы поехали к её друзьям в Беэр-Шеву. А оттуда мы большой компанией на трёх машинах поехали в какой-то парк, где и проходил этот фестиваль.
Выглядело это так: сцена располагалась на сваях посреди небольшого озерца, и к ней вёл деревянный мостик. Было это дело очень красиво освещено. Мы сидели на противоположном берегу озера, и сцена была перед нами, как на ладони.
Выступление каждого барда предварял конферансье:
- Тра-ля-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля сел
В Ашдоде аж Боря аж песни запел!
Борис Какой-то-тман!
Выходит бард Боря из Ашдода. Публика аплодирует. Боря начинает петь. Я наливаю себе стакан водки.
Потом выступало трио. Или расширенный квартет, уже не помню. Пели они примерно следующее:
Джон приехал тра-ля-ля
В Мичиган, в Мичиган.
Он привёз с собою тра-ля-ля
Чемодан, чемодан.
Я наливаю себе ещё водки.
После определённой дозы мне уже было всё равно, что они поют. Исчезло чувство неловкости, подобное тому, что я испытывал в далёком прошлом, случайно заглянув в женскую раздевалку.
В эту ночь я выпил столько, что на пути обратно в Беэр-Шеву мне не дали сесть за руль. Мою машину вёл кто-то более вменяемый. А по дороге я, по меткой классификации Венечки Ерофеева, не стошнил, а именно сблевал.
Кто все эти люди? Почему они считают, что пение какой-то муйни про чемодан, про тайгу и про паруса, или сочинение 101-го варианта опошления Пастернаковской "Свечи" путём её исполнения под блатные аккорды, даёт им право выступать со сцены, или с экрана? Я допускаю, что на этих фестивалях выступают и те, чьи стихи и игра на гитаре резко отличается от общей серой массы, но как их выделить?
Да и какое вообще они имеют право выставлять напоказ своё убожество? Есть же столько людей, даже из моих виртуальных и реальных знакомых, поющих не в пример лучше, и не кичащихся этим. Та же Сивилка, тот же Эли Бар-Яалом, тот же Липманович. А neivid? Да послушав её, Боря из Ашдода должен вообще разбить гитару себе об голову! Поклясться никогда больше не петь! Спрыгнуть со сцены в озеро и утонуть от стыда!
Мне скажут:"Не злобствуй. Кому-то нравится творчество барда Васи Пупкина, и ты не имеешь никакого права его осуждать".
Согласен. Уф. Уже успокоился. Да, конечно, каждый имеет право любить барда Васю Пупкина. Да, не моё собачье дело - почему и за что.
Но вот что интересно. Если провести поиск по интересам в ЖЖ, то юзеров, интересующихся БАРДАМИ есть аж 500. Среди своих интересов люди пишут не Васю Пупкина, не Борю из Ашдода, не Володю из И+ , а каких-то безликих, объединённых БАРДОВ. То есть они настолько ничем не различаются, что можно валить их в одну кучу? Не кажется ли вам, что это нелепо? Ведь никто не напишет в интересах "поэты"(© Хоббит)! По-моему, сам тот факт, что этих бардов повально объединяют, уже о многом говорит.
А теперь о главном. О зависти. Хотя можно ли назвать завистью такое ощущение? Когда ты видишь, что кто-то катает шарики из дерьма и продаёт их, а твоё собственное дерьмо ничуть не хуже, только тебе противно его катать?
Так вот, я заявляю: если кто-нибудь талантливый, хотя бы та же yulkar - непревзойдённый виртуоз рифмования - напишет мне набор соответствующих текстов, то я обязуюсь положить их на аккорды по классической каденции Am - Dm - G - C - Am - Dm - E7 - Am, известной ещё со времён средневековья.
Я готов поспорить на очень большие деньги, что я это сделаю, и это будет не хуже, чем большинство экземпляров пресловутой "авторской песни". Только бы в моём распоряжении имелся соответствующий текст. А за бесплатно, из любви к искусству, я этим заниматься не буду, потому что, как уже написал, мне противно, и я знаю истинную цену такому "творчеству".
Что, безусловно, характеризует меня, как крайне беспринципного человека.
Я готов к тому, что на меня сейчас накинутся с критикой и осуждением. Готов к тому, что кто-то меня даже расфрендит. Заслужил. Но, по крайней мере, я честен с самим собой и с другими.
Sic.
Злобный пасквиль завистника. Длинно и нудно
Когда-то давно в моём мире не было никаких "бардов". Был Окуджава, очаровавший меня с детства. Был полузапрещённый, полуразрешённый Высоцкий. Потом у меня появилась пластинка потрясающего Дольского. Потом, уже в мои 16-17 лет всплыл жутко нелегальный и упоительный Галич.
Стихи Визбора я прочёл впервые, как ни странно, в журнале "Юность", уже в годы перестройки. То же самое могу сказать и про Кима: до сих пор у меня стоит книжка его стихов, и я её частенько открываю.
Это всё понятно. Речь шла об авторах и исполнителях разных песен, с разными убеждениями и разной степенью популярности.
Но существовало ещё бесчисленное множество песен и песенок, о которых ничего определённого сказать нельзя. Песен без принадлежности, песен, как бы не требующих авторства, исполняемых кем угодно, пусть даже и мной самим. Бывает, в компании слышишь что-то новое от такого же игрули, как ты сам, да и запомнишь. Память на слова по молодости хорошая, а аккорды у всех этих песен одинаковые.
Что-то на корню отвергалось, по причине плохих стихов, или элементарной пошлости и вторичности, а что-то наоборот, включалось в репертуар. Воистину, такие песни - находка для того, кто сам ничего создать не может, но хочет как-то выделиться, чем-то привлечь внимание окружающих. Раздолье такому, как я: голос и слух Бог дал, на гитаре бренчать научиться не так сложно, и, как результат, в любой компании ты в центре, все девушки так к тебе и льнут.
Со временем некоторые из исполняемых песни обретали прописку. Оказалось, что "Подводная лодка" - это Городницкий, "Вспомните, ребята" - это Сухарев, а "Серёжка с Мало Бронной" - это вообще старая песня композитора Эшпая, исполняемая ещё Бернесом. А было ещё множество незапоминающихся имён, авторов, чьи песни никак не различались, и которых я здесь приводить не буду, чтобы никого не обидеть.
Но почему-то у меня закрепилось чёткое разделение: Окуджава, Высоцкий, Галич, Гребенщиков, Цой и даже Макаревич с Розенбаумом(не к ночи будь помянут) - это одно, а бесчисленные песни "авторов-исполнителей" - это совсем другое. Совершенно иррациональное разделение, ничем не объяснимое и ничем не подкреплённое, ибо пел я успешно и то и другое.
Тогда же возник и термин "костратские песни". То есть со свойственным мне юношеским максимализмом я рассуждал так: есть поэты, отстаивающие свою жизненную позицию несмотря ни на что. Вступающие в бескомпромиссную борьбу с людоедской системой. А есть - просто убегающие от системы в тайгу или в горы затем, чтобы сидеть там у костра и петь "Милая моя, в распадках рассвет". Петь выхолощенные песни, не несущие никакой идеи.
Дурацкое рассуждение, совершенно нелогичное. Вон, Окуджаву советская власть вполне терпела и пластинки его издавала. И менее великим он от этого не стал.
Но тем не менее, дело именно в идее. И Высоцкий и Галич и даже Розенбаум(не к ночи будь помянут) в своих песнях хотят что-то высказать, передать слушателю какой-то message. А что хочет сказать, например, песня "То взлёт, то посадка, то снег то дожди"? О чём она? Зачем она?
Но есть ещё один аспект. Можно отнестись снисходительно к отсутствии идеи, если это ПОЭЗИЯ. Если текст "костратской песни", напечатанный на бумаге, воспринимается как СТИХИ, если он имеет свою внутреннюю ритмику и завершённость, для восприятия которых не требуются семь бренчащих аккордов, то я его принимаю. Но принимаю именно как стих. Именно это, кстати, и произошло у меня с творчеством Визбора.
В Израиле я два раза был на фестивале бардовской песни. Да-да, не смейтесь. Первый раз - это была знаменитая Дуговка. Шёл 1999 год, я только что развёлся, и мне было необходимо куда-то вырваться, наверстать упущенное. Неважно куда и неважно с кем. Итак, ехал я с совершенно незнакомыми мне людьми из одного известного чата на Дуговку. И вот, сразу за мостом Арик, я увидел голосующую парочку. Ошибиться было невозможно: двое стареющих мэнээсов с рюкзаками за спиной, с горящими энтузиазмом глазами, ловили попутку в свою Валгаллу, на фестиваль авторской песни.
Я сразу же представил их жизнь(я вообще люблю придумывать случайно встреченным людям истории). Итак, живут в Израиле два немолодых уже человека. Он работает сторожем, она - на никайонах(уборке квартир - ивр.). Жизнь их скучна и безрадостна. И лишь два раза в год наступает день, которого они ждут всё остальное время. К этому дню они собирают рюкзаки и едут на автобусах и на попутках(машины у них, естественно, нет) на свой праздник на далёкий берег Кинерета. Туда, где они, отбросив пару десятков лет, могут сесть, обнявшись у костра и петь, глотая слёзы: "Милая моя, солнышко лесное...".
Эта фантазия пронеслась в моей голове за считаные секунды, и я не успел обратить внимание водителя на голосующих. Да это было и невозможно, водитель ругался с третьим пассажиром о том, в какой стороне Дуговка. Каждый считал, что мы едем не туда. По крайней мере, я мог их успокоить тем, что, раз мы встретили этих людей, то едем в правильном направлении.
А на Дуговке мне, как ни странно, понравилось! Было много мяса, много водки и много хороших девушек. И компания, к счастью, подобралась хорошая. Мы пели Аквариум и Воскресенье, тем более, что был человек, который по-настоящему хорошо играл на гитаре, не то что я.
А к сцене, где происходил сам фестиваль, я подошёл всего на пятнадцать минут, да и то, не по собственной воле, а по необходимости. А потом я увёл оттуда предмет своей необходимости, убедив её, что есть занятия и поинтереснее, чем это слушать.
А второй и последний фестиваль авторской песни, посещённый мною, был "БардЮга". Это было значительно позже, у меня уже была Лера, и мы поехали к её друзьям в Беэр-Шеву. А оттуда мы большой компанией на трёх машинах поехали в какой-то парк, где и проходил этот фестиваль.
Выглядело это так: сцена располагалась на сваях посреди небольшого озерца, и к ней вёл деревянный мостик. Было это дело очень красиво освещено. Мы сидели на противоположном берегу озера, и сцена была перед нами, как на ладони.
Выступление каждого барда предварял конферансье:
- Тра-ля-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля сел
В Ашдоде аж Боря аж песни запел!
Борис Какой-то-тман!
Выходит бард Боря из Ашдода. Публика аплодирует. Боря начинает петь. Я наливаю себе стакан водки.
Потом выступало трио. Или расширенный квартет, уже не помню. Пели они примерно следующее:
Джон приехал тра-ля-ля
В Мичиган, в Мичиган.
Он привёз с собою тра-ля-ля
Чемодан, чемодан.
Я наливаю себе ещё водки.
После определённой дозы мне уже было всё равно, что они поют. Исчезло чувство неловкости, подобное тому, что я испытывал в далёком прошлом, случайно заглянув в женскую раздевалку.
В эту ночь я выпил столько, что на пути обратно в Беэр-Шеву мне не дали сесть за руль. Мою машину вёл кто-то более вменяемый. А по дороге я, по меткой классификации Венечки Ерофеева, не стошнил, а именно сблевал.
Кто все эти люди? Почему они считают, что пение какой-то муйни про чемодан, про тайгу и про паруса, или сочинение 101-го варианта опошления Пастернаковской "Свечи" путём её исполнения под блатные аккорды, даёт им право выступать со сцены, или с экрана? Я допускаю, что на этих фестивалях выступают и те, чьи стихи и игра на гитаре резко отличается от общей серой массы, но как их выделить?
Да и какое вообще они имеют право выставлять напоказ своё убожество? Есть же столько людей, даже из моих виртуальных и реальных знакомых, поющих не в пример лучше, и не кичащихся этим. Та же Сивилка, тот же Эли Бар-Яалом, тот же Липманович. А neivid? Да послушав её, Боря из Ашдода должен вообще разбить гитару себе об голову! Поклясться никогда больше не петь! Спрыгнуть со сцены в озеро и утонуть от стыда!
Мне скажут:"Не злобствуй. Кому-то нравится творчество барда Васи Пупкина, и ты не имеешь никакого права его осуждать".
Согласен. Уф. Уже успокоился. Да, конечно, каждый имеет право любить барда Васю Пупкина. Да, не моё собачье дело - почему и за что.
Но вот что интересно. Если провести поиск по интересам в ЖЖ, то юзеров, интересующихся БАРДАМИ есть аж 500. Среди своих интересов люди пишут не Васю Пупкина, не Борю из Ашдода, не Володю из И+ , а каких-то безликих, объединённых БАРДОВ. То есть они настолько ничем не различаются, что можно валить их в одну кучу? Не кажется ли вам, что это нелепо? Ведь никто не напишет в интересах "поэты"(© Хоббит)! По-моему, сам тот факт, что этих бардов повально объединяют, уже о многом говорит.
А теперь о главном. О зависти. Хотя можно ли назвать завистью такое ощущение? Когда ты видишь, что кто-то катает шарики из дерьма и продаёт их, а твоё собственное дерьмо ничуть не хуже, только тебе противно его катать?
Так вот, я заявляю: если кто-нибудь талантливый, хотя бы та же yulkar - непревзойдённый виртуоз рифмования - напишет мне набор соответствующих текстов, то я обязуюсь положить их на аккорды по классической каденции Am - Dm - G - C - Am - Dm - E7 - Am, известной ещё со времён средневековья.
Я готов поспорить на очень большие деньги, что я это сделаю, и это будет не хуже, чем большинство экземпляров пресловутой "авторской песни". Только бы в моём распоряжении имелся соответствующий текст. А за бесплатно, из любви к искусству, я этим заниматься не буду, потому что, как уже написал, мне противно, и я знаю истинную цену такому "творчеству".
Что, безусловно, характеризует меня, как крайне беспринципного человека.
Я готов к тому, что на меня сейчас накинутся с критикой и осуждением. Готов к тому, что кто-то меня даже расфрендит. Заслужил. Но, по крайней мере, я честен с самим собой и с другими.
Sic.